Любовь не с первого взгляда

Бледно-розовое, бледно-голубое, бледно-жёлтое, бежевое, цвета слоновой кости… Ами-Линта споро перебирала платья в своём гардеробе, решая, что брать с собой в Райанци. – Нет, это нельзя, – решила она, откладывая уже было отобранное бледно-голубое. Синий – династические цвета Райанци. Надеть бледно-голубое – это сделать ощутимый вызов, не лучшее начало дипломатических отношений. – Напротив! – возразила нянюшка, снова перекладывая спорное платье к отобранным. – А если сладится? Принцесса закраснелась. Если сладится, бледно-голубой будет в высшей степени уместным вариантом. О матримониальной подоплёке приглашения в Райанци старались не говорить прямо – ничего ещё было не ясно, райанская королева ограничилась бледным намёком, который обе стороны ни к чему не обязывал. Однако дипломаты уверенно прочитали между строк предложение брачного союза, и отец даже привёл Ами-Линту на специально созванный по этому случаю государственный совет – невиданное для девицы дело! Там махийские дипломаты долго и подробно инструктировали её, как себя вести: первой интереса к князю не проявлять, но при каких-то шагах в эту сторону от райанского двора – непременно пойти навстречу и всячески поощрить принятие решения об этом союзе. Ничего, совсем ещё ничего не было понятно, и принцесса ужасно волновалась. Князь в их махийских краях был фигурой легендарной, но отрицательной. Дерзкий разбойник, который поддерживает мятежников и совершает грандиозные набеги на махийские форпосты, умудряясь при этом выходить сухим из воды и не оставлять доказательств своего прямого участия. Овеянный чёрным романтизмом герой – то, что надо юной впечатлительной девушке, чтобы трепетать. – А у него правда синие глаза? – с любопытством спросила принцесса у нянюшки уже в седьмой, кажется, раз. – Как ясное небо! – заверила нянюшка с такой гордостью, как будто лично разукрашивала глаза князя. – А я ему понравлюсь? – с тревогой в двенадцатый раз спрашивала принцесса, критически вертясь перед зеркалом. Нянюшка терпеливо заверяла, что, конечно, понравится, как же может быть иначе? Ами-Линта, и впрямь, была чудо как хороша, а обещала стать ещё краше. …и вот, спустя несколько недель принцесса уже на земле своего предполагаемого жениха. Она уже готова всей душой полюбить его – да и как не полюбить такого драматичного и харизматичного персонажа? – и, конечно, готова полюбить и его страну. Принцессе кажется, что красивее Райанци земли на свете нет, что тут живут самые приветливые и ласковые люди, что здесь строят самые красивые и величественные города, что здесь даже солнце светит по-особому. Эта необыкновенность заставляет её снова и снова убеждаться: сладится. Не может не сладиться! Но вся эта праздничная готовность полюбить разбивается неожиданно и остро – о яркий взгляд весёлых синих глаз, которые принадлежат совсем не предполагаемому жениху! Принцесса забывает, как дышать. На несколько секунд ей кажется, что её просто не предупредили, и князь всё же приехал самолично встречать её. Но потом синеглазый красавчик любезно представляется, и сердце принцессы падает, падает, падает в какую-то неведомую бездну – и всё, спасения нет, и она пропала. Отзвуком бьётся в голове осколок его слов: «Се-Крер, Се-Крер, Се-Крер» – и её немного неестественная улыбка, и фраза не к месту, и нечаянно по-махийски – а ведь так хорошо знает язык соседей! А он смеётся, не замечая неловкости, и весело отвечает на её языке, и всё в нём – улыбка, взгляд, жестикуляция, мимика, – всё криком кричит, что она, Ами-Линта, прекрасна, что она удивительна и что она уникальна. А потом – столица, и гордость в его голосе, и высокие соборы, и узкие улицы, и каменные мостовые, и по этим узким улицам эхом отдаются те весёлые слова, которыми он рассказывает о том, что вокруг. А потом – бал, и ощущение горячих ласковых рук, которые, кажется, чувствуются кожей, словно и нет между ними её платья и его перчаток, и его глубокий взгляд, и дышать с ним одним дыханием, и чувствовать его запах как свой… А потом – извинения за поспешную пощёчину, и его нежные шутки, и как паясничает, чтобы сгладить неловкость, и как, неожиданно, целует её платок, а смотрит на неё, и кажется – не платок целует, а её кожу. И разговоры, разговоры, разговоры – каких в её жизни никогда не было! И тайные прогулки по саду, и сорванные неловко цветы, и длинные взгляды без слов, и – естественный как дыхание поцелуй, её первый поцелуй, и ей с острой несомненностью кажется, что этим всё и решилось, и что теперь она жена ему – и иначе быть не может и не могло быть, и в его глазах читает – да, только так. И как бы теперь ни повернулась жизнь – для них уже было всё решено.