Безысходность

Под самым потолком мигает лампа дневного света. Такая яркая. Я смотрю на нее каждый день под звуки губной гармошки. Помню время, когда Манфред даже не умел на ней играть. Часы, висящие в коридоре, показывают полседьмого. Видимо, утра. Хотя я уже давно не отличаю дня от ночи и ночи от дня. Зато это объясняет тишину: мой друг еще не проснулся. Никаких перемен... Газеты. Газеты! Газеты! Неужели я столько прочел?! Вот старый потрепанный мяч на полу. Каждый день он ударяется о стенку тысячу раз, если, конечно, я не разучился считать. И эти стены. Отвратительные серые стены. Теперь часы показывают восемь. Ровно восемь. Манфред уже должен проснуться, и комнату должны наполнить звуки этой дрянной гармошки. Так было постоянно: четыре серых стены, газеты, гармошка. А, еще есть потолок. Он такого же, точно такого же мышино-серого цвета. И моя жизнь, она тоже окрашена в этот цвет... Восемь сорок. Подозрительно тихо. - Манфреди. Наверно, не услышал. - Манфреди!!! Не нравятся мне такие перемены. - Эй, хватит спать! Просыпайся! Что-то не то. Его комната - пусто. Кавардак, как всегда. Но это в порядке вещей. Кухня - нет. Немытая тарелка на своем уже "законном" месте. Она стоит рядом с мойкой уже больше недели. Ванная комната - тоже. В ней, я бы сказал, непривычно чисто. Коридор - само собой, никого. В коридоре всегда висели и висят часы. А больше и мест не осталось. Нет, нет... он бы не вышел... Но. Но тогда где он? Комната! Гармошка! - Где? Ну, где же ты?! Разговариваю с гармошкой. Которой, может и нет здесь. Джо, что с тобой стало?.. О Боже, я всегда говорил ему, что нельзя разводить свалку в квартире! Носок. Тряпка с кухни. А вот галстук. Я искал этот галстук месяца три назад! Есть, нашел. Но Манфред никогда не бросил бы ее. Рядом еще свалка, масштабнее: тумбочка перевернута и погребена в шмотках, вывалившихся из останков шкафа. Так вот что за шум был ночью... Но что ты искал? Одиннадцать. Надо бы за газетой выйти. Я уже столько недель не показывался на солнце. Лампа отлично его заменяла. Манфред вернется. Он уже пропадал... только вернулся избитый и со сломанной ногой. Задумавшись, я совсем не заметил, как врезался в дверь ванны. Оттуда, из зеркала, на меня смотрело что-то ужасное с красными безумными глазами... Немалыми усилиями мне удалось превратиться обратно в человека. Но клочок волос все равно стоял дыбом. На полке нашлись даже какие-то капли для глаз. Было написано, что снимают покраснения... они просроченные, определенно. Глаза стали еще краснее. Да и ладно, я ведь просто в магазин. Прогулка... Сегодня бродил по незнакомым мне ранее дворам. И мои четыре серые стены куда приятнее и гораздо роднее. Чувствую, что становлюсь параноиком среди лабиринтов улиц. Не вижу выхода. Смотрел на каждого встречного. В их взглядах можно многое разглядеть. Только это "многое" меня пугает. Любой прохожий может оказаться кем угодно. Я разучился распознавать людей и их роли. Это у Шкипера паранойя?.. Думаю, все проще - она заразна. Я целый день петлял по улицам, прокатился, наверно, на всевозможных автобусах, вспоминал, как заметать следы. И вспоминал бредовые истории Манфреда. Лучше всего запомнилась та, что по его словам удалась. Он даже прилично заработал. Все в Лондоне. Англия. С очередными историями становятся на свои места поступки. Например, я могу найти пару десятков причин нового исчезновения. Но он вернется в эту квартиру. Будет говорить про полосу неудач и искать свою гармошку. Должен. И будет. Новая газета лежит на полу комнатенки. Под потолком мигает лампа. А мне, похоже, пора найти потрепанный мяч. Часы остановились. Вокруг оглушающая тишина. Раз, два... слышу как бьется сердце... Шестьдесят ударов в минуту.