глаза в глаза, жгучая ненависть

белая рубашка теперь красная, мой кровоточащий нос

Джулия и Диего сидели в машине и обсуждали план действий, созданный Харгривзом в лечебнице, по устранению убийцы Кеннеди, когда в ней вдруг появился кто-то третий.  — Потому что он идиот, — Джулс резко подскочила от высокого голоса за её спиной. Она ещё крепче сжала руки, которые итак были на руле.  — Ты ещё кто такой? — якобы испуганным голосом сказала девушка. Конечно же, она знала, кто он такой. Вот оно, твое задание, Джулия. По сравнению с тем, что она видела в его деле, он изменился. Кажется, очередной скачок во времени сказался на его внешнем виде снова. Вместо парнишки в шортиках и гольфиках, она увидела молодого человека, который едва ли добрался до своих двадцати. Но Пятый не стал изменять своей любви к костюмам: сейчас на нем темно-синий комплект в обтяжку на худых руках и ляжках, наверное, спертый при помощи хитрости и телепортации из какого-нибудь дико дорогого магазина по меркам шестидесятых. А ещё ни капли не изменилась эта издевательская улыбка, от которой в его глазах начинают играть дьявольские огоньки, а в её горле так неуместно спирает весь воздух. Да, теперь Питц понимает, о чем говорила её мать. Пока братья припираются, она незаметно сглатывает, пытаясь избавиться от неприятного наваждения.  — Бросай чокнутую леди и идем, есть важное дело! — настойчиво выпаливает Пятый, и Джулия вспоминает, что ей срочно нужно вернуться в сознание и играть роль дурочки из психбольницы, которая совершенно случайно увязалась за Диего.  — Я с тобой никуда не пойду, — следует в ответ и девушка вздохнула бы, если бы Второй не сидел так близко. Возможно, она была слегка грубовата, когда сказала, что он для неё «открытая книга, написанная для очень тупых деток», но это была чистая правда. Он действительно был слишком прост, чтобы быть частью таких глобальных вещей. Каждое его слово и действие на самом деле было легко предугадать, для этого не требовалось никаких особых усилий. Именно по этой причине было так легко его обмануть, обернуть вокруг своего безумного женского пальчика и ожидать, когда ловушка сработает.  — А как же я? — наконец, подает голос девушка с безумной копной темных волос, вьющихся вокруг её головы, когда старший (очень условно старший) Харгривз соглашается пойти с братом. Мужчины обращают вопросительные взгляды на нее, когда она оборачивается, улыбаясь и приподнимая бровь.  — И я беру с собой чокнутую, — добавляет в их договор с Пятым Диего, отчего улыбка Джулс становится ещё шире, кажется, она скоро будет занимать, как минимум, пол лица. Ловушка захлопнулась. Стоило им только зайти в безопасное место (Джулия довольно сильно устала от постоянного преследования, она осознавала, что ей была нужна передышка), которое обещал предоставить Пятый, на них наставили дуло ружья. Девушка с силой втянула носом воздух и устало выдохнула. Ни минуты покоя.  — Ты знаешь этого психопата? — вполне спокойно для подобной ситуации спросил Диего.  — Мой знакомый, и мухи не обидит, — также спокойно держа руки в карманах брюк, но все же хмурясь, ответил Пятый.  — Ты уверен в этом? — чуть склонив голову к нему, подала голос «психопатка», не сводя глаз с мужчины с ружьем. Они все были крайне спокойны. Ничего удивительного в том, что мурашки не бежали по их коже, оставляя покалывающие ощущения. Борец с преступностью и два наемника, которые не только умели обращаться с любым видом оружия — от снайперской винтовки до чайной ложки, но и буквально были по колено в крови. Их сложно было напугать чем-то вроде оружия из шестидесятых.  — Ты людям враг или нет? — кричит беспокойный мужчина членораздельно, будто бы они вот-вот сменят английский на какой-то инопланетный язык, состоящий из свистов и причмокиваний. Кажется, этот вопрос для него очень важен, почти судьбоносен. Но ребят он только ставит в тупик, а Джулс смешит.  — Непростой вопрос, — бормочет Второй.  — Зависит от людей.  — Ага, — переговариваются братья, пока она прикрывает рот, чтобы не было видно улыбки за её ладонью. Однако хозяин квартиры, судя по всему, не настроен на философские рассуждения.  — Шевельнешься, и я тебе мозги вышибу! — опять же, зная о способностях всех троих, Питц очень сомневается в правдивости его заявлений.  — Мне его успокоить? — с едва скрываемым нетерпением тихо спрашивает Диего, но желаемого ответа не получает.  — Не, я сам справлюсь, — почти незаметно встряхнув ладонями говорит другой Харгривз. А дальше всё — как в замедленной съемке. Второй отвлекает Джулию, делая вид, что хочет ей что-то сказать, она отворачивается, отчего её волосы слегка встрепенулись, но это никак не могло сравнится с тем, что на затылке её пряди чуть не встали дыбом. Пятый в одно мгновение очутился около дула ружья и поднял его вверх, выстрел сделал дыру в потолке. И, наконец, Диего выхватил оружие у многострадального, ничего не понимающего мужика. Все ясно, они не хотят, чтобы она поняла суть способностей мальчишки. Но она уже знает, так что придется играть дурочку.  — Что за хрень сейчас случилась? Как ты?.. — она указывает на Пятого пальцем, но тот молчит, отворачиваясь. Проблема привязана к стулу, рот заткнут какой-то подвернувшейся тряпкой, ботинки валяются где-то на полу, потому что Джулия, играя свою роль просто безупречно, красит ему ногти кислотно-зеленым лаком, который она приобрела в магазине во время похода за продовольствием (да, они обворовали его). Старательно занимаясь этой тонкой работой, она напевает «на-нана-на-на-нанана-на», что, кажется, раздражает Диего, а, особенно, Пятого. И её это полностью устраивает. Делая вид, что полностью сосредоточена на довольно ухоженных ногтевых пластинах чудика, Джулс незаметно очень внимательно исподлобья смотрит на содержимое пленки, из-за которой и загорелся весь сыр-бор.  — Откуда пленка? — спрашивает Диего, уже не в силах сидеть на своей жопе после упоминания президента.  — Хейзел дал перед своей смертью, — ах, да, бывший сотрудник. — Должно быть, это ключ для предотвращения конца света.  — Хейзел?  — Долгая история.  — Конец света? — не отвлекаясь от педикюра дергающемуся клиенту, спросила Питц то, что должно было бы заинтересовать сумасшедшую подружку одержимого геройствами Диего.  — Ещё более длинная история. Они продолжают смотреть фильм. Кеннеди застрелили, как и должны были. Вдруг, Пятый ставит пленку на паузу, а потом отматывает назад, будто бы увидел что-то жизненно важное. Отодвигает старенький проектор назад и пялится своими большими карими глазами на экран, такими же, как и у его брата.  — Так, теперь вы можете просветить меня, ребят. Что за сраную хрень мы смотрим? — защитная скорлупа её обмана немного трескается, но она не обращает на это внимания.  — Папа, — говорят они хором, не объясняя свое поведение, а скорее до сих пор удивляясь находке. Младшая Питц быстро пролистывает в своей голове дела всей шестерки, с которой ей предстояло работать на этом задании, и вспоминает, что у каждого в графе родители она видела это лицо. Значит, Реджинальд в этом как-то замешан? Интересно. Пятый ходит из стороны в сторону, нервно потирая заднюю часть шеи длинной мальчишеской ладонью. Большое открытие, которое снизошло на него после просмотра этого домашнего видео, явно ошарашило его. Паззлы не складывались в одну картинку, выглядели чересчур подозрительно. Казалось, что сделать вывод просто, однако за свою долгую жизнь Харгривз привык все подвергать сомнению. Но как только он подвергал сомнению первые теории, что приходили на ум, все казалось слишком сложным, чтобы понять. Джулия настолько сосредоточилась на его беспокойстве, что все остальное просто потеряло значимость. Окружающие её вещи, люди и звуки — все погрузилось куда-то так глубоко под воду, что были едва различимы. Только он и его голос. Девушка входит в резонанс с его беспокойными метаниями туда сюда и начинает постукивать ступней по полу, когда братья начинают спорить:  — Диего, успокойся, окей? Да, папа не был бойскаутом, но убийство президента? Не было в его стиле, — чуть пригнув голову к земле и вытянув шею, словно черепаха, проговаривал парень в свете проектора.  — Да неужели? Ты свалил в его золотые годы.  — Свалил? — Джулс не могла и представить себе, что этот безумный человек делал с детьми, что определенно не были виноваты в том, что имели эти силы. Но слово «свалил», имеющее очень яркую эмоциональную окраску, сильно задело Пятого.  — Думаешь, мне было легко, Диего? Я был один 45 лет! — в его голосе появляется отвратительная трещина, он дрожит от напряжения, обиды, злости и чего-то ещё, поэтому Питц быстро отводит глаза, она не в силах смотреть на него и удивляется тому, как Диего может. Она опускает глаза и, смотря на колени и пол под ними, думает о резко брошенных словах. Сорок пять лет в полном, всепоглощающем одиночестве. Ему было тринадцать. Ни пальцев, что касались бы его кожи, ни плеча, на которое можно было бы опереться во всем этом постапокалиптическом кошмаре, ни звука чужого голоса, помимо своего собственного, который уже начинаешь ненавидеть, даже ни одного шелеста подошв об асфальт, просто проходящих мимо. Только он один и обоженные развалины когда-то существовавшей цивилизации. И ведь это было только началом. Знал бы Диего, как дорого его брат заплатил за то, чтобы выйти из этой ужасной клетки тишины вокруг. Сколько крови он пролил, сколько смертных приговоров подписал, сколько палачей послал на утренние, обеденные, вечерние казни, сколько жертв положил под лезвие гильотины, сколько людей поставил на колени, чтобы в шею вонзился топор, сколько невинных душ сгубил под дулом пистолета. Нет, Диего ни черта не знает. А потом Джулия думает о том, что, если бы она могла судить, она бы сказала, что больше всего в их семейке глотнул говна Пятый. Он до сих пор расплачивался за одну ошибку высокомерного ребенка, наделенного слишком большой мощью и силой. Ей почему-то хочется коснуться его руки. Но она мгновенно гонит прочь эту мысль, делая вид, что её никогда и не было.  — И знаешь что? Сейчас у нас нет на это времени, — отодвигая свои чувства назад, запихивая их обратно в глубины своей кажущейся из вне холодной и безразличной личности, Пятый предпочитает двигаться вперед. Джулия не выдерживает и старается как можно тише и незаметнее свалить. Ей нужно побыть одной, переварить все, что она почувствовала только что. Тяжело быть агентом комиссии, когда ты на самом деле чувствительная тряпка. Мать очень долго пыталась выбить это из неё, но она так и не узнала, что у неё не вышло. Девушка, на всякий случай прикрыв свое лицо копной кудрявых черных волос, тяжело дышала, сидя в кладовке. Сердце никак не хотело успокаиваться, в груди болело, а в голове — шумело так, что невозможно было разобрать ни слова. Она только и делала, что повторяла себе задачу, которую должна выполнить на этой миссии. Джулс сидела так, пока дверь не открылась и за ней не показалась лохматая башка Диего.  — Ты чего тут делаешь? — весьма озадаченно спросил он.  — Да так, ничего, решила подышать свежим воздухом, — отвечает она немного хрипло. И это правда.  — В кладовке? Ответа не следует. Отчасти потому, что шпионка лихорадочно придумывает себе причину своего отсутствия, которая ещё бы сочеталась с банальной логикой и её ролью в этом безумном спектакле.  — Мне нужно отлучи…  — Со мной опять это? — он не успевает договорить, когда она задает вопрос. — Ку-ку? Джулс крутит пальцем у виска. Диего все ещё смотрит непонимающим взглядом, но опирается плечом о дверной косяк, предвидя, что беседа затянется и займет больше времени, чем он планировал.  — Судный день, мы все умрем… Раньше у меня были такие навязчивые идеи, сны, галлюцинации, параноидальные состояния… И семья меня засунула в дурку! Может быть, мне не стоило сбегать?! Может быть, мне стоило остаться?! — Питц переходит на крик, трясет головой и руками, идеально отыгрывая истерику. Не раздумывая ни секунды, Диего подпрыгивает к ней, хватает за руки и перекрикивает своим басом:  — Прекрати! — она замолкает и смотрит на него как-то жалостливо, слабо. Неужели он готов прийти на помощь так просто после её нескольких манипуляций? Неужели все так просто? Слишком просто. Ей даже становится его немного жалко.  — Ты веришь в то, что в этом мире есть вещи, которые нам никогда не суждено понять? — «чокнутая» кивает и он отпускает её руки.  — Мы не обязаны понимать что-либо об этих вещах для того, чтобы они были реальными, — по её щеке течет одна скупая слеза.  — И это не делает нас безумцами, — он смотрит ей в глаза так доверительно, заправляет её беспокойные пряди за ухо, а она только видит выжженный падением луны пустырь и посредине него Пятого.  — Тут то же самое, — добавляет Второй и очень аккуратно стирает большим пальцем слезу с её щеки. Она пойдет за ними, просто чуть позже. Даст им небольшую фору, чтобы успеть нажить приключений на задницу.