La Bonne Chanson

Это было так. Лежу я однажды в постели…и не сплю. Тишина. И только стрелка часов отбивает ритм. А я думаю… Думаю о том, как меня занесло в Париж, как случилось, что я теперь продаю цветы на одной из улочек Монмартра. Замечаю, как лунный свет падает на стену, как на его пути попадается статуэтка и, отбрасывая тень, создает причудливый узор. Кажется, совсем недавно я приехала в страну, зная только несколько фраз по-французски. А все из-за того, что влюбилась в этого дурака Мика, который, кстати, через месяц нашел себе новую пассию. Домой уже не хотелось, вот и решила остаться. Вспоминаю, как ночи напролет сидела у Жака, не давала ему спать, просила, чтобы он со мной поговорил. А он сердился, хмурился, но все равно помогал мне. Через четыре часа вставать на работу. Пьетро привозит цветы в семь. Хороший парень. Когда-то он просто пришел и предложил свою помощь. А напротив моего магазина – уютная кофейня. Ее хозяйка, Мари, полноватая и веселая женщина. Она печет потрясающие кексы и у нее всегда много посетителей. Рядышком еще есть книжная лавка. После работы я часто захожу туда, бывает, выбрать книгу, а вообще, поболтать с Лораном. Он работает в лавке всю жизнь и прочитал почти все имеющиеся у него книги. Звук проезжающих за окном машин возвращает меня со светлой улицы в комнату. На часах уже три. Закрываю глаза и сразу вижу Амели. Моя подруга. Мы познакомились год назад у того же Лорана. Она не могла достать с полки книгу и, как бы банально это не казалось, я помогла ей. На обложке золотыми буквами значилось: Поль Верлен «La Bonne Chanson». Так и подружились. Каждые выходные она вытаскивала меня из дома. Лувр, Версаль, Нотр-Дам, Мулен Руж, улица Риволи, да хоть та же Эйфелева башня. Сама я пойти туда не решалась. Мне нравилась Амели…как хороший друг. А потом у нее появился парень, и мы стали видеться гораздо реже…и созваниваться…и переписываться. Мне жутко стало ее не хватать. Где-то в глубине души я хотела, чтобы они расстались. Но каждый раз, как эта мысль закрадывалась в голову, я отгоняла ее и отвлекалась на что-то другое. У нее своя жизнь, у меня – своя. Все же, когда нам удавалось встретиться и посидеть в парке, я не упускала ни одного ее слова. Амели рассказывала о работе, планах, фильмах, музыке, а я ловила себя на том, что любуюсь каждым ее жестом. Раньше не задумывалась, какие у нее глаза. Серые да и серые. Что такого? У многих серые глаза. Но сколько жизни в них было… Они блестели, отражая каждую эмоцию. А губы… Так продолжалось полгода. И в конце я уже ясно осознавала, что просто дружбы мне мало. Я хотела быть с ней каждую минуту, каждую секунду. Но рассказать обо всем и надеяться, что все будет хорошо не могла. Однажды Амели пришла ко мне среди ночи. В слезах. Оказалось, она рассталась с парнем. Как же я тогда была зла. Я готова была разорвать в клочья того придурка, из-за которого она сейчас в таком состоянии. Всю ночь я пыталась ее успокоить, и только к утру она уснула. Снова за окном машины. «Спать» осталось полчаса. После того случая Амели заговорила со мной перед работой. ― Я все знаю. ― О чем ты? – я остановилась возле двери, мысленно прокручивая все моменты, о которых можно знать. ― Ты ведь любишь меня, да? ― Откуда узнала? – я пыталась говорить ровно и спокойно, хотя сердце билось в бешеном темпе, в висках отдавался пульс, и жутко хотелось куда-то спрятаться. ― Лоран…намекнул. Почему ты мне не сказала? Я бы раньше рассталась с этим идиотом. ------------------------------------------------------------------- От таких воспоминаний на лице появляется легкая улыбка. Слышу рядом шорох и тихий вздох. Поворачиваюсь и встречаюсь с широко распахнутыми невероятными серыми глазами. ― Доброе утро, mon ami – и тянусь к ее губам.