13 возрастов Мастера Зелий

Я проснулся на коврике перед камином, и сразу посмотрел на свои ноги: копыт не было. Должно быть, Кричер оказался прав: чары спали сразу после заката. Козлоногое существо, ненароком созданное Северусом, испарилось. На мне были простые тёмно-серые брюки и голубая рубашка. Вещи были мне незнакомы, должно быть их наколдовал Северус, пока я спал. Рядом стояли кеды. Тут же на полу лежала моя волшебная палочка. Северус сидел на диване, бледный, сосредоточенный, с волшебной палочкой в руке. — Сколько времени, Северус? — спросил я, надевая кеды. — Без четырёх двенадцать. — Ты сделал противоядие? — Сделал… — нетерпеливо ответил Северус, и я понял, что он прислушивается. Но в доме было тихо, словно на кладбище. Я встал с коврика и подошёл к Северусу. Днём я практически изнасиловал его. Но, как ни странно воспоминания об этом совсем не обременяли мою совесть. Наоборот, возбуждение, приятным теплом снова окутало моё тело. В непосредственной близости от Северуса, я не мог сдерживать своих порывов. Точнее, даже не пытался. Меня влекло к нему, будто я был куском металла, а он был магнитом… И это не укрылось от Северуса: он окинул меня презрительным взглядом: — Опять накатило? — Как ты догадался? — изумился я. — Ты задышал как носорог во время любовной охоты. — Можно мне сесть с тобой рядом? Я не буду думать о красоте твоих ног, а только о твоей прекрасной душе. Или о зельях и о флоббер-червях. Как ты их нарезаешь, серебряным ножом, сжимая рукоятку в своей сильной ладони. — Держись от меня подальше. Подумай лучше о силе моей волшебной палочки, которая с лёгкостью превратит тебя в флоббер-червя. — Хорошо. Почему ты не спишь? А вдруг перехода не получится, если ты бодрствуешь в полночь? — Переход происходит в любом случае, просто переход во сне не так губителен для психики. Пересядь куда-нибудь. Я вернулся обратно на коврик. Если Северус говорит, значит, так и надо. Сегодня ночью у меня только одна задача, любить его всей душой так, чтобы никакая смерть не встала между нами. Я вспомнил, в какого милого малыша он превратился, в результате проклятья. И каким он был эти две недели: плачущим, полным подозрениями, что мама бросила его. Как склонив голову набок, внюхивался в запах выпитого мною шампанского. Или как ревновал меня к Джинни на берегу моря. Все эти моменты были настоящими драгоценностями моей памяти. И я надеялся, что в скором времени они пополнятся ещё более прекрасными экземплярами отличных, отборных воспоминаний. Где-то вдали часы громко пробили полночь. Мы с Северусом переглянулись. Прошла секунда другая, но ничего не происходило. Вдруг Северус посмотрел на меня. Этот взгляд был каким-то особенным, Снейп никогда не смотрел так, когда был моим учителем. — Свинья на убой, — прошептал он. — Ты вспомнил? Северус кивнул: — И яснее всего я вижу Дамблдора на Астрономической башне… — Ты не виноват, это я виноват… — Тихо… Я замер, и вдруг услышал, как дом наполняется тихим вкрадчивым шорохом, будто кто-то пересыпал сухой песок из одного глиняного кувшина в другой. Этот звук нарастал и приближался, от него холодела кровь. Ведь он всегда сопровождал самые жуткие из моих кошмаров. Неужели это… Нагайна? Я неотрывно вглядывался в Северуса, в любой момент, готовый сорваться и броситься ему на помощь. — Северус! Но он уже не слышал меня. Его тело как-то сжалось, уменьшилось, кувыркнулось в воздухе и преобразовалось в небольшого зверька, которого, я вначале, толком не разглядев, принял за кошку. В тот же момент огромная и стремительная тень на секунду закрыла мне обзор. Раздался грохот, потом писк, и гигантский живой клубок, который образовала змея, обмотав тело анимага, покатился по полу. Я понятия не имел, откуда в моём доме появилась змея. Однако она была: в длину не менее трёх метров, а в обхвате больше, чем самая толстая часть моей ноги. Если бы я собственными глазами не видел, как Невилл отрубил Нагайне голову, я бы поклялся, что это она. Змея сжимала кольца, всё сильнее и сильнее, стремясь задушить зверька, в которого превратился Северус. Я хотел метнуть в неё заклинанием, но боялся промазать, и попасть в Северуса. Пока я метался в нерешительности, клубок распался, и зверёк выскочил из своей живой ловушки. И я увидел, что это мангуст. Он действительно чем-то напоминал кошку, но у него была острая мордочка, и более короткие, цепкие лапки. Некоторое время змея и мангуст кружили друг напротив друга, пока змея снова не сделала бросок. Мангуст подпрыгнул, и словно бы завис в воздухе, потом, приземлившись ей на загривок, впился в верхнюю челюсть змеи. Она снова попыталась закрутить кольца вокруг пушистого тельца, но видно было, что ей уже не хватает сил. Вместо этого она стала мотать верхней частью своего тела, словно пытаясь сбросить с себя ношу, стараясь как можно сильнее приложить мангуста об пол, и другие твёрдые поверхности. По коротким пискам, которые издавал мангуст, я понимал, что змее удается её тактика. Я хотел помочь мангусту, но как только я приближался, змея, с буквально приклеенным к ней мангустом, совершенно невероятным образом перемешалась в другой конец комнаты. Я понял, что ничего не смогу сделать: змея существовала в одной реальности с Северусом. Но в моей реальности её не было. По странной прихоти магии я видел её, но ничего не мог сделать. Я мог даже наступить на неё, но это бы значило, что я наступил на пустоту. Или ещё хуже, на хвост мангуста. Эта змея пришла за Северусом. И он сам должен был расправиться со своей убийцей. Мне оставалось только наблюдать, словно молитву повторяя: Северус, Северус, Северус… Змея совершила отчаянный рывок, мангуст отлетел в угол и остался лежать без движения. Я бросился к нему, но он оклемался, вскочил на лапы и слегка нетвёрдой походкой стал приближаться к змее. Та, встала на дыбы, поднявшись над полом, чуть ли не на высоту моего роста. Мангуст приблизился к змее, и стал обходить её, чтобы напасть сзади, но змея поворачивалась к нему разинутой пастью, ориентируясь на тихое постукивание когтей об пол. Зверёк тяжело дышал. Но и змея не торопилась нападать, собираясь с силами. Смотреть на это было невыносимо. От собственной беспомощности и бесполезности у меня выступили слёзы. Внезапно зверёк подпрыгнул так, будто внутри его тельца была спрятана пружина, и впился в шею змеи. Змея, не выдержав тяжести повисшего на ней зверька, завалилась набок и попыталась обмотать мангуста своими кольцами. Но это ей не удавалось: гибкое тело словно бы перестало её слушаться, только хвост беспомощно бился об край каминной решётки. Внезапно по телу змеи прошла долгая судорога, и она словно бы немного сдулась, уменьшилась в размерах. Я не знал, можно ли мне подойти. И змея и мангуст лежали без движения, я даже не был уверен, что мангуст продолжал дышать. Напрягая зрение до рези в глазах, я пытался разглядеть со своего места, хоть какие-то признаки жизни в поверженных противниках. Но они неподвижно лежали на полу. Я на коленях подполз ближе. Змея не пошевелилась. Я уже подсунул ладони под пушистое тельце мангуста, намереваясь, как можно осторожнее взять его на руки, как со змеёй стало что-то происходить. Шкура её потемнела, растрескалась, а потом сама змея, развалилась на множество кусков, и эти куски стали растворяться в воздухе, словно лёд под солнцем. Я поднял мангуста на руки, прижал к груди и аппарировал в Мунго. В приёмной госпиталя сразу догадались в чём дело, что ранен анимаг, а не я, и попытались забрать у меня из рук мангуста. Но я не отдавал. Я сказал, что бы его исцеляли у меня на руках. Колдомедик покачал головой и произнёс над Северусом диагностическое заклинание. Ровное зелёно-голубое свечение над телом зверька было испещрено красно-синими всполохами. — Шестнадцать переломов, сотрясение мозга и внутреннее кровотечение. Он бы мог перекинуться назад, и мы бы лечили его как человека, но сотрясение мозга, не позволит ему сделать это. — А яд? — Следов яда не видно. — Он не умрёт? — Теперь уже нет. Повреждения механические. Никаких проклятий на нём нет. Пойдёмте, отнёсём его в палату для анимагов. Палата для анимагов ничем не отличалась от обычной. Те же четыре белые стены, светильник-шарик и высокая железная кровать. Я уложил Северуса на кровать, но продолжал держать руку так, чтобы касаться зверька. Но думал о мангусте я, исключительно как о Северусе, о человеке. А сам опустился на пол. В это время в палату, один за другим вошли три целителя. — Что это ещё такое? Почему маг сидит на полу? — Вы должны покинуть палату во время проведения лечебных мероприятий. — Я никуда не уйду. — Пусть мистер Поттер останется в палате, — сказал целитель, который проводил диагностику. Наверное, он меня узнал. — Пусть отойдёт от кровати. Всё происходящее казалось мне моим очередным кошмаром, и я даже укусил себя за палец. Но это не был сон. С одной стороны, Северус был в руках целителей, для которых шестнадцать переломов, сотрясение мозга и внутреннее кровотечение — обычное дело, с другой стороны, вся ответственность за состояние Северуса лежала на мне. Пока он не придёт в себя, я вообще не должен отпускать его. Я не знал, на что решиться. Четыре пары глаз устремлённых на меня выражали крайнюю степень недоумения и недовольства. Маленький неподвижный мангуст лежал посреди огромной кровати. Я приподнялся, поцеловал мангуста в остроносую мордочку и сделал шаг назад. Опустившись на табурет, в двух шагах от кровати, наколдованный кем-то, я стал ревниво следить за действиями колдомедиков. Одно за другим звучали целительные заклинания. Голубое свечение, то поднималось над кроватью, то медленно гасло, пронизанное тоненькими красными жилками. Я старался не мигать и даже не дышать. Меня знобило, бросало в жар, я клацал зубами от холода, который влажной ящерицей пробегал вдоль моего позвоночника, в голове у меня звенело, а руки тряслись, словно последние осенние листья от ледяного дыхания зимы. Наконец, колдомедики, стали расходиться. — Он будет очень долго спать, — сжалился и дал мне хоть какие-нибудь объяснения один из них. — Когда он проснётся, то перекинется в человека, и мы ещё раз обследуем его. Кстати, кто он? — Это Северус Снейп. — Я его знаю. Он учил моих детей, — кивнул головой колдомедик. — Сейчас придёт сиделка и вы сможете уйти. Мой взгляд упал на огромное кольцо, вделанное в стену над кроватью. Должно быть, именно это кольцо и отличало палату анимагов от остальных палат в Мунго. — Вы его привяжете? — ужаснулся я. Колдомедик коротко хмыкнул. — Пациенты, пребывающие в анимагической форме, очнувшись, часто не сразу вспоминают кто они, и сразу пытаются убежать. Не все из них так же малы и безобидны, как мангуст. К тому же поймать мангуста, если он сбежит не так уж просто. — Не привязывайте его, прошу вас! Я буду следить за ним! — Сейчас третий час ночи, вам лучше пойти поспать, мистер Поттер. У вас очень усталый вид. Очевидно, он был прав, но я не тронулся с места. — Послушайте! Война закончилась всего две недели назад, у вас тут наверняка полно раненых, и сиделок не хватает… — Хорошо, мистер Поттер! К вам каждый час будет заходить дежурный колдомедик. И не вздумайте прикасаться к зверьку. Его тело — одна сплошная гематома. Разговаривая с целителем, я не сводил глаз с кровати: распростёртое на боку тельце было укрыто серо-голубым туманом и казалось бездыханным. Я придвинул стул ближе к кровати, ощупал правый карман и приготовился ждать. Когда Северус проснётся, мне многое надо будет ему сказать. Поглядывая на пушистую шерстку зверька, я временами не верил, что это Северус, хоть он и обратился на моих глазах. Вот она, причина его неумеренного аппетита, он действительно потратил слишком много энергии. Должно быть, перед возвращением на Гриммо он перекинулся в зверя и носился по Запретному лесу, «вживаясь» в гибкое подвижное тело мангуста. Не исключено, что по всему лесу разбросаны теперь жертвы его разминки — задушенные ядовитые змеи. Для Хагрида это могло бы стать неразрешимой загадкой, если бы нашего лесничего, в эти первые дни после войны, могли бы заинтересовать змеи. Кстати, нужно навестить великана, ведь я не видел его с похорон. Мне вообще нужно много чего сделать, чтобы война стала наконец, безвозвратным прошлым. Позавчера, после разговора с Гермионой, я отправился в банк Гринготс. Конечно, встреча с гоблинами не сулила мне ничего хорошего, но чем раньше я покончу с формальностями, тем лучше. Гринготс после нашего незабываемого приключения с драконом был восстановлен, и сиял золотом и мраморными полами, как прежде. В зал меня пропустили беспрепятственно. Но как только я туда вошёл, воцарилась абсолютная тишина: стих звон золота и серебра, успокоились все весы, на которых взвешивались драгоценные камни, гоблины замерли, перестав считать деньги. Стараясь не обращать на это внимания, я направился к Главному гоблину, который напряжённо смотрел в мою сторону. — Руководство банка Гринготс приветствует Гарри Поттера, — сказал он, когда я приблизился. — Я хотел бы попасть в своё хранилище. — К нашему величайшему сожалению доступ в ваше персональное хранилище заблокирован банком. Если вы согласны обсудить некоторые возникшие вопросы в отдельном кабинете, то прошу за мной. Мне ничего не оставалось, как согласиться. Гоблины были жадными до золота, следовательно, пока у меня было золото, мне нечего было их опасаться. Или наоборот? Меня привели в просторный кабинет с низким потолком. Даже мне, с моим невысоким ростом, пришлось идти, согнувшись, чтобы не треснуться башкой об потолок. Видимо, таким образом гоблины морально подготавливали своих провинившихся клиентов ко всяческим санкциям. Вдоль длинного стола сидело не менее тридцати гоблинов. Все как один жутко старые и уродливые. Крюкохват по сравнению с любым из них был просто красавцем. Должно быть, это был совет директоров банка Гринготс. Сидевший во главе стола, позеленевший от старости гоблин встал, и не теряя времени на расшаркивания, надтреснутым голосом заявил: — Банк Гринготс понёс многочисленные убытки, моральные и материальные, а так же не поддающиеся никакому подсчёту урон, вследствие гибели наших братьев. — Сколько? — спросил я. Мне хотелось быстрее выбраться из этого помещения, выпрямится и вздохнуть полной грудью. — Наследства ваших предков не хватит для того, чтобы возместить все издержки. К тому же лишать средств великого мага и победителя Тёмного Лорда, не входит в наши интересы. — Что же тогда вы от меня хотите? — Дары Смерти: волшебная палочка, плащ – невидимка и воскрешающий камень. — Дары Смерти? Зачем они вам? — изумился я. При этом мысленно я не мог не согласиться с тем, что гоблины невероятно последовательны в своих требованиях. Золотом их не удивить, а некоторые вещи купить за деньги невозможно. — Их нет. Палочку я уничтожил. Впрочем, кольцо можете поискать в Запретном лесу возле Хогвартса. А плащ… — Наследство вашего отца, не так ли? — Только не думайте, что я отдам вам плащ просто так. Вы должны письменно подтвердить, что не имеете ко мне никаких претензий. — Ну, раз вы говорите, что волшебная палочка из бузины и воскрешающий камень утрачены, мы верим вам на слово, — важно произнес зелёный гоблин, — будьте любезны подписать соглашения по поводу передачи банку Гринготс плаща-невидимки. Он взял лист бумаги и через руки, сидевших за столом гоблинов, передал его мне. Читать, стоя в согнутом положении, было неудобно, а стул мне не предложили. Я был бы рад, подписать документ не глядя, лишь бы только, получить доступ к своему хранилищу. Но с гоблинами нужно держать ухо востро. К счастью, соглашение было коротким и ясным: в счёт возмещения убытков, Гарри Поттер обязуется передать банку Гринготс мантию-невидимку братьев Перевеллов. Как только мантия будет вручена совету директоров банка Гринготс, личное хранилище Гарри Джеймса Поттера будет разблокировано и доступно для владельца. — Мантия с вами? Я действительно захватил мантию с собой, собираясь пробраться в Хогвартс и немного пошпионить за Снейпом. Пятеро гоблинов подписали наше соглашение, и я отдал им мантию. Странно, что я не чувствовал досады, расставаясь с ней, ведь это был Дар самой Смерти. Конечно, мантия не раз спасала мне жизнь, но я надеялся, что после победы над Волан-де-Мортом, она мне не понадобится. В конце концов, есть заклинания невидимости. Оказавшись в своём хранилище, я переступил через груду монет и подошёл к полке, уставленной шкатулками и футлярами. Моё внимание ещё в первое посещение привлёк один футляр из зелёного бархата, с нарисованной на крышке серебряной стрелой. Если это то, что я думаю, то я действительно везучий человек. Футляр стоял на том же месте… *** Трансформация произошла довольно скоро: тело мангуста плавно увеличилось, пушистый хвост растаял в воздухе, с лап слез серовато-коричневый мех, а голова мангуста дернулась и мгновенно превратилась в голову профессора Снейпа. Он был обнажён, поскольку одежда, бывшая на нём, осталась на площади Гриммо. Я расправил простыню, лежавшую на краю кровати, и укрыл Северуса с головы до ног. Через пару минут он открыл глаза. — Где я? — тихо спросил Северус. — В Мунго. Тебе срастили все кости. Всё позади. Ты убил змею, что приходила за тобой. Всё закончилось. — Всё? — сузил глаза Северус. — Нет, не совсем. Я хотел покаяться ещё раз и попросить прощения за то, что украл из твоей жизни четырнадцать дней. Но эти дни оказались самыми счастливыми в моей жизни. — Зато теперь я — анимаг, — Северус слабо улыбнулся. — Но ты ведь сказал, что полукровки не могут быть анимагами? — Наверное, повлияло то, что своё второе детство я провёл с чистокровным волшебником, — без тени улыбки сказал он. — Значит, мангуст, твоя анимагическая форма навечно? — Ты разочарован, Гарри? — довольно-таки ехидно улыбнулся Северус. — Ты хотел бы меня видеть пантерой или тигром, верно? Кем-то, кто мог быть достойной парой льву… — Нет-нет, просто я думал, что анимагическая форма должна совпадать с Патронусом мага, как у Сириуса, или у моего отца. — Поттер! Защита от Тёмных Исскуств, третий курс. Тут не надо думать, надо просто знать. Патронус — суть мага, его магический тотем. Анимагическая форма — в некотором роде, суть тебя как человека, но ты можешь выбирать её. — Интересно, какая суть у человека, если он может выстоять против самых могущественных врагов, а перед самым дорогим ему человеком трясётся как заяц? — Ты гриффиндорская лисица, Поттер, говори уж, чего ты хочешь. Я вынул из кармана зелёный футляр. — Северус, я никогда и никого ни о чём не прошу. Просить – это значит, навязывать свои интересы другому человеку. И тебя я тоже просить не смею. Но может быть, мы совершим взаимовыгодный обмен? Я раскрыл футляр и показал Северусу амулет, взятый из моего хранилища в Гринготс. Это было массивное серебряное кольцо с большим изумрудом, огранённым в виде продолговатой капли. Северус взял его из коробки, чтобы рассмотреть получше. Повертел его так и сяк, поднёс камень к самому носу: — Это очень старинное кольцо, камни таким образом ограняли в эпоху раннего средневековья. Кольцу не меньше семисот лет. — Да, это одна из фамильных реликвий Поттеров. Там внутри есть надпись на латыни. — «Servat in werewolves» — защищает от оборотней, — перевёл Северус. — И что же ты хочешь в обмен на него? — поинтересовался Северус, глядя мне прямо в глаза. — Мне нужна надежда, Северус. Надежда на то, что мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас. Северус повертел кольцо в руке. Погладил гладкую выпуклость камня. Потом слегка склонив голову, посмотрел на меня. И наконец, сказал: — Пожалуй, я смогу тебе это дать. После этого он надел кольцо на указательный палец правой руки. Внутри камня сверкнула крошечная зелёная молния, замысловатый резной узор на перстне вспыхнул бело-голубым светом, кольцо очистилось от вековой патины и заиграло первозданным блеском. Защитный перстень главы Рода Поттеров обрёл своего владельца.