***
И хотя Кайло весь день пытался забыть о странном утреннем происшествии и о чудаковатой особе, оно, а в особенности она, никак не шли у него из головы. Его отец — доктор медицины Сноук — всегда говорил, что надо развивать в себе аналитические способности, мыслить разумом, а не чувствами, и Кайло старался. Он старался обходить эмоции, оставаться холодным и рассудочным, хотя в раннем детстве порой срывался в некрасивые истерики, кидая на пол игрушки или разбивая их об стену в порыве отчаянья или гнева. Но отец методично и строго отчитывал его, разбирая все поступки до мелочей, заставляя мыслить логически, а затем задавал для решения десятки математических примеров или задач в качестве наказания. И Кайло со временем привык прятать свои чувства глубоко внутри себя, не выставляя их напоказ, оставаясь внешне рассудочно-холодным и бесстрастным. Матери у него не было. «Зачем тебе мать? — вопрошал его отец. — Женщины вносят в жизнь один лишь хаос, разрушая её до основания. Всё, что тебе нужно, я дам тебе сам. Ни одна женщина не способна дать тебе больше». Со временем Кайло и сам пришёл к такому же мнению. Женщины, по его мнению, нужны были лишь для удовлетворения физических потребностей, и ни на что большее не годились. Никаких постоянных отношений ни с кем у него ещё не было и в ближайшем будущем не предвиделось. И сейчас, по давнишней привычке, Кайло пытался рассуждать логически, подвергнув тщательному анализу всё произошедшее. Вывод напрашивался единственно возможный: эта девица действительно спутала его с неким Беном Соло. Но то, что его можно спутать с кем-то, в рамки представлений Кайло никак не укладывалось. С детства он привык, что внешность его была весьма примечательной, и от окружающих его детей он заметно отличался. Во-первых, уши. Ох, уж эти уши! Ну, да, они были большими, за что все детсадовские годы Кайло проходил с кличкой «Дамбо». В средней школе всё, возможно, стало бы ещё хуже, но Кайло начал быстро расти: он вытягивался, вытягивался; вместе с остальным росли, конечно, и уши, и размеры носа впечатляли, но вместе с тем выросли и руки, и ноги, и плечи размахнулись косой саженью, и в двенадцать Кайло выглядел шестнадцатилетним, а в шестнадцать его спрашивали, что забыл в школе двадцатипятилетний дядька. Так что в школе Кайло особо не пострадал, зато обзавёлся другом — тощим, длинным и быстро краснеющим из-за своей рыжей масти Армитажем, который всех вокруг презирал. Презирал и краснел, краснел и презирал. Презирал он и Кайло, но Кайло как-то рассказал ему о дыхательных упражнениях, которым научил его отец, для восстановления внутреннего равновесия и спокойствия. Армитаж прислушался, краснеть постепенно перестал и как-то незаметно стал лучшим и единственным другом Кайло. Хотя и презирал всех по-прежнему. Как его вообще можно с кем-то спутать? У него своеобразная внешность, да и рост. Затеряться в толпе ему не так-то просто. Значит, девица действительно того. Или, что весьма вероятно, плохо видит. «Или и то, и другое», — мудро заметил Армитаж, с которым Кайло как с основным свидетелем поделился своими умозаключениями. Такое мнение тоже имело место быть. Хотя образ девушки из стройной логической картины выводов Кайло как раз-таки выбивался. Как она пристально смотрела на него, широко и доверчиво распахнув свои карие, в обрамлении длинных ресниц, едва тронутых тушью, глаза; какой тёплой и маленькой была её ладошка на плече Кайло; как белозубо сверкнула её улыбка, и какими стройными были ножки, пусть и обутые в дырявые кеды; и задница, обтянутая джинсовыми шортами, покачивалась весьма соблазнительно, когда она… «Так, стоп, — одёрнул себя Кайло, — задница тут уже вообще не при чём. Слепая чудачка с прибабахом, бегающая марафоны… Кого только не принимают нынче в университеты!» И он постарался сосредоточиться на книгах, которые он наметил прочесть за сегодня, и поскорее выкинул непонятное происшествие из головы.***
На следующий день, однако, ситуация начала выходить из-под контроля. Лекционные пары у курса Кайло, как, впрочем, и у всего колледжа, перенесли на послеобеденное время из-за общеуниверситетского марафона («Как-будто кто-то из этих тупых спортсменов решит явиться на лекции», — прокомментировал Хакс, и Кайло согласился с ним на все сто процентов). И Кайло, продуктивно проведя утро за занятиями в библиотеке, пообедав, направлялся к нужному корпусу. — Эй, Бен, с победой в марафоне! — услышал он вдруг за своей спиной. Решив не придавать значения каким-то там крикам (мало ли кому и зачем кричат на всю улицу маловоспитанные люди), Кайло тем не менее внутренне напрягся и, ускорив шаги, поспешил к зданию. Но уже когда он входил на крыльцо, парочка блондинистых девиц, завидев его, растянула в улыбках ярко накрашенные губы и прощебетала почти в унисон: — Привет, Бен! С победой тебя! — С победой тебя! Кайло только мрачно зыркнул на них и почти бегом ворвался в здание. У доски объявлений он увидел небольшую толпу, разглядывающую какое-то, видимо, недавно вывешенное объявление. Кайло поспешил туда, потому что, во-первых, не хотел пропускать новости — вдруг это что-то важное насчёт занятий или новых полезных курсов, а во-вторых, впервые в жизни ощутил странную потребность смешаться с толпой. К его разочарованию, на доске объявлений висели всего лишь результаты того самого, завязшего уже в зубах, сидящего у него в печёнках марафона. И большими чёрными буквами объявление информировало, что среди мужчин победу одержал студент четвёртого курса юридического колледжа Бен Соло ("??!" — подумал Кайло), а среди женщин — студентка первого курса инженерного колледжа Рей Ниима. — Поздравляю с победой, Бен! — хлопнул Кайло по плечу какой-то чернокожий парень. Кайло чуть не взвыл и понёсся в деканат. В конце концов он выяснит, что это за человек — Бен Соло, и закончит раз и навсегда эту уже начавшую ему надоедать историю. Просидев как на иголках до конца занятий, Кайло, что с ним крайне редко бывало, чуть ли не первым вылетел из аудитории и широким размашистым шагом направился в сторону кампуса. Они с Хаксом в общежитии никогда не жили, предпочитая снимать квартиру на двоих, благо родители предоставили им такую возможность. «Ты только представь себе всю эту вонь и грязь, — брезгливо морщился Армитаж. — И, подумать только, общие душевые!» Сам Хакс тоже был далеко не подарок, но Кайло решил для себя, что одного Хакса ему вытерпеть будет легче, чем целую толпу неизвестно кого. Тут никакие дыхательные упражнения не помогут. А разбивать кому-то морду в общежитии колледжа Кайло как-то не особо хотелось, хотя в том, что такой вариант возможен, он почти не сомневался. Поплутав немного по полутёмному коридору, Кайло всё же отыскал нужную дверь и постучал по ней костяшками пальцев. — Открыто! — донёсся из-за двери чей-то голос. Кайло открыл дверь и вошёл в небольшую комнату. Слева и справа вдоль стен стояли кровати, а прямо напротив двери, возле окна — письменный стол, за которым, спиной к Кайло, сидел какой-то парень и увлечённо рубился в тупую компьютерную игру. — Могу я увидеть Бена Соло? — нарочито громко спросил Кайло. — Ща, подожди, чувак, я замочу этого зомбака, — не прерывая своего занятия, отозвался парень. Кайло аккуратно прикрыл за собой дверь и глубоко вдохнул и выдохнул. Лучи заходящего солнца ещё достаточно ярко освещали комнату. Оглядев помещение, Кайло поморщился: шкаф, стоящий у двери, был приоткрыт, и из него вываливалась одежда, которую, видимо, запихивали туда кулаком. На стене над кроватью висели плакаты с машинами и самолётами. Сделав ещё один шаг, Кайло чуть не поскользнулся, наступив на что-то склизкое и мокрое, и с омерзением обнаружил скинутый и забытый на полу презерватив. С трудом подавив рвотный рефлекс, Кайло закрыл глаза и вновь стал дышать. — Бля-я-я! — услышал он от окна стон разочарования, а затем скрип разворачиваемого кресла и обращённый к нему вопрос. — Так чего ты хотел-то? Бен Соло — это я. Кайло открыл глаза и в свете лучей заходящего солнца увидел, как навстречу ему из покосившегося кресла поднимается и делает шаг вперёд… он сам.