Not miss a thing

Бабушка Бригитта отошла за очередной порцией рагу, что было вкуснее многого, что я ела в последнее время. Честно? Вообще не помню, когда я в последний раз до этого нормально ела. Даже думать о еде в некоторые моменты просто не хотелось. Мягко говоря не до этого, когда тебя или твоих друзей постоянно заставляют волноваться за собственную жизнь. Я задумчиво отвернулась к окну, где было видно чуть не ставшее для меня роковым озеро, куда меня кто-то неизвестный так хладнокровно толкнул. Я прикрыла глаза, пытаясь совладать с раздирающими меня чувствами. За эти пару дней я узнала об Александре чуть ли не больше, чем он сам о себе рассказал за срок нашего знакомства. Его скрытность и напускная ирония не давали мне покоя, но я верила, что на то есть свои причины. Так и оказалось. О его семье здесь знал каждый житель этого острова. Каждый, но не я. Ровно до сегодняшнего дня. История трагедии его семьи многое мне прояснила в поведении мужчины. Сердце болезненно сжималось, стоило мне лишь представить убитого горем, раненного, снедаемого чувством вины маленького мальчика, на котором мертвым грузом покоилось стремительно холодеющее тело отца. Любопытство и желание помочь отцу, на которого он так хотел быть похожим, привело его к непоправимому. Самое ужасное здесь то, что никто не знает, возможен ли был другой исход. Выбрался ли бы его отец самостоятельно, оставшись без средств связи? Тихо выдыхаю, сочувственно качая головой. Это так ужасно. Александр все это время живет и ненавидит себя за то, что отец погиб из-за него. На его глазах. На его израненном теле. Закрывая его напоследок от пуль. Он и за шутками своими до сих пор скрывает боль своей утраты. Его до сих пор грызёт то, что он по детской глупости не помог, а сделал хуже. Боже, может, поэтому Алекс стал таким внимательным к мелочам и переменам в обстановке. Он хочет быть на шаг впереди, чтобы не допускать неприятных ситуаций, не то что болезненных или катастрофических. А теперь он пытается уберечь уже не только себя. Я вижу это. Кажется, за это время его отношение ко мне изменилось. Его презрительно брошенное: «У тебя красивые глаза и упругая попка, но этого мало, чтобы я начал о тебе страшно беспокоиться.» Грустно усмехаюсь. Мне кажется, что всё-таки начал. Ведь его действия говорят гораздо красноречивее слов. В моём окружении никогда не было таких людей, как он. Меня большую часть времени окружали сплошные эгоисты, которые пеклись лишь о собственном благополучии и месте под солнцем. Он же в последнее время о себе заботился в самую последнюю очередь. «Он скалит на тебя зубы, но скулит внутри» Может, Александр так себя ведёт, лишь пытаясь обратить на себя мое внимание? Разводя меня на эмоции, пытается отвлечь от других людей, кому я могу быть интересна? Качаю головой, вспоминая наши вечные перепалки, которые почти всегда заканчивались в ничью. Улыбаюсь, вспоминая с каким рвением он обычно утаскивает меня из мест, где со мной откровенно заигрывали. Взять то же казино или вечер русского бала. Неужели этот самоуверенный швед увидел в ком-то конкурента? А для меня, если говорить честно, Александр уже стал кем-то близким. Я чувствую, что могу ему довериться. Чувствую, что одна его адресованная мне ухмылка разжигает в моем теле приятный пожар, чего уж говорить о его близости или ласково брошенных милых прозвищах на шведском и не только. Одно его «котёнок», и у меня возникает иррациональное навязчивое желание свернуться калачиком, прижав голову к его груди, в которой в последнее время сердце колотилось все неистовее, когда он оказывался слишком близко. Желание оказаться в самом безопасном месте в мире лично для меня: в его надёжном кольце рук. И забыть о проблемах внешнего мира хотя бы на время. Ни в одних руках я не чувствовала такой поддержки. Никто до него не был готов рисковать ради меня своей жизнью и свободой, хоть я никогда и не посмела бы о таком попросить. Знаю, что на других мужчин я также как на него и не смотрю. Знает ли об этом он? «И он знает, что ты его хочешь.» Я поёжилась и, судя по горящим щекам, снова стала пунцовой. Голос бабушки Бригитты церковным колоколом звенел в моей голове, а я все думала, стоит ли верить такой ерунде, как руны. С моими злоключениями последнего месяца я, наверное, скоро буду способна поверить во многое. Возможно, я выдаю желаемое за действительное, полагаясь на сказанное гостеприимной бабулей, но слова... «Вернее его не будет. Заботливей его не будет. Такие, как он, строят империи, чтобы у тебя были оловянные солдатики в человеческой коже.» Эти слова врезались в мои мысли и застряли на самой подкорке. Конечно, мне не нужны такие зверства из человеческой кожи, но, слава богу, это лишь метафора. Но вот остальное. Я давно поняла, что он - человек поступков, не слов. Словами он разбрасывается легко, но не заключает в них что-то важное. Ему проще отшутиться, увести разговор в сторону. Ему проще кинуться под люстру, спасая мне жизнь, чем рассказать о том, что его беспокоит. Для него проще увезти меня к себе в Швецию, отдаляя от преследователей, чем рассказать, почему на самом деле он отсюда сбежал. До сих пор он так и не открывался мне, и приходилось отчаянно хвататься хоть за какие-то обрывки информации о нем от Рэйчел, фру Оливии и Бригитты. Сможет ли он когда-нибудь начать доверять мне? «Трудный он для тебя» Не то слово, какой трудный. Но, кажется, моя дорога назад все больше теряется. Я уже слабо представляю, каково бы это было без конкретно этой «сложности» в моей сумасшедшей жизни. Я услышала, как в дверь кто-то яростно заколотил, и инстинктивно вжалась в стенку, побаиваясь, что первым меня нашёл, как раз тот человек, что и скинул. По спине пробежался холодный пот и небольшая дрожь. Бригитта прошаркала к двери, едва слышно сетуя на слишком большое количество посетителей за эти сутки. Тихо выдохнув, я прислушалась и уловила нотки очень знакомого мне голоса, который что-то выспрашивал у старушки на шведском. Совершенно не думая о том, что стоило бы подождать, я чуть ли не подпрыгнула на кровати и понеслась в прихожую. Бригитта достаточно проворно отскочила с моего пути в последний момент, и я счастливо улыбнулась, увидев, что правильно угадала личность гостя. Не считаясь с гордостью и правилами приличий, я чуть не сбила с ног Александра, бросаясь к нему на шею. Он сначала опешил, но спустя пару секунд уже прижимал меня к себе так, что я едва могла дышать. Восстанавливая дыхание, я обнимала шведа и шумно сопела в его шею, судорожно пытаясь успокоиться. Алекс гладил меня по спине и тихо шептал: - Твою дивизию. Зачем ты только туда пошла? Моего виска коснулись тёплые родные губы, а до поплывшего сознания донеслось: - Агата, не делай так больше. Я вся сжалась, но с вызовом глянула в ледяные глаза: - Можно подумать, я специально. Он лишь покачал головой, втолковывая мне, словно нерадивому ребёнку: - Упала не сама. Но куда ты навострила лыжи в одиночестве и на ночь глядя, это уже целиком твоя ответственность. Я недовольно рыкнула, хоть мысленно и была с ним согласна. Спрятала лицо у Александра на груди, пытаясь собраться с мыслями. Его пальцы запутались в моих волосах и он едва слышно выдохнул: - Все мои седые волосы на твоей совести, лилла каттен. Вдруг я отчетливо ощутила, как в моем кармане что-то начало дико жечь, будто раскалённый металл. Алекс зашипел, и до меня дошло, что мне явно не показалось. Отпрянув от него, я извлекла на свет одну из деревяшек Бригитты. Кажется, она говорила, что это ингуз. Руна, указывающая на скорую перемену в отношениях. Новый этап, который продолжится свадьбой и долгой семейной жизнью. Когда и почему она успела так нагреться? И она разве выпадала мне? Кажется, я ее видела только когда Бригитта объясняла мне значение этой привлекшей мое внимание симпатичной загогулины. Подождите, это что значит...? Я вопросительно обернулась и увидела неподалёку невинно и тепло улыбающуюся старушку. Я перевела взгляд с неё на озадаченного Александра, с него- обратно на руну, потом- снова на Бригитту. Бабуля беззубо усмехнулась и сказала: - Ты поняла верно, дочь. Рыцарь, не обижай ее.