Узел внизу живота

Эля позволяет свечей полыхнуть и быстро, поднеся спичку к губам, сбивает пламя дыханием. Та потухает раньше, чем озорной огонек доползает до кончиков пальцев блондинки. Остается лишь почти черная палочка, силуэтом напоминающая знак вопроса. Через мгновение Галанова то же самое проделывает и с тремя другими похожими на первую, как две капли, свечами. Следом из подарочной упаковки она освобождает большую белую с запахом ванили и оживляет ее зажигалкой. Простой купленной на кассе супермаркета. А свеча тонкими обручем дыма разносит приятный запах и воспоминания, которые точь-в-точь ванильный пудинг. Затем рука блондинки скользит по полу ниже, собирая пыль. Там — еще несколько. Несколько словно бесформенных, зажигавшихся не раз и не два кусков воска. Их она подпитывает от ароматической свечи. Потом плавными шагами и движениями рук размещает их в душой комнате, стараясь соблюдать гармонию. Которая лишь у нее в голове. Веря ей, Эля ставит одинаковые свечки на полки, самые некрасивые – за спину, на туалетный столик, а ароматическую – прямо себе под нос, рядом с бутылкой вина. Красного, со вкусом летней клубники. И только тогда Галанова садиться на диван, по-детски подгибая под себя ноги. А внимательный синий взгляд продолжает настойчиво убираться ей в мысли. Марго ощущает себя внутри телевизора. По нему – кино, где главные героини наконец-то остались наедине. У них закончился сложный жизненный этап, после которого они получили полное право на личное. Поэтому-то теперь они сидят здесь, в комнате с полумраком, и дышат друг другу в затылки. А романтическая обстановка: свечи, вино, неуловимые вздохи – все это предвестники первого объяснения. Признания. Хоть в чем-нибудь. Банальный сценарий, того, немного серийного кино, что даже и даром ни один канал не возьмет. Марго это привлекает и, вместе с тем, очень сильно отталкивает. Именно поэтому Пивоварова так легко переносит их с Элеонорой отношения на каноны популярных мыльных опер. Обе они – типичные образы угадываемые с полуслова, полужеста и полувзгляда. Галанова – чудачка. Она вечно находит себе приключения редко сидит на месте ровно и совсем не привыкла грустить. Она немного «С приветом». Сама же Пивоварова – личность дерзкая: болтает, что думает, идет против всех и срывает маски с людей. С лжецов, с предателей. Даже с врагов. Она не рвет лишь свою маску, потому что под ней – мягкость, нежность, за которые ей стыдно. И Марго, словно смотря на них с Элей со стороны, словно вживаясь в такие минуты в роль кинокритика, видит их отношения абсурдными. Брошеными камнем преткновения на пути приятных идеалов. Но она все равно с любовью в глазах изучает профиль Эли. Даже тогда, когда та всеми силами ее игнорирует. А Галанова вскакивает с дивана когда вспоминает, что у нее есть еще целая упаковка свечей. Маленьких, красного цвета с блестками, которые сыпятся прямо на ладони. Она их достает, сгребает пыль и открывает. Из упаковки пахнет малиной, но как-то состаренно, затасканно. Эля хмурится, думая, нужны ли эти свечи вообще. Ни в интервер, ни в ее собственную гармонию вечера они не вписываются. Не влезают, как неправильная деталь пазла. Она откладывает упаковку, не закрывая. Пусть малина перебивает запах застроявшейся деревянной мебели. Его много, и он уже невыносим. Потом она неожиданно вспоминает, что забыла включить музыку. Что тишина давит на мысли, и она слышит, как Марго усмехается над ней. И идет к ноутбуку. Ноги даже слегка скользит по паркету, будто коньки по льду. Элеонора включает технику, набирая вовсплывшем окне пароль. И в мгновение, когда она натыкается на свою слишком любимую песню, горячие ладони Пивоваровой перехватывают ее пальцы. Марго стоит точно за спиной Эли, дышит громко и рвано, обдувая шею холодом, но молчит. У Галановой каждая клеточку тела вздрагивает и сразу же замирает в предвкушении чего-то. Она даже в самых смелых фантазиях не представляла Марго так близко. Так жарко. Так интимно. И сама природа ей твердит, что они должны зайти дальше. –Ты таешь, как мороженое в полуденный зной, от звуков моего голоса. Млеешь, как кот, от моих заботливых и одновременно пошлых взглядов. Дрожишь, на ветру, как осиновый лист от моих прикосновений, – Марго очарованно прикрывает глаза и невесомо проводит носом по копне светлых волос, выбирая в себя Элеонору. Эля не дышит. Воздуху не удается прорваться ни через нос, ни через рот. Потому что блондинка не хочет, иначе спугнет. Спугнет все на свете. А сейчас ей надо лишь, чтобы руки Пивоваровой вконец осмелились и двинулись дальше. Ниже. По силуэты, пересчитывая ребра, собирая одежду складками. Желание, стягивается в тугой узел прокатывается внутри блондинки. По всем органам и чувствам. И замирает внизу живота, как точка невозврата. Как запрещающий знак для движения в обратном направлении. Губы ронять стон который не говорит. Который кричит, что тело хочет всего и сразу. А Маргарита снова усмехается. Ей нравится это небрежно отсутствие контроля у Эли, решивший, будто она сильнее всех. На самом деле, если рядом Пивоварова – слабее. Галанова слабее всех, потому что у нее непреодолимую влечение к подруге. Как к женщине, проявляющейся в ее эротических фантазиях. Эля хочет выпить и Марго. Та прижимается к ней плотнее, и мысли, словно выстреленные из головы, исчезают. Оставляют одну горстка больного разума. Обнаженной поясницей Галанова чувствует мягкую ткань блузки и мелкие пуговицы. Совсем крошечные. И думает что, расстегнуть каждую сможет лишь с раза пятого. Или девятого. Ей душно. Ей жарко. Ей невыносимо просто стоять. На ватных ногах. Руки Марго перемещаются на ее живот. – Я хочу тебя, – сквозь зубы произносит Галанова, прикусывая кончик языка. Чтобы удержать на нем другие, обличающие ее, фразы. чтобы не провоцировать Пивоварову на отказ. –Убить? – парирует Марго с сарказмом. Это – ее маска, которая будет сброшена примерно, никогда. Которая помогает скрыть желание. Тот же плотно стянутый узел внутри нее. –Убить, – блондинка злится. Шарит нетерпеливыми ладонями по одежде Марго, шумит мягкой тканью. А Пивоварова разворачивает ее к себе лицом и зажимает щеки пальцами. Надеясь оставить яркие, едкие следы. А потом целует. Ее губы властно овладели губами хрупкой Эли, та с ропотом отвечает на поцелуй и чувствует приятное послевкусие красного вина. Все. Границы стерты. Они – типичные героини, и их сюжет банальнее самой жизни. Но только лишь с использованием, что они не когда не поставят свадебную фотографию в рамку на комод в гостиной. Это себя изжило.