Аквамариновое море со вкусом яблочного сидра

      В Питере вечер и город дышит прохладой. Его вздохи отзываются в многолюдных улицах и парадных, преумножаются в уютных кофейнях и совсем затихают в пустынных дворах-колодцах, оставляя на память запотевшие окна. Август медленно ползёт к середине, нехотя отпуская душные летние дни. Им на смену уже подоспели дождевые тучи, несущие промозглую усталость. Улица пропахла сыростью, отдающей мокрым асфальтом и увядшими цветами. Она кажется огромным миром, который так резко накатывает на тебя, стоит лишь прикрыть за собой входную дверь, перекрывая тем самым пути к отступлению.       Вмешиваясь в многоликую толпу твоё дыхание смешивается с каждым из её составляющих, словно огромный механизм, сплетенный из потерянных людей, которые ежатся в длинных пальто и отогревают озябшие ладони. Здесь легко затеряться, раствориться так, что потом и сам не сможешь найтись, а если начнёшь собирать себя по кусочкам, то одного точно не будет доставать. Талия чувствовала, что ей не хватает больше, чем одного осколка. Быстрый шаг отдаётся гулким стуком ботинок о мостовую, виски трещат от жизненно необходимого желания оказаться не здесь, как можно дальше от шумной, оглушительной пустоты такого полного города. Здесь нет того самого, что заменяет ей все недостающие осколки. Нет той самой.       Здания обрушиваются водопадом вензелей и арок, пестрят разнообразием цветов и стилей, манят запахом кипящей суматохи домашних будней. Приоткрытые окна завлекают трепетом занавесок, приглашая заглянуть, понять и прожить жизни их владельцев, а потом снова повисают безвольными полотнами, напоминая о романтичной печали вечеров. «Вечерами мы лишь осколки прожитых будней». Думая об этом, девушка поправляет свой колючий полосатый шарф и переключает песню в наушниках. Даже музыка не спасает от накатывающих голосов, сигналов машин и обрывков разговоров. Слишком громко и в то же время время не разобрать ни звука. Они все формируют причудливую какофонию, перекрикивая друг друга, перекрывая и образуя все новые.       Холодные тона вдруг расступаются, когда Талия подходит к грязно-мятному небольшому дому, который светится островком комфорта среди отсыревших высоток. Собственная квартирка на самом верхнем этаже никогда не казалась ей особо уютной. Маленькая пошарпанная однушка, вблизи университета — единственное на что хватило денег. Жилплощадь словно тоже была недовольна новой хозяйкой, и встречала её обваливающимися кусочками штукатурки и перегорающими лампочками. Но ей пришлось смириться с пребыванием Талии, а девушке пытаться сдружиться со старушкой-квартиркой и заслужить её уважение. Всё изменилось с приходом Майи. Девушки познакомились на первом курсе архитектурного и постепенно дружба перешла в настолько тонкое взаимопонимание душ, что иногда слова в их паре были излишни. Майя вдохнула в квартиру жизнь, подарила ей уют и окрасила солнечными лучиками, которые пришлось позаимствовать у самого солнца — редкого гостя для северной столици. В общем так и вышло, что к концу первого семестра девушка получила дубликат ключа от ментоловой однушки Талии и стала её самой желанной гостей.       Вот почему дождливым вечером вторника Талия так сильно спешила домой. Долгожданный глоток свежего воздуха в лице русоволосой девушки, одетой в цвета заката — это то единственное, почему она терпит черствые утра и плесневеющие дни. Они уже виделись с Майей на нескольких пересекающихся парах, но многолюдная пестрота лекционного зала никак не могла заменить уюта балкона, на котором они сидели так часто.       Уже вставляя ключ в дверную скважину, Талия чувствовала запах яблочной шарлотки, посыпанной корицей и щепоткой любви. Ею уж точно нельзя разбрасываться, поэтому этот ингредиент всегда добавляет особенный привкус тепла. Стоя на пороге девушка смотрит на залитую светом собирающегося уходить солнца, квартиру и пытается понять, как одна девушка может сделать её настолько наполненной. Снимая пальто вместе с шарфом и разуваясь в маленьком закутке, который имитировал гардеробную, Талия мягко ступает на ковёр и направляется прямо к дверям спальни, которые ведут на уютный балкон. Здесь, в окружении кофейных чашек, пропахших вином, она и находит Майю, кутающуюся в бабушкин плед перед тарелкой этой самой ароматной шарлотки. — Привет, — Талия незаметно для себя говорит это мягким шёпотом, словно тон хоть немного громче испортит весь момент, и садиться вблизи девушки, опуская голову на ее плечо, скрытое за мягким кремовым свитером. — Ты сегодня как-то поздно. Мне уже пора уходить через пару часов, а ты только пришла, — в голосе Майи скользят нотки печали, пропитаной солёной карамелью. — Сегодня нужно было остаться у декана и утвердить мою курсрвую, поэтому он продержал меня пару лишних часов. Зато я купила яблочный сидр, а ты приготовила шарлотку.       Следующие полчаса проходят в молчании уходящего солнца. Тишину нарушают лишь шипучие пузырьки лопающиеся на дне стаканов сидра и дыхание девушек, сидящих так близко, чтобы было теплее. Вид на город кажется совсем незнакомым потому что, смотря на него двумя парами глаз, для каждой из них появляется множество так нагло упущенных ранее деталей. Например, горшки с цветами, уютно разместившиеся на балконе напротив или нежно-розовые занавески окна самого скучного серого дома. Атмосфера уединения и свободы захлестывает с головой, поэтому воздух с какой-то новой лёгкостью наполняет лёгкие безграничным желанием жить.       Ветер волнует каштановое море волос, раздувает рукава парашюты белого винтажного платья и заставляет слезиться аквамариновые глаза Талии. В них кроются вопросы и просьбы, скрытые за веками, испещренными молниями-венками, из-за чего те кажутся почти что прозрачными. На ресницах повисают капельки-слезинки и Майя смахивает их пальцами, ненадолго задерживается, проводя ими по щеке девушки и возвращает руку обратно на стакан сидра. — Когда ты в последний раз чувствовала себя по-настоящему счастливой? — Талия задаёт один из трепыхающихся в океане глаз вопросов и её взгляд становится немного менее печальным. — Сейчас, — на губах девушки появляется грустная улыбка, размывая и без того мягкие черты лица на сонные облака. — А кроме этого? — Кажется никогда.       Фразы-мотыльки сплетаются в единый рой, мысли перелетают с места на место, задерживаюсь возле мочек ушей и оседая на сверкающих серёжках. Майя носит в своих ушах подсолнухи, которые навсегда остаются напоминанием об этом лете, потому что никак не могут увять, а Талия маленькие серебряные звёздочки, которые все время норовят упасть. Время бежит быстрее, чем им хочется, и вот солнце уже почти совсем скрывается оставляя после себя закатную дымку. Аквамариновые глаза смотрят в глаза напротив и пытаются уловить в них слова, которые слишком стеснительны для того, чтобы быть услышаными. — Ты пахнешь васильками, — слова пропитанные яблочным сидром и вымокшие под питерским дождём, из уст Майи они звучат словно не в жизни, а в мыслях девушки — Правда? — в ответ она получает лишь лёгкий кивок, который она скорее чувствует чем видит. — Поцелуй меня, пожалуйста. Я опять начинаю думать о том, что скоро я должна буду уйти. Я не хочу думать, не хочу помнить, — голос Майи звучит так сломленно, что кажется в этот момент весь город замирает в волнении, машины перестают сигналить, птицы замирают на карнизах. Время уже близится к 9, а значит у них осталось не больше 20 минут. Майя живёт с родителями, поэтому над её жизнью ведётся чёткий контроль. Люди с совковским воспитанием, не способные принять любовь своей дочери такой какая она есть. Из-за этого они теряют её, возвращение «домой» для девушки это как добровольно закрыть себя в камере, надзирателями которой являются по идее, самые близкие ей люди. Ее дом не там, сердцем она давно переехала в уютную ментоловую однушку, обжилась здесь и чувствует себя счастливее всех на свете вместе со своей васильковой возлюбленной.       Талия аккуратно поворачивается к лицу Майи, слегка припыленному веснушками. Солнце поцеловало девушку, оставило следы лета, пока ещё замеревшие на щеках. Уже скоро их смоют осенние ливни. Холодные ладони замирают чуть ниже скул, оставляя огненные ожоги прикосновений. Их губы с тысячами маленьких трещин, со следами волнений и переживаний прошедших дней могут рассказать об их жизнях даже больше чем слова, которые ими прозносятся. Поцелуй длится мгновение, похожее на вечность. Время сочувственно замирает, давая девушкам пару лишних секунд. Они по-настоящему дышат только сейчас, по-настоящему живут. В этот момент не существует проблем, только вкус яблок с корицей, уютный бабушкин плед и запах васильков. Но магия пропадает стоит им лишь оторваться друг от друга. Время возобновляет свой ход, и кажется, даже начинает бежать чуть быстрее, чтобы нагнать упущенные минуты, и вот на циферблате снова наступает самый мерзкий час. Пора расставаться, пусть на ночь, на несколько часов, но они длятся столетиями. Когда девушки встретятся снова, им наверное будет уже по 80, хотя на самом деле все также 19.       Балкон мятного пошарпанного дома становиться вновь очень одиноким. Талия держит в руках чужой почти опустевший стакан, пытается не дать вылиться наружу водам аквамаринового моря и провожает взглядом русоволосую девушку в кремовом свитере и вельветовых штанах, напоминающих вафли. Майя не оборачивается, потому что сегодня вновь пришла без очков и не хочет разочаровываться видом размытой фигуру на самом верхнем этаже. Смотреть на то, что так отчаянно желаешь увидеть, но не можешь — намного больнее чем просто отвернуться. Они увидятся завтра и послезавтра, и так каждый день на протяжении многих лет, но по-настоящему быть вместе не смогут никогда. Две маленькие девушки из большого города, которые никак не могут достаточно хорошо потеряться, чтобы их больше никогда не нашли.