быть нужным и по-настоящему

наше время, проведённое с тобой ограничено. дом на окраине города освещен яркими огнями. панорамные окна, обрамленные черно-золотыми рамами, открывают завораживающий вид на неспокойное море. идиллия, возникающая каждый раз по вечерам. тихая музыка, что-то типа инди или рока, холодный кофе без сахара, после которого невозможно уснуть еще часов до трех ночи, мягкий плед и долгие объятия. все, что сделает любого человека буквально плюшевым мишкой, готовым целовать тебя в макушку всю ночь, пока ты не будешь спокойно сопеть в подушку, все еще улыбаясь. — мы сидим уже слишком долго, я устала, пойду спать, — девушка аккуратно убирает голову хека со своих колен и тот приподнимается на локтях, заглядывая в почему-то полные растерянности глаза. — ты сказала это, — понимание происходящего приходит не сразу, но это не отменяет сложности принятия факта - все когда-либо заканчивается, — ты правда сказала это. слезы на глаза наворачивались бы может, если бы квон хёк никогда раньше не думал о том, что конец действительно должен настать. — я не имела это в виду, ты же прекрасно меня понимаешь, — слова запечатлены темными стенами, запоминающими все, происходящее тут. девушка охотно поднимается с дивана, покидает комнату, оставляя хека с его личными тараканами в голове, что наедине с хозяином пытаются прогрызть стенки черепа и покрыть все поверхности родного дома. мы как птицы, мы пытаемся найти место, где были бы самыми счастливыми, но ведь небо безгранично. стоило лишь двери закрыться, глухой хлопок пронесся будто взрывной волной по такой пустой комнате, как чувство потерянности начало возрастать и казаться чем-то настолько сильно давящим, что сердце удары начало пропускать. скрип. — если ты не собираешься спать, сделай хоть музыку тише, — выглядывает из-за двери, брови хмурит, хек не оборачивался, не видел, но уверен, что знает выражение ее лица. — я чуть позже совсем ее выключу. дверь закрывается снова. они не встретятся ни в одном сне, не пересекутся взглядами, не улыбнутся друг другу. парень тянется, достает из-под подушки белую баночку, на ладонь пару таблеток высыпает, глотает сразу же, запивая уже не газированной нулевой колой. "— это правда лучшее, что случалось со мной за все время, я бы всю оставшуюся жизнь с тобой тут провела, — девушка кончиками пальцев касается колос еще коротких, убирает за уши передние пряди и притягивает для короткого, но такого идеального поцелуя. — давай будем сидеть тут, пока не уснем, тебе ведь утром никуда не нужно. — тогда обещай мне, что это наше место и ты никогда один не уйдешь от меня ни с того ни с сего, не устанешь сидеть тут со мной и говорить про какие-то дурацкие вещи. — как от тебя можно устать? — смеется, переплетая пальцы с чужими, сжимая хрупкую ладонь в своей. — я люблю тебя, — она смотрит в глаза, улавливая свое отражение, замечая в них какое-то будто недоверие или смущение, переростающее в уже искреннюю улыбку. — я тоже тебя люблю." правда полно страданий, ожидания и твоего дичайшего желания. крутя педали, без предупреждения уехать. все эти немые обещания — хек слишком зациклен на себе. мировоззрение его отличается от общепринятого, он - не просто человек, он - центр вселенной, что крутится только вокруг него. так считает каждый созданный самим парнем персонаж в его жизни и он сам. каждый слушает и слышит парня, понимает и чувствует. так должно быть. в каком-то плане, может, он и есть центр мира, но своего и только. очертания постепенно становятся реальными, картины эмоциями проглядывают, следят за пробуждением души, но возвращаются в прежнее положение как только квонхек глаза разлепляет, окно открывает, пропуская волны холодного свежего воздуха, впуская в себя эстетику яркого солнца, соприкасающегося вдалеке с ледяной водой. каждая человеческая жизнь - бесконечная череда событий, будь то победы, поражения, надежды, разочарования; но чувства никак не должны находиться тут. это правило не учитывается, почему и происходят ужасные вещи. постоянное взаимодействие внутреннего мира с окружающим, чего хек стремительно избегает, дабы боль не причинить себе, кому-то. но он облажался. чтобы соответствовать всем требованиям действительности, нужно быть стойким, нужно иметь несгибаемый стержень внутри, иначе будешь раздавлен словно букашка по гадкому асфальту. — ты соврала, — еще очень рано. парень смотрит на кровать, которой не касался пару месяцев, — зря, — он стоит в дверном проеме, оперевшись одним плечом о сторону дверного косяка, — зря все это. закрывает дверь, возвращается в зал, наблюдая из-за дивана тонкие плечи, руки, закрывающие окно, слышит "простудишься, ветер еще холодный" так тихо, до сих пор нежно. еще две таблетки, лишь избавиться от силуэта, преследующего уже полгода. — все было так хорошо, — рукой трет глаза, глотая, — ты все испортила. ты только о любви твердишь, а я хочу быть нужным и по-настоящему. на берегу так спокойно. камни крупные, но лежать на них слишком приятно, кто бы что не говорил. мир готов поглотить за считаные секунды, сделать частью серой массы, частью простого вредного состава, который как обычно напишут на банке очередного бренда газировки, никто не прочитает, но в будущем заработает диабет или язву, или какую-то другую дурацкую болезнь. социум использует и выкинет. опустошит и обезличит. у тебя не будет имени, возраста, твоя биография сотрется с точки в конце до первого абзаца вместе с исчезновением твоей души. ты никто без своего человека. создай его себе сам, чтобы не утратить свою сущность.