Здесь и сейчас

      Празднование по случаю бракосочетания, ставшего полной неожиданностью практически для всех его участников, выглядит пышным, и, безусловно торжественным. Да и проходит оно не где-нибудь, а на вершине ступенчатой пирамиды, горделиво возносящейся над вершинами деревьев – перед вратами храма Кетцалькоатль, являющейся по совместительству, ещё и невестой.       В свете поднимающегося над землёй солнца утопающий в зелени многоярусный зиккурат выглядит величественно и почти празднично. Только вместо украшений – цветы, от пёстрой яркости красок рябит в глазах. А вместо оркестра – пронзительные крики кружащих в небесной вышине птерозавров – священных животных Кетцалькоатль, повинной во всём этом свадебном переполохе.       Облачённая в свой церемониальный наряд ацтекская богиня поражает яркой, солнечной красотой. Её совершенное во всех смыслах и со всех точек зрения тело, практически полностью выставлено напоказ. И только стратегически важные места прикрыты узкими полосками ткани. Наброшенное поверх плеч тёмно-красное пончо* с V-образным вырезом и золотой бахромой по краям едва прикрывает объёмную, колышущуюся в такт каждому движению, грудь. Маштлатль** из точно такого же материала справляется со своей функцией ещё хуже, оставляя голые ноги практически открытыми. И лишь то интригующее место, в котором они сходятся, прикрыто двумя накладывающимися друг на друга слоями ткани и охватывающим широкие бёдра ярко-синим поясом, украшенным тяжёлой, золотой бляхой, по форме напоминающей полураскрывшийся цветок лотоса, к основанию которого прикреплены перья.       Похожие украшения, только в виде усыпанного смарагдами ожерелья и браслетов, красуются на шее и запястья богини, а её колени – охватывают полукруглые золотые пластины, выполняющие скорее декоративную, чем практическую функцию. Златокудрую голову Кетцалькоатль венчает роскошный головной убор, являющийся, по совместительству, самой необычной деталью её облачения. Похожий на тяжёлый золотой венец, украшенный не зубцами, а зелёными и розовыми перьями птицы кетцаль, он охватывает лоб и виски богини. В сочетании с золотыми в изумрудах заколками, перехватывающими кончики золотистых прядей, смотрится изысканно.       Что и говорить – образ той, кого история запомнила под именем Пернатой Змеи Кукулькана, впечатляет. На её фоне разряженный в церемониальные одежды и увенчанный почти столь же высоким головным убором из перьев Фудзимару теряется и выглядит даже ещё менее внушительно, чем в обычной жизни. Его тощее, почти лишённое мышечной массы, тело закрыто лишь красным тильматли***, украшенным необычайно-искусными узорами, да набедренной повязки на ремне из сыромятной кожи.       Смущённый, растерянный и немного жалкий юноша почти незаметен рядом со своей царственной невестой, но ту это нисколько не смущает. Зелёные, словно смарагды в её серьгах, глаза Кетцалькоатль с восторгом следят за тем, как бритвенно-острое лезвие обсидианового клинка скользит по нежной коже ладони. Рассекает её, выпуская наружу дождь красных капель, напитанных силой самого Солнца. Не кровь – ихор льётся в золотую, с витой ножкой, чашу, по каплям стекая в наполняющее её вино. Глаза кровожадной богини горят от нездорового возбуждения, а по лицу гуляет шальная улыбка. Она наслаждается этой лёгкой болью точно так же, как до этого наслаждалась фруктами, жаренным мясом и шоколадом, разложенным на золотых подносах далеко внизу.       Там, у подножья ступенчатой лестницы, расставлены длинные столы ломящиеся от наспех собранных яств, а за ними восседают немногочисленные гости. Спасённые Кетцалькоатль жители Урука, Богиня Ягуаров, Маш, Мэрлин, Ушивака и даже Ана. Им не дозволено подняться на вершину зиккурата и лицезреть, как Богиня и смертный сочетаются браком под ярким небом Месопотамии.        Фудзимару вздрагивает, когда лезвие из вулканического стекла рассекает его ладонь, взимая кровавую дань в залог верности будущей супруге. Кетцалькоатль замечает это и улыбается ему – ободряюще и нежно. Так нежно, что это кажется решительно невозможным для той, кто так яростна в битве. Воистину эта дева подобна солнцу, что дарит жизнь и тепло, но может с лёгкостью высушить до костей. Это противоречие сбивает с толку, однако нынешнее воплощение Кетцалькоатль вообще весьма противоречиво.       Внешность типичной латиноамериканки контрастом играет с яркими, как нити золота и мёд на солнце волосами, а нежная как шёлк кожа, вызолоченная ровным загаром, скрывает мышцы, по толщине и прочности сопоставимые с железными канатами. Плавная грация неторопливых движений непревзойдённой танцовщицы то и дело сменяется стремительной резкостью, характерной для жаждущей крови убийцы, а украшенное солнечной улыбкой личико – плоской мордой ящерицы, прочерченной жуткой – от уха до уха, улыбкой, обнажающей острые, клиновидные зубы. Да, образ Кетцалькоатль противоречив до крайности, и прекрасен до невероятия.       Золотая и сияющая, словно мифический Эльдорадо, она притягивает взгляд. Поражает и восхищает. Порой ужасает, но при этом, неизменно внушает любовь к себе. Не ту любовь, которая одна единственная и на всю оставшуюся жизнь, а светлое тёплое чувство, сравнимое с прикосновением солнечных лучей на коже. Само присутствие Кетцалькоатль согревает сердца, пробуждая в людях и нелюдях лучшие качества. Давая им силы быть лучшими версиями самих себя. Воистину она – солнечная богиня, приносящая свет во тьму самой непроглядной ночи и зажигающая сердца улыбками подобно яркой искре, высеченной ударами камня о камень. На её улыбку – спокойную, весёлую или даже яростную невозможно не ответить. Её раскатистым смехом, от которого, порой, содрогаются даже скалы, невозможно не заразиться. Эту девушку нельзя не любить. И пусть любовь эта неглубокая и поверхностная, как чувства людей той эпохи, что породила её, но зато сильная, яростная и всепоглощающая, словно не гаснущий свет полуденного солнца.       Отправляясь, в эту Сингулярность, созданную Королём Магии и способную стереть существование Человечества из истории, Фудзимару и не думал обрести здесь любовь. По правде сказать, он вообще тогда ни о какой любви не думал. Все его мысли были сконцентрированы на успешном выполнении поставленной Халдэей задачи и сохранения жизни Маш – его Слуги и боевой подруги, прошедшей весь этот путь вместе с ним. Однако, когда Кетцалькоатль согласилась выступить на их стороне, в одиночку раскидав целую толпу лахму, он, от избытка нахлынувших эмоций, кинулся ей на шею. Уткнулся лицом в огромную мягкую грудь и воскликнул:       — Я люблю тебя, Кетцаткоатль! – богиня, поначалу, удивилась столь внезапному проявлению чувств, но быстро пришла в себя. И до хруста рёбер сжимая в объятьях, подняла его над землёй, громко смеясь и кружа в неистовом, похожем на ритуальный, танце:       — А я люблю тебя ещё больше, Мастер! Давай поженимся! – восклицала она, глядя в по синевшее лицо задыхавшегося в её объятьях Фудзимару. А тот хрипел, пытаясь объяснить ей, что не имел ввиду ничего романтического и просто пытался выразить восхищение её боевыми навыками. Пусть и несколько нестандартным способом. Но Кетцалькоатль как всегда поняла всё по-своему. Она вообще была девушкой странной. И неудержимой словно локомотив ультрасовременного поезда на магнитной подушке, мчащегося на скорости более пятисот километров в час. Услышав про его любовь к ней, Кетцалькоатль стала настаивать на свадьбе поставив немедленное проведение церемонии одним из условий участия в войне против Тиамат. За неимением иной альтернативы Фудзимару пришлось согласиться на этот ацтекский «брак по расчёту», ведь в каком-то смысле он сам был повинен в случившемся.       Маш и Иштар были категорически против, а вот Мэрлин и Богиня Ягуар – обеими руками «за». Самому же юноше, в тот момент, идея златовласой богини показалась странной и по меньшей мере, несвоевременной. Однако сейчас, стоя рядом с ней на вершине пирамиды и глядя в лучащиеся весельем лицо, он удивляется тому, сколь правильным и естественным кажется всё происходящее.       Она – лучезарная Богиня Солнца и Ветра, что пришла из доисторической эпохи, чтобы вести людей к процветанию. Он – последний Мастер Человечества, борющийся за сохранение всего того, что люди создали с её помощью. Богиня, стоявшая у Истоков и юноша, пришедший от Конца Времён – по законам Истории они не могли не встретиться и не полюбить друг друга. Пусть ненадолго. Пусть всего на краткий миг, но искренне, пламенно и страстно. Ибо лишь такой любви достойна Кетцалькоатль. Девушка с золотыми волосами, огромным сердцем и страстным норовом. Оптимистка, искренне любящая Человечество и верящая в лучшее будущее.       Когда Кетцалькоатль убирает ритуальный кинжал и протягивает ему чашу, их руки соприкасаются, сплетаясь на её витой ножке. Вот так, не разжимая их, они подносят её к губам. Сначала коктейль из вина, смешанного с его кровью и её божественным ихором выпивает Кетцалькоатль – Фудзимару всё же джентльмен, а потому предоставляет даме возможность первой испить из золотого кубка и только после этого прикладывается к нему сам. Сладость любовного напитка, омрачена железистым привкусом, но юношу это почти не тревожит. Наоборот – если какой-то напиток и должен подаваться на свадьбе великой ацтекской богини, то только кровь и вино.       — Властью данной мне мной, объявляю нас мужем и женой, – торжественно произносит золотоволосая дева в короне из перьев, и улыбается ему, сверкая смарагдовыми глазами. Даже в такой момент она не может быть серьёзной. – Мы обвенчаны... муж мой.       Её слова немного пугают Фудзимару, но от улыбки на душе сразу теплеет, а не отпускавшее на протяжении всей церемонии смущение отступает куда-то. Растворяется в сиянии солнечных лучей, окутывающих голову его божественной жены (жены! неужели это на самом деле происходит) золотым нимбом. И когда Кетцалькоатль притягивает его и целует, прикасаясь губами к губам с осторожностью, сравнимой со снятием пробы со слишком горячего блюда, Фудзимару с готовностью отвечает ей. Кровь и вино смешиваются на языке, а поцелуй который иначе как медово-солнечным и назвать нельзя, затягивается, кажется, на целую вечность.       Но это и правильно, потому что всё, что у них есть – это этот момент. Он здесь и сейчас, поэтому его и нельзя упускать. И они не позволят себе сделать это. Богиня, что хранит Прошлое, и мальчик защищающий Будущее, они будут вместе столько, сколько смогут.       Здесь и сейчас. Во всех смыслах этого слова. Последнее доходит до Фудзимару, когда Кетцалькоатль неожиданно отстраняется и одаривает его своей фирменной зубастой улыбкой, как бы намекая на то, что пришло время исполнять супружеский долг. Это выглядит настолько жутко, что заставляет смертного смеяться, но богиня не обращает на это внимания, хватает его за плащ, и тянет за собой в храм. На ложе, которым сегодня им послужит алтарь, застеленный широким, красно золотым покрывалом. Росписи на стенах поражают буйством красок, но у Рицуки нет возможности как следует оценить их. Требовательная супруга, смеясь, толкает его на каменную плиту и, не дав даже времени опомниться, опускается сверху, придавливая к жесткой поверхности всей массой тела.       — А теперь расслабься и получай удовольствие, – шепчет богиня, прежде чем вовлечь мужа в ещё более страстный, поцелуй.       Всё это слишком резко и неожиданно, и напоминает кровавый, ацтекский ритуал. Распластанному по каменной плите Фудзимару не остаётся ничего другого, кроме как надеяться, что эта часть легенды, сохранённая в человеческой памяти, правдива и Пернатая Змея действительно не любит человеческих жертвоприношений. По крайней мере, ему хочется верить, что Кетцалькоатль не вырвет ему сердце одним из тех ритуальных ножей, что в хранятся в музеях Мезоамерики, демонстрируя всю жестокость ацтекских племён.       А впрочем, думать так – почти кощунство. Ведь рядом с ним сейчас не проста какая-то богиня, а его жена (Боже неужели это всё-таки случилось ?) и чудесная Всадница, которая каждый раз спасает его от опасностей. С тех пор, как золотоволосая красавица ответила на его призыв и присоединилась к противникам Тиамат, Фудзимару с трудом может представить мир, в котором блондинки не будет рядом. Она так много сделала для него и Урука, помогая отражать нападения лахму, и продолжает делать даже прямо сейчас.       Прижимаясь к нему сверху, Кетцалькоатль одаривает парня зубастой, но одновременно успокаивающей улыбкой, и касается руками его полуобнажённого тела. Выкрашенные ярко-зелёным лаком ногти начинают скользить по торсу Рицуки, чертя узоры страсти на животе и груди. Он едва подавляет желание захихикать, потому как это щекотно и, одновременно, очень волнительно. Эта девушка не может не волновать. От одного её прикосновения, дрожь пробегает по телу парня, пробирая с головы до ног. Средоточие его мужественности стремиться к поднебесью, натягивая плотную ткань набедренной повязки – воскрешение эрекции.       Лёгкий стон выскальзывает из приоткрытых губ молодого человека, когда Кетцалькоатль седлает его, погружая в себя коротким, почти ритуальным движением. Фудзимару напрягается внутренне, почему-то ожидая боли, но её нет. Лишь пламя вожделения разгорается в глубине его существа, завладевая телом и разумом. Возлечь с Кетцалькоатль, всё равно что слишком близко подлететь к солнцу. Только вместо жара его охватывает дистиллированная похоть. Желание, которое не удовлетворишь, сколько не пытайся.       Или это только так кажется? Рицука с трудом заставляет себя задуматься об этом. Мешает удовольствие, рождённое в ритме соударнения их тел, который Кетцалькоатль держит под жестким контролем. Беспощадная в любви, как и в битве, она вдавливает его в накрытый ярким и тканями камень. Вколачивает в него своими бёдрами, из-за чего юноша чувствует себя так, словно попал под сваебойную машину. Стоит признать, что резной каменный алтарь, украшенный жутковатого вида барельефами, изображающими сценки из жизни Пернатой Змеи – далеко не самая приятная замена брачному ложу, но золотоволосая с непринуждённой лёгкостью заставляет его забыть об этом и сосредоточиться на себе. На кубиках великолепного пресса, обозначающихся под кожей во время каждого, скачкообразного движения и, раскачивающейся из стороны в сторону пышной груди, так и просящейся в руку. На доброй улыбке, готовой в любой момент смениться ужасающим, зубастым оскалом и глубоких, изумрудных глазах, смотрящих прямо в душу.       Кетцалькоатль видит его насквозь, а потому без труда заставляя задыхаться в наслаждении любовного танца. Дикая, почти животная, но вместе с тем нежная и заботливая, она дарит наслаждение с тем же размахом, что солнце свои свет и тепло. Рицука, буквально плавится в её объятьях, растворяясь в экстазе, неведомом, наверное ни одному смертному, не сходившемуся с богиней.       Момент кульминации подобен вспышке Пьедра Дель Соль. Его жезл жизни,облекаемый ею со всех сторон как будто взрывается изнутри. Солнечное пламя стремительно растекается по телу, расплавляя мышцы и кости. Его физическая оболочка словно исчезает, растворяется в золотом свете, испускаемом телом Пернатой Змеи. Остаётся только дух, парящий посреди божественной бесконечности. Короткое мгновение, растянувшееся кажется, на несколько веков, и оставившее его обессиленным на алтаре.       С одной стороны Фудзимару жаль, что всё заканчивается так быстро, но в то же время он понимает, что так и должно быть.       Ведь у них с Кетцалькоатль не так много времени. Фактически, у них есть только этот момент – здесь и сейчас.