Раз, два, три, четыре, пять...

Ключ поворачивается, и замок с громким лязгом открывается, массивные решетки с трудом и тихим скрежетом отъезжают в стороны. Мальчишка резко садится на кровати, гремят его цепи, он смотрит, но не замечает перед собой никого – щурится из-за бьющего по глазам света только зажжённых факелов и просто не соображает после столь резкого пробуждения. У него сонный, расфокусированный взгляд, хотя об этом можно лишь догадываться: в его камере слишком темно, и сложно что-то рассмотреть, глаза еще не привыкли. Раз, два, три, четыре, пять... Райвель считает, едва шевеля губами. Так проще сосредоточиться и взять себя в руки. - Капрал Райвель, что-то случилось? - Эрен старается не зевать и выглядеть более-менее достойно, насколько это вообще возможно, проснувшись во втором часу ночи. Мужчина молчит, внимательно изучая Йегера и явно не собираясь отвечать, а Эрен лишь морщится и перетряхивает плечами - кажется, что чужой взгляд осязаем. Холодный и тяжелый, выворачивающий наизнанку. Шесть, семь, восемь, девять, десять... Капрал, словно приняв решение, отвечает, входя в камеру. - Ничего, что бы я не смог контролировать. - Сэр, меня будут пытать, - сон сняло как рукой – такого он себе представить не мог, да и не хотелось, все же в последнюю их встречу капрал произвел неизгладимое впечатление, и не верить ему не было причин, - или убьют втайне от начальства? - Почему втайне? - Райвель не может сдержать усмешки, как и не может отвести взгляда от тонких запястий в кандалах. - Наше правительство никогда и ничего не делает без размаха и пафоса, сэр. Йегер подавляет желание потянуться и зевнуть, интуиция вопит благим матом, что ничем хорошим появление капрала не закончится и надо драпать, даже невзирая на то, что это невозможно. - Насчет этих кусков дерьма ты прав, - мужчина делает пару шагов, останавливаясь у края кровати, стягивает с шеи платок. - Но не в этот раз. Эрен сглатывает, но в спинку кровати не вжимается. Капрал пугает не хуже титанов одним своим видом, а непонятная ситуация не добавляет оптимистичных мыслей. Раз, два, три, четыре, пять... Райвель прячет аккуратно сложенный платок в карман куртки, стягивает её и вешает на ближайшую, свисающую с потолка цепь, расстёгивает пару верхних пуговиц на рубашке, на нём нет экипировки. Эрен смотрит на него широко раскрытыми глазами. У него вообще очень странные глаза. Когда в них нет безумной жажды убийства, то все эмоции, чувства, переживания, воспоминания, мысли приобретают изумрудный оттенок и калейдоскопом отражаются в этих глазах. Он не только снаружи живой. Мальчишка смотрит, анализирует, его ладони сжимаются в кулаки, его передёргивает, тихонько бьются друг о друга звенья цепей, а мужчина внимательно изучает его лицо с очень выразительными острыми скулами, шею, где явно очень чувственно бьется ярёмная вена, едва выступающие из-под ворота рубашки ключицы. Все остальное пока что скрыто одеждой и одеялом. - Да ну нахуй такой расклад! - тихий рык эхом отражается от стен и разносится по всей темнице. Умница, быстро догадался, а злость делает его глаза ярче, словно у ночного хищника. - Самое отвратительное в армии - это дедовщина и слишком высокий коэффициент смертности, - Райвель протягивает руку, чтобы наконец-то дотронуться до этой ошибки природы, но Эрен отстраняется и дергается, пытается ударить, но цепи не дают ему такой возможности. Удар в живот и наотмашь по лицу, так, что разбивается губа, а парня откидывает назад, приложив головой о спинку кровати. Райвель хватает его за волосы, мягкие, скользящие в руке, все же сегодня заключенному позволили принять душ, и закидывает её назад, нависая сверху. - Сейчас я единственный, кто решает, жить тебе или умереть, - он шепчет это в губы, чужое дыхание касается лица, запах крови и молодого тела окутывает сознание. - И мне это не дешево обходится. - Попросите прибавку к жалованию, - Эрен клацает зубами в миллиметре от чужого носа и тут же получает удар под дых. - Деньги не имеют значения, - в мире, где ты можешь умереть в любой момент, каждый день здороваясь со смертью за руку, деньги не имеют значения. Райвель крепче хватает его за волосы и наконец-то проводит ладонью по шее, гладит пальцами кадык, ощущает, как быстро бежит кровь по его венам. - Убери от меня свои руки, уëбище, иначе я обращусь! У пацана в глазах пылает зеленый огонь, его нельзя отпускать. - Ты разрушишь здание, и все в этом крыле погибнут. - Плевать! Мужчина откидывает одеяло, залезает на кровать, придавливая коленями брыкающиеся ноги, от контакта с ним Йегера начинает трясти еще больше, брови сведены к переносице, крылья носа трепещут, а из горла вырывается тихий рык. - Сейчас, в этом крыле, в метрах девяти над нами, спит твоя сестра и друг-блондинка, - капрал кусает его за мочку уха, чуть посасывает её. - А ты же у нас пятнадцатиметровый, ты их убьешь. Или оставишь беспомощными калеками. Он врёт, но Эрену об этом знать не обязательно, мальчишка болезненно скулит, эти слова, словно раскаленное клеймо, его трясет, гремят цепи – Эрен все порывается его ударить, оттолкнуть, хоть и знает, что это невозможно. - Я не хочу, отойдите от меня, мне противно, - Йегер смотрит в глаза, но его взгляд не выворачивает чужую душу, а лишь обнажает собственную, голос полон злости, хоть в нем и проскальзывает паника. - Просто подчинись, и все будет прекрасно, - у Райвеля нет ни сил, ни терпения возиться с мальчишкой, а слова, что первыми пришли в голову, даже ему кажутся абсурдом. Он бы за такое убил любого, не раздумывая. - Ты идиот? - Эрен опять пытается его укусить, но на этот раз отделывается лишь подзатыльником. - Сам, блять, ложись под первого встречного, а мне это к ебеням собачьим не нужно! Шесть, семь, восемь, девять, десять... Надо просто держать себя в руках. Нарушение устава, отдача приоритета собственным, к тому же, крайне безрассудным, желаниям, нападение на королевскую стражу, поставить под угрозу выполнение миссии, а может и целый город... Непозволительное и непростительное безумие. Эти глаза слишком яркие, это заметно даже в темной камере, тело слишком горячее и твердое, к нему приятно прикасаться, словно к нагретому на солнце отшлифованному камню. Черт бы все побрал! Райвель опрокидывает мальчишку на кровать и стягивает его вниз. Руки вверху, заведены над головой и скованы цепями – прекрасное зрелище, мужчина облизывается, на секунду теряя бдительность, и тут же слетает с кровати, получив ногой в бок. - Тебе конец, сученыш, - капрал говорит тихо и, не смотря на заключенного, отряхивает форму. У него и так терпение не железное. - В гробу я видел тебя и твои заморочки! - В гробу ты окажешься, если еще раз выкинешь нечто подобное, - удары по ногам, рифлёной подошвой сапог, ощутимо так дают по нервам, заставляя напрячься, но Эрен лишь матерится сквозь зубы, не позволяя себе кричать и звать на помощь. Да и что-то подсказывает ему, что это бесполезно. С него стягивают штаны, оставляя на ногах длинные и, судя по ощущениям, глубокие царапины, задирают майку, оставляя её болтаться на цепях. Эрен шумно дышит, ни на мгновение, не прекращая выливать поток брани на капрала, его грудная клетка с затвердевшими сосками, подымается вверх. Он пропорционален, у него не только рельефное, но ещё и красивое тело, оно притягивает взгляд, хочется смотреть и одновременно касаться его везде и сразу. Его хочется. Мужчина садится ему на ноги и невольно облизывается, оттягивает расстегнутый, но всё равно душащий, ворот рубашки. - Я убью тебя, скотина, при первой же возможности убью! - подросток рычит, он в бешенстве. И это будоражит кровь. - Йегер, не забывай об огромной разнице в званиях и опыте, - Райвель, придерживая его голову руками, наклоняется и проводит языком по губам. Медленно, очерчивая их контур, слизывая подсохшую кровь с уже зажившей губы, опаляя дыханием и заставляя мальчишку сжаться. - Даже в форме титана тебе меня не убить. - А я попробую! - Эрен говорит четко и быстро, точно попробует, но сейчас это не важно. Капрал кусает его за подбородок, проводит по нему и губам языком, а мальчишка под ним брыкается, гремя цепями. В его личном деле написано, что он лучший в рукопашном бою, его будет интересно завалить, посмотреть на его попытки вырваться, убить. Ладони касаются шеи, ключиц, груди, чуть задевая соски, проходятся по ребрам, царапая и неприятно сдавливая, мальчишка прогибается в пояснице, извивается, стараясь уйти от прикосновений, не осознавая, что так заводит ещё больше. Сейчас для Райвеля он является самым беззащитным и опасным существом на свете. - Для этого же есть девушки, так какого лядана ты на мне расселся? Капрал легонько целует ключицы и шею, едва прикусывая нежную кожу, словно ублажая, а после кусает за сосок, так, что невозможно сдержать ругани и попыток скинуть его с себя. - Ты забываешь о субординации, щенок, - Райвель лижет ярёмную впадину, он чувствует, как парень дрожит, как быстро бьется его пульс. - Иногда наши желания и принятые в обществе правила расходятся. Язык обводит ореол соска, его целуют, а холодные ладони настойчиво гладят живот, ощупывают, вызывая неприятные ощущения. Капрал практически ложится на него, дышать становится труднее, их носы соприкасаются, живот царапает металлическая пряжка ремня, он трется об него. - Как может вставать на мужиков? - Эрен пытается отстраниться, а получается лишь плотнее прижаться к мужчине грудью, потереться об него бёдрами. - Не на мужиков, а на сопливого мальчишку, - капрал целует его скулы, гладит, едва царапая, тазовые косточки, вжимая в матрас и не позволяя шевелиться. - В свои извращения меня не впутывайте, - Йегер опять пытается его укусить, но лишь едва касается губами шеи – мужчина вовремя отстранился. Его бьют в бок, выкручивают соски и кусают за живот, тут же зализывая место укуса. Слишком жарко, все тело горит, слишком громко бьется чужое сердце и собственная кровь в висках, кости ломит и выкручивает от безумного, злого взгляда зелено-черных глаз. Один, два, три, четыре, пять... Лишь бы не сойти с ума еще больше, лишь бы не рехнуться сейчас окончательно. Мужчина садится на колени, устраивая чужие стройные ноги себе на бедра. Эрен отворачивается и закусывает губу, не переставая тихо рычать и ругаться матом, но все равно поворачивает голову и с интересом смотрит на действия капрала, когда тот начинает шуршать медицинскими перчатками. "Он как любопытная, окончательно свихнувшаяся кошка. Пятнадцатиметровая, свихнувшаяся тварь" - думает Райвель, наблюдая, как смотрит на него заливающийся краской парень. Хотя, мало ли, что в полумраке, при слабо горящих факелах и с почти слетевшей крышей, покажется. Думать о том, что этот сопляк, которого он сейчас изнасилует, пусть Райвель и старается быть нежным, что сути не меняет, возможно, еще ни разу не целовался, не говоря уже о нормальном сексе с женщиной, совершенно не хочется. Куда проще всё списать на безумие. Его опять целуют в скулу, кусают за шею, чуть посасывая кожу, проводят языком по ушной раковине, от чего мальчишка фыркает, и приставляют пальцы к губам. Почти тонко намекая, что предварительные ласки, как и терпение капрала закончились. - Блять, блять, ëбанный ты нахер мудозвон, я не хочу! Его кусают за плечо, прокусывая кожу, вгрызаясь, словно голодный зверь в добычу, что, по сути, не далеко от истины. Но это не важно. Сейчас ничего не важно. Пальцы проникают в рот, придавливая язык, задевая небо и зубы, касаясь язычка и вызывая рвотный рефлекс. Эрен кусает его, чуть жуя пальцы и рвя тонкую резину перчаток, но все же старается обильно смочить их слюной, не желая остаться с порванной задницей. Райвель отстраняется, облизывает окровавленные губы, с неким сожалением, что довольно быстро проходит, понимает, что мальчишка не испытывает ни малейшего возбуждения, внимательно смотрит Йегеру в глаза, давая несколько секунд, чтобы подготовиться и аккуратно, но быстро проникает в него пальцами. Эрен стонет протяжно и надрывно, как раненный зверь, и довольно ясное сознание капрала затуманивается, крышу сносит окончательно. Он растягивает мальчишку быстро и резко, словно желая порвать, он кусает его, словно дикое животное, покрывает его тело засосами, вскрики смешиваются со сбивчивым матом, шумным дыханием и громким лязганьем цепей. Перед глазами все плывет, четкими остаются лишь светящиеся в темноте зеленые глаза, что Эрен почему-то не прячет от насильника, член ноет и болит от напряжения, неприятно сдавленный штанами, требующий внимания. Шесть, семь, восемь, девять, десять... Жидкий огонь и абсолютное безумие растекаются по венам, выворачивают внутренности и громким шумом отдаются в голове, сводя с ума. Воздуха категорически не хватает, тихие стоны смешались с неразборчивыми криками, громким лязганьем цепей, кровать скрипит, бьётся спинкой о стену и, кажется, что вот-вот развалится. Ноги закинуты на плечи, поцелуи уже переросли в кровавые укусы, мокрые и липкие тела сейчас кажутся одним целым – дыхание, удары сердец одни на двоих, перед глазами лишь раскрасневшееся лицо Эрена, а в голове не осталось ничего кроме безумного желания обладать.