что вчера было?

      По голове будто бы бьют молотком. Или пытаются просверлить миллион отверстий в висках и затылке. Или не стоило вчера столько пить, но задним умом всякий крепок.       Саша и не помнит, когда ему было так плохо. Хочется плакать, если честно, но от этого вне всяких сомнений станет только хуже. Невыносимая головная боль и жуткая тошнота — лучшие друзья Керамбита в это похмельное утро понедельника. Сегодня понедельник, потому что вчера было воскресенье, эта мысленная операция не вызывает трудностей. Дальше идут задачки посложнее. Что вчера было? Последнее осознанное воспоминание — Саша соглашается поехать в караоке. Но нельзя после этого сразу перескочить в это утро. Значит что-то было между. Что именно — тут уже надо думать. А думать очень не хочется, по понятным причинам.       Саша пытается разлепить глаза, морщась от света. Когда удаётся сфокусировать взгляд, то хочется сразу же закрыть глаза обратно. Увиденное категорически не радует. Абсолютно незнакомый потолок, да и всё остальное он видит впервые. Вывод напрашивается только один: до сегодняшнего дня Саша в этом помещении ни разу не был. Принцип «если я это проигнорирую, может оно исчезнет» не работает от слова совсем. Он всё ещё находится в чужой квартире, не имея ни малейшего представления, чья она и как Саша сюда попал. Это достаточно некомфортно, поэтому он спешит найти свой телефон. Рука по привычке тянется в карман джинсов, но внутри холодеет от ощущения голого бедра под ладонью. Трусы на месте, что не может не радовать, хотя это единственная часть гардероба, которая на нём есть. Саша приподнимается на локтях, озираясь по сторонам. В неаккуратной куче, валяющейся возле кровати, он не без труда узнаёт свою одежду. Джинсы свалены комом, рядом по всей видимости вывернутые наизнанку свитшот и футболка. Мама бы за такое уже давно дала пизды, но Резепов и так понял, что он не дома у родителей. Телефон всё-таки находится в кармане. Увидев экран блокировки, Саша приходит в ужас: такого количества уведомлений он не видел и близко даже на свой день рождения. Мыслей помимо «пиздец, пиздец, какой пиздец» не так уж и много, страшно представить, как ему придётся всё это разгребать. Взгляд выцепляет среди неизвестных ему имён Володю Мовца, и Саша ускоренно пытается определить, в какой из вселенных он сейчас находится. Сообщения очень неоднозначные: «нхуя вы блятб рнбята двйте в след раз безтаеких приклв», «я реальн ахуео», «не ну респек т кочнено» и «пиздец». Саша обычно не лучшим образом относится к тем, кто записывает голосовые сообщения, и сам подобным не занимается, но в таком состоянии что-то печатать на милипиздрической клавиатуре смартфона он не в силах. Поэтому он прочищает горло и удерживает значок микрофона: — Вов, салют, не очень понял, что ты имеешь в виду, объясни, пожалуйста. И вообще, что вчера было? Не имея желания переслушивать, он возвращается к списку диалогов ВКонтакте. Становится понятно, что большинство написавших — всего лишь зрители со вчерашнего ивента, решившие его поддержать. Саша рандомно открывает парочку таких сообщений и отвечает. Не потому что ему реально очень хочется (хотя то, что ему в таких количествах пишут — весьма приятно), просто помимо фанов в списке диалогов мелькают вполне знакомые имена и фамилии. После того, что написал Мовец, открывать другие сообщения попросту страшно. Безобиднее всего выглядит личка с Сектором, не чувствуя никакого подвоха от «ахахах», мужчина открывает диалог. Спустя мгновение он резко блокирует телефон и безуспешно пытается себя задушить подушкой. Ёбаный стыд. Он не мог отправить Антону своё селфи, просто блять не мог. Он же даже не знает, как открывать фронтальную камеру. Возвращаясь в личку, Саша в последний раз смотрит на фотографию, где он пьяно улыбается и подмигивает, а затем без капли сожаления удаляет. Слышали про гидру? — Блять, нет. Саша в панике листает сообщения, находя всё новые и новые фото. По ту сторону экрана находится пьяный жизнерадостный долбаёб, он бы и рад сказать, что понятия не имеет, кто это, но опоздал на двадцать пять лет. Избавляясь от всего этого кринжа, Резепов с сомнением смотрит на единственное голосовое сообщение, отправленное им самим. Он бы слукавил, если бы сказал, что хотел бы знать, что он там наговорил. Но, так или иначе, лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть, поэтому Саша нажимает на плей. Кажется, Бог существовал, потому что в микрофон задувал ветер, сводя ясность и без того невнятной речи к нулю. Из всего, что можно было различить, Саша вроде как сказал, что селфи круто, но это попробуй докажи. Он уже готов был выключать, как услышал свой весьма отчётливый пьяный шёпот прямо в микрофон, не заглушаемый никакими ветрами: «Вову люблю пиздец, просто блять обожаю». Голосовое сообщение подошло к концу. Саша тоже. — Я не знаю этого человека. Он отложил телефон, не имея намерений брать его в руки больше никогда, но вовремя спохватился. Сектор и Мовец ведь далеко не единственные свидетели небывалого Сашиного позора, а значит «веселье» только начиналось. Он спешит извиниться перед Антоном, оправдываясь тем, что не рассчитал, перепил и с кем не бывает, спрашивая на всякий случай про события прошедшей ночи, после чего перед глазами в очередной раз оказывается калейдоскоп незнакомых аватарок и непрочитанных сообщений. Голову посещает трусливая мысль снова напиться, но Керамбит тот самый волк, который сначала терпит, терпит, а потом терпит, терпит. Поэтому он, поддаваясь необъяснимому предчувствию, которое обещает небывалый пиздец, безжалостно нажимает на диалог с Забэ. На первый взгляд вроде ничего страшного: старые сообщения, никак не относящиеся к вчерашнему, и утреннее «чекни сториз Влада», без всяких приветствий и предысторий. Саша решает не откладывать на потом, лезет в аппстор с намерением скачать Инсту. Но, по всей видимости, сегодня определённо не его день, потому что осуществить задуманное попросту невозможно. Судорожно сглатывая, Саша нажимает на «открыть» справа от жёлто-розовой иконки. В те несколько секунд, пока приложение загружается, он чувствует, как седеют волосы, а оказавшись на главной странице, мгновенно забывает про какие-то сториз Пиэма. Пары нажатий хватает, чтобы прикрыть глаза, отложить телефон и погрузиться в бездну самокопаний. Сил на более бурную реакцию нет, хотя, видит Бог, это событие её в полной мере заслуживало. «Это сколько ж надо было выжрать, чтобы зарегаться в этой клоаке?» — думает Саша, пытаясь осознать существование собственного аккаунта в Инстаграме. Тем временем приходит голосовое от Сектора — отличный повод отвлечься от факта нахождения внутри Саши личности, ответственной за такие тупопёздные поступки. Но Оксимирон не зря пел, что всё переплетено. — Сань, зайди в инсту, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Жаль только там нет момента, где ты под песни Максим плачешь. Финиш? Определённо. С обречённостью приговорённого к смертной казни, Саша возвращается на кладбище фотографий еды и вышедших замуж одноклассниц. Вверху экрана новое уведомление. Антон Загудалин: «Ладно чувак про Максим это шутка если чё))». Саша не смеётся и не чувствует облегчения, потому что ему кажется, что он мог бы. Хочется простого человеческого проснуться. Вместо этого приходится смотреть чужие истории. Зелёная пометка «близкие друзья», кажется, означает, что позор будет иметь относительно локальный характер. И на том спасибо. Без интереса пролистывая потуги Парагрина, Саша останавливается на пении Вовы АО, исполняющего нетленный хит Летова. Сам он, как в последствии выяснится, знает наизусть всю русскую попсу. Гвоздь программы — «Люби меня по-французски», спетая с Вовой АО в один микрофон. И вот это уж точно финиш. Помимо чужих сториз есть и свои, но от просмотра Саша решает воздержаться, вместо этого он гуглит как удалить аккаунт. В наступившей тишине вполне возможно уже бывший баттл-рэпер думает, где же он так согрешил. Тем временем в личку приходит Мовец с ответом на Сашино голосовое. Владимир Масленников: «значит не приснилось». После длительной паузы приходит сообщение с объяснением. «Ну кароч хуй знает как тебе сказать, ты садись поудобнее. Выхожу вчера покурить типа, а увидел вас с АО. Ну сам понимаешь. Я никому не говорил, но вы охуеть бесстрашные». Саша, кажется, перестаёт дышать. «И что мы с АО делали?» Ответ незамедлительный, как последний гвоздь в крышку гроба. «керамба ты тупой?», «сосались блять». Осознание, что это сообщение останется последним и после него не будет нормального объяснения, потому что это не шутка, приходит далеко не сразу. Саша молча охуевает, не зная, что по этому поводу вообще думать. Наверное, хорошо, что это был Вова, а не кто-то другой. В то же время кто другой, если все остальные присутствующие состояли в отношениях с девушками. По мнению Саши, для баттл-рэпера девушка — неподъёмный груз. «Не то что парень, да, блять?» — думает он и зло трёт губы тыльной стороной ладони. Голос в голове страдальчески говорит, что пить не стоило. А второй голос ехидно спрашивает: «Чтобы быть трезвым, пока Вова тебя целует?» Хочется дать себе же по ебалу. Внутренний диалог прерывается хлопнувшей входной дверью. Саша успевает натянуть джинсы, когда в комнату входит — кто бы мог подумать — Вова, блять, АО. Под его невозмутимым взглядом руки абсолютно не слушаются, неловко комкая футболку, вместо того, чтобы расправить её и надеть. — Ты помнишь, что вчера было? — Да. Неловкость изобрели в 1589, люди в 1588: Владимир Орлов. Саша, наконец, справляется с руками и одевается, становится чуть комфортнее. — Чья это квартира, кстати? — Моя. Брови невольно ползут вверх, рот удивлённо приоткрывается. — Откуда у тебя квартира в Питере? — Мы в Архангельске, Саш.