***
Ужин проходил в уютной атмосфере плохо сдерживаемой взаимной неприязни. Сахарок старалась смотреть только в тарелку или на сестру, чтобы лишний раз не портить себе настроение. — Как дела на работе? — поинтересовалась Монэ, накладывая салат. — Ты по-прежнему..? Потянувшаяся к стакану с водой Сахарок непроизвольно скривилась. — Если тебе не нравится твоя работа, почему её не сменить? — неправильно интерпретировал её реакцию этот. — Меня устраивает моя работа, — огрызнулась Сахарок. — Не устраивают только всякие моральные уроды, которые на ней попадаются. — Мне кажется, с учётом того, чем ты занимаешься, уродом там будет каждый первый, — не унимался этот. — А мне кажется, — медовым голоском пропела Сахарок, — что кого из мужчин ни возьми, уродом в принципе будет каждый первый. Исключений нет!.. — Ну, не надо обобщать, — улыбнулась Монэ. — Все люди разные. Сахарок презрительно фыркнула в стакан. — Она сейчас не имела в виду лично тебя, — обернулась к этому Монэ. — Она действительно говорила обо всех мужчинах. Не принимай близко к сердцу. — Мне вообще плевать, — отмахнулся он, но никого, кажется, не убедил. Сахарок вздохнула. Ей не хотелось расстраивать Монэ, но в то же время очень хотелось поделиться своей бедой. Да и предупредить на всякий случай не мешало бы. — Вообще, дело именно в работе, — решилась она наконец. — Снова какой-то извращенец меня нашёл. Поэтому я прячусь. Монэ ахнула. — Всё в порядке! — поспешила успокоить её Сахарок. — Он ничего не сделал, только прислал цветы и звонил на работу! И я свалила из дома по всем правилам шпионских фильмов, он меня наверняка не выследил! — Ты обращалась в полицию? — влез этот. — Нет, и не собираюсь, — огрызнулась Сахарок, покачивая стакан из стороны в сторону. — Ло прав! Тебе надо идти в полицию! — подхватила Монэ. — Да не пойду я никуда! — Сахарок пришлось повысить голос, вода в стакане возмущённо плеснула. — Почему? — упорно продолжил лезть не в своё дело этот. Сахарок попыталась убить его взглядом. — Потому что мне не нужны лишние проблемы, — объяснила она. — В первый раз, когда такое произошло, я сдуру пошла в полицию, и знаешь, что было? Ничего хорошего! Меня таскали на допросы и опознания, а как я могу кого-то опознать, если ни разу его не видела, только слышала голос по телефону, и тот можно изменить?! И полицейские постоянно ухмылялись и пытались подкатить, потому что если я работаю в «сексе по телефону», то по-любому готова спать с каждым первым! А кто не подкатывал, те смотрели с отвращением, потому что я изображаю там ребёнка! И так я мучилась несколько месяцев, чтобы в итоге они сказали, что найти никого не могут, только посоветовали сменить жильё и тщательнее скрывать свою личность в следующий раз — спасибо, а то я бы без них не догадалась! И ты думаешь, я пойду к ним ещё раз?! Да ни за что! Только замолчав она осознала, что почти кричала; лицо раскраснелось, в горле пересохло. Сахарок схватила свой многострадальный стакан и залпом допила остатки воды. Пролила немного на платье, но ей уже было плевать. Какого чёрта этот полез к ней со своими разговорами?! Только выбесил. — Ясно, — коротко резюмировал он. — Ты можешь оставаться у нас столько, сколько потребуется, — поспешила смягчить ситуацию Монэ. — Пока не разберёшься с ситуацией. У нас есть свободный диван, ты нам совершенно не помешаешь. — Спасибо, — кисло протянула Сахарок, даже не глянув на этого, хотя его физиономия после сказанного наверняка подняла бы ей настроение. — И если нужна будет любая помощь — сразу говори, — Монэ ободряюще ей улыбнулась. Сахарок всё-таки смогла улыбнуться в ответ. — И ешь салат, — Монэ пододвинула к ней миску. — Чтобы со всем этим справиться, тебе нужны силы, а для этого нужны витамины! — Ты-то помнишь, что мне не десять лет? — сощурилась Сахарок. Монэ рассмеялась, и атмосфера за столом действительно потеплела. К тому же этот до самого конца ужина молчал.***
Если говорить начистоту, то жить у сестры оказалось не так весело и приятно, как представлялось Сахарок, и наличие в квартире этого было только частью проблемы. Необходимость подстраиваться под других людей, отсутствие своего угла, не самый удобный диван вместо нормальной кровати… Сахарок уже начинала малодушно думать о том, чтобы вернуться в свою квартиру, которая всё равно проплачена до конца месяца. Если бы не опасность — она бы наверняка так и сделала. Извращенец никуда не делся, продолжал периодически названивать и интересоваться, куда это она пропала, почему не приходит домой, не получает его подарков. Каждый день по пути с работы и на работу ей приходилось снова играть в шпионские игры, чтобы не привести ненароком опасного извращенца к дому сестры. Она постоянно оглядывалась по сторонам, оставалась настороже, и кажется, за исключением крайней усталости от происходящего, пока всё шло неплохо. Но искать новое жильё в таком формате было несколько проблематично. Сахарок удалось посмотреть пару квартир, но всё они оказались в слишком паршивом состоянии, чтобы можно было пойти на компромисс. Незапланированное сестринское воссоединение длилось уже неделю и грозило затянуться дольше, чем все ожидали. Несмотря на усталость и поздний час, Сахарок ворочалась с боку на бок на неудобном диване. Сон никак не шёл. Сахарок более или менее всегда пребывала в состоянии раздражения — мир то и дело её разочаровывал — но сейчас бесило решительно всё: спутавший все планы извращенец, необходимость жить не дома, работа, коллеги, этот, недостаточно винограда на ужин, слишком прохладный воздух, слишком мягкий диван… Сахарок села, спустив ноги на пол, и с ненавистью уставилась в темноту. Интенсивно побесилась несколько секунд, сжав руки в кулаки, и шумно выдохнула. А затем встала и на цыпочках двинула в сторону кухни — попить воды, очень тихо, чтобы не разбудить спящую сестру. Судя по доносящимся сквозь дверь спальни голосам, сестра не спала. Сахарок непроизвольно застыла в коридоре, стараясь не издавать ни звука, чтобы её не обнаружили. Осознание того, что раз сестра не спит, то шуметь как раз не страшно, пришло чуть запоздало, Сахарок сделала шаг вперёд, но потом услышала своё имя — и снова затаилась. Просто так она не стала бы подслушивать, то раз уж речь идёт о ней — она имеет право знать! — …тоже от всего этого устала, — закончила фразу Монэ. — И почему тогда ничего не делаешь? — спросил этот. — У тебя уже синяки под глазами хуже, чем у меня. Сахарок вдруг отстранённо отметила, что, когда её нет рядом, он говорит с Монэ совсем другим голосом. Куда менее противным. — А что я могу сделать? — отозвалась Монэ. — Заставить её пойти в полицию? Просто выставить за дверь? — Вообще, про полицию мысль здравая. — Она же сказала, что не пойдёт. Силой её туда тащить? В разговоре возникла пауза. Сахарок стояла в темноте, напряжённо вслушиваясь в тишину. — Дело же не только в том, что она тут живёт, — продолжил этот. — Чёрт с ним, я уже почти привык. Но она остаётся в опасности. Если её нашли один раз, могут найти и во второй. — Думаешь, я спорю, — вздохнула Монэ. — Но не могу же я… — Ладно, — перебил этот. — Я понял. Ты не можешь, потому что не хочешь ругаться с сестрой. Зато я могу, мне не страшно, она меня всё равно ненавидит. — Это неправда, — сказала Монэ. «Это правда!» — одними губами проговорила Сахарок. — У неё просто сложный характер и такая манера общения, — продолжила Монэ. — Я знаю, что с ней нелегко. С тобой, между прочим, тоже. — Со мной вообще никаких проблем, — возразил этот. Сахарок ярко представила, как иронично сейчас сестра на него посмотрела. Монэ умела бросать многозначительные взгляды, как никто на свете, и сочетала это с такой вежливой улыбкой, что придраться к ней было невозможно. Этот ей точно не соперник в таких играх, сейчас сдастся. — Да и твою сестру терпеть можно, — действительно сменил тему он. — Видишь, я на неё уже не жалуюсь. Просто беспокоюсь о тебе. И мне не нравится вся эта история. — Она никому не нравится, — Монэ снова вздохнула. — Мы все устали. Надо просто подождать, пока всё разрешится. — Не хочу я ждать, — пробормотал этот. За дверью зашуршало, скрипнула кровать, и Сахарок, спохватившись, зашагала на кухню, громко стукая пятками по полу — чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что она не спит и их возню слышит. Привычное дежурное раздражение вышло на какой-то новый уровень, плескалось в глазах, неприятно давило в горле. Да, дело в том, что они все устали. Скоро всё закончится, надо только подождать, правильно Монэ сказала. Но если этот за завтраком снова заговорит о полиции или намекнёт, что Сахарку пора проваливать — она ему глаза выцарапает. Ну, в крайнем случае, под коленку пнёт. С её ростом как раз сподручно.***
Несмотря на все опасения и воинственный настрой Сахарок, утром этот ни о чём не заговорил. И за ужином тоже. И на следующий день. Сахарок уезжала на работу, возвращалась с работы, два раза смоталась посмотреть квартиры на съём и снова их отвергла, один раз приготовила ужин — больше ничего, заслуживающего внимания, не происходило. Извращенец не звонил уже несколько дней, и пока это было её единственной радостью, но она не обольщалась, ждала, что он снова вот-вот объявится. А потом утром, когда они разбегались по своим работам, и Монэ уже упорхнула, торопливо чмокнув этого в щёку на прощание, он поймал Сахарок за локоть. — Чего тебе? — недовольно нахмурилась Сахарок. — Я на работу опаздываю. Этот торчал в дверном проёме точно так же, как в тот день, когда Сахарок пришла в эту квартиру с чемоданом. Мрачно смотрел на неё сверху вниз, всем своим видом демонстрируя, какая она нежеланная гостья. Что тогда, что сейчас. — Хотел сообщить тебе новость, — сказал этот. — Твоя проблема решена. В общем, ты можешь вернуться домой. В свою старую квартиру. — Как это «решена»? — прищурилась Сахарок. — Благодаря твоему рассказу полиция нашла того извращенца, — пояснил этот, — и сядет он лет на... — Я же говорила, что не хочу связываться с полицией! — возмущённо перебила его Сахарок. — Ты что, пошёл к ним без моего разрешения?! — Я обратился в неформальном порядке. У меня есть там знакомые, — уточнил этот. — А нарушений и доказательств там и без твоей истории достаточно. Тебя никто не побеспокоит, не волнуйся. «Так что вали отсюда поскорее», — не прозвучало вслух, но явственно повисло в воздухе. Сахарок могла бы возмутиться, что этот просто хочет выпроводить её и не даёт вдоволь пообщаться с сестрой… Но она не была дурой. И могла быть с собой честной. Так что сказала просто: — Спасибо, Ло. — Только... — он неожиданно отвёл взгляд. — Не говори Монэ, что я это сделал, ладно? Сахарок нахмурилась, и ему пришлось пояснить: — Не хочу, чтобы она считала, что я лучше, чем есть на самом деле. — О, не волнуйся, — успокоила его Сахарок. — Тут ты по адресу. Я точно не сделаю ничего, что заставит её думать о тебе лучше! Он довольно ухмыльнулся и в тон ей ответил: — Спасибо, Сахарок. Они торжественно пожали друг другу руки. — Свалю сегодня же, — пообещала Сахарок, не отводя взгляда. — Не больно-то мне нравится спать на вашем продавленном диване. — Удерживать не будем, — моментально отреагировал Ло. — Скучать тоже. Они торжественно кивнули друг другу, закрепив это очень особенно перемирие, и Сахарок вышла из квартиры. Не стала дожидаться лифта, зашагала по лестнице, на ходу вытаскивая из кармана мобильник. Пришло, пожалуй, время переименовать один из контактов в телефонной книге. Так и быть, Сахарок согласна повысить этого до просто «Ло». А если сам предложит дотащить чемодан, то она даже скажет Монэ, что его тоже можно терпеть. Наверное.