Румыния. Наше время.
/Лайя/ Мы с этой незнакомкой встретились взглядами. Она показалась мне до боли знакомой, но я никак не могла вспомнить, где же я ее видела? А, точно, она же ко мне во снах приходила, точнее, я видела изгибы ее прелестной фигуры, но очертания лица я никак не могла восстановить в своей памяти. Может, я ошибаюсь? Может, это не она? На протяжении нескольких недель до поездки в Румынию по поводу работы, мне снилась одна и та же женская фигура, будто мы встречались с ней в прошлой жизни. Может так оно и было, но в силу реинкарнации Лайя не верила. Работа реставратора древнейших картин навевала идею того, что все-таки это возможно. /Сандра/ Замерев на месте, я не могла поверить в то, что вижу своими глазами причину моих бессонных ночей и музу моих грустных сочинений на гитаре. При реинкарнации мне дали возможность запомнить одно единственное лицо. Лицо моей прелестной Лале. Моей первой любви, запретной любви. Как же так, почему Шепфа не дал возможности тебе, Лале, запомнить меня? Теперь ты в теле этой прелестной девушки, имя которой я даже пока не знаю, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы заново почувствовать запах лаванды и ромашки в твоих волосах. И вновь ощутить ту силу и храбрость, которой всегда наделена была Лале, тем она и притягивала. Выкинув все мысли, Сандра направилась к такси, которое заказала, чтобы доехать до ее родной деревни, которая находится возле Холодного леса. Лайя так и стоя возле отеля, доедая вафлю, которую не успела доесть ещё в маленькой кафешке при отеле, потому что время поджимало, а надо было ехать к назначенному месту, где она могла забрать старейшую картину по заказу ее босса. Сандра бросила быстрый взгляд на девушку и по инерции, как будто так и было предначертано судьбой, выпалила слова, которые в последствии окажутся судьбоносными для них двоих: — Хей, красотка, чего стоим жуем, тебе куда надо-то? Может, нам и по пути? — задорно пролепетала Сандра, поправив свою шляпу, и подзывающим жестом пригласила ее поближе к машине. Лайя, обратив внимание на жест, подошла, немного замешкалась, но уверенно сказала: — Мне нужно в деревню возле Холодного леса, там живёт дедуля, у которого я должна забрать картину. — Ох, да ты у нас везучая! Залетай в машину, нам по пути! Лайя все также смотрела на нее большими, карими, добрыми глазами, улыбнулась и села в машину.Османская империя. 1444 год.
— Сейхан-хатун, ты неисправима! Как можно было в очередной раз просто сесть и ускакать на школьных, учебных лошадях? Это же против правил! Теперь и мне влетит за то, что согласилась на эту авантюру вместе с тобой! Мы могли бы дойти пешком, как и всегда! — Ну же, ведь за это ты меня и любишь, докажи же, милая Лале. Я люблю нарушать правила, а вместе с тобой это начинает меня ещё больше заводить. — Да ну тебя. Девушки хихикнули и галопом поскакали вдоль леса, который находился рядом с их школой. Они прискакали к их секретному месту, который никто не знал. Ну может только Аслан — друг, который знал, что между Сейхан и Лале — любовь-морковь. Привязывая лошадей к дереву, девушки непринужденно обсуждали, что они скажут Ходже, когда он узнает о том, что они в очередной раз взяли лошадей без спроса. Для Сейхан не представляло труда лгать, да и тем более она была наделена особым сортом воображения, которое позволяло любому поверить в то, что это действительно могло произойти. Лале зайдя со спины крепко обняла возлюбленную за талию, платье Сейхан было изумрудно-серое и оно красиво переливалось на свету. Лале, повернув ее лицом к себе, чтобы они наконец встретились на близком друг от друга расстоянии. Взглянув друг другу в глаза, долго не раздумывая они сплелись в поцелуе, которого, на протяжении всего дня, жаждали.— Лале-хатун, скажи мне, ты меня всегда будешь помнить, даже, если мы когда нибудь забудем друг друга? — Что за вопросы? Такого никогда не будет, мы будем помнить друг друга всегда, несмотря на время и оковы трудностей.