Любовь не с первого взгляда

Назавтра жизнь во дворце закрутилась в бурный водоворот. С утра Канлар и князь отправились в министерство внешней разведки, разрабатывать стратегию сватовства к махийской принцессе. По правде сказать, князь уже твёрдо решил, что ни за что не женится на этом трепетном мотыльке, но имел планы по провоцированию короля-консорта, поэтому притворялся, будто бы всерьёз рассчитывает на этот брак. Кружок дипломатов, к слову, почти сразу придумал альтернативное решение: раз они хотят получить земли, нужно землями и отдариваться. Несколько островов в Южно-Северном море казались им хорошей идеей, но здесь уже был категорически против Канлар – и вовсе не из-за того, что его анжельцы давно просили решить вопрос с пошлинами, а по той причине, что чужие военные базы на подобных островах будут катастрофически неприятным явлением. – Давайте впишем в брачный контракт условие, по которому строить военные поселения на этих землях будет нельзя, – логично предложил А-Нирс. – Как же! – хмыкнул князь. – А они в ответ потребуют разоружить горные форты. – Хорошо, – вынес новое предложение советник-итанец. – Если мы не можем сделать экономических или земельных уступок, давайте попробуем уступки религиозные. Позволим Махийской церкви иметь у нас представительство и вести пропагандистскую деятельность. – Нет! – аж вскочил от возмущения Се-Ньяр. – Этого мы допустить не можем! Задумчиво покачав головой, Канлар подтвердил: – Ни в коем случае. Никаких религиозных уступок. Обсуждение зашло в тупик. После некоторого молчания князь заметил: – Раз мы не готовы идти на уступки, давайте сделаем им приятный подарок – выдадим этих пиратских оппозиционеров. Прежде, чем кто-то успел возразить, от дверей донеслось яростное: – Я тебе выдам, франтик! – и в зал ворвалась подслушивающая Айде-Лин. Уже слегка привыкший к этому Кордонлис перехватил её и возвёл глаза к потолку: – Господи, нам нужно приставить к этому несчастью личного гвардейца! Айде-Лин смерила его злым взглядом, высвободилась, села на свободное место, зрелищным движением закинула ногу на ногу и заявила, глядя прямо на Канлара: – Только попробуй, депутат! Тот выгнул бровь: – Я и не планировал, мадемуазель. Пиратка смерила взглядом князя. Тот был в высшей степени невозмутим. – Я тебе припомню, франтик, – прошипела Айде-Лин. – Дуэль, мадемуазель? – вежливо предложил князь. Канлар подпёр подбородок рукою и выразительно вздохнул. Заседание опять грозило превратиться в балаган, а вопрос, тем не менее, так и не был решён. Пока дипломаты ломали голову над уступками, королева нанесла визит своей венценосной гостье. Покои принцессы к её приезду превратили в место, куда совсем не стыдно заселить члена королевской фамилии. Пожалуй, такой роскоши принцесса отродясь не видывала: её религия проповедовала сдержанность и аскетизм. Расписные плафоны, обитые шёлком стены, инструктированные заслонки для каминов произвели на неё самое яркое впечатление. Принцесса Ами-Линта была мила, изящна и сдержанна, как и положено королевской дочери. Она умела произвести самое благоприятное впечатление о своей персоне: говорила живо, но без капли вульгарности, жестикулировала активно, но с большой выверенностью, смотрела открыто, но не нагло. Беседовать с принцессой было истинным удовольствием: она прекрасно умела облачать свои мысли в слова, не утомляла излишними подробностями, и была в меру искренней и откровенной. К своему удивлению, Кая провела в гостях два часа, и ничуть не жалела о потраченном времени. Ами-Линта с нескрываемым восторгом описывала свои впечатления о Райанци, её природе и её городах, её жителях и её архитектуре, о столице и о тех дворянах, с коими успела познакомиться. Похвалы принцессы ласкали сердце королевы, которой едва ли что на свете могло быть приятнее, чем добрые слова о её стране и людях. С живым интересом принцесса расспрашивала о райанских традициях, и столь же охотно делилась своими, махийскими. В какой-то момент Кая замечталась, что брак кузена с этой приятной во всех отношениях леди и впрямь состоится – было бы прекрасно иметь при дворе столь славную собеседницу. Под конец принцесса даже умудрилась спросить у королевы совета по поводу предстоящего бала. Райанские и махийские традиции в этом отношении расходились. Вопросы у Ами-Линты возникли из-за того, что не теряющий времени даром Се-Крер уже успел попросить у неё танец, а у себя, в Махии, принцессе дозволялось танцевать только с членами королевской фамилии. Рассмеявшись, Кая заверила, что у них, в Райанци, ничего предосудительного в таких приглашениях не видят, если, конечно, не танцевать несколько танцев подряд с одним кавалером. – Только осторожнее, – предупредила Кая, понижая голос и наклоняясь к гостье, – не давайте вашим партнёрам увести вас к окнам. – Почему же? – захлопала ресницами принцесса, пытаясь в уме найти этому рациональные объяснения. Например, в окна дворца могут подглядывать простые люди? – За гардинами парочки целуются, – открыла государственную тайну королева. Ами-Линта чуть покраснела: – Спасибо за предупреждение, ваше величество, – поблагодарил она. Бал начался замечательно. Принцесса в своём бледно-жёлтом платье – цвета Махии – была похожа на сказочную бабочку. Королева в глубоком синем казалась старше неё на все пятнадцать лет. Княжна в традиционно-сероватом пряталась у стен. Айде-Лин, естественно, никто не звал, но она успела сговориться с князем и с его помощью пробралась на бал, затерявшись в свите княжны и старательно скрываясь от махийцев. Князь, видите ли, хотел подшутить над Каей, и для этой цели не только обучил пиратку паре танцев, но и прикупил ей платье – в гардеробе Айде-Лин подобные предметы не водились. В общем, бал обещал быть интересным, и не подвёл. Первый танец принцесса танцевала с королём-консортом – знак королевского расположения к высокой гостье. Королеве в это время достался брат, который был так доволен интригой с пираткой, что даже не стал развивать свои обвинительные мысли по поводу Канлара. Кая закономерно насторожилась, не услышав ни одной зубочистки в адрес мужа, но при этом, наблюдая, как её партнёр стабильно улыбается краешком губ, тревожилась, – это верная примета, что он что-то замыслил. На второй танец квартет обменялся партнёрами, и Кая принялась выпытывать у Канлара, как прошли переговоры и что случилось с князем. Увы, танец был недолог, и разгадать, чем так доволен троюродный, им не довелось. На третий танец принцессу таки выкрал Се-Крер, как всегда любезный и обаятельный, а князь пошёл развлекать свою протеже. Королева традиционно заслала мужа к княжне, а сама приняла приглашение от кавалера из махийской свиты. Пока Се-Крер осыпал принцессу комплиментами и косился на окна, князь подбадривал неожиданно сробевшую Айде-Лин, Канлар пытался разговорить княжну, предпочитающую невыразительно отделываться односложными фразами, королева принимала похвалы махийской стороны, а церемониймейстер гонял парочки, один из махийцев за фуршетным столиком успел передать записку одному из райанцев. Столичная секта не дремала, а вот внутренняя разведка, судя по всему, была чем-то занята, потому что этот контакт благополучно проморгала. Несмотря на то, что все заинтересованные стороны этот маленький заговор не заметили, после третьего танца разразился скандал. Точнее, несколько маленьких скандалов, которые чуть позже слились в один. Теперь уж сложно сказать, в каком порядке произошли все эти события, поэтому опишем их по той очередности, в которой знакомились со сложившимися в третьем танце парами. Не представляется возможным понять, о чём думал господин Се-Крер, но после танца он повёл свою партнёршу к фуршетным столикам, а привёл почему-то к окну. Наученная королевой принцесса сделала поспешные выводы и так оскорбилась, что влепила молодому человеку пощёчину, хотя никаких предосудительных действий тот произвести не успел – а может, даже и не намеревался. Скорее всего, он просто хотел дать партнёрше возможность вдохнуть свежего воздуха. Вообще, конечно, распускать руки – это совершенно непристалое особе королевских кровей поведение, и Ами-Линта никогда себе ничего подобного не позволяла. Но, как мы уже отмечали, у неё на родине правила приличия были гораздо строже, поэтому девушка никогда не оказывалась в ситуации, где ей пришлось бы отстаивать свою честь. Мысль о том, что райанский дворянин посчитал её легкомысленной особой, которую можно затащить за гардину и поцеловать, показалась ей до такой степени возмутительной, что она чуточку потеряла контроль над своей обычно сдержанной манерой. Пока у окна происходила драма, князь надумал подвести Айде-Лин к королеве и посмотреть, узнает ли та пиратку в этой хорошо одетой, причёсанной и накрашенной женщине – должны признать, выглядела она и впрямь хорошо. Настолько хорошо, что по дороге её попытался отбить у князя один из придворных кавалеров, решивший пригласить прекрасную незнакомку. Айде-Лин, конечно, не хотела танцевать незнакомый ей танец, да ещё и с каким-то невнятным хлыщом, и вцепилась в князя намертво, что смотрелось, право, не очень прилично. Князь, лихорадочно придумывая, как отмазать подопечную, начал что-то вещать о том, что дама подвернула ногу и желает отдохнуть. Однако неискушённая в подобных отмазках Айде-Лин горячо возмутилась и в привычной ей манере опровергла слова своего защитника, чем повергла нежданного кавалера в ступор – услышать из уст прекрасной леди забористые морские обороты он никак не ожидал. Зато эти обороты пришлись горячо по душе вице-адмиралу, который как раз направлялся к королеве в расчёте пригласить ту на танец и попутно обсудить кое-какие морские дела. Слово за слово, незадачливый кавалер и вице-адмирал почти докатились до дуэли. В это же время договорившийся с княжной об отправке её письма Канлар интересовался, куда отвести даму, и получил просьбу разыскать её брата. Пока Канлар выискивал глазами князя, они с партнёршей застыли посреди зала в весьма неудачном месте – здесь постоянно кто-то куда-то проходил, пытаясь передислоцироваться к следующему танцу. Одни спешно отводили партнёрш к своим местам, другие столь же спешно искали даму сердца для того, чтобы пригласить. Машинальным жестом Канлар прижал княжну ближе к себе, защищая от случайных тычков прохожих. Кажется, жест был не очень уместен, потому что разыскивающая мужа королева, заставшая эту картину, изволила разгневаться и высказать несколько резких слов мужу, не стесняясь даже и навострившей уши сестры. Пусть и несколько шуточная, но напряжённая пикировка супругов неожиданно прервалась: оба они одновременно увидели кое-что странное и интересное. Внимание королевы привлёк смущённый Се-Крер, потирающий покрасневшую щёку, а нахмурившийся Канлар всматривался в спутницу князя и чувствовал нехорошее узнавание. Недоспорив на полуслове, королева и король-консорт разошлись, оба – к привлёкшим их внимание явлениям, невежливо бросив княжну посреди зала. Та с мученическим выражением возвела глаза к потолку. Мученическое выражение касалось вовсе не того момента, что её так беспардонно забыли. Просто, пару раз стрельнув глазами в обе стороны, княжна поняла, что не сумеет раздвоиться и присутствовать в двух интересных местах одновременно. Справедливо рассудив, что в одном случае её глазами и ушами вполне может побыть братец, она отправилась за королевой. Та как раз пыталась выяснить подробности конфликта, но добилась лишь того, что принцесса краснела всё отчётливее, а Се-Крер всё отчётливее бледнел. Оба решительно молчали о причинах ещё заметной на щеке молодого человека пощёчины и явно были не рады расспросам. Настолько не рады, что, при первых тактах четвёртого танца Се-Крер решительно подхватил принцессу за руку и сбежал танцевать, провожаемый удивлёнными взглядами королевы и княжны. – Она ведь и прошлый танец с ним была? – со скепсисом в голосе переспросила глазастая княжна. Королева хлопнула ресницами в недоумении, после чего сквозь зубы проговорила: – Только этого не хватало! – и принялась оглядывать зал в поисках князя, который, как она надеялась, не заметит такой вольности со стороны предполагаемой невесты. Про то, что ему наверняка разболтает княжна, она в этот момент забыла. Князь скоро нашёлся, причём в самой затруднительной ситуации: пока вице-адмирал собачился с кавалером, Канлар успел разглядеть Айде-Лин во всех подробностях, узнать и воспылать возмущением. Королева с княжной подоспели как раз к самому разгару разборки. Не растерявшись, князь быстро подхватил княжну в танец и умудрился, не спутав ни одной фигуры, удалиться от центра неприятностей с феноменальной скоростью, оставив пиратку на растерзание венценосных особ. Пока Кая мирила уже почти договорившихся до дуэли кавалеров, Канлар распекал неусидчивую подопечную, от которой оказалось столь много проблем. Та явно не стремилась поддаваться воздействию аргументов, и, вместо того, чтобы устыдиться, дерзко пригласила короля-консорта на танец, фигур которого ей князь не показывал, и схватила выбранного партнёра прежде, чем он успел отреагировать. Канлар решил не разжигать скандал и продолжил распекать Айде-Лин уже в танце – который совсем не казался неуклюжим. Оглянувшаяся королева с удивлением поняла, что все куда-то разбежались. Вице-адмирал не растерялся и таки получил свой танец и свой разговор. Разбирательство после бала ни к чему не привело. Принцесса уверяла, что просто не так поняла господина Се-Крера и вспылила на ровном месте. В качестве извинений она даже подарила последнему платочек, вышитый своими руками, но об этой вольности, слава Богу, никто не узнал. Князь в ответ на ябеды княжны раздражённо ответил, что на поведение махийской принцессы ему плевать, пусть танцует, с кем хочет, он на ней жениться не намерен. Неожиданно оказавшаяся острой на язык княжна отпарировала, что, конечно, братец явно присмотрел себе невесту поскандальнее – это был ощутимый намёк на пиратку, за которую троюродный получил и от Каи, и от Канлара – если бы её узнал кто-то из махийской свиты, это могло вылиться в дипломатическую катастрофу. Закусивший удила князь в ответ на обвинения сестры заявил, что вот возьмёт и женится, и никто его не остановит – и даже выскочил за двери с намерением отправиться в министерство свататься. По дороге, к счастью, остыл и передумал: страшно было даже вообразить, как бы на такой фортель отреагировала королева. У той, впрочем, были свои заботы. Пусть внутренняя разведка и проворонила момент сговора между махийской стороной и сектантами, но вот шевеления последних пропустить было сложно: наутро они устроили целый митинг на главной площади, грозя сорвать открытие художественной выставки. Столичные и дворцовые дела, как всегда, не давали скучать.