На высшем уровне

— Пак Чимин, вставай! — вошёл в спальню папа Чимина и широко открыл шторы, впуская в комнату яркие лучи солнца. — Ну ещё 5 минут, — невнятно промычал Чимин, желая спрятаться в своем одеяле. Но родитель был слишком настойчив: он подошёл к сыну, да отобрал у того тёплое одеяло, отбросив его куда подальше, и силой поднял парня. Чимин в ответ на это только сонно протянул: — Ну, пап… Ладно, ладно! Всё, я встал, можешь уходить! — Так меня не обманешь, — непреклонно отрезал мужчина, не поведясь на хитрую уловку, и потащил сына в ванну.       А у того не было выбора, и он всё-таки принял контрастный душ, а затем пошёл в свою комнату и оделся в школьную форму, которая состояла из белой рубашки, чёрного костюма и красного галстука. А после омега взял рюкзак и спустился на кухню. — О, сын! Как дела? — бодро спросил его отец, сидя за столом и давно завтракая, уже переодевшийся в рабочую форму, представляющую из себя серый строгий деловой костюм. — Отлично. Папа опять рано разбудил, — начал жаловаться на папу Чим. — Ну что же… Он у нас такой, — согласился, весело улыбнувшись в ответ, мужчина, и они продолжили уже завтракать вместе, а после папа разогнал каждого из них: одного на работу, а другого — в школу.       Сегодня Чимин решил пройтись до своего учебного заведения пешком, хоть папа и предлагал того отвести на машине; всю дорогу он чувствовал какой-то странный жар по всему телу, которое будто нагревалось изнутри, но при этом никакого дискомфорта это не вызывало — лишь тревожное предчувствие чего-то.       Но не обратив на это должного внимания, парень продолжил неспешным шагом направляться в школу, сваливая причину необычного самочувствия на погоду.       Когда омега всё же прибыл в ненавистное ему здание, он поднялся на свой нелюбимый третий этаж и нехотя пошагал к кабинету собственного класса, где сейчас должен был начаться урок; затем, пройдя порог помещения, парень прошёлся к концу кабинета и уселся как обычно за послледнюю парту, сложив руки на оной и улёгшись на них сверху головой, прикрывая глаза и засыпая; уже не обращая внимания на такие надписи на своём столе, как: «сдохни», «ничтожество», «ботаник», «шлюха».       Да, он являлся изгоем. Просто из-за того, что он когда-то отказался отсосать популярному альфе школы. Но Чимина это не волновало.       Наконец начались уроки. После прошествия второго занятия, во время одной из перемен, к парте Пака снова подошла школьная банда хулиганов, опять начав всячески оскорблять подростка.       Всё так и закончилось бы безобидной перепалкой, как, впрочем, и всегда, если бы один из омег не вылил впоследствии на парня просроченный йогурт. Чим, не выдержав такого унижения, уже было резко подорвался со стула, собираясь накричать на бесстыдного омегу, но только он открыл рот, как оттуда вместо гневных и обидных слов вырвалась струя яркого пламя, подчистую поджигая волосы зарвавшегося парня.       Все окружавшие их люди были в шоке, так и выпучив глаза на эту поразительную сцену, будто из фантастического фильма; в классе повисла неловкая тишина, все так и затихли.       Чимин же так и простоял минуту не двигаясь, неверующе смотря на ошарашенного подростка напротив с обгоревшими волосами, чёрными ломкими угольками спускавшихся с головы; затем, судорожно схватив свой рюкзак, он выбежал из класса и не помня как удрал метеором из школы, направившись к своему дому.       Всю дорогу он не понимал, что делал, — а тот парень всё же остался без волос. Он был зол на него, но не собирался вредить. Тем более таким способом.       Как только Пак очутился дома, к нему навстречу вышел папа, держа в руках трубку и смотря на того обеспокоенным взглядом. — Чимин, мне позвонил директор. Я знаю, что ты сделал, и… — Пап, я не знаю, как это вышло! Я ничего такого не хотел делать! Папа, — Чим расплакался, а его родитель подошёл к нему и заключил в крепкие и тёплые объятья, принявшись осторожно поглаживать правой рукой по то и дело вздрагивающей от всхлипов голове. — Не бойся, солнышко. Я понимаю, понимаю. Сейчас я тебе что-то расскажу… — начал приговаривать папа понимающим голосом, на что Пак отстранился от него, устремив полного непонимания и недоумения взгляд. — Но ты только будь спокоен!.. Чимин, мы с твоим отцом…