Чертовы бумаги.

Сегодня в Катамарановске поистине плохая погода. Дождь льет как из ведра, а за окнами то и дело сверкает молния и слышатся раскаты летнего грома. Полковник будто и не замечает всего происходящего за окном, настолько он забылся в своих бумагах, освещаемых светом тусклой настольной лампы. Игорь, как всегда, на своем законном месте — в камере. Не то чтобы он не мог оттуда выйти, Жилин никогда не запирал дверь в его камеру, но даже если и выходить, то не в такую же погоду. Катамаранов сидит на скамейке около двери и смотрит сквозь прутья железной решётки прямо на полковника, но тот, кажется, и этого не замечает. Жилин продолжал заполнять кучу бумаг, которая, как ему казалась, даже не думала становиться меньше. «Вот зачем все это нужно? Моя работа — ловить преступников, а не заниматься писаниной…» — тоскливо думал полковник, глядя в окно, за которым бушевала гроза. Настроения не было абсолютно никакого. «Ну, придется продолжать, если я хочу уйти пораньше или хотя бы вовремя…» — решил Жилин. Поэтому он с удвоенной скоростью начал писать, и кажется даже забыл, что в кабинете он не один. За решеткой, как всегда и как обычно, сидел местный алконавт по имени Игорь, и наблюдал за действиями милиционера. С каждой минутой сидеть в камере становилось все скучнее. Игорь встал, и пошатываясь, подошёл к двери. Он ещё раз кинул взгляд сквозь прутья решётки, затем снова обвёл глазами свою скромную обитель, в которую стабильно попадал 7 дней в неделю. Откинув мысли о своих похождениях, он опустил немного подрагивающую ладонь на ручку двери и толкнул ее вперед. Дверь с лёгкостью поддалась и со скрипом поползла вперед. Сергей вздрогнул от внезапного скрипа, потому что был полностью погружен в работу. Он посмотрел в сторону камер, и увидел Игоря, который попытался покинуть «свою скромную обитель». Жилин удивлённо посмотрел на него, потому что раньше за ним такого не наблюдалось. Обычно полковник, после нескольких «нравоучительных бесед», выпускал Катамаранова, но сегодня что-то явно пошло не так. Милиционер наконец-то нарушил тишину, спросив: — Ты чего, голубчик? Беглец поднял взгляд на полковника, растрёпанные пряди смоляных волос колыхнулись на его голове. Глаза, до этого опущенные в пол, вцепились своими черными зрачками и шоколадного цвета радужкой прямиком в лицо хранителя правопорядка. Игорь быстро метнул взгляд с полковника на окружающую обстановку. Слева от него находилась дверь, ведущая наружу. По бокам от двери, в проёме которой стоял Игорь, находилось еще две никем не занятых камеры. Прямо напротив стоял стол Жилина, на котором покоилась несоразмерно огромная кипа бумаг, а рядом с ней лежали несколько ручек и карандашей. Чуть поодаль стояла, побитая временем и обстоятельствами, настольная лампа. На удивление Катамаранова, даже в такой рабочей обстановке нашлось место для проявления настоящей сущности сурового с виду полковника. На столе, около той самой лампы, стоял небольшой горшочек с каким-то цветком. Игорь хоть и был неотъемлемой частью местной флоры и фауны, но в домашних цветах не разбирался. Сергей встал, посмотрев в затуманенные глаза Игоря. — Ну вот куда ты собрался, голубчик? Ты же видишь, какая там погода. Посиди здесь, подожди, пока дождь не закончится, — с этими словами полковник встал и приобнял Игоря за плечи, приглашая его войти обратно в камеру. — Хотя если ты не хочешь сидеть в камере, то можешь посидеть вон на том стуле, — продолжил милиционер, махнув рукой в сторону стула, стоящего напротив его стола. — Ну что ты молчишь, словно воды в рот набрал, дорогой? Игорь встрепенулся, снова качнув своими растрёпанными волосами, и повернул голову в сторону Жилина. — П-полковник, — прошептал Игорь и еще раз качнулся из стороны в сторону. Катамаранов почувствовал себя странно, ему было душно. Казалось, что он еле стоял на ногах, но все же смог вернутся в перпендикулярное полу положение после очередного покачивания. Игорю казалось, что еще немного и он свалится в обморок, но придавать этому значения Катамаранов не стал. Наконец обратив внимание на речь полковника, он, пораскинув мозгами, решил выбрать вариант комфортнее и теплее. Стоп. Теплее? Ему только что было жарко, но сейчас стало холодно. Чёрт, Катамаранов, как назло, попал сюда в одной неизменной майке и промокших штанах, так как дождь он застал когда еще был на улице. Игорь неровной поступью прошел в глубь кабинета и остановился прямо напротив стола полковника, плюхнувшись практически мимо предложенного стула. Жилин проследил за движениями Игоря и пришел к выводу, что его старый товарищ, похоже, замёрз. Ну конечно, на улице ливень, а Катамаранов в майке и штанах, которые промокли насквозь. Полковник прикрыл дверь камеры и подошёл к Игорю. — Ты выглядишь неважно, голубчик, — заметил милиционер. В его голову тут же пришла идея — а почему бы не дать Катамаранову свою старую одежду? Сергей решил, что этот план нужно воплотить в жизнь. Для начала он снял с себя пиджак и накинул его на плечи Игоря: — Надень, а то замёрзнешь, — с этими словами Жилин отошёл от него, дабы скрыть появившийся румянец. Стоп, что? Румянец? Откуда он взялся? Обычно он появляется, когда находишься рядом с человеком, который тебе не безразличен. Погодите, ему что, нравится Игорь? Сергей немедленно отогнал от себя эти мысли. Они ведь просто друзья, да?.. Полковник решил об этом не думать, и достал из шкафа свои штаны и рубашку. Игорь очнулся на моменте, когда почувствовал лёгкое прикосновение теплых рук, а затем тяжесть милицейской формы. Вдруг пиджак начал спадать с его плеч, и он придержал его кончиками пальцев. Катамаранов знал, что полковнику не нравится, когда он пачкает все вокруг смесью сажи и мазута, поэтому Игорь старался свести прикосновение грязной кожи и отглаженного, накрахмаленного пиджака к допустимому минимуму. После небольшого ухода в себя, Катамаранов заметил, что Жилин куда-то испарился. Решив не тревожить старого товарища, он продолжил сидеть на месте. Форма, только что спокойно почившая на плечах полковника, начала согревать Игоря. От нее веяло теплом, и чем-то по-домашнему уютным. Катамаранов почувствовал приятный запах, ему показалось, что это была смесь ромашки, свежемолотого кофе, и возможно чего-то еще, но чего — Игорь не разобрал. Строитель вздрогнул, когда перед ним появились чистые, темно-синие штаны и голубая рубашка. — Эт-то чего это? Жилин улыбнулся, посмотрев на Игоря. — Это тебе, голубчик, чтобы не замёрз. А то что-то мне подсказывает, что ты можешь заболеть, если уже не сделал это, — с этими словами полковник прикоснулся ко лбу Игоря, желая проверить температуру. Лицо его предательски покраснело, выдавая все, что чувствовал милиционер. Он тут же отдернул руку, но этого мгновения ему хватило, чтобы понять, что у Катамаранова температура. Возникло неловкое молчание. — Ооо, голубчик, да ты заболел, как я погляжу. Ты это, давай переодевайся пока, а я придумаю, что с тобой делать, — сказал полковник, чтобы тишину. Румянец скрыть не удавалось, поэтому Жилин отвернулся к своему столу, якобы засмотревшись на гору бумаг. Что ж, сегодня будет явно не до них. Пока Игорь снова задумался о своей нелегкой жизни строителя, на его лоб легла приятная прохлада. На секунду Катамаранов даже потерял нить мысли в своей голове, и блаженно прикрыв глаза, стал похожим больше на того рыжего кота, который живёт сам по себе, и которого он подпаивает скипидаром. Катамаранов подался навстречу полковнику. Открыв глаза спустя несколько секунд, Игорь вдруг понял, что подается навстречу ничему иному, как руке одного знакомого полковника и чуть ли не упирается лицом ему в грудь, замерев в паре сантиметров. В голове у Катамаранова снова пролетел вязкий поток мыслей, и стало будто-бы еще жарче, хотя куда уж больше. Неожиданно узкая и аккуратная ладонь пропала, забрав с собой всю прохладу вместе с потоком мыслей. Игорь взглянул на Жилина, заметив какое-то странное покраснение в области щёк и носа. Полковник повернулся к нему спиной, но совершенно позабыл, что когда краснеет лицо, то краснеют и уши, это он, в отличие от Серёги, знал хорошо. Катамаранов даже задумался на минутку, а не странно ли это? Но, откинув подобные мысли в дальний ящик, встал с нагретого места и повернулся спиной к Жилину и его столу. Игорь, недолго думая, начал стягивать с себя пиджак. Ко всем вещам полковника он относился бережно, впрочем как и к самому полковнику. После милицейского предмета одежды, в ход пошла и заляпанная чем-то чёрным, чем, не знал даже сам Катамаранов, майка. Жилин снова сел за бумаги, дабы не терять своего авторитета и не краснеть перед Игорем. Он начал писать, но буквы выходили кривыми и неровными, а мысли путались. Катамаранов не давал ему покоя. Почему он вдруг покраснел, дотрагиваясь рукой до его лба? Почему его сердце начинает биться сильнее при виде Игоря? Сергей и не замечал, что уже минуты три пялился на обнаженный торс Катамаранова. Его сердце билось так, что казалось, будто оно вот-вот выскочит. Щёки милиционера не прекращали краснеть, и как он не старался согнать румянец, ничего не выходило. «Что со мной происходит?» — думал Серёжа, прожигая взглядом Игоря. Катамаранов все чаще задумывался об их дружбе с полковником, да и дружбе ли? Эти странные прожигающие взгляды, румянец на лице, неловкие движения, случайные прикосновения. Да и сам Жилин не облегчал ситуацию, весь такой хрупкий, узкие ладони, худые ноги, красивое лицо и эти пронзительные бирюзовые глаза.Прямо как в песне, правда Серёга не офицер, но все же. И прямо как императрицу, Игоря манил этот взгляд. Как давно это началось? Катамаранов и сам не понимал, но знал, что это не просто так, и сегодня он планировал выяснить, к чему все это, и что происходит. Надев на себя слегка маленькую для него рубашку, Катамаранов даже и не подумал удалиться из комнаты, чтобы переодеть штаны. Поэтому он начал снимать их, все еще плавая в раздумьях о своих действиях. Сергей вылупился на Игоря, когда тот начал расстёгивать ремень. До него даже не сразу дошло, что Катамаранов, вообще-то, переодевается, при чём по его же наставлению. Через несколько минут Жилин решил, что пялиться вот так — это верх непристойности, поэтому он углубился в чтение и заполнение бумаг. Но нормально работать не получалось, потому что всё, что в данный момент интересовало полковника — обнаженный торс Игоря. Сергей все ещё не понимал, что происходит с ним, и почему это начало настолько явно проявляться лишь сейчас, хотя с Игорем они знакомы ещё со школьной скамьи. Он не мог вспомнить, в какой момент дружба с Катамарановым переросла в нечто более серьёзное, по крайней мере для него. Полковник решил во что бы то ни стало расставить все точки над «i» сегодня. Катамаранов продолжал свои раздумья о том, как объясниться с дорогим его сердцу и душе полковнику, попутно стягивая штаны с ног. Но Игорь не был бы Игорем, если бы не запутался в штанине. Пока распутывался, всё чаще замечал этот странный взгляд, обжигающий кожу в тех местах, где останавливался слишком уж надолго. Выдерживать его становилось с каждой минутой все более невыносимо, поэтому Игорь быстро натянул на себя оставленную для него одежду и подошёл ближе к столу Жилина. Игорь наконец решил нарушить тишину: — П-почему это ты т-так на меня смотришь? Ч-что происходит в-вообще? С-Серёжа? Голос Игоря выдернул полковника из раздумий. Сергей снова покраснел, и начал бегать глазами, избегая встречи взглядами с Катамарановым. Лицо Жилина выдавало все его чувства. И вдруг его озарило — да он же влюбился! Это звучало настолько фантастически, что Сергей даже не сразу поверил. А ведь и правда, все эти взгляды, учащённый пульс, румянец — факты на лицо! Ему вдруг стало так стыдно перед Игорем и перед собой за то, что он ведёт себя сейчас как тряпка, потому что не может признаться. Он резко поднялся со стула, попутно опрокинув кучу бумаг, и начал: — Игорь, я… — но тут же затих, и забыл все, о чем хотел сказать, стоило ему только взглянуть в эти шоколадные, с медовым отливом глаза. Полковник густо покраснел, плюхнулся на стул, сложил руки и уткнулся в них головой. Нет, он не может признаться. Не может. Катамаранов впал в ступор. Что это только что было? Его полковник ведёт себя как-то странно. Игорь обогнул преграду в виде стола, перешагнул через кипу бумаг, оказавшуюся на полу из-за резких движений Жилина, и присел на корточки рядом со стулом полковника. — Серёжа? — он положил руку на плечо милиционера и даже не заметил, как сам нарушил свой завет — не дотрагиваться до своего полковника грязными руками. Сейчас это было совершенно неважно. Они оба уже измазались в этом. Игорь потрепал его плечо, жестом призывая поднять голову. Жилин нехотя поднял голову, и посмотрел в эти совершенно невозможные глаза Игоря. Почему он не может сказать три настолько простых, но таких важных слова? А может быть, все это важно только для него? Может быть, Катамаранову всё это не нужно? И сейчас он скажет ему, а тот будет смотреть на него, как на идиота? И их многолетней дружбе придет конец? Бедный Серёжа никак не мог определиться, что же ему сейчас делать, поэтому он просто продолжал грустно смотреть в такие невозможные, и такие дорогие его сердцу глаза. На просьбу Катамаранова все же отреагировали, уже хорошо, значит Серёжа не сломан. Полковник повернул на него голову, и смотрел совсем уж как-то растерянно, будто метался меж двух огней. Игорю пришлось немного наклонить голову вбок, чтобы рассмотреть лицо своего полковника. Катамаранов не привык отступать, как на работе, на болоте или в лесу, так и в делах сердечных. Он аккуратно взял руки Жилина в свои, также как раньше, его руки ничуть не изменились, все еще по-женственному маленькие ладони и длинные пальцы. Игорь снова перевел взгляд на лицо Жилина, не увидев там былой растерянности, на ее место пришли страх и неуверенность. Катамаранов, не долго думая, подался вперед, одновременно с этим легко потянул полковника на себя за руки. Серёжа вернулся в реальность, почувствовав тепло чужих рук на своих. Его щеки моментально зарделись, и он опустил взгляд. Сейчас ему было одновременно и хорошо, очень хорошо, и стыдно за себя, за то, что Игорю приходится делать первые шаги. Но это и обнадёживало — значит его чувства взаимны? Полковник улыбнулся. И тут он сделал то, о чем наверное никогда в своей жизни не пожалеет — подался вперед, к Игорю, и впился в его губы. Серёжу захлестнул океан эмоций, и его совсем не интересовало, грязные ли у Игоря руки, грязный ли он сам. Сейчас ему было хорошо, так хорошо, как не было никогда в жизни. Как будто у него выросли крылья за спиной. Игорь очнулся только тогда, когда понял, что воздух в лёгких заканчивается также стремительно, как и его возможность сдерживать себя. Отдышавшись, Катамаранов посмотрел на лицо своего полковника, но тот покраснел настолько, что Игорь всерьёз начал волноваться, не заболеет ли его Серёжа после всего этого. Здоровье его полковника на первом месте. Пока Игорь думал, что ему делать, и как оградить пока что здорового Жилина от себя, сам полковник времени зря не терял. Он возобновил поцелуй, обняв плечи Игоря руками настолько сильно, насколько это было возможно. Катамаранов очнулся от покалывающей боли в плечах и прикосновения чужих губ к своим. Игорь решил, что с простудой они разберутся как-нибудь потом, уже вместе.