Как ДЛС "Кровь и Вино" должен был закончиться

      Малиновая ленточка мягко опадает на землю. Сианна исчезает прямо из чудовищных когтей, на её месте рассыпаются в воздухе лепестки иллюзорных цветов. Детлафф меняется в лице. Оскал оголяет зубы, прежде не видные в человеческой челюсти, глаза чернеют не то от злости, не то от превращения в монструозные. Шершавая морда обнажает всё, что он чувствует, все его намерения.       Регис переводит взгляд на Геральта. Ведьмак мрачнеет на глазах, но за мечом не тянется. Складывает руки на груди. Защитная поза людей, пытающихся сохранить положение. Регис хватается за ремешок сумки. Защитная поза одного конкретного вампира, ничего не пытающегося, просто стрессующего.              Детлафф рычит, его обманули, опять обманули. Это рык ярости, но Регис слышит в нем печаль. Усталость. Регис знает, как звучит усталость. Эта щёлкает когтями, стучит зубами. Ждёт решения ведьмака. Знает решение ведьмака.              Вампир хрипит, еле стоя на ногах.              Пружинит, готовый броситься на врага. Враг молчит. Враг закрыл глаза и нахмурился. Эти жесты нервируют. За эти секунды, длящиеся часами, Детлафф мог бы убить его тысячу раз. Но Детлафф ждёт. Терпит. Ему нужна команда. Подтверждение всему, что он знает, думает, считает правдой о людях.              Ведьмак молчит. Он тяжело размышляет, и воздух трещит у его висков. Регис слышит это, Регису неспокойно. Регис сглатывает и крепче впивается в сумку. Встречается взглядом с братом. Детлафф теряет терпение, но уже крепко стоит на ногах. Злость в его глазах мешается с непониманием. Регис разделяет вторую эмоцию. Геральт никогда не задерживал решение так долго. Он не думал так туго даже вусмерть упитый.              — Геральт? — сипло спрашивает Регис, переглядываясь с Детлаффом.              Детлафф уже сменил позу. Он выпрямился, всё ещё в агрессивную, но уже "человеческую" стойку. Этот тупой ведьмак сбил с толку животную ярость.              Геральт открывает глаза. Они блестят решительностью.              — Бестия заплатит за всё, что натворила, — говорит он глухо скорее Регису.              Если бы у Региса было сердце, оно бы рухнуло в ноги.              Детлафф горбится, снова принимая удобное для прыжка положение. Вот. Он сказал это. Он выбрал сторону. Почему не достает меч?              — Детлафф, — обращается Геральт к вампиру, искрящемуся нетерпением, — я вызываю тебя на бой.              Регис хмурится. Что за красноречивость…              Давай же. Поставь ноги. Положи пальцы на рукоять. Дёрнись.              Ведьмак будто окаменел.              — На бой, — повторяет Геральт и выдыхает — слова даются ему нелегко, — в гвинт.              Регис поворачивается к Геральту. Нет, Регис, вином от ведьмака не пахнет.              Детлафф скрежещет друг о друга когтями.              — Что?!              Регис переводит на брата широко распахнутые глаза. Детлафф не понимает. Регис тоже.              — Доставай колоду.              Детлафф рычит. Регис, не учуявший в крови Геральта ни алкоголя, ни наркотиков, с другой стороны чуть не сбиваемый бурлением крови Детлаффа, щиплет себя ногтями. Не спит.              — Доставай колоду, — повторяет ведьмак, тупо уставившись на вампира.       Этот взгляд раздражает. Это бездействие бесит.       Детлафф подлетает к Геральту и врезается в возникшего на пути Региса. Геральт не вздрогнул. Он всё так же стоит, скрестив руки, отгородившись от зла и, видимо, здравого смысла.              — Что ты несёшь, ведьмак?! — хрипит вампир через плечо Региса.              — Твоя колода для гвинта. Доставай её.              — НЕТ У МЕНЯ НИКАКОЙ КОЛОДЫ.              — Лети за ней.              Детлафф дёрнулся в его сторону. Зубы клацнули в опасной близости от холодного, безразличного, если бы не строгость, лица ведьмака. Регис оттолкнул Детлаффа. Детлафф нервно ударил его по рукам и отскочил.              — Что он несёт!              — Я, право, не знаю… Геральт, умоляю, потрудись объяснить, что ты несёшь.              — Я несу гвинт. Я требую разрешить наш конфликт партией в гвинт.              Детлафф издаёт нечленораздельный вопль. Далеко из ночного леса под развалинами Тесхам Мутна какое-то явно пришибленное животное отвечает подобным.              — Лети за картами, Детлафф.              — НЕТ У МЕНЯ НИКАКИХ КАРТ.              Геральт, профессионально держащий лицо всё это время, на секунду его роняет. Что-то ёкнуло в его сердце, которое точно есть. Перед ним взрослый, состоявшийся человек. Вампир. Мужчина, если у вампиров, конечно, это что-то значит. И у него нет колоды. Да, Геральт, взрослый состоявшийся ведьмак, сам начал играть всего год назад. Но Геральт не трёхсотлетний вампир, проведший свои лучшие годы, хиккуя вдали от праздной молодости. Как так: у Детлаффа нет колоды? Не время сомнений.              — Значит так, — ведьмак выдыхает носом, и лицо его, уже максимально твёрдое и суровое, начинает нарушать законы природы, становясь всё твёрже и суровей. — Ты дал. Княгине три дня, — каждое слово он взвешивает и тяжело кладёт перед фактом. — Я даю тебе. Три месяца.              Детлафф снова вопит на звезды. Регис, и до этого эмпатировавший другу, начинает проникаться проявлениями его сбивчивых эмоций. Ещё немного, и Регис тоже рассмотрит вариант заорать, только поприличней, — себе в кулак.              — За эти три месяца, — ведьмак не повышает тон, но пытается заглушить беснующегося. Задавить спокойствием, — ты собираешь колоду. Ты прилетаешь сюда. В это же самое время. Через три месяца. И мы играем партию в гвинт.              Детлафф тяжело дышит. Стоит спиной к другу и врагу. Грудь щемит, голова бурлит, виски скрипят, как стекло, вот-вот расколются, когти чешутся, просят крови. Крови ведьмака. Но, о нет, он отсталый.              Вампир рычит, но рык превращается в скулёж. Он пытается остановить это, схватить утекающую ярость за хвост и намотать обратно в гигантский шипящий комок ненависти. Снова засунуть голову в этот улей. Снова застлать кровью глаза, но нет. Всё. Он потерял волну. Он опять обманут. Пророк Лебеда, сколько? Сколько можно? Это злит, но уже другой злостью. Вялой, тягучей, граничащей с тоской. Детлафф хочет ринуться на ведьмака, разодрать его одним ленивым движением, лишь бы закончилось это всё, но… Встречается взглядом с Регисом.              Детлафф видел такие глаза у щенков катаканов. Полные вины и животной скоротечной печали. Глаза, просящие прощения за то, что их хозяин погрыз Детлаффу сапоги. Глаза, хозяин которых готов через мгновение ластиться и выпрашивать почесушек за ушком.              Если бы у Детлаффа было сердце, оно бы вздрогнуло. Он снова словил приступ, но не нашёл в себе сил закричать. Изрыгнул утробный выдох, граничащий со стоном.              — Сочту это за согласие, — тут же отозвался ведьмак.              Детлафф оскалился. Его морда уже давно превратилась в лицо, но когти всё ещё рассекали воздух.              — Я не умею играть, — прорычал вампир, и в ушах у него засвистело.              Зачем он это сказал… Он не услышал, не увидел, как радостно выдохнул Регис, как весело блеснули его глаза-угольки в сторону ведьмака.              — У тебя три месяца, чтобы научиться.              Снова этот басистый звук из вампирских, если они есть, легких.              — Если я выиграю, я сдеру с тебя кожу.              — Когда я выиграю, я заберу твою лучшую карту.              Силы на вопль снова нашлись. Силы на то, чтобы оттолкнуть Региса, — нет. Жилистые руки легли на корчущуюся спину. Как бы не хотелось этого признавать, ощущались они ледяными скалами в пекле пустыни. Спасительно. Вампир попытался скинуть их с плеч, но слишком слабо, Регис вцепился мягко и крепко. Детлафф начинал остывать.              — Итак, раз уж ты, сразу отмечу, против любых моих прогнозов, согласился на эту несомненно сумасшедшую сделку, — забормотал Регис свою колыбельную, — то, согласно моим многолетним наблюдениям, нам стоит начать поисковую операцию со странствующих предпринимателей и падких на игру корчмарей.              — Что?.. — простонал Детлафф, массируя зудящие виски.              Он ничего не соображал, и ему было абсолютно не до попыток прогрузить и обработать массив регисовского трёпа. Если бы лоб его мог гореть, Детлафф бы уже свистел ушами и носом, как кипящий чайник. Регис как будто понял это. Или и правда повеяло на него волнами жара от головы друга.              — Поиск карт лучше начать с бродячих торговцев и корчмарей, — повторил Регис.              — О боги.              Никто не знал, к каким богам обращался Детлафф, не знал он сам. Ему сейчас нужна была помощь, чтобы просто прямо стоять, не то, что думать или формулировать мысли. Боги ему с этим не помогали, зато помогал старый друг. Детлафф перегрелся. Совсем.              Регис увёл его с площади Тесхам Мутна. Обернулся, чтобы подарить ведьмаку на прощание одобрительный взгляд, в который он собирался вложить пару унций благодарности, чайную ложку «что вот это только что было» и щепотку «не важно, оно сработало». Вместо этого он врезался неожиданно взглядом в сияющее лицо Геральта. Геральта, который несколько минут сохранял непоколебимую серьезность, дробящую горные хребты, чтобы, как только все отвернутся, расцвести бархатным цветком на ромашковом поле. У Геральта, видимо, тоже не было сил, чтобы спрятать от Региса восторженное ребяческое лицо. Или он не захотел этого сделать. Так и смотрел, тупо и счастливо улыбаясь, вампирам вслед.

***

      Сбор колоды продвигался медленно, ведь отвечал за него Регис. Он решил, что не стоит Детлаффу после всего произошедшего налегать на сложные социальные взаимодействия с людьми и нелюдями. А покупка и обмен товаров были очень сложными социальными взаимодействиями для Детлаффа даже в лучшие периоды его жизни. Так Регис выискивал в своём темпе, не спеша, торговцев и игроков.              Как оказалось спустя первые две недели, Детлафф бастовал играть любыми картами, кроме колоды Чудовищ. Одиночный пикет лично для Региса он устроил, ровно когда узнал об их существовании. С тех пор задача Региса усложнилась: искать ему требовалось исключительно карточки монстров. Вот же было его удивление, когда под характерной колоде бестий рубашкой он обнаружил… Самого себя. Вроде не обиделся, но на всякий случай посмеялся. Карту он эту, тем не менее, зажал, и вместо того, чтобы сразу укрепить ею колоду своего подопечного, отнёс Геральту. Наверное, чтобы похвастаться, хотя была в этом хвастовстве всё-таки горчинка.              В отличие от Региса, Геральт несказанно и показательно оскорбился при виде этой карты и произвёл её срочное изъятие с целью последующего уничтожения.              Пока Регис собирал воинские единицы, Детлафф учился. Знавал он в компании вампиров парочку заядлых картёжниц. Просить их дважды не пришлось: Эретайна в определённой части сообщества любили трепетно, хотя в большинстве случаев и скрывали любые проявления «соплей» в силу устоявшихся в среде вампиров паттернов поведения.              С радостью согласившиеся научить любимчика своему мастерству брукса и альп быстро угасли в своем энтузиазме. Ученик им попался… Мягко говоря, «никчёмный, бесталанный кусок амёбы».              Детлафф не понимал. Когда думал, что понимал — не понимал пуще прежнего. Когда Детлафф не понимал, он нервничал. Когда Детлафф нервничал… Альп устала регенерировать и однажды просто не пришла на назначенную партию. Брукса вылетела из игры в истерике после того, как последняя из карт ее золотой коллекции была проткнута случайно высунутыми когтями.              И теперь, оставленный наедине, без сотни тупых карточек с миллионом функций и триллиардом способов взаимодействия, Детлафф начинал возвращаться мыслями в жизнь. К людям, к Рене, к… Сианне. К любви, которую она взрастила, чтобы уронить на холодный кафель, чтобы надавить каблуком, проткнуть…              Удар по лицу. Детлафф не сразу приходит в себя. Всё глядит на образ стекла, вбитого тысячей осколков в его, если оно есть, умирающее… Удар по лицу. Случайно этот удар запускает волной воздуха сердце. Оно забивается хило, но достаточно, чтобы выплюнуть из ран острый мусор. Из дыр хлещет кровь. Удар. Детлафф возвращается в реальность, всё ещё пытаясь ухватить, удержать, запихать в пасть и проглотить осколки. Удар.              Орианна не собирается останавливаться. Ей это даже нравится. Она заносит ладонь для нового леща, но…              — Стой, — хрипит Детлафф, даже не пытаясь сопротивляться.              Изо рта его сыпятся ошметки окровавленного стекла, но Орианна этого не видит, ведь это глупая метафора. Ей всё равно. Она заезжает ребёнку по лицу ещё раз. За всё хорошее, за всё плохое.              Детлафф чувствует несправедливость (опять): он сдался, а его продолжают бить. Начинает вырываться. Жалкая попытка. Но Орианна даёт ему шанс. Эретайн выныривает из её цепкой, но ослабленной персонально для него хватки.              — Что за чёрт, Орианна?              Жалкий. Гладит свои щёки, будто они бархатные, будто ему три, а не триста.              — Я пришла на запах страха. Страха, скрытого под яростью. Ужасом перед бездной пустой рефлекции, сожалений, горечи и скорби. Пришла на звуки реквиема по вещам, существовавшим только в чьей-то голове. Всегда. Пришла на запах осознанной потери контроля, когда всадник принимает решение, отправляет в мозг импульс, прикладывает в мышцы усилие: отпустить поводья. Лететь вперёд, лететь, ломая ноги, шеи, лететь мордой в отвесные скалы, разбитым заплаканным рылом навстречу волнам с обрыва. Я пришла на мой любимый запах крови, Детлафф. Но я нашла тебя. Что за позорище, Детлафф. Ну, не плачь, Детлафф, я здесь, ты в моих руках. Ты всего лишь пробил черепом новую впадину, ты всего лишь облился бензином и чиркнул спичкой. Не плачь, малыш, я здесь. Все ужасно как никогда, я знаю. Я знаю, что тебе плохо, да, это слово не способно передать, насколько все плохо. Я знаю, что так плохо никогда прежде не было. А знаешь, что ещё я знаю? Ну-ну, вот так. Ничего страшного, утонуть мы не сможем, продолжай. Я тут, милый, я рядом. Так вот. Я знаю, что будет хуже. В сотню раз будет хуже. И всё сложнее будет отращивать новую морду. О нет, снова слезы, да? Давай. Моё платье ещё не до нитки промокло. Смотри, ты пропустил сухое пятно вот тут. Так вот, хуже будет. Лучше — вряд-ли. И знаешь, меня всё устраивает. Ты лежишь на моей груди и рыдаешь о том, о чём людям рыдать уже давно стыдно. Ты не слышишь. Не знаешь, как вкусно пахнешь, лучше любого живого, лучше девственниц и младенцев. Знаешь, я предпочту тебя сотням девственниц и тысячам младенцев, Детлафф. И я говорю, сотня девственниц и тысяча младенцев в неделю. Не подумай, что я тебя принижаю. Нет, милый. Ты вкуснее их всех, потому что лежишь и рыдаешь в меня, как в подушку истеричной мазели, докопав свою бесконечную яму до очередных точёных пик, насадившись на них прямо грудью, прямо сердцем. Думаешь, у вампиров есть сердце? Ну-ну, вот так, молодец. Затихай. Засыпай. Что? Вот засранец. Да, Регис рядом. Ты ж мой гадёныш. Сидишь тут, играешь с едой, с тобой, а ты «Регис-Регис, где Регис.» Тут Регис. И Орианна тут. И даже Детлафф здесь. Вот, а ты не то, что меня, себя не заметил. Что за дурачок, да?..              Так сидели они пол ночи, каждое чудовище в своем трансе. Региса рядом не было, Регис домушничал.              Корчмарь отказался продавать ему карту без партии в гвинт. Регис не играл в гвинт, но карта эта нужна была ему, его подопечному позарез. Он мог бы подкрасться дымом под порог, но нет — это скучно, неприлично, не по правилам людской жизни. Регис пошёл другим путём, путём молодости и веселья: по крышам. Регис не рассчитал, что последний раз бродя им, он был действительно молод, а ещё пьян и безумен. Одно веселье не спасло его, и он сорвался на мостовую. Вампир мог бы тысячу раз обернуться туманом, взлететь, и снова рухнуть, но нет. Он принял удар как наказание. Хрустнул, если он был у него, позвоночник.              Регис нашёл Детлаффа там, где никак найти не ожидал. В поместье Орианны. Они сидели за столом с картами на руках и… Играли. Действительно играли. Заходя на партии Детлаффа с бруксой или альпом, Регис никогда не видел их играющими. Только страдающими. Сейчас же запах боли одного конкретного вампира наполнял помещение так, что оно жало стены, благо, Орианна додумалась вести партию на балконе, но партия… Игралась. Действительно игралась. Скрипели зубы, трещала голова, елозила по дорогой мебели задница. Но партия игралась. Орианна сладко улыбалась, почти не глядя в карты, изучая противника. Противник не то чёрный, не то красный, закипал, но не кипел. Выбирал, какой выложить отряд. Только одно ему мешало: Орианна тут же его перебьёт. Уничтожит, выжжет вместе с ним самим. Приятные мысли. Но не хочется. Хочется уничтожить её. Когда-нибудь. А значит…              Детлафф кладёт карту на поле одновременно с Регисом. Игроки поднимают на гостя глаза. Гость с перекрученной, как доктор не прописывал, спиной устало выдыхает:              — Пойду, прилягу.              Он принёс в колоду карту, которую так хотел. Детлафф понятия не имел, кто на ней. Какая-то девушка с пепельными волосами. Детлафф не знал, каких сил стоила его другу эта девушка. Регис умолчал о её добыче абсолютно всё: упёртого корчмаря со спальней на пятом этаже, собственный приступ гордыни, кончившийся… Впрочем, чем он кончился, было видно. Регис умолчал, как подключил к добыче этой карточки самого Геральта, как заставил того играть, не видя приза… Если бы У Детлаффа с Орианной были мысли на этот счёт, они бы думали, что досталась эта девушка Регису как все другие карты — без особых усилий.              Карта была принята, а дело сдвинулось с мёртвой точки.              Орианна оказалась не просто хорошим игроком, но прекрасным учителем. По крайней мере, для Детлаффа. То, что было сломано, Орианна вправляла. То, что не было — ломала, чтобы вправить. Когда было сломано всё, она снимала туфли и танцевала на груде костей и мяса. А потом лепила из этой жижи то, что оказывалось не сломано.              Детлафф всё меньше страдал, а когда чуял, что начинает нервничать, молча прерывал партию, ставил на паузу, кладя карты на стол рубашками вверх, вставал. Спокойно доходил до края балкона и делал шаг. Всплеск. Детлафф остывал в бассейне лицом вниз, потому что дышать ему было необязательно. Потом возвращался в игру. Он делал успехи. Он начинал чувствовать комбинации, понимать, как в теории мог бы обходить комбинации Орианны. И хотя Детлафф всё ещё не мог их по-настоящему обойти, он что-то понимал, а главное, что-то предпринимал.              Постепенно игрок перешёл на свою собственную колоду, трепетно собранную Регисом (и друзьями, только тс-с-с, Детлаффу ни слова). Эмиель всё больше времени начал проводить с картёжниками, всё меньше в поисках. Детлафф ни разу не выиграл партию, но много раз был близок. Якобы случайные победы в раундах начинали маячить на его счету.              Всё чаще посиделки вампиров превращались из уроков и состязаний в культурные вечера. Такие, какие надо: с самогоном, поэзией, множеством слов и малоством мыслей. Все двое (трое) ругали на следующий день Региса за то, что он опять притащил своих настоек, опять всех споил, когда они, вообще-то, заняты делом. Ругали страшно, а вечером пускали на порог только с новой бутылочкой.              За неделю до игры с ведьмаком Детлафф выбил ничью. Регис аплодировал. Ориана сладко улыбалась, как улыбалась Эретайну всегда. Только он видел, что улыбается она совсем по-другому.              За два дня до игры с ведьмаком Детлафф выиграл. Не раунд, а целую партию. Он встал молча и пошел выкинуться с балкона. Всплеск. Это Детлафф охлаждает пыл победы. Всплеск. Это Орианна топится, позорно проиграв. Плеск-плеск. Это Регис мочит ноги, присев на бортик бассейна.              Учитель был уничтожен. Ученик был готов.              Детлафф собрал колоду и улетел вперёд всех, арбалетной стрелой помчался в назначенное место. Прибыл на час раньше. Чертыхнулся. Засел ждать.              — Скажи, дорогая подруга, неужели он правда одержал победу тем днем? — спросил Регис, поправляя седые волосы перед зеркалом, будто в нём отражался.              — Конечно нет, дорогой друг. Я наконец нашла лазейку, как ему проиграть, — ответила Орианна, пудря щёки у зеркала, будто в нем отражалась.              Они оба прихорашивались перед битвой своего подопечного.              Поле сражения (стол) принёс на развалины Регис. Игроков он усадил на табуреты. Зрители остались стоять. Ведьмак не пригласил на свою сторону болельщиков, (о чем нисколько не пожалел, когда его встретили три высших вампира) поэтому поддержка была только у Детлаффа. Орианна впилась когтями в его плечо, почти в шею. Так она говорила: «Уничтожь его, малыш. Я верю в тебя.». Регис навис над столом. В прошлый раз, не считая дня, когда он тащил сюда мебель, Эмиель стоял плечо к плечу с Геральтом. Вдвоем против Детлаффа. Шёл против сердца во имя здравого смысла. Всё перевернулось с ног на голову.              — Стороны, время объявить ваши условия, — торжественно произнёс он.              — С победой я забираю лучшую карту, — повторил ведьмак то же, что объявил три месяца назад. Его условие осталось неизменным. — А бестия покидает Туссент навсегда.              Детлафф прищурился.              — Я тоже забираю лучшую карту. Какую выберу, — процедил он. Его условие изменилось.              Момент истины. Игроки расчехляют войска. Нейтральная колода Геральта аккуратная до блеска, хоть карты и катаются с ним в седельной сумке по всему свету. Колода Чудовищ Детлаффа убита до нечитабельности, хотя ей играют несколько месяцев.              Первый раунд.       Побеждает Нейтралитет.              Второй раунд.       Побеждают Чудовища.              Карта за картой покидает руки. Пальцы Орианы вгрызаются в холодную плоть. Регис, хоть и мало что понимает, следит внимательно и напряжённо. Геральт жалеет, что не бахнув еліксирiв перед боем. Детлафф холоден как айсберг снаружи, а внутри извергается вулканом…