Трахтат о слезах и нежности

Вечер пятницы не принято считать временем, стоящим того, чтобы его проводить дома в пижаме, особенно если речь идет о возможности повеселиться, начав таким образом выходные в любом ночном заведении, которое Лондон может предложить. Энергичные молодые люди так и делали, но не Данте Харрис. В половине одиннадцатого, поставив будильник на семь утра ровно, чтобы не проспать и вовремя приехать на прослушивание, он обессиленно рухнул на постель и мгновенно заснул, провалившись в негу беспамятства. Часами позднее, когда электронные часы на микроволновке на кухне его просторной квартиры показали 2:41, телефонный звонок, неожиданный и раздражающий, внезапно громко взорвал ночную тишину своей беспрестанной вибрацией, ярко высвечивая фото звонящего на дисплее. Данте нахмурился, разозлившись тому факту, что кто-то посмел побеспокоить его сон перед таким важным днем и, не открывая глаз, пошарил по тумбочке в поисках мобильного устройства, схватил и одним нажатием клавиши выключил звук. Телефон затих, но звонить не перестал. Облегченно выдохнув, парень подтянул одеяло ближе к подбородку, зажал его между ног в предвкушении продолжения того замечательного сна, которой явился ему, но который так варварски прервали, и стал погружаться обратно в состояние отдохновенного забытья. Устройство снова засветилось и завибрировало. — Да идите вы в жопу! — негодуя, злобно пробубнил Харрис себе под нос, схватил телефон, чтобы поставить устройство на бесшумный режим до утра, но изображение контакта, пытающегося дозвониться до него в столь поздний час, заставило юношу передумать и взять трубку. — Элиза? Что случилось? — Данте? Ты можешь меня забрать? — по голосу девушки Харрис понял, что сестра не только в стельку пьяна, но и еще чем-то расстроена. — Где ты? — Данте быстро поднялся с постели и, зажав трубку между ухом и плечом, начал поспешно одеваться. — Я… я… я в Сохо, — невнятно пролепетала блондинка. — Где конкретно? — громко и твердо уточнил он. — Не знаю… — Как называется место? — тревога с примесью злости охватила разум молодого актера. — Я не помню… — тихо ответила Элиза, плохо соображая, где находилась на данный момент. — На улицу выйди и посмотри адрес. — Ладно… — блондинка вздохнула устало; в трубке послышалось цоканье каблуков. — Трубку только не клади! — обеспокоенно предупредил Харрис громче, чем следовало, беспокоясь за сестру. — Не кричи на меня! — пьяно возмутилась девушка, вероятно, недовольная тоном, с которым Данте имел привычку с ней говорить. — Элиза, на тебя никто не кричит, — юноша сбавил обороты и заговорил спокойнее. — Выйди, пожалуйста, на улицу и скажи адрес, и я за тобой приеду. — Ладно. Сейчас. — Девушка замолчала, но из трубки все так же доносился шум музыки, мужской смех и разговоры. — Это… — блондинка снова подала голос, — это пересечение Грик и Бейтман. — Где Конде Наст? — Не знаю… Наверное… — Понял. Выезжаю, — проговорил Данте, выходя из квартиры, запирая ее на ключ. — Эли? — М? — Телефон далеко не убирай. Я позвоню как приеду. — Данте, спасибо! Ты просто самый лучший… — вяло говорила девушка, не понимая, что на том конце уже раздавались короткие гудки. Харрис тем временем уже лихорадочно искал в приложении каршеринга свободные автомобили на карте микрорайона, потому что у юноши не было абсолютно никакого желания развлекать таксистов праздной беседой. Среди того количества машин, что ему представилось, Данте выбрал лэнд ровер и ускорил шаг, опасливо оглядываясь по сторонам, переходя дорогу в неположенном месте. Двигатель завелся с пол-оборота и довольно замурчал, оповещая Данте о полной готовности доставить его туда, куда нужно. Переключив скорость и выкрутив руль, Харрис нажал педаль газа и поспешно покинул стоянку, нервно барабаня пальцами по рулю. Яркие огни ночного Лондона освещали улицы ядовито-кислотным неоном, отражающимся от проезжающих по бессонным улицам мегаполиса автомобилей. Харрис обычно наслаждался видами города особенно в темное время суток, но этим вечером ему не было дела до разноцветных мазков света пролетающих за окнами авто. Сонливость молодого человека вылетела пулей из его головы в ту секунду, когда он услышал родной голос сестры. Голос нежный. Манящий. Сокровенно запретный. Почему-то все внезапно уходило на второй план, когда в поле его зрения появилась она. Элиза. Даже имя ее танцевало на языке вкусом хрустящего безе. Воздушного как и сама девушка. Мертвой хваткой цепляясь зоркими голубыми глазами за названия улиц и номера домов, Данте мчался по ночному городу к ней. По привычке он неосознанно начал играть с серьгой-гвоздиком в левом ухе, когда нервничал, задумавшись о том, что же с ней случилось и как на это реагировать, а реагировал он обычно как идиот. К счастью, только он это понимал, в то время как остальные принимали его поведение за инфантильность. Невинные забавы, толчки, шлепки, прозвища и постоянные подколки были броней, защищавшей его от сестры, к которой он давно был неравнодушен. Вокруг него всегда крутились хорошенькие актрисы, а он вцепился в Элизу и не хотел отпускать. Идиот. Он вынырнул из густого марева своих мыслей, когда вдали показался Сохо Сквер Гарденс. Данте свернул к ближайшему свободному месту на стоянке, припарковался и вышел машины. Огляделся и шумно втянул воздух. Ночью всегда дышалось легче, а это в свою очередь помогало успокоить взбесившееся сердце, так рьяно жаждущее встречи с ней. Юноша скользнул рукой в передний карман джинс, взял телефон и набрал ее номер. Гудки. Гудки. Тишина. Рыкнул и набрал номер снова. Гудки. Гудки. — Алло? — от пьяно-будничного тона девушки Данте завелся. — Эли, твою мать! — закричал он в трубку. — Я тебе что сказал? Элиза не отвечала, всхлипывая в трубку. Ну вот опять. «Да что с тобой не так, Харрис?!» — грозно подумал про себя Данте. — Эли? Прости… Молчание. — Элиза, ты меня слышишь? — чуть теплее спросил он. — Угу, — жалостливо ответила девушка. — Где тебя искать? — А ты уже приехал? — чуть громче спросила она, обрадовавшись тому, что больше не надо ждать. — Да, — подтвердил брат. — Я у входа в парк. — Я в «Жажде», — оглядела Элиза бар осоловелым взглядом и начала медленно подниматься из-за стола. — Иду, — отрезал молодой человек и отключился. Он заметил ее издалека. На ней было короткое розовое платье в пайетках, а на плечи наброшен зеленый блейзер оттенка первой зелени весной: истинно английская роза. Элиза шла чуть шатаясь, глядя себе под ноги, но когда заметила брата ее лицо озарила хмельная улыбка и она ускорила шаг, что было не лучшим решением в ее состоянии, особенно учитывая то, что высокие ее каблуки были весьма неустойчивы. В шаге от него нога предательски подвернулась на ровном месте и Элиза начала падать, но Данте быстро среагировал и поймал ее, крепко схватив девушку. Ее лицо мгновенно исказила гримаса боли и Элиза застонала. — У-у-х. Больно! "Только этого не хватало." Горячая, мягкая и податливая, и она в его руках. Бледная кожа манила Данте своей гладкостью и нежностью. Ее линии: скулы, курносого носика, розовых губ, шеи и оголенных ключиц нахально дразнили своей близостью, и он был готов облизать их все прямо здесь и сейчас. Данте сглотнул. Закрыл глаза и сделал глубокий вдох. — Где твоя сумка? — используя весь свой актерский потенциал, сухо и сдержанно уточнил молодой человек. — Вот, — Элиза, все еще держась за брата, подняла миниатюрный клатч, свисающий на цепочке с ее плеча. — Иди можешь? — Вроде, да, — ответила блондинка и тут же взвыла от боли. Цокнув языком и обреченно вздохнув, Данте подхватил ее на руки и понес к машине, и как оказалось это было самым лучшим решением, потому что им бы пришлось довольно долго ковылять те несчастные триста метров, а так пара добралась в считанные минуты. Бережно усадив сестру на пассажирское сиденье и пристегнув ей ремень безопасности, Харрис сел за руль и на секунду задумался, куда ее везти. Домой нельзя, иначе Чарльз потом ворчал бы до Дня Святого Георгия. Ее съемная квартира была в другом конце Лондона. Единственный вариант, которому Харрис обрадовался и сиюминутно пожалел, — отвезти ее к себе домой. Стоило им тронуться с места, как Элизу укачало ровное урчание двигателя и она практически сразу же заснула, склонив голову на бок, в то время как Данте поглядывал на нее на каждом светофоре. Он хотел было спросить что случилось и как так вышло, что именно он забрал ее из бара, но на данный момент это было не так важно, как задравшийся подол ее платья, оголивший покатые бедра. Эти бедра уже несколько лет не давали ему спокойно спать. Данте прекрасно запомнил тот день, когда посмотрел на сводную сестру как девушку: ему нужно было что-то срочно спросить, поэтому он пошел к ней в комнату и постучал. Ответа не последовало. Юноша постучал громче и снова ответом ему была тишина, отчего Харрис разозлился на рассеянную сестру, сам вошел в комнату без приглашения и замер там же в дверях. Элиза, обложившись справочниками, тетрадями и учебниками по биологии, лежала на кровати спиной к двери, так что ее ягодицы, обтянутые коротенькими шортами, стройные ноги и босые ступни были видны во всей красе. Она готовилась к экзамену, закрыв глаза, повторяла себе под нос научные термины. Неожиданное зрелище застало юного Харриса врасплох, и он сейчас же вышел из спальни Элизы. Иной раз, когда Данте был один или в компании очередной девушки, приглашенной на ночь, он представлял эти бедра, попку, ступни и предавался блаженным фантазиям исступления. Это было до неправильности правильно. Он каждый раз зарекался, что тот был последний, но он оказывался очередным. Когда они прибыли на место, Данте удалось немного растолкать спящую Элизу, но не сразу — то ли от сонливости, то ли от опьянения она все еще не могла говорить или двигаться нормально, поэтому актеру пришлось с ней повозиться у машины. Только в лифте она чуть пришла в себя. Элиза стояла пошатываясь, упираясь лопатками в стену, чтобы не упасть и чему-то загадочно улыбалась. Харрис, сунув руки в карманы, упорно смотрел в двери лифта, игнорируя ее пристальный, изучающий взгляд. — Ты такой большой и сильный, — от неожиданного признания актер опешил, но не растерялся. — Спасибо. Я знаю, — ответил он, нахмурившись, что заставило сестру улыбнуться. Спасительная трель лифта оповестила их о прибытии на нужный этаж, и Данте облегченно выдохнул, первым шагнув в коридор, мысленно благодаря бога, что эта пытка силы воли кончилась. В квартире они прямиком направились в спальню, где сестра без тени смущения сбросила с себя одежду и, оставшись в нижнем белье невинно спросила у юноши футболку. Данте немедленно кинулся к шкафу, чтобы дать ей чистую, но когда повернулся обратно, увидел, что Элиза уже забралась в постель, отвернувшись от него, снова ненамеренно предоставляя ему возможность оглядеть себя со спины. Губы юноши вытянулись в тонкую линию. Он сглотнул, затем, опомнившись, бросил футболку на ближайший стул. «Отлично сыграно, Данте», — похвалил он себя за сдержанность. — «А теперь финальный акт.» Сжав и разжав кулаки пару раз, юноша подошел к кровати, вытянул одеяло из-под сестры и, чуть нагнувшись, заботливо укрыл ее, подтыкая края. В тот момент, когда он хотел было подняться и уйти спать в гостинную, Элиза взяла его за запястье и попросила: — Не уходи. На этот раз устоять не было ни сил, ни желания. Данте стянул с себя футболку и лег рядом, но не вплотную, впиваясь взглядом в ее обнаженные плечи. Элиза немедленно придвинулась ближе, взяла его руку и положила на себя, что заставило его сердце биться чаще и дышать глубже. Разум охватила легкая паника от мысли, что теперь у него в брифах стало не так свободно, и сестра могла это почувствовать, поэтому Данте, не убирая руки слегка отодвинулся, чтобы скрыть свидетельство своего быстрорастущего запала. Девушка сейчас же выгнула спину, сокращая дистанцию между ними и начала нежно гладить его руку подушечками пальцев. Актер зажмурился и сделал глубокий вдох. Была ни была. — Эли, я хочу тебя! — прошептал он ей, обжигая ушко своим томным дыханием. Элиза не ответила. Блондинка повернулась и посмотрела Данте в глаза из-под полуоткрытых век. Ее взгляд — бездонный, проникновенный, умоляющий — этот благосклонный взгляд был ответом. Не медля ни секунды, Харрис впился в ее розовые губы с распаляющим их обоих поцелуем. Его руки скользили по ее телу непрерывно и нетерпеливо изучая его. Данте провел вверх от лодыжки и, когда наткнулся на преграду в виде трусиков, подцепил их пальцами — Элиза приподнялась, помогая ему — стянул их и бросил прочь, после чего провел ладонью по боку и вниз по животу, обведя ямочку пупка и дальше к её лону. Стоило ему скользнуть пальцем во влажное тепло, как из ее груди вырвался слабый стон: — Ах! Девушка, выгнув спину, прижалась грудью к его мускулистому торсу так, что Данте чувствовал острые соски даже через ткань бюстгальтера. От него не укрылось и то, с каким восторгом она отвечала на его ласки, напирая низом живота на его руку. Элиза провела рукой по спине актера, по его шее и по лицу, останавливаясь на губах брата. Она аккуратно провела пальцем по нижней губе и сама сию же секунду потянусь их целовать. Все ее тело томно подрагивало в его сильных руках, а руки отчаянно и безрезультатно пытались справиться с ремнем на его бедрах. Не отрываясь от губ сестры, юноша сам расстегнул джинсы и направил туда ее руку. Элиза шумно вздохнула, коснувшись твердого органа, и затем схватила его. Данте же склонился над грудью девушки и, отодвинув ткань нижнего белья в сторону, принялся ласкать соски языком, от чего ее дыхание становилось более прерывистым и быстрым. Элиза, закрыв глаза, облизнула губы, не прекращая манипуляций рукой, растворяясь в нежности, которой ее так щедро одаривал брат. — Я больше не могу, — прохрипел он ей в шею, и девушка, устроившись поудобней на спине, развела ноги шире и направила подрагивающую пульсирующую плоть в себя. Данте навалился на нее всем телом: он хотел ощущать каждый сантиметр бархата ее кожи, дышать ароматом ее волос, чувствовать её горячее прерывистое дыхание на своем плече. По началу его движения были нежными и медленными. Он упивался этим моментом близости, смакуя его до последней капли, но стоило девушке положить ладони на его ягодицы и начать помогать ему руками, впиваясь ногтями в кожу, как актер увеличил темп, активно работая бедрами. — О боже, Данте… да… — зашептала Элиза от наслаждения, и от этого шепота у Харриса сорвало крышу. Он крепче прижался к девушке и начал в нее буквально вколачиваться, не оставляя ей даже возможности как следует вздохнуть. Девушка вцепилась в брата, обнимая его за плечи, скрестив ноги у него талии, с каждым новым безжалостным толчком поднимаясь все выше на вершину блаженства. Ее тело отвечало трепетом на поступательные движения брата внутри нее, а в голове не было ничего кроме его имени, которое отдавалось в ушах звонкими шлепками о ее бедра. Чувствуя приближения оргазма, Элиза сильнее сжала ноги, не позволяя Данте даже попытаться вырваться из ее тесного захвата, и в тот момент, когда когда живот блондинки сократился от сладостных конвульсий, яростная липкость экстаза брата вырвалась на свободу в упругое тепло ее тела и затем тонкой струйкой омыло ягодицу. Данте рухнул прямо на сестру, крепко прижав Элизу к себе и, не давая ей уйти, удовлетворенно слушал ее затухающие вздохи…