Песнь-сказка о пороке

Давным-давно, когда ещё гулять могли люди по просторам земным и заблудиться даже по дороге домой среди травы или даже знакомых деревьев, Древние существа, что благословляли и защищали земли простых смертных в обмен на скромные жертвоприношения, Наблюдали такую картину: не все люди принимали своих, было много изгоев, Но тех, кто их принижал, было куда больше. Стало жалко некоторым божествам этих умных, но непризнанных обществом одарённых существ; немногие же из них пошли к ним навстречу, чтобы утешить. Так и началась пора: рыжая дева по имени Ведьма возлюбила рогатого живого идола, а тот - её. Возненавидели их сородичи; и те, и другие. Ведьму за невежество пустили на костёр, её любимого же казнили его же соплеменники. Подобное повторялось со многими и повсюду: Вештица, Волшебница, Колдунья, Чаровница... Всем этим развитым женщинам по случайному стечению обстоятельств были дарованы от рождения огненно-рыжие локоны. Их детей, в особенности дочерей, сжигали как скот, даже если те и не обладали таковым цветом волос. Как и их родители, они стремились лишь помочь остальным, но в итоге чужие страх и злоба, боль от утраты близких, принесённых в жертву, погубили полукровок. Не обошла таковая участь и Ворожею, что однажды на своём жизненном пути повстречала Фавна. Отец её был отправлен на поле битвы и не вернулся, матушка и вовсе пропала незнама где, а бабушка, что обучала её всему, померла, воспитав внучку во взрослую девушку. Так и осталась она одна. Заблудившись однажды в лесу, встретила она его: золотые светящиеся очи, козлиная борода, огромные клыки, сальный мех, кое-где покрывавший грубую серую кожу, покрытую многочисленными прожилками, венами и мышцами, выпиравшими на массивном широкоплечем теле с узкой талией; длинные когти, незаметный хвост, внушительные изогнутые рога, поникшие длинные уши, деревянный посох с мистическим камнем, пульсировавшим словно настоящее сердце... Она не боялась его. Она восхищалась его величием и необыкновенностью. Хранитель леса оценил это, помог деве выйти к дому. В благодарность она напоила, накормила его, одарила интересными разговорами. С тех самых пор любила Ворожея «случайно» затеряться в той части леса. Хоть божеств было много, своего она могла узнать из сотни ему подобных, так как тот имел огромный шрам, пересекавший прямой линией всю морду. Все сторонились Ворожею за её ум и целительские способности, ибо считали постыдным лекарством заниматься женщине. Тем не менее, когда было совсем не в моготу терпеть боли, скрипя зубами шли именно к ней да так, чтобы никто не заметил. Фавн же был частым гостем в её доме, в особенности из-за булочек, что пекла красивая женщина. Бывало, если захаживали к подруге красивые её сородичи, Фавн лютовал. Однажды она заметила это, эту его ревность. Они пошли вместе на карнавал, надев длинные плащи с капюшонами. Они наблюдали за всеми издали, чтобы не быть пойманными и никого не напугать. Привезли дорогой и редкий товар, на который копили местные долгие годы и то смогли скупить всего пару штук этой самой иностранной диковинки. Взметались фейерверки по небу, заставив всех вокруг удивиться красоте ярких красок. "Если бы я был человеком, полюбила бы ты меня?" - спросил девушку рогатый, завороженно наблюдая за безмолвным восхищением на лице огневласой девушки. "А что мне делать, если я полюбила тебя, не человека?" - спросила она в ответ, и, заметив удивление когтистого, поцеловала его в нос. Их никто не мог видеть, они нашли укромное место где-то недалеко в горах, чтобы лучше видеть всё празднество. Удивительная и странная для всех, она обрела своё счастье. А также знания, которым милый друг её обучал. Вскоре понесла от него, и не единожды. И оба раза Фавн издали наблюдал со счастливой улыбкой за ней, когда она ждала их новых встреч с самого раннего утра до позднего вечера. Две девочки с крохотными рожками и при этом в них было больше человеческого, чем отцовского. Время от времени он навещал их, слушал сказки и песни, что сказывала и пела Ворожея, а также обучал их колдовству. Они старались, чтобы никто не узнал их секрет. Они знали, чем это может обернуться, и потому виделись нечасто, обычно в сумерки он приходил, а уходил к рассвету обратно к своим. Это была счастливая семейная идиллия, которой было не суждено длиться долго, сколько бы Фавн и Ворожея ни старались обмануть судьбу. Уж старшей их дочери миновал десятый год, как люди и Фавны прознали о её существовании. Злорадный ветер унёс шляпку девочки, выставив всем напоказ её небольшие костяные завитки. Она еле-еле добралась до дома, скрывшись от разъярённой толпы в поисках защиты в лице матушки. Ворожея была хромой сколько себя помнила, и потому не могла сбежать, и потому велела дочери взять младшую сестру, вылезти через окно и спрятаться в лесу, не зная, что в нём уже судили их отца. Пока мать девочек горела в огне кострища под всеобщим взором, улыбаясь, Фавн-отец пытался уговорить соплеменников пощадить его детей. Те не слушали и слушать не собирались, готовясь казнить малолеток и их родителя по своим обычаям. За непослушание они заточили его и его обличённые ошибки в магический круг, чтобы стереть их существование. Как семья, эти трое держались вместе. Фавны подняли посохи, дабы начать ритуал. Но не успели. Люди, что нарекли Ворожею "подстилкой Дьявола", накинулись на тех, кто благословлял их земли, скот и урожай, найдя их тайное логово, пристанище их стада. Все боги бросились врассыпную, изнемождённые, отдав все силы на подготовку к несовершённому судебному действу. Люди также разделились, разбежались и бросились вдогонку за ними в разные стороны. Девочка с маленькой сестрёнкой на руках кинулась дальше, глубже в лес, дабы спасти её по приказу отца. Тот вобрал в себя силы окружавших его существ и на пороге смерти обратил себя в дерево и последующие несколько столетий искал своих детей, забирая для этих нескольких мгновений поисков годы жизни у людей с помощью своего приспешника, что однажды предал его от душевных тягот, из-за которых также, как и он, в конечном счёте погиб. Он даже и подумать не мог, что долгие столетия терзал собственного внука. Полукровок-девочек участь жертв тогда обошла. Более они не видели своих родителей и не знали, что с ними стало. Старшая бежала и бежала, всё дальше от воплей, криков и всхлипов, от столь ненавистного огня. Когда она совсем выбилась из сил, упала в яму с грязью, где её нашла пожилая леди, жившая неподалёку, и в последствие ставшая девочкам приёмной матерью. Она не была слепа, но любила их так, как любила бы их без рогов и золотого блеска в глазах. Они жили на единственном, последнем оставшемся в округе плодородном клочке земли, о котором никто не знал. Только здесь водились овощи, фрукты, ягоды, орехи и скот. С течением времени Наварра научила свою младшую сестру Мергу всему, чему её научили родители, в том числе и прятать рога. Также, когда девочки повзрослели, старушка покинула их, отойдя на тот свет. Её имя они запомнили и относились к нему почтительно, старушку вспоминали с глубоким уважением. Как бы не уговаривала старшая сестра младшую, та решилась уйти к людям. Мерга полюбила одного знатного мужчину, вроде как князя, и виделась с ним часто на сеновале. Однажды, заметив его в объятиях другой, жутко заревновала и откинула соперницу сильным потоком ветра, махнув рукавом в её сторону, задев при этом неверного любовника. Оба сильно покалечились. Вмиг на поле сбежались любопытные взгляды. Как следствие, Мергу, как и её мать, тоже сожгли, предварительно вырвав рога и повесив их над камином в доме судьи в качестве трофея. Её сестра это так не оставила, наслала чуму на город, унёсшую множество жизней. Почти весь город полёг. Наварра не собиралась повторять ошибок сестры. Вырвала свои рога с корнем, спрятала их и зареклась более не колдовать. Сама она, спустя несколько десятилетий, ничуть не состарившись со дня своего совершеннолетия, вышла замуж за доброго лесничего, которого, вскоре после рождения их второго ребёнка, загрызли медведи. Наварра не могла себе и представить, что заболеет, и сама же не сможет себя вылечить. Всё же рождение детей сделало её слабой и более восприимчивой к человеческим недугам. Но таким образом она оплачивала судьбе свою месть за сестру. Названная в честь давно почившей опекунши её дочь Аннет, которой она передала свои знания и опыт, также не знала, как помочь матери. Тогда, не в силах более терпеть страданий, Наварра упросила дочь сварить ей отвар, снадобье, что закончило бы их. Светловолосая девчушка в своих исследованиях продвинулась дальше своих матери и бабушки, так что большой проблемой это для неё не стало. Парочка болотных и озёрных растений, и вот Наварра прекратила своё существование, перестав слушать в галлюцинациях голос отца-Фавна, звавшего её из глубин леса, и воссоединившись с сестрой и матерью. Она знала, что новоиспечённый друг Аннет был таким же необычным, как и она сама, с интересной родословной и в полном неведении относительно могущественного предка, но и подумать не могла, что его собственный отец был убийцей собственной жены; не сумев убить своего сына, он понадеялся, что тот не вобрал в себя "порчу" матери, и зря, ведь даже лицезрение казней не заставило юношу возненавидеть ведьм, а лишь сильнее подтолкнуло его на сопереживание и сочувствие к ним, хоть и до определённой поры, опять же связанной с ненавистным огнём. Также она видела, что делал Вильям, и знала о трагедии, произошедшей в их городке с участием её детей и их двух друзей, и это причиняло ей неимоверную боль, ведь сама она ничего с этим поделать не могла: Аннет оказалась крайне пугливой и неготовой к реальным проблемам и трудностям; Вильям же делал всё, перешагивая через самого себя, с дикой неохотой и злобой на самого же себя, но всё это он делал ради того, чтобы увидеть свою маму, и за это Наварра не могла его винить, ибо и сама бы на его месте так бы поступила. Последний Фавн, что остался в Мире Грёз ещё до того, как его сородичи решили помогать смертным в их мире, тихо горевал на троне в гордом одиночестве, охраняя границу меж той стороной, что предназначалась для грешных душ, на совести которых были нечестно отнятые жизни, и той, что предназначалась для мирных, неосквернённых, героических душ.