Not miss a thing

Я проснулась от того, что меня почему-то сильно трясло. Я была на заднем сидении старенькой легковой машинки, очень похожей на мою сгоревшую, и это настораживало. До моих ушей доносились смутно знакомые голоса, но я едва могла вспомнить, где же я их слышала раньше. Я все же рискнула открыть глаза и проверить. Я чуть не вскрикнула. Мама, которая сидит за рулем? И папа, уткнувшийся в навигатор? Как? Они живы? - Ты уже проснулась, солнышко? По моему телу пробежала волна дрожи. Я встретилась с маминым ласковым взглядом в зеркале заднего вида. Папа обернулся и ласково потрепал меня по волосам, комментируя: - Совсем стала как сурок. Спишь уже в любых ситуациях и на любых поверхностях. Я открыла рот, пытаясь сформулировать адекватный вопрос, и выдала почему-то слишком высоким голосом: - Да ладно вам. А куда мы едем? За окном проносились леса, потом знакомые улочки Патели Бридж, но картина в моей голове никак не хотела складываться. Периодически попадались слишком счастливо улыбающиеся для ничем не примечательного дня люди. Мамин давно забытый голос удивленно ответил: - Как куда? На день рождения твоей тетушки, моей старшей сестры. Тёти Аннет, ты же так рада была, что вы скоро увидитесь? Я незаметно осмотрела себя, пытаясь понять, что за чушь сейчас творится. Что это на мне? И почему я выгляжу так, будто мне лет десять? Глубоко вдохнув, я ощутила давно забытый аромат домашней выпечки с ванилью и папиного одеколона. От непривычки я закашлялась. - Милая, пристегнись, пожа... Вдруг автомобиль во что-то врезается, обрывая маму на полуслове. Меня резко швырнуло вперёд, ремень безопасности едва удержал меня от болезненного столкновения с лобовым стеклом. Из моей груди вырвался полный боли вскрик. Все внутри сжалось от страха и ожидания столкновения. Ничего не происходило. Повисшую неуютную тишину разорвал визг сирен и мат незнакомых мне голосов. Я зажмурилась, надеясь, что, когда я открою глаза, там не будет ничего, из-за чего стоило бы волноваться. Надеялась, но понимала, что в сложившейся ситуации такой вариант развития просто невозможен. Стоило мне попытаться приоткрыть глаз, как вдруг образы перед моими глазами переменились, не давая мне шанса это осознать. Я почему-то оказалась в особняке тётушки. Я растерянно огляделась, понимая, что почему-то не могу шевельнуть ни единым мускулом. Единственное, что я могла делать - это наблюдать. Я была в одном из потайных проходов возле отверстия в стене, откуда открывался, словно на ладони, вид в спальню Аннет. Тетушка сидела за столом и что-то усердно писала, периодически глядя на настенные часы из-под роговых очков. Она морщилась, что-то перечеркивая по несколько раз и устало вздыхая. Вдруг раздался стук в дверь, несколько истеричный, но не громкий. Аннет удивленно вскинула брови, но крикнула нежданному гостю, что он может зайти. Я напряглась. В душе шевельнулось неприятное предчувствие. Зашёл Чарльз, и в моем сердце как будто все похолодело. Я попыталась закричать, предупредить тетушку о неизбежном, но из горла не вырвалось даже хрипа. Попробовала шевельнуть хотя бы пальцем, но снова безуспешно. Теперь я должна была стать молчаливым свидетелем, я обреченно понимала это. Дядюшка что-то истерично кричал, едва заперев за собой дверь. От злобы его голос часто срывался, лицо было сильно перекошено. Были слышны лишь какие-то бессвязные обрывки его фраз: «ты обязана мне», «все узнают», «я дойду до полиции», «заплатишь». Тетушка спокойно парировала на все его обвинения и весьма однозначным жестом указала на дверь. Из ушей Чарльза чуть ли не пошёл дым. Он повернулся спиной и почти вышел за дверь, но вдруг резко развернулся и чуть ли не сбил с ног вставшую с кресла тётю. В порыве новой гневной речи он махал руками хлеще ветряной мельницы, теряя даже иллюзию самообладания и здравого рассудка. Когда Аннет в очередной раз отказалась оплачивать его долги, Чарльз схватил ее за плечи, сверкая безумием в глазах и с несвойственной ему силой оттолкнул тетушку. Она ещё не понимала, что для неё в этом мире уже все кончено. Когда ее затылок встретился с углом столешницы, ее глаза непонимающе распахнулись, чтобы остекленеть уже навсегда. Все звуки словно исчезли. Необъяснимый паралич, что совсем недавно сковывал мои движения, пропал и я смогла двинуться. По щекам текли слёзы, не желая останавливаться. Из груди вырвались слабые всхлипы. Чарльз уже в панике сбежал из роковой комнаты, стирая рукавом отпечатки с дверной ручки. Он осознаёт, что он только что натворил? Я же нашла в себе силы и мужество приблизиться к тёте, чью ласковую улыбку я больше никогда не увижу. Я упала на колени рядом с ней и разрыдалась, когда не смогла нащупать ее пульс снова. Мне казалось, что в этих рыданиях прошли часы. Когда я подняла глаза, я почему-то увидела совсем рядом с собой Александра. Такого холодного, отстранённого, чужого. Надеясь, что я ошиблась, я слабо выдохнула: - Помоги мне! Вызови скорую! Мужчина покачал головой, бесстрастно глядя на меня: - Скорая не поможет. Ведь ты убила ее. В груди стало тесно, а кислорода предательски не хватало: - Это не я. Это Чарльз. Его надо поймать, но сначала помочь ей. Холодные глаза грозили просверлить во мне дыру: - Ты убила ее. И убила меня. Ты всех убиваешь. Я непонимающе посмотрела на него и едва не вскрикнула, увидев, что из его груди чуть ли не фонтаном хлещет кровь, а из губ, кривящихся в неприятной усмешке, течёт тоненькая багровая струйка. У меня почти неосознанно вырвался отчаянный, практически безумный вскрик: - Нет!

***

- Агата... Такой знакомый бархатный голос доносился откуда-то сверху, отдаваясь болью в висках. Голова разрывалась от обилия ужаса, и мне все никак не удавалось сфокусировать взгляд на чём-то конкретном. Перед глазами стояли лица, сменяющие друг друга и пугающие с каждой сменой все больше. - Агата! Голос как будто стал ближе. Почему-то все вокруг меня начало трястись, а голова закружилась. Мама, папа, Аннет и Александр все никак не выходили из моей головы. Было больно и страшно. Что от меня хотят? - Да проснись же! Что? Я с трудом разлепила глаза, чувствуя часто стучащий пульс у себя в висках. Глаза как будто щедро засыпали песком, ещё и потоптавшись сверху. Я смотрела перед собой, ничего не видя, кроме черноты. Почему здесь так темно? Я резко села на кровати, мотнула головой и удивленно посмотрела на обеспокоенное лицо Александра. Меня как будто прорвало. Ничего не говоря, я уткнулась в его грудь и тихо всхлипнула. Это было слишком реальным. Как это больно, снова переживать гибель близких мне людей, тем более быть участником событий, и видеть во сне самого дорогого человека, который гибнет из-за меня и которого я никак не могу себе позволить потерять. Только не его. Очень больно. Мои плечи затряслись чаще, судорожно поднимаясь. Алекс спрятал меня в кольце своих рук, притягивая к себе плотнее и поглаживая по волосам. Я прижималась к нему сильнее, пытаясь успокоиться и осознать, что мне всего лишь приснилось, что это не вещий сон, как было перед смертью тётушки. Лишь обычный кошмар. Страшный, но безобидный. Я чувствовала небольшую растерянность мужчины, но он бормотал, пытаясь меня успокоить: - Ч-ш-ш-ш, маленькая. Это был всего лишь сон. Глупый сон, который не стоит твоих слез. Я здесь, с тобой. Он укачивал меня, словно ребёнка, пытаясь унять мою дрожь и смахивая слёзы с моего лица. Прижимаясь щекой к его груди, я медленно успокаивалась, пытаясь выровнять своё дыхание. Руки Алекса поглаживали меня по спине, а его подбородок утыкался в мою макушку. Шмыгнув носом в последний раз, я попыталась вытереть последние слезинки и немного отстраниться. Александр склонил голову вбок, выжидающе посматривая на меня. Он явно не знал, что я могу выкинуть в следующую секунду, но, кажется, был готов почти ко всему. Меня кольнуло чувство вины. Почему он должен терпеть неудобства рядом со мной круглосуточно? Почему даже во сне я не могу быть обычным человеком, который не доставляет никому проблем? Я опустила глаза и выдохнула: - Прости, Алекс, я не хотела тебя будить. Он перебил меня, осторожно беря за руку: - Все в порядке, котёнок. Это было неожиданно, конечно, но, главное, что ты перестала кричать. Я выгнула бровь, и он продолжил: - Я проснулся от того, что ты мечешься по кровати и кричишь не своим голосом. Пытался разбудить, но ты не реагировала. Чуть не побила меня в процессе, ты такая сильная, оказывается. Я понуро опустила голову. Алекс же нетерпящим возражений коротким жестом притянул меня к себе и устроил у себя на коленях. Мужчина сочувственно спросил: - У тебя часто такое, каттен? Я выдохнула, укладывая голову к нему на плечо: - Именно кошмары со дня приезда к тетушке. Не каждый день, но для меня и раз в неделю- это часто. Единственная удача, что хотя бы перестала ходить во сне. Александр явно сейчас боролся со сном, но обеспокоенно интересовался: - Я могу тебе сейчас как-то помочь? Я покачала головой, слабо целуя его в плечо и прижимаясь к нему напоследок чуть сильнее: - Уже помог. Просто будь рядом. Все будет в порядке. Я аккуратно слезла с него, переползая на свою сторону кровати. Когда мы оба легли, Александр по-собственнически притянул меня к себе, обвивая руками мою талию и щекоча дыханием мое ушко. Я прикрыла глаза, надеясь, просто поспать без сновидений, и почувствовала нежный поцелуй в щеку. Мои губы дрогнули, расплываясь в улыбке. - Лилла Каттен, какая бы жуть не прибегала в твою очаровательную головку по ночам, помни, что в своих снах главная - ты. И никакая дрянь не сможет с тобой справиться. Я чуть расслабилась, прижимаясь спиной к шведу. - Не хочешь рассказать, кстати, что тебя так напугало? Может стать легче. Не захочешь говорить, настаивать не буду,- прошелестело в мои волосы. Я осторожно повернулась в руках Александра, пряча лицо на его груди. - Это было тяжело видеть, Алекс,- из горла вырвался предательский всхлип. По моей спине медленно прошлась его ладонь в ободряющем жесте. Вторая зарылась в мои волосы, невесомо массируя затылок. - Я чувствовала себя так, будто это я та дрянь, от которой надо избавиться. Беспомощная, жалкая, бесполезная. Я снова видела смерти моих самых родных людей. Родителей. Тётушки. И... Я замялась, не зная, стоит ли продолжать. Александр не давил на меня, давая собраться с мыслями и смелостью. Я все же выпалила: - И твою... Я в ужасе замолчала, обвивая его торс ладонями и снова начиная рыдать. Не выпуская меня из рук ни на долю секунды, мужчина молчал, но я чувствовала его тихую поддержку и боль за меня. Да, с моим образом жизни, ещё и по ночам лицезреть такое, это определенно не для слабонервных. Может, вообще пора записаться на приём к психотерапевту? Когда меня перестало трясти, он произнёс: - Агата, я живучий. Сам не помру и тебе не позволю. И ты не дрянь. Ты хороший человек, оказавшийся в ловушке не самых удачных обстоятельств. Я слабо улыбнулась на такие самоуверенные, но нужные мне сейчас слова. В его руках было так спокойно, что мое тело непроизвольно расслаблялось. Дыхание становилось все ровнее, а глаза предвкушающе прикрылись, почти слипаясь. И вдогонку моему ускользающему сознанию прогремело: - Совсем скоро ты сможешь спокойно засыпать и перестать бояться просыпаться, обещаю. Одна потеря уже была, второй я не имею права допустить...