you'll regret it

-Молодой господин, я советовал бы Вам быть осторожнее в этот день. Предложение вашего отца все еще наиболее безопасный вариант для Вашей жизни. Прошу, одумайтесь, принц Эрик! Возглас чужого беспокойства, разрезающий тишину почти полностью опустевшего замка, безвозвратно тонет в звуке удара накрепко сжатой ладони о дубовый обеденный стол. Блондин явно достаточно раздражен сейчас, и лишь напуганного голоса под боком ему не хватало для полноты картины всеобщего безумия, творившегося во дворце еще с начала недели. Даже некогда уважаемые Соном собственные родители, главы одного из величайшего государств мира, будто крысы на тонущем корабле дрожали. И преданный слуга Ханен ступил на путь паранойи. Что ж, раз Ёнджэ было суждено остаться один на один с десятком сотен комнат из холодного камня в эту ночь - так тому и быть. Лучше уж так, нежели в бегах кочевать неделю по всей стране. - Я не ожидал, что ты веришь в мифы, Ханен. Тебе лучше уйти и не испытывать мое терпение. Звенящий холод в чужом голосе в груди прислуги отдается отголосками разбитого, столь хрупкого ощущения доверия и чувства, что с младшем они были схожи хоть в чем-то. Но, видимо, Джу ошибался ровно как и в молодом наследнике, так и в собственных чувствах, простыми людьми называемым дружбой. Еле различая чужие силуэты во мраке сумерек слабо рассеченных фонарями вдоль дороги, кортеж из прислуги, который сопровождал короля и королеву, глазами Сон долго не провожал. В глазах юноши те были не больше чем трусами, бегущими от несусветной глупости. Ведь кто в наше время верит легендам дней минувших? А на деле стоило бы. Только вот блеска в отражении оконных рам Ёнджэ уловить не успевает, неспешно направляясь по совершенно пустому коридору в глубины каменной колыбели его детства. Что ж, светловолосый соврал бы самому себе сказав, что не раздумывал о причине подобного, при всем при этом, далеко не единого помутнения рассудка его окружения. На деле выглядело это по началу как сговор. Но данное впечатление быстро испортила истерия, далеко не наигранная, как та же улыбка Сона на светских вечерах. Библиотека Сона не радует совершенно ничем, помимо нескончаемого потока пыли из почти что уничтоженных рукописей. Что ж, принц явно бы предпочел иной вид поглощения информации, нежели вдох остатков страниц не слишком уж внятного содержания. Благо глаза цвета малахита скоро находят нужный свиток с той самой историей, к которой в обычный день Ёнджэ вновь бы не притронулся ни за что. Но сейчас терять свое время на глупости было почти не жаль. « Великий день Черного Солнца настанет, после того, как день окраситься мраком ночи. Когда Луна примет на себя обязательство утопить Огненный диск в смоле грехов и страданий, что за собой скрывает тьма, когда настанет час исчезновения теней и те станут осязаемым полотном под человеческими ладонями. Очнется второй мир, восставший из отражения искаженной реальности » Подобное чтиво слишком далеко от того, что хотя бы наметками молодой принц любил читать. Сон стремился к конкретике во всем, без поиска безгранично тонких, буквально неуловимых материй аллюзий и образов, что были столь расплывчаты для молодого понимания. Потому текст для него оставался все таким же бесполезным даже на шестнадцатое прочтение того. Пора возвращаться в покои. Хотя, раз уж такая возможность юному наследнику престола все же выпала по обстоятельствам полного отсутствия живых душ в огромных каменных стенах, стоит ли рискнуть? Взлом родительских покоев для Ёнджэ был делом нескладным. Даже при отсутствии ключей от тех. А ведь так задуматься на секунду, и Сон со стороны на принца нутром своим похож ровно так же, как и какой-то босяк с улицы, вечно ищущий приключений на причинное место. Сон любил в своем сознании глушить эти мысли простейшим " а что мне еще делать, раз здесь скука смертная?". Разом со щелчком входной двери лицо юноши озаряет победная ухмылка. Правда та быстро исчезает при первом хрусте под тяжелыми ботинками наследника королевской короны. Символа власти, к слову, в разгромленной под чистую комнате не оказалось. Инкрустированная драгоценными камнями корона из чистейшего белого золота исчезла подобно сохранности глади всех зеркал, осколки которых теперь нещадно вопили под твердой подошвой ног принца. Что ж.. Перспектива остаться один на один с вором в собственной обители была не такой уж и радужной. Но на деле, имея набедренные ножны с гравированным клинком в том, Ёнджэ едва ли почувствовал отголоски какого либо страха. Правда внимание свое молодой господин здешних земель явно сейчас тратил совершенно не на то. Покинув чужие покои, первое, что ощущает Сон - стойкий запах цитрусов. В совершенно, как напоминает сам себе юноша, пустом замке. В светловолосой голове будто разом пропадают как все мысли, так и опасения. Инстинкт самосохранения давно уже отброшен на задворки сознания как что-то совершенно Эрику ненужное. Тот, опьяненный сладостным запахом будто совершенно не замечает, как ноги его движутся в направлении к главному залу. Одно лишь тревожило юный разум - во всем его доме не осталось ни единого целого зеркала. Отражающая действительность гладь была разорвана будто от сильного удара по тому, и словно.. изнутри? На основании подобно следу от огня оставалась корка сожженного дерева. Что ж, что Сон объяснить не мог - стойко игнорировал. Правильно ли это? Совершенно иной вопрос. Добравшись до сердца каменной тюрьмы, которой для Эрика и являлся замок, а именно до тронного зала, всего на секунду, до Сон застыл. Всего с пятнадцать минут назад, по его уходу, в комнате не было и намека на какое либо освещение. Сейчас же на высоких подсвечниках язычками пламени молодого принца приветствовали десятки свеч, пока оконные рамы незаметно выли от пронзающего холодом ветра. Только вот непогода остается полностью проигнорированной юношей, стоит взгляду глаз того лишь упасть на зеркальную гладь меж двумя тронными стульями. Его здесь быть не должно. Ничего до этого не отражающее, зияющее пустотой черное полотно в секунду озаряется яркой вспышкой малинового света, являя перед собой отражение уж явно не этого мира. Ёнджэ на миг замирает, но длиться этот ступор не так уж и долго. Он без страха ступает ближе, вглядываясь в темный силуэт где-то в начале нескончаемого коридора по ту сторону уже не его реальности. Чужая голова с копной алых волос украшена сиянием краденой короны. И чем громче чужие шаги предвещают их встречу лицу к лицу, тем слаще становится запах грейпфрута в воздухе, добавляя к себе оттенки сливового вина и горького шоколада. Смесь ярких запахов Сону более, чем по душе. Собственно, как и вид вора королевской короны. Перед Эриком дивная, буквально живая картина. Юноша такого же роста, как и сам он, цвет волос которого в голове находил лишь сравнения с корончатой анемоной, каким-то чертами своего миловидного лица принцу напоминал ночных птиц. Спокойный взгляд в себе таил безумие и жажду нечто большего, чем судьба просто запертого в зазеркалье порождения Ада. И Чанмин прекрасно знал, как следует играть с ощущением человеческих чувств. Он видел Сона насквозь. - Твое сердце осквернено до таких глубин.. Прекрасно. Смесь гордыни, злости, гнева и даже зависти. И почему я не встретил тебя раньше? Ах да. Потому что твоя поганая семейка лишь сборище трусов, разбегающихся как тараканы от каждого шороха. Поражен, что ты остался здесь в этот год. У Джи голос сладок, будто мед, и лишь остаточный оттенок того тысячей иголок вонзается куда-то под позвоночник светловолосого, стоящего сейчас перед ним. Темные глаза, в которых отражается сам Ад, душу наследника не столько тревожат, сколько откровенно восхищают. Казалось бы, перед Эриком никто иной, как сам Змей искуситель сошедший со страниц райских страстей, но эта не скрытая пламенная злость просто поражала. Вокруг Сона разве что и было только гадкое притворство, терпкие улыбки и слишком уж сладкая ложь. А Чанмин не врал. Ему правда был интересен молодой господин. -Не расскажешь, кто ты такой? Вопрос, еле успевший сорвать с губ Ёнджэ безвозвратно тонет в крепкой хватке чужих ладоней на своей рубахе. А еще в ощущении его тела, которое через зеркало протянули в иное, куда более мрачное измерение. Такую глубокую тьму Сон видит впервые. Ровно так же в новинку для молодого наследника престола и ощущения от поцелуя. Нет, не то что бы у Эрика, в виду своей занятости королевскими делами или же какого-то морального воспитания, опыта в этом деле совершенно не было. Только Джи - совершенно иной случай. Все.. больше похоже на укус. Резкий, совершенно не спонтанный и точный. Из нижней губы блондина сочится густая кровь, капли которой умелый язык старшего бессовестно ловит, смакуя как дольки того самого граната, оставленного на подлокотнике собственного трона. Эрик, право, сначала не понял, из чего тот состоял, но дав глазам привыкнуть к иному мраку, юноша смог различить в том и кости, и горстки обломков мечей, и, по видимому, магму. Невероятно. Силе Чанминовых рук на секунду Сон даже завидует. Витиеватая сетка вен на чужих ладонях восхищает, и на деле, поддаться им для Ёнджэ одно лишь удовольствие. Длинные пальцы левой руки, столь бесстыдно раздвигающий его губы, молодой принц принимает будто вкуснейшее лакомство, заглатывая глубоко, по самые костяшки. Ровно так же младший не смел лишать те касаний широкого шершавого языка, который про себя Джи сравнивает с кошачьим от части. Порождению тьмы до одури импонирует такая покорность, готовность лишь от касания правой ладони к раздвинутым ногам тут же подцепить край одежды, в секунду от той избавившись. Фигура у Эрика, стоит признать, для человека уж слишком демонически обольстительная. Кью жадно сглатывает ворох вязкой слюны во рту, а блондин уже бы за этой картиной наблюдал вечность. Сладко. Юный наследник престола совершенно теряет любые остатки разума, когда наконец-то может ощущать Чанмина всем своим телом. Каждый вздох широкой груди, касания к которой были подобны яростным ожогам, сам вид возвышающегося над ним Джи. Секунда, и Сон не слышит вокруг ничего из-за собственного звонкого стона, закладывающего уши. Удары чуть смуглых бедер о подтянутые белесые ягодицы, адреналин бегущий по венам от каждого мощного движения внутри. Ёнджэ растворяется в новом властителе короны без малейшего остатка. И ему известно, чем это чревато. По приезду обратно в замок правителей всех здешних земель, что разлогим полотном устилались на десятки миль до самого океана, кортеж во двор вошел еле слышно. В воздухе, натянутым подобно струнам старинной арфы, все еще звенел тот страх и ужас, с которым покидало это место семейство Сон. Ни дня не проходило, не думай королевская семья о глупости собственного решения оставить, пусть и не единственного, но своего обожаемого сына в этих проклятых стенах. Вот только Эрик, с виду все такой же измученный скукой, со спокойным лицом встретил нелюбимую мачеху и отца, что в глазах его утратил всякое достоинство, буквально на пороге каменной крепости. Никто не знал тогда, что преступая порог собственного некогда жилья, все люди на территории поместья королевской семьи окажутся в ловушке. Правда всем была дарована совершенно разная участь. А помогал с ее выбором Чанмин, ласковым котом всегда прижимаясь к широкой спине Сона и без умолку шепча тому на ухо много интересных решений. Эрик влюбился без памяти, а сам демон пока лишь ликовал над одержанной победой, пусть не слишком уж привычным путем, как та же продажа души монархом. - С безграничной скорбью вынужден сообщить всем о том, что великие правители нашего чудесного края в эту ночь покинули нас. Души их упокоили энеглы, да придет им покой в новом мире, коль не случилось этого на грешной земле. О Мрэр, смилуйся над нашими душами и даруй просветление молодому правителю Эрику, наследнику престола семейства Сон, и его избраннику Чанмину, рода Джи. Да будет так, до последнего вашего вздоха, о мой король. Ёнджэ от притворства преподобного тошнило до невозможности, но еле уловимые касания чужих пальцев под расшитой мехом мантией успокаивали, давай мыслям все же собраться воедино. Той ночи не помнит никто, кроме Кью. Велики день Черного солнца, затмения человеческого сознания и кражи чужих жизней. И если оставить жизнь прислуге демон еще посчитал оправданным в виду ее, собственно, предназначения, то вот королевскую семью тот не пожалел. Рассечь чужие шеи точным движением кисти и острых шипов на той появившейся труда не составило. За смерть младенца Ад даже скажет ему спасибо. Но вот Сон.. Его жизнь, по крайней мере для себя самого, Чанмин объяснил безграничными возможностями в будущем выборе жертв, да и не только. Память тех, кто все же удостоился своей жизни в глазах Джи, в тот день исчезла навсегда. Но кое-что порождение тьмы все же тревожило.. Видя отблеск чистейшей улыбки Эрика в лучах выплывающего из-за гор солнца, ощущая на себе до безумия теплый взгляд, пропитанный обожанием и желанием защищать, на секунду Кью ощущает в груди странный трепет. У демонов сердца не бьются. Так.. почему у Чанмина свой ход оно запустило?