Уже перевалило за полночь, когда мы спрятали наши велосипеды в зарослях дикой смородины невдалеке от тропы, которая привела нас сюда, и осторожно двинулись вдоль высокого травянистого берега, стараясь держаться в тени. Казалось, сама природа заняла нашу сторону: на сегодняшнюю ночь как раз выпало новолуние, лишь редкие звёзды слабо мерцали в иссиня-чёрном небе. Вилла «Хосино Хикари» возвышалась посреди озера, словно уменьшенный диснеевский замок, и, хотя лишь в нескольких окнах горел свет, я не сомневался: её обитатели, как и мы, начеку.
Изучив из кустов подъездной мост, мы вскоре убедились, что кратчайшее расстояние между берегом и островом проходит именно по нему. Чем больше мы удалялись от моста, тем шире становилась полоса тёмной неподвижной воды, отделявшая нас от нашего товарища. Впрочем, погода стояла тёплая и безветренная, оставалось лишь надеяться, что и озеро за день хорошо прогрелось.
По счастью, нужное место мы отыскали без труда: это был единственный балкон на первом этаже с противоположной стороны от входа, нависший над самой водой. Часы Ятена показывали ровно половину первого, когда в окне за полупрозрачной шторой появился силуэт женщины с лампой в руке. Жёлтый светящийся кружок несколько раз передвинулся слева направо, точь-в-точь как в рассказах о Шерлоке Холмсе. Нару Осака ждала нас.
Пришло время приступать к самой рискованной части нашей авантюры. Я снял кроссовки (опять Джон Макклейн, ну что ты будешь делать!), зная по опыту, что в мокрой скользкой обуви неудобно не столько плыть, сколько лазать, проверил свой арсенал на поясе, крепко пожал руки Таики и Ятену и осторожно сполз с крутого берега в озеро, сразу окунувшись с головой.
«А вода-то до чего тёплая! — ни с того ни с сего промелькнула удивлённая и радостная мысль. — Ну и отпуск, даже купальный сезон открыть получилось». Я вынырнул, показал пальцами «о’кей» и брассом поплыл к балкону. От берега до островка было от силы метров двести, но грести приходилось осторожно, чтобы не выдать себя плеском, так что прошло не меньше пяти минут, прежде чем передо мной оказалась узорная металлическая решётка. Здесь я перевёл дыхание, ухватился за перила и уже собирался подтянуться наверх, как вдруг над моей головой что-то щёлкнуло, и на воду упала широкая полоса колеблющегося света. На втором этаже открылось окно.
Я мгновенно разжал левую руку, погрузился в воду почти до ушей и, держась за перила одной правой, тихонько отодвинулся в тень. Отсюда мне было видно, как из окна высунулся человек: по пышной шевелюре я сразу узнал Масато Санджоина. Он уселся на подоконник и чиркнул зажигалкой. Вскоре в ночном воздухе разнёсся терпкий, дразнящий запах табака. Я не завзятый курильщик, но скажу честно: никогда ещё в жизни мне так отчаянно не хотелось самому затянуться сигареткой. И, что ещё хуже, негодяй и не собирался уходить: он довольно пускал в темноту кольца дыма, покачивая ногой и небрежно, с долей самоиронии, насвистывая тему из «Крёстного отца». Я про себя крыл его последними словами, пытаясь одновременно вспомнить, сколько можно просидеть без движения даже в тёплой воде, но тут сверху послышался резкий, отрывистый голос Джеда Дайто:
— Ты здесь? А кто сейчас внизу?
— Рубеус, — откликнулся Санджоин, выпустив очередное кольцо. — Как раз отлежался после вчерашнего.
— Мда, сплоховали мои орлы, — голос Дайто стал ближе и отчётливее. — Да и ты хорош, между нами.
— Я ковбой, я перепрыгну, да? — поддел Санджоин.
— Ты мне лучше скажи, ковбой, — без всякого перехода спросил Дайто (и, судя по тону, шпилька попала ему под хвост), — о чём таком интересном вы вчера ворковали с Нару, что, когда я вошёл, сразу сменили тему?
Однако, чтобы прошибить Санджоина, снаряда такого калибра было явно недостаточно.
— Ну, скажем, о шоколадном пудинге. Такая формулировка устраивает? — он подчёркнуто невинно рассмеялся. — В самом деле, Джед, мы с ней сто лет знакомы, со школьных матросок — отчего бы не поговорить?
— Имей в виду, — в голосе продюсера лязгнул металл, — озеро у нас глубокое, трупом больше, трупом меньше — никто не заметит.
— А я не так уж плохо плаваю, — ничуть не смутившись, парировал Масато, и я с лёгкостью представил себе его нахальную улыбку от уха до уха. — Брось, Джед, какая муха тебя укусила? Иди-ка лучше спать, меня вон тоже в сон клонит, — и, словно в подтверждение последних слов, аппетитно зевнул.
— Твоя правда, — протянул Дайто всё ещё недоверчиво, но уже заметно смягчаясь. — Завтра на рассвете съездишь и проследишь, как парни управятся в бунгало Коу. Пора кончать с этой атакой клонов.
Окно над моей головой закрылось с негромким стуком. Я выждал ещё с полминуты и тогда, вскарабкавшись наверх по перилам, проскользнул в приоткрытую балконную дверь.
Нару и Юмино, сидевшие в креслах при свете настольной лампы, вскочили мне навстречу. Вскоре на плечах у меня оказалась махровая простыня, а в руках — термос с какао. Я бы, пожалуй, предпочёл кофе, но горячий сладкий напиток быстро согрел меня и придал сил.
— Вот спасибо, — поблагодарил я, вытирая волосы. — Водичка сегодня, конечно, отменная, только лучше бы в ней плюхаться с компанией, а не сидеть по шею без звука. Как у нас с диспозицией?
— Рубеус сменил Масато в погребе, — сообщила Нару, — а сам Масато с Джедом сейчас наверху. Юмино, вы хорошо запомнили, как открыть ворота?
— Большая красная кнопка за прозрачным щитком, — отрапортовал отважный повар. — Ну, я пойду. Спрячусь в комнате напротив караулки, пока вы не закричите.
Я с теплотой пожал его чуть дрожащую руку. Ручаюсь, предстоящая операция потребовала от него больше мужества, чем от нас троих вместе взятых.
— Вход в винный погреб направо, в конце коридора. — Нару тихо открыла дверь комнаты. — Главное — чтоб вас раньше времени не услышали, иначе… Сейю держат связанным, а люк в полу всё время открыт. Сам он не выплывет.
— Пусть только попробуют, — процедил я, проверяя дубинку на поясе.
— И обещайте мне… — она помялась. — Не причиняйте вреда Масато, мы ведь договорились тогда, в чайном домике.
— Сдам его вам на поруки, — проворчал я не слишком искренне. После второй заочной встречи я не испытывал большого желания щадить этого обаятельного, но всё же подлеца. Впрочем, если Дайто всерьёз ревновал Нару к своему приспешнику, похоже, их в самом деле могли связывать отношения попрочнее старой дружбы. Но сейчас мне некогда было забивать голову чужими любовными треугольниками. Я прислушался, выскользнул в пустой коридор и свернул направо.
Поначалу мне категорически везло. Толстый тёмный ковролин на полу глушил мои шаги и впитывал капли, ещё стекавшие с мокрой одежды. Двери по обеим сторонам были заперты, и вокруг стояла та неподвижная и немного тревожная тишина, которая часто бывает в больших полупустых домах и до предела обостряет все чувства. Коридор заканчивался высокой полукруглой аркой, а за ней открылась неширокая и довольно крутая лестница, ведущая вниз, в погреб. Здесь сразу пришлось двигаться медленнее и держаться левой рукой за стену: босые ноги и керамогранит — сочетание куда менее уместное, нежели Мамору Чиба и джей-поп (особенно с учётом моих приключений). Зажечь фонарь я так и не рискнул и крался по ступеням практически в полной темноте.
Вскоре внизу замерцал слабый свет, пробивавшийся из-под двери погреба. Не прошло и минуты, как я уже стоял перед ней. Дайто и Санджоин едва ли нашли бы в своей мини-крепости лучший аналог темницы: высокая и массивная стальная дверь запиралась сразу на два замка — верхний и нижний. Вздумай я взломать хоть один из них, провозился бы столько, что беднягу Сейю десять раз успели бы убить и закопать, не говоря уж о неизбежном шуме, которым подобные процедуры сопровождаются в жизни, но почему-то никогда — в кино. Я с опозданием задумался, как Нару не учла в своём плане этот немаловажный момент и нет ли тут ловушки, и вдруг заметил: дверь-то, оказывается, не заперта, а закрыта изнутри на цепочку! Похоже, «орлы» Дайто и вправду мышей не ловили — или не сомневались, что пленнику элементарно некуда деваться, ведь единственный, кроме двери, выход из погреба вёл прямиком на дно озера.
На цыпочках подкравшись к щели, я приник к ней и увидел перед собой рыжий затылок охранника и широкую мускулистую спину, обтянутую безрукавкой цвета хаки. Рубеус вальяжно расселся на стуле, попыхивая сигаретой. Вооружён ли он — мне рассмотреть не удалось, но, по крайней мере, он не походил на человека, в любой момент ожидавшего нападения.
— Чёрт, башка раскалывается, — пробормотал он, и я злорадно ухмыльнулся, лишний раз помянув добрым словом столик из чайной Тамасабуро. — Ещё и дышать нечем. Ну чего, чего ты всё ёрзаешь? — продолжал Рубеус, обращаясь к невидимому мне собеседнику. — От тебя аж в глазах рябит.
В ответ раздался другой голос, хриплый и слабый, но до того похожий на мой собственный, что я невольно вздрогнул от удивления и радости:
— Ты мне тоже не особо нравишься, и что теперь? Дай попить, что ли, всё равно я вам живым нужен.
У меня вырвался тихий вздох облегчения: Сейя жив и притом не упал духом, а значит, мы ещё поборемся!
— Перебьёшься, — зевнул Рубеус, вставая со стула. — Зато завтра у тебя воды будет — хоть залейся. Ты намекни только, я тебя не буду вырубать, прямо так в люк и скину. Пей, пока не лопнешь, всё озеро в твоём распоряжении. Ну, конечно, когда босс видео с тобой запишет.
— Тогда уж скидывай прямо сейчас, не теряй времени, — буркнул Сейя, и я услышал скрип рассохшейся мебели. — Я же уже сто раз говорил — не буду ничего записывать. Чёрта лысого вашему Дайто, а не «Галакси».
— Смотри, фасад попорчу, — пригрозил охранник и шагнул вперёд. Прикинув расстояние между его спиной и входом, я подумал, что более удобного случая может и не представиться. Нож раскрывался легко: просунув лезвие в щель, я подцепил звено цепочки, но оно соскользнуло со слабым скрежетом. Я весь похолодел, когда Рубеус начал оборачиваться, но, к счастью, Сейя сориентировался раньше.
— Search… for your love!.. — сипло проорал он и тут же закашлялся. — Ну же, подпевай! Слов, что ли, не знаешь? А вот готовиться надо было к встрече со звездой!
Рубеус, набычившись, двинулся на пленника, но теперь уж и я не зевал. Со второй попытки цепочка слетела, дверь распахнулась, и мне стали окончательно понятны и скрип мебели, и причина беззаботности охраны: Сейя сидел в углу, крепко-накрепко привязанный к деревянному стулу. Посреди комнаты зияло широкое, где-то метр на метр, квадратное отверстие, над ним торчала поднятая крышка. Но ещё опаснее казалась расстёгнутая кобура с пистолетом, лежащая на дальнем краю стола.
В действительности на то, чтобы оценить обстановку, времени ушло гораздо меньше, чем чтобы описать её. Я прыгнул вперёд и с ходу замахнулся резиновой дубинкой. Однако не стоит недооценивать профессионального охранника, даже если он недавно оклемался после знакомства с чайным столиком. Рубеус обернулся, и дубинка вместо затылка попала ему по левому плечу. В следующую секунду я получил короткий, но жестокий удар под дых и, с трудом разогнувшись, увидел его увесистый кулак, нацеленный мне прямо в лицо.
Должно быть, охранник забыл про инструкции или, что вероятнее, не решился начать с заложника. Но, так или иначе, это спасло жизнь нам обоим.
— Мамору, дружище! — выдохнул Сейя. Рубеус дёрнулся на звук, и я, воспользовавшись случаем, пустил в ход самый примитивный приём обороны — двинул его босой ступнёй в колено. Мой противник взвыл, и я всем весом навалился на него, пытаясь оглушить. Это оказалось не слишком разумно: Рубеус быстро оттолкнул меня и рванулся к столу за оружием. Извернувшись, я что было мочи дёрнул его за ногу, и мы снова оказались на полу. На этот раз удар пришёлся мне в скулу, и на несколько секунд у меня потемнело в глазах, но всё же я первым услышал металлический лязг упавшего пистолета. Я изловчился и ногой отшвырнул его в сторону люка.
— Я тебе ходули повыдёргиваю! — прорычал окончательно озверевший Рубеус и бросился к пистолету. Я в отчаянии запустил в него своей дубинкой, но в этот момент Сейя, про которого мы оба забыли, вместе со стулом опрокинулся на пол, прямо ему под ноги. Охранник потерял равновесие, с разлёту ударился головой о каменный край люка и кувыркнулся вниз. Из-под пола донёсся усиленный эхом всплеск, а потом — тишина.
— Спасибо, друг, — пробормотал я, шаря по полу в поисках ножа: после кулаков Рубеуса у меня всё плыло перед глазами.
— Да что уж там, — отозвался мой двойник, еле переводивший дух. — А иначе бы нам обоим крышка.
Отыскав, наконец, нож, я быстро перерезал верёвки. Увы, хоть Сейя и держался молодцом, четверо суток со связанными руками и почти без еды сразу же дали о себе знать: он едва стоял на ногах. Подниматься с ним наверх, не разведав, всё ли в порядке, я бы не рискнул. Поскольку ключи от погреба, по-видимому, разделили участь Рубеуса, я велел Сейе запереть дверь изнутри и открывать только мне, Таики или Ятену, для верности оставил ему пистолет, а сам сунул за пояс дубинку и вышел на лестницу. Со стороны мой выбор может показаться странным, но открою секрет: даже после двух лет в Калифорнии я так толком и не выучился стрелять.
Чем выше я поднимался, тем отчётливее доносился до меня сверху шум драки. Сперва я подумал, будто мои друзья уже проникли в дом и с боем пробиваются к нам, но вдруг все звуки заглушил отчаянный, надрывный женский крик, а через полминуты оглушительно хлопнула дверь. Я на одном дыхании преодолел оставшиеся ступени и увидел в конце коридора мужскую фигуру, ворвавшуюся в помещение охраны. Оттуда послышался новый крик, следом — грохот падения, а потом всё стихло.
Я бросился на шум и, едва оказавшись на пороге комнаты, понял, что всё пошло не по плану. Возле стола, поигрывая «береттой» и скаля в улыбке белые зубы, стоял Масато Санджоин. Он был в той же шёлковой рубашке, что и во время нашей утренней встречи, но теперь светло-жёлтую ткань заляпали брызги свежей крови. Кровь стекала и по его собственному подбородку из разбитой губы, а в голубых глазах плясали весёлые хищные огоньки. За его спиной на полу валялись двое — лохматый охранник Эйл и Юмино. Храбрый повар успел вывести врага из строя, но до красной кнопки на стене так и не дотянулся.
— Да это же наш отпускник! — издевательски ухмыльнулся Санджоин. — Прям не узнать. Кто ж тебя так разукрасил?
— Один твой дружок, который теперь кормит рыбок в люке, — огрызнулся я. При виде безжизненного тела Юмино у меня пропало всякое желание держать слово, данное Нару. — Ничего вы с Дайто не отожмёте, ваша затея всё равно провалилась. Дом оцеплен, так что вам не уйти.
— Ну, Джеду в любом случае ни шиша не достанется, — осклабившись ещё шире, подтвердил Масато. — Понимаешь, я его, похоже, только что убил. Графином по кумполу. Вполне честные условия, если учесть, что он на меня полез вот с этой пукалкой, — он поднял пистолет. — Не люблю, знаешь ли, шумовых эффектов, особенно ночью.
Я запоздало сообразил, что не слышал выстрела и, возможно, Юмино тоже ещё жив. Впрочем, мои собственные шансы уцелеть от этого открытия не сказать чтобы выросли.
— Ну, раз ты всё равно не жалуешь стрельбу, зачем тебе лишний шум сейчас? — слукавил я, пытаясь оттянуть время и гадая, как бы добраться до кнопки. — Может, решим дело по-честному, по-мужски, без дешёвой уголовщины?
— Пойми, Чиба, я не джентльмен, — Санджоин насмешливо развёл руками. — Я же предлагал тебе объединиться, а ты включил стойкого самурая.
Внезапно меня осенила спасительная мысль. Я шагнул вперёд — практически под выстрел, зато теперь нас разделял угол стола.
— А если я передумал? — подмигнул я, хотя при виде направленного на меня дула «беретты» желудок предательски скрутился в холодный жгут. — Отправил Сейю следом за Рубеусом — и свободен? Ты что-то говорил насчёт Окинавы… Кстати, закурить есть?
— Да пожалуйста. — Санджоин, не выпуская пистолета, левой рукой выудил из нагрудного кармана пачку сигарет и кинул мне через стол. — А вот насчёт «отправил следом» — извини, не верю. Ты для такого слишком порядочный, это не лечится.
— Ну так пошли проверим… А, чёрт, — при последних словах я, будто невзначай, смахнул коробку на пол. Наклонившись якобы за ней, я проворно ухватил стол за ножки и перевернул на Санджоина вместе со всем содержимым. Он грохнулся навзничь, машинально нажал на спуск, и пуля полетела в потолок, прямо в один из светильников. Осколки разбитого плафона дождём посыпались вниз. Приподнявшись на локте, Санджоин снова спустил курок, но разряженная «беретта» отозвалась лишь сухим щелчком.
— Ну, Джед, скажи спасибо, что сдох! — выругался он, отшвырнув бесполезный пистолет. — И где ты так научился драться мебелью, отпускник?
— Обязательный минимум стойкого самурая! — парировал я и бросился к кнопке на стене, однако Масато навалился на меня сзади, и мы, сцепившись, покатились по полу.
— Грубо работаешь, — пропыхтел он, опрокинув меня на лопатки и целясь кулаком в нос. — Дуэль второго сорта!
— Зато… весело! — откликнулся я и боднул его головой в грудь, отчего он отлетел на пару шагов и врезался плечом в опрокинутый стол. — Я, может, всю жизнь мечтал кого-нибудь вот так запросто отметелить!
— А это, значит, плата за мечту? Тоже мне джентльмен! — задиристо фыркнул он, вставая. — Я, главное, для него стараюсь, драйв и всё такое, а он…
Я тоже вскочил на ноги, переводя дыхание. Кнопка теперь оказалась прямо у меня за спиной, где-то на уровне затылка. Я оглянулся через плечо, и тут Масато, улучив момент, прыгнул вперёд, сгрёб меня за ворот майки и со всей силы шарахнул лбом об стену, прямо в красную кнопку.
Боль была адская. В ушах зазвенело, а из глаз хлынули слёзы. Несколько секунд я судорожно ловил ртом воздух, но внезапно сквозь звон и гул до меня донёсся тяжёлый глухой скрежет разъезжающихся ворот. Путь на виллу был открыт!
И в ту же минуту тёмный берег за окном озарился синими лучами мигалок и огласился воем сирен. Санджоин растерянно огляделся, а потом вдруг запрокинул голову и расхохотался в голос — легко, непринуждённо, без тени злости или досады.
— Проклятье, а я думал, ты блефуешь! — воскликнул он почти весело. — Однако здесь становится жарковато. Самое время освежиться! — Распахнув обе створки окна, он вскочил на подоконник. — Счастливо оставаться, отпускник! — и, послав мне воздушный поцелуй, развернулся и ласточкой прыгнул вниз.
Я, всё ещё оглушённый, подбежал к окну. Над тёмной гладью озера из пенной дорожки показалась мокрая блестящая голова, затем рука, облепленная жёлтым шёлковым рукавом. Помахав мне в последний раз, словно на прощание, Масато Санджоин нырнул, скрылся под водой, и больше с той минуты я его не видел — во всяком случае, вживую.
За стеной уже грохотали шаги. Я вспомнил про Юмино и, с трудом держась на ногах, выбрался из комнаты. Свет фонарей ударил мне в глаза, голова пошла кругом, и я, пошатнувшись, буквально повис на руках подбежавших Ятена и Таики.
— Как ты? Как Сейя? — наперебой спрашивали они.
— Живой, в погребе, — пробормотал я и, увидев бегущую ко мне фигурку со светлыми косами вразлёт, провалился в забытьё.
***
Очнулся я уже ближе к вечеру в гостевой спальне нашего бунгало. Удивительно, но догадаться, где именно я нахожусь, помогла не столько обстановка, сколько запахи, долетавшие в комнату через открытое окно, — соснового леса и воды. Возле моей кровати кружком сидели Таики, Ятен и… Усаги.
— И ты здесь? — я тут же опомнился и вздрогнул. — Она что, знает?..
— Знаю, знаю. — Усаги покачала головой с совершенно материнской улыбкой. — Ребята объяснили, пока везли вас домой. Лежи, тебе ещё рано вставать. Сейя вон до сих пор отсыпается.
— Нет уж, — запротестовал я, устраиваясь поудобнее на подушках. — Теперь моя очередь слушать и рассказывать. Откуда, например, взялась полиция? Это вы её вызвали?
— Лучше полиции, — поправил Таики. — Парни из службы безопасности «Галакси Нетворк». По крайней мере, вопросами не донимают. Скажи спасибо Усаги! Когда она нашла твоё сообщение на автоответчике, сразу отправила их к нам на подмогу.
— Да ладно вам, — засмущалась та. — Кого надо благодарить, так это Ючиро: именно от него я узнала, где вас искать.
— По правде говоря, мы просто челюсти уронили, когда они подъехали сзади в темноте на двух машинах, — вставил Ятен. — А когда ворота открылись, закатили концерт с мигалками. Эх, дорого бы я дал за такую сцену в клипе!
Незаметно увлёкшись рассказом, друзья выложили мне все недостающие подробности той богатой событиями ночи. После того как я потерял сознание, Таики с Ятеном оставили меня на попечении Усаги и на руках вынесли Сейю из винного погреба. Тем временем секьюрити обшарили всю виллу сверху донизу и в комнате Нару нашли Джеда Дайто, который, несмотря на трещину в черепе, оказался вполне себе живым и подлежащим уголовной ответственности. Охранник Эйл и Юмино (его Санджоин огрел рукояткой пистолета) отделались и того легче. Таким образом, из всех участников двойниковой авантюры до развязки не дожил только Рубеус, и то, если разобраться, из-за собственной невнимательности. А вот Нару, наша спасительница, таинственным образом исчезла. Лично я подозревал, что искать её следовало там же, где и Масато Санджоина. Впрочем, это была уже не наша забота.
Ючиро, как выяснилось, оказал нам ещё одну услугу: он передал Усаги и предупреждение Юмино о готовящемся нападении на наше бунгало. Так что бандитов Дайто просто перехватили на полдороге и сдали в полицию вслед за их предприимчивым боссом, валявшимся теперь под капельницами в тюремной больнице. В противном случае, скорее всего, я вряд ли оказался бы именно в этой комнате.
Пока мы беседовали, я старался держать глаза полузакрытыми, чтобы поменьше смотреть в сторону Усаги. Я понимал, что пришло время для последнего, теперь уже окончательного объяснения, а сил на него ещё не хватало. Впрочем, друзья сами решили, что мне снова нужен отдых, и свернули разговор. Когда дверь комнаты закрылась, я не без облегчения откинулся на подушки и не заметил, как уснул крепким и глубоким сном. И, скажу по секрету, мне снилась моя лаборатория.
Наутро я уже смог встать с постели и проведать Сейю, который и вовсе проспал весь вчерашний день без просыпу. Он здорово похудел и осунулся, но наше необъяснимое сходство оставалось по-прежнему примечательным: оба бледные до зелени, с синими мешками под глазами, в свежих ссадинах и с растрёпанными короткими стрижками. Надо думать, вдвоём мы представляли собой незабываемое зрелище.
— Знаешь, Мамору, — сообщил Сейя, пожимая мне руку — не так крепко, как в день знакомства, зато от души, — я ведь даже рад, что угодил в эту передрягу. Таики с Ятеном мне всё рассказали. Ты вёл себя как настоящий мужик, а не как зазвездившийся олух. Честно говоря, мне теперь придётся потрудиться, чтоб дотянуться до тебя.
— Ты и не представляешь, каких дров я чуть не наломал, — искренне признался я, сразу вспомнив разговор на качелях.
— Ну, не наговаривай, — уверил Сейя. — Кстати… тебя не затруднит записать мне «Search for your love»? Мне твоя новая трактовка нравится не в пример больше старой.
Я согласился, при этом мысленно поклявшись, что никогда в жизни больше не позволю себе петь на людях. Моё знакомство с миром шоу-бизнеса оказалось коротким и могло бы стать даже увлекательным, несмотря на все опасности и нервотрёпку (забегая вперёд, признаюсь, что фонарные столбы и чайные домики с тех пор вызывают у меня самые тёплые чувства), если бы… если бы не бездонные глаза Усаги Цукино.
Врач, осматривавший нас с Сейей после приключений на вилле, настоятельно рекомендовал мне пореже вставать с постели, а о привычном ритме работы и вовсе забыть на пару месяцев, но я твёрдо решил вернуться домой, как только смогу выдержать поездку в электричке. Братья Коу, понятное дело, охотно домчали бы меня с ветерком прямо до дверей квартиры (вместе с полным собранием сочинений Майкла Крайтона), но здравый смысл подсказывал не менее настоятельно, что ни наше знакомство, ни саму историю узника «Хосино Хикари» лучше не афишировать никому, а мне в особенности.
С такими, прямо скажем, невесёлыми мыслями я вышел на террасу и увидел Усаги, в задумчивости сидевшую на качелях. Её волосы немыслимого венецианского оттенка, завязанные в два хвоста, сбегали по плечам, золотясь в солнечных лучах без всяких софитов. Я собрал в кулак всё своё представление о долге и мужской дружбе и сел рядом.
— Господи, Мамору, кто разрешил тебе встать? — она быстро, но без напускной суеты, коснулась губами моего лба, и я понял, что вот-вот сломаюсь. В одном этом прикосновении были заключены и двадцать лет супружества, и домик, утопавший в розовых кустах, и два велосипеда на тропинке между сосен, и кудрявая дочка с такими же хвостиками. — Ты весь горишь!
— Усаги… — я с трудом овладел непослушным языком. — Я только хочу, чтоб ты знала: я притворялся во всём, кроме одного. Я действительно тебя люблю.
— Знаю, — просто ответила она. Её глаза обволакивали тёплой синевой, как предвечерний пруд у наших ног. — Я с самого начала что-то чувствовала, но не могла для себя объяснить, почему Сейя в моей голове так странно раздвоился. Женщина всегда отличит зрелого мужчину от юнца. Чутьё, наверное.
— Я собирался тебе признаться в тот раз, когда ты приехала, но Таики не дал, — вздохнул я. Тяжесть на душе росла с каждой фразой. — Но если я позволил себе лишнего… Если между тобой и Сейей что-то есть, уверяю, я не стану мешать. Уеду при первой возможности и больше ничем о себе не напомню.
Наверное, это были самые трудные слова в моей жизни. Усаги пристально глядела на меня, и в её синих глазах промелькнуло нечто похожее на удивление.
— Глупенький, — она вдруг порозовела и улыбнулась какой-то запредельно солнечной улыбкой, одновременно материнской и девчоночьей. — Как же ты любишь всё усложнять… Ну кто тебе сказал, что нас с Сейей связывают какие-то обещания? Я ведь полюбила не Сейю Коу, а человека, который пел «Let it be» на том концерте. Который поцеловал мне руку. Правда, забыл ненадолго, что он мне дороже бумажек с печатями, — прибавила она с озорной укоризной.
Я в очередной раз лишился дара речи. Все те высокие материи, на которые я пытался опереться, подбирая слова для объяснения, таяли под ногами, точно ледяная горка в марте.
— Ты хорошо подумала? — спросил я, из последних сил призывая здравый смысл. — Я ведь и вправду не принц на белом коне. Даже не артист. Обычный лаборант на кредитной машине и вообще конченый трудоголик. Да и не уверен, что останусь им — если я не вернусь вовремя из отпуска, начальство в два счёта укажет мне на дверь.
— А в «Лунной призме» без трудоголиков и не обойтись, — кивнула Усаги и положила мне руку на плечо. — Чтобы успевать ко всем, кому нужна помощь.
Качели подо мной словно раскачались и подбросили меня наверх, к самому солнцу. Я задохнулся, как в детстве, и, не давая себе времени выдохнуть, накрыл её губы своими.
***
Осталось добавить всего несколько слов. Полгода спустя, утром в день нашей свадьбы, мы получили по почте два конверта без обратного адреса. В одном из них лежал диск группы «Три огня» с каверами классических рок-композиций: открывала список, разумеется, «Let it be». А во втором конверте мы нашли пару колец с чёрными бриллиантами и открытку акварелью. На рисунке из тёмной пенящейся воды поднималась в прощальном жесте мужская рука в мокром жёлтом рукаве. Смысл послания нам обоим был вполне ясен, и мы с Усаги, несмотря ни на что, всё же порадовались, что ещё для одной любящей пары эта история закончилась благополучно.
