***
– Если ты человек, то должен пойти со мной. – Не думаю. Недоумение в её глазах веселило, но он сдержано смотрел в сторону и ждал, что эта девушка скажет дальше. – Я... Я вампирша, и ты не можешь сопротивляться. – Серьезно? Только теперь он обернулся и заглянул ей прямо в глаза. Мия вздохнула, теряясь в глубине этого взгляда. – Абсолютно. Ему надоело. – Прости, но я не играю. Под прорезями маски мелькнул нездоровый блеск глаз. Запах её духов бешено вбивался в нос. – Да я и сама не очень это люблю. Мия в смятении опустила взгляд. – Как ты попала сюда?– такой магнетический глубокий голос, напоминающий уютный свитер, ассоциирующийся с домом. – На автобусе... Его сердце странно кольнуло. Он промолчал. Мия сама поняла, что речь о другом. – Ты не знаешь, случайно, кто всё это затеял? – Знаю, но это неважно... Он молчал. Она отошла, думая о том, насколько поэтично смотрится парень в серой маске, насколько он сильно притягивает. Ван Арт едва сдерживался, в горле пересохло и казалось, что воздух обжигал лёгкие Ну, нет, её не тронут.***
Он швырнул связку в другой конец комнаты. Тело начало нещадно колотить. Он даже удивился. Виктор, Виктор, какой же ты жалкий, раз не смог угодить девушке. Конечно непоседливой студентке интереснее Макс. Как он шутит, как ведёт себя рядом с ней, как прикасается. Что можно в нём найти, ну вот что? Она вернулась к нему другой, это он сам позволил кому-то навредить ей, не успел помочь... Поэтому она оказалась в волчьем доме, впитала волчий запах. Поэтому она оказалась на том злосчастном заводе... Поэтому ей пришлось убить... Взгляд бегал из стороны в сторону. От напряжения у вампира сжались кулаки и только усилилась бледность лица. Его девочка будет пахнуть псиной.***
– Снова помогаешь мне? – Да. – Надо ли это понимать, как... – Да . Он не дал ей закончить. Взял за плечи и коснулся аккуратно таких теплых губ. Контраст был ощутим сразу. Это вызывало мурашки по коже и крышесносные ощущение. Его нежные и чуткие пальцы коснулись её шеи. Мия выгнулась, по позвоночнику пробежал лёгкий электрический разряд. Трезво мыслить становилось всё труднее.***
Виктор согнулся и зарылся тонкими пальцами в волосы. С ней всегда было трудно. Пробить адрес Говарда, грабить банк, решать море проблем – это ерунда. Трудно было в отношениях. Он не всегда её понимал. Той ночью, когда она осталась с ним и доверилась, он мог поклясться, что видел отблески страха в её глазах. Идиот. Он напугал её однажды, она помнит до сих пор. Будет помнить всегда. Виктор Ван Арт – ужасный монстр, жаждущий чужой крови! Виктор Ван Арт установил свои дурацкие правила, потому что боялся ошибиться и прогадать! Виктор Ван Арт сидит один в своём огромном доме и считает количество плиток на полу, пока она летит на свидание с Максом! И этот самый вампир называл себя достойным? Достойным чего? Крох со стола, объедков волков? Точно не Мии. Влюбился как мальчишка, испортил со всеми отношения, писал для неё музыку. Что ещё осталось сделать? Мудрость и рассудительность... Да к черту всё это! В горле так стремительно пересыхало. Голод не должен был начаться... Но начался. Чёрт. Его трясло, он уверенно двигался к донорской крови. Закончив, Виктор увидел себя в зеркале. Красное густое месиво беспорядочными пятнами осталось на рубашке и брюках, а по шее медленно стекала тонкая тёмная струйка, и только два осколка льда лихорадочно блестели в темноте. Он остался безучастным. Почему он не остановил её силой? Мог схватить за руку, посадить на диван, припечатать к стене. Заглянуть в глаза так, что перехватило бы дыхание. Научить тому, что она никогда не испытывала. Она бы не вспомнила о Максе. Не вспомнила ни одной его черты. Была бы его и только его. Он бы высказал ей всё, прижал к себе, забыл и потерялся в запахе её волос. Но... Разве это чувства? Разве ему самому это нужно? Видеть кого-то, таким же мертвым как он сам... Доходился по маскарадам. Через пару дней они увиделись снова. Он опять вляпался в проблемы из-за неё. Помог с тем надоедливым снайпером, нажив себе ещё одну головную боль. Но это никогда его не смущало. А разве могло быть иначе? Точно не с его девочкой. Не с той, кому он открыл душу впервые за много много лет. Да, было страшно, непривычно, что кому-то есть дело до тебя кроме названной семьи. Непривычно, что кто-то живой рядом, что интересуется, спрашивает об успехах. Что Мия просила научить его заваривать лучший чай в её жизни. Что с упоением слушала про его выращивание и мечтала это увидеть вживую. А после краснела, когда он целовал её в макушку, и трепала его угольные волосы. А как-то она попросила поднять челку, чтобы увидеть оба его глаза. С тех пор он только так и ходил, что приводило девушку в неописуемый восторг, заставляя подпрыгивать от радости и целовать в уголок губ. И только во время голода она становилась чуть бледнее, но уверяла, что всё хорошо, что она свыкнется и всё понимает. А сама искусывала губы до крови и фонила страхом. А он кивал, ухмылялся и пил крепкий чай, а потом бил свои антикварные сервизы вдребезги об стены и пол. Его начало тошнить от роз, которые при любом удобном случае он старался сорвать и растоптать. Если бы сейчас кто-нибудь помог ему также растоптать своё сердце...