Неужели?

-Мне ёж вышивает рубаху крестом, и песни мурлычит баском. — со вздохом пропел себе под нос мужчина, раскачиваясь на кресле-качалке и гладя бледно-рыжего кота, удобно устроившегося у хозяина на коленях. Ладонь человека, еле задевая шерсть, прошлась по телу мурлыки от затылка до кончика хвоста, как будто опасаясь внезапной смерти в связи с прикосновением с нежными волосками. Оба на вид были довольно спокойны, что вызывало тревогу, долго таившуюся внутри. — Тебя что-то беспокоит? Расскажи, ты можешь мне довериться, — хриплый, но нежный голос расслаблял. Обе руки плавно легли на ажурные подлокотники, сотворенные из древесины. На морщинистом лице появилась улыбка, такая нежная, такая глубокая. В сердце сильно защемило, на глазах выступили слёзы, мешая полностью разглядеть силуэт, который то выходил из темноты в лучи света, то снова погружался в бесконечную мглу. — Папа, я. — в горле пересохло и появился мерзкий ком, мешающий сказать всего несколько, решающих судьбу, слов. — Прости, папа, — слёзы покатились по щекам, заставляя сгорать от стыда и неловкости. — Я виноват, отец. Прости. Пожалуйста. — в захлёб проговоренные слова лишали рассудка. -Ты ни в чём не виноват, дорогой, — крепкий силуэт встал с кресла и подошёл к беззащитному парню, мягко улыбаясь. От этой улыбки душа разрывалась на части. -Нет, папа, ты… Не понял? — мало кому удастся уложиться в каких-то десять минут, если надо рассказать многое, тем более — горькую правду. -Я все знаю. — его лицо освещал лучик солнца, исходящий из окна. Такие родные карие глаза, почти белые из-за катаракты, смотрели на эту ситуацию нисходящие, даря успокоение, от чего становилось скверно на душе. -Папа… — юноша упал на колени перед мужчиной, обнимая его больные ноги, целуя стопы. Слезы стекали с лица парня, падая на тапочки и делая их мокро-солеными. Неужели это последнее воспоминание, которое будет жить вечно? Мужчина молча поднял свое дитя с колен, прижимая его к себе, к своему сердцу. Хотелось как можно дольше оставаться с ним, в таком положении, чтоб никакая судьба не смогла помешать этому светлому моменту. Но, к сожалению, зачастую наши мечты и желания, как бы не были они желанны, не сбываются. Лицо парня выражало грусть, из глаз сыпались слезы, которые мочили рубашку отца. С минуты на минуту. Жертва у стены, как договаривались. Внезапный шум атаковал тихую идиллию, воцарившуюся между родными. Шорохи, стук подошв о деревянный паркет, потрескивание рации за дверью. Молчание. Слышна лишь только чечетка, которую отбивали сердца, слившись воедино. Они близко. Отец прижал сына к себе, шепча ему на ухо слова успокоения, хотя тот этого не заслуживал. «Я знаю, ты был вынужден это сделать». Треск разломанной двери о стену. Звук перезарядки и выстрела. Последний тяжёлый вздох. Человек в черном, стрелявший в невиновного, скрылся так же, как и появился. Внезапно. Оба человека были ранены. Пожилой мужчина с грохотом упал на пол, не в силах произнести ни слова. На его бездыханное тело свалился сын. К превеликому сожалению юноши, его отец был уже мертв. Пуля задела жизненно-важный орган- сердце. Прижимаясь щекой к остывавшей груди мужчины, парень плакал. Плакал не от боли, не от того, что пуля пронзила его правую руку, а от того, что он предал единственного родного для него человека. Как же гнусно было осознавать, что отца больше не было в живых. Его родного папы. Того, кто оберегал его от всяких бед на протяжении всей своей жизни, до самого конца. Что же он скажет сестре и матери? Здравствуйте, мои родные, я убил нашего отца? Нет, уж лучше умереть. Парень не ожидал, что будет так плохо без папы. Не ожидал, что привыкнет к его теплу, которое уходило вместе с кровью. Жизнь потеряла всякое значение. Сын безмолвно сидел на коленях, склонив свою голову на груди у отца, холодившую лоб. Спустя пару минут он уже лежал рядом с самым дорогим человеком на земле. Было уже без разницы, что пол холодный и грязный, что юноша мог легко заболеть или умереть от заражения крови. Он просто крепко прижался к трупу, скрывая своё лицо в его одеждах. Кровь с раны на предплечье сочилась, не останавливаясь. Сын проваливался в глубокий сон, медленно теряя сознание. Уже не хотелось жить. Желания потухли вместе со смертью папы. Разум желал лишь одного: оказаться на следующее утро в могиле рядом с отцом, крепко сжимая его большую руку. И плевать, что они попадут в разные миры. В аду гореть гораздо лучше, чем жить с такой ношей. Не хочется лгать родным и близким по поводу смерти папы, по поводу «случайностей». Не хочется больше существовать, да и таким, как он, не место на земле. Предатель!