Ни в зуб ногой

– На самом деле, «Арена Химки» – для меня первый большой домашний стадион, – растерянно улыбается Федя. Ему неловко говорить об этом при Косте, потому что Кучаев в отличие от него за ЦСКА не всю свою сознательную жизнь, а всего лишь пять лет – ха-ха-ха, у них годовщина знакомства! – но промолчать тоже не может. Ведь рядом Никита Котин, Вадим Карпов и Слава Тороп, и ему хочется немножко похвастаться. Vanity, definitely my favorite sin… – Играл тут? – вопрошает Славик. – Нет, сам не играл, мы с пацанами из спортшколы основе мячи подносили, – отвечает Федя. – Чал, ты прям живая легенда у нас! – присвистнул Ваня. – Принимал участие в закладке стадиона на Третьей Песчаной, сэлфился на «Арена Химки» ещё при Слуцком… – Я помню твои детские фотки с Лиги Чемпионов, – добавляет Костя. – Там с тобой Маклаков и Ряба. А также Жо, Карвальо и один из братьев Березуцких, не скажу какой, тьфу-тьфу-тьфу, не к ночи будет помянут. Парни давят ухмылки, Обляков за неимением деревяшки стучит проходящего мимо Дивея по спине. Тот отмахивается рукой в перчатке. Из молодых Игорь сегодня самый дисциплинированный: держит дистанцию, экипирован по полной. Строже ведёт себя только сторонящийся всех бедолага Арнор – он вообще упакован так, что глаз не видно, но это понятно. Конечно, к нему после подозрения на коронавирус столько внимания, Михалыч отдельно попросил исландца следить за тем, как и в каком антураже его снимает пресса. Сига, как всегда, повинуется тренеру беспрекословно. Русская молодёжь либеральнее. Славик, Федя и Ваня гуляют по полю без масок, Кучай, которого в конце прошлого сезона – считай пару недель назад – Гончаренко нещадно гонял за распиздяйство в присутствии камер, вытаскивает из кармана маску, едва Денис Тырин с фотоаппаратом приближается к ним. – Сейчас не уверен, там не бог весть какое качество фотографии, да и кадр обрезан, но вроде бы Вася, – пожимает плечами Федя. – Вадим, различишь теперь Жо и Карвальо на фотках? – подкалывает Котов. Карпов, которого зимой в Кампоаморе старожилы поймали на незнании истории клуба и важнейших игроков, показывает ему язык и прячет лицо за маской. Федя довольно жмурится на солнце. Отличная погода для старта нового сезона. Если б не ковидные ограничения по допуску зрителей на трибуны, то стадион в Химках был бы битком, и неизвестно, за кого больше бы болели – за гостей, много лет игравших здесь как дома, или за хозяев, выползших в Премьер-Лигу на фарте. На разминку футболисты переодеваются наполовину – надевают только шорты от игровой формы, майки на них ещё тренировочные, тёмно-синие. В кой-то веки привезли к началу чемпионата, а не пару месяцев спустя… Что ж, нужно признать, Феде определённо нравится серьёзность у Joma. Кучай мягко сбрасывает с узких бёдер тренировочные шорты, откладывает их на полку и напяливает белые форменные, кажущиеся почти прозрачными, так как подштанники в такую жару – чистое издевательство и ими можно пренебречь, кожа у Кости загорела, а трусы у него белые. Федя ждёт, пока тот роется в бутсах и копошится со шнурками, и не в состоянии отвести взгляд от Костиного колена, того самого, страшно искалеченного накануне мундиаля и добитого рецидивом на зимних сборах. По мнению главного тренера ЦСКА, Костя ещё не вышел на свой прежний уровень. Федя старается об этом не думать. И о том, как Черчесов говорил, что если б не те кресты, то он тогда вызвал бы Кучаева в сборную в рамках расширенного списка. Ни у Кости, ни у Феди в национальной команде не задалось – особенно у Феди, чего греха таить. Увы, с такими успехами в еврокубках, как в прошедшем году, им ещё долго ничего там не светит. Станислав Саламович суров, справедлив и за всеми наблюдает… Зато с молодёжкой есть шансы на финальную часть Евро-21 в Венгрии и Словении. Россия идёт на первом месте в отборочной группе. Кстати, играть с болгарами будут тоже на «Арене Химки». Через месяц, четвёртого сентября. Лишь бы не просрать квалификацию, как в восемнадцатом, и Евро, и Олимпиаду одним махом, да и где эта Олимпиада теперь. Но молодёжка у них сейчас офигенная… Иногда хочется дать этому копуше поджопник, мол, быстрее пошевеливайся, Костян. Иногда наоборот, пусть себе возится, чтоб подкрасться сзади, обнять и поцеловать его в затылок, зарываясь носом в выгоревшие рыжеватые волосы. В данный момент Федя просто спрашивает: – Чего щитки не берёшь? Костя вздыхает и спускает гольфы на лодыжки: – Ой, не начинай, а? Пока не хочу, жутко раздражает. Пошли? – Пошли, – кивает Федя. Он знает: Костя, если нет риска, не носит щитков, даже после травмы слегка этим пренебрегает. Раздражает его, понимаешь ли. Кучайник несчастный. Чудо в перьях. Ничему его жизнь не учит. Ладно. Разминка, все свои, не страшно… Эти игровые футболки они надевают впервые: в презентации на днях были задействованы Влашич, Дивеев и Марадишвили – комплект красно-синий в полоску, который скорее сине-малиновый, белый и чёрный с узором звёздочками. А два года назад промо-ролик про форму снимали аж в середине сентября. Марио был в красной футболке и синих шортах, он, Федя, в белом комплекте с двумя вертикальными линиями, который языкастый Набабкин сразу же окрестил «Две полоски», и Костя – в оранжевом с синими переходами текстуры. Он тогда был на реабилитации и трудился на благо клуба не на поле, а во всякой рекламе и общественных мероприятиях. Сам потом говорил, что никогда столько не снимался, как в тот период, и без того камеры не любит, а тут чуть себе фобию не заработал... Ощущения от новой футболки немного странные. Сначала Федя не может разобраться, что его смущает, но его мысли озвучивает Наба: – Не знаю, кто как, но я себя чувствую ходячей доской объявлений. Жора Щенников скептически уставился на него: – Ты о чём? – Радоваться надо, что ходячей, а не ползучей или лежачей, – делает замечание Василий Березуцкий. – Возраст-то уже, Кирилл Анатолич, кхм, почтенный. Набабкин ощупывает себя, перечисляя: – ЦСКА – раз, иероглиф ВЭБ РФ – два, Икс-холдинг – три, «Вайлд», мать их ети, «берриз» – четыре, логотипы Joma, Хёндай, ПСБ – а что это, кто-нибудь в курсе? – ФонБет, значки Тинькофф-РПЛ… Жорик, повернись-ка, ага, плюс «Аэрофлот» и «Россети». Это сколько? – Одиннадцать или двенадцать, – подводит итог Ваня Обляков. – Почему-то нас внезапно все захотели проспонсировать. – Не к добру, – вставил Мара. – Человек – бегущая строка! – улыбается Дивеев. Он и правда похож на фонарный столб, тяп-ляп оклеенный разномастными объявлениями. – Яка у нас – точно стена объявлений. – Ещё здесь свободно, – Жора хлопает Набабкина по жопе. – Невозможно! – хохочет Тикнизян. – Не получится! – Нет ничего невозможного! – всплеснул руками Вася. – Такая задача – просто вызов нашим менеджерам! Продать это козырное место для рекламы. – Мы – ЦСКА, мы продадим, – поддакивает из угла Игорь Акинфеев. – Моя жопа не продаётся! – Кирилл отбрыкивается от Жоры. – У Жамы в Польше на форме прямо на заднице был какой-то логотип, – вдруг вспоминает Костя. – Я в Инстаграме видел. – Вот, – поучительно поднимает палец вверх Виктор Онопко. – Европа уже, как говорится, в тренде. – И что можно там написать? – подключается к болтовне Алан. – Окей, поставим вопрос ребром: что приличного можно там написать? – «Продам гараж!» – предлагает Акинфеев. – Ну, Игорь, ёкарный бабай! – возмущённо насупился Дзагоев. В раздевалку заглядывает Руслан: – Хей, ау, народ, идём, собираемся! – Блять! – Кучаев поворачивается к Феде. – У тебя ножа или ножниц случайно с собой нет? – Ты чего, Костик, на солнце перегрелся? – Федя провожает глазами постепенно выходящих в подтрибунку одноклубников. – Зачем тебе ножик? Костя, чуть ли не плача, хватается за ногу: – Я, идиот, забыл, что гольфы новые, ни разу не стиранные! Пять минут не прошло, а мне уже ногу натёрло! Я не смогу так играть! Чёрт, Кучай не порезал гольфы! Горе луковое. – А щитки ты надеть не забыл? – Нет, щитки в порядке, – чуть ли не всхлипывает Костя. Федя лихорадочно осматривается в поисках хоть чего-нибудь колюще-режущего. Ничего подобного. Спросить не у кого, все, кроме них, вышли. – Вот блять! – Костя в отчаянии. Если срочно не ослабить резинку, то он так и будет всю игру почёсываться и не сможет сосредоточиться на матче, потому что ему мешают гольфы. – Ох, ё-моё! – Федя толкает Костю на лавку. – Выбора нет! С этими словами Чалов рухнул между раздвинутых бёдер Кости, задрал ему ногу, уткнувшись носом в колено, раскрыл рот, подцепил и жёстко рванул зубами белую ткань. Костя трагично вскрикивает, но затем с облегчением выдыхает: – Боже, Федя… – До чего ты меня довёл, раздолбай! – огрызается Федя и, задевая губами кожу икры, подцепляет и впивается в другой гольф. Наверно, Федина злость на безалаберность Кости немного утихла, так как гольф поддаётся не сразу… Материал трещит, неожиданно Костя громко ахает и резко дёргается, и Федя получает от него удар коленом в челюсть и приземляется пятой точкой на ледяной пол. – Ой! – Ёба-на, Кучай, Федька! – в дверях раздевалки стоит ошарашенный Вася с вытаращенными глазами. Пиздец, ещё и язык прикусил… Федя крепко зажмуривается, чтоб слёзы не хлынули, и отползает от Кости подальше. Ему очень больно. И очень обидно. Схлопотал ни за что. Хорошо, никто из парней не видел, а то ржаки бы было. Впрочем, трудно поспорить с тем, что один Вася вполне способен организовать не меньше подъёбок, чем вся молодёжь вместе взятая. – Вы чего творите-то, ироды? – Вася картинно прикладывает ладонь к сердцу. – Ну, я понимаю, я всерьёз начальник, член тренерского штаба, и меня нужно слушаться, но блин, не настолько же буквально! – Это не то, что вы подумали! – Костю с перепуга опять прошибает на «вы», хотя демократичный Василий с повышением в должности на этом не настаивал, не для того поняшек тогда переучивали. Федя тоже пытается что-то сказать в своё оправдание, но его хватает лишь на то, чтобы проверить, не течёт ли кровь из остро пульсирующей нижней губы. – Я про бисексуальные наклонности пошутил! – Вася грозит им кулаком. – Повезло, что со мной оператора нет, а то я представляю, какой бы он эксклюзив ЦСКА-ТВ отгрузил. – Я просто… эээ… забыл про гольфы… – мямлит Костя. Федя, удостоверившись, что все зубы на месте, встаёт на четвереньки. – А голову ты не забыл? – с упрёком спрашивает у Кости Березуцкий. – Или трусы? Или щитки? – Нет, щитки он точно надел, – глухим голосом выдавил из себя Федя. Василий ехидно интересуется: – Что, Кучай, неужели до сих пор мои старые носишь? – Нет, давно уже нет, – робко отвечает Костя. Кажется, он наивно предполагал, что Вася об этом факте его биографии не узнает. Но от Березуцких не скроешься, можно разве только на некоторое время отсрочить свой приговор, хотя Федя убеждён, что лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Чалов делал вид, что щитки, в которых Костя играет с возобновления футбола после карантина, совсем и не он спёр у своего старшего брата зимой, и вообще, он к этому никакого отношения не имеет… – На выход, оба! Одних вас, голубков, ждём! – и Вася исчезает в коридоре. Федя и Костя встречаются взглядами. У Кучаева со стыда щёки краснеют. – Ну, мы с тобой влипли по уши, – бормочет Федя. – Теперь за весь сезон не разгребём его подколов. – Спасибо, Федя, спасибо, что бы я без тебя делал! – шепчет Костя, протягивает ему руку и помогает подняться с пола. – Бежим! А то нам ещё и от Михалыча влетит! – говорит Федя. Костя нежно гладит его по лицу, молча прося прощения за всё.