Змееныш

Все началось тривиально. Лю Цингэ жизненно с кем-то подраться хотелось. Он лорд Байчжань же, не какой-то там неженка с Аньдин! И за демонами он по причинам не боевого характера гоняться не собирается! Только вот все демоны попрятались куда-то после Майгу. И с кем ему спарринг устроить, чтоб живым остаться под конец? Лорды вершин в себя приходят, Минъян занята на Сяньшу, а со своими лоботрясами толку мало мечом махать. Из демонов кто там еще? Ло Бинхэ? Ну уж нет, с ним Лю Цингэ больше боев не ведет за просто так! За Шэнь Цинцю — одно дело, но Шэнь Цинцю он ни под каким предлогом теперь не отдаст. Кажется, у них…да какая разница, что! Не отдаст и все тут. Мобэй-цзюнь? Из этого еще слово достань хотя бы одно. Пошлет он его куда подальше, еще пнет предупредительно. Ему крысеныша Цинхуа подавай, чтоб пусто было обоим. У них тоже какая-разница-что или как? Лю Цингэ первым их пошлет тогда. Вот прямо сейчас. Пошли вы нахер! Ша Хуалин? Он драться собрался, а не в бордель! Ему все вместе никаким боком не надо! Как соперник-то она, может, вполне себе, да и на спарринг согласна будет. А вот возьмет и скинет посередь боя тряпки! И все тогда, какой там спарринг, лорд Лю, уноси ноги свои побыстрее. Неохота ему на голую девку пялиться. Нет уж! Еще…все. Закончились. И что делать? О. Точно. Еще же один был, имя запамятовал. Хрень эта змееподобная, с бывшим Священным Правителем рядом ошивался. Вроде это Лю Цингэ его на Майгу проткнул мечом? Нет, не помнит он, неразбериха там была! Интересно, сдох или нет? Не сдох. Хотя сложно представить, как получилось так. Шэнь Цинцю в красках расписал, что с ним случилось тогда. Чуть «Сичжи-лан» его не назвал, между прочим. Ладно Ло Бинхэ где-то там делами своими занят, не дай боги услышит. — А сейчас оно где? — Брат Лю, успокойся. Подожди, позову. Демона, как оказалось, звали Чжучжи-лан. И подраться он против не был. — Лорд Лю так сильно этого жаждет? — хитро щурит глаза. А они как два желтых факела яркие. — А почему нет, демон? — с чего он по имени звать его должен? Очередной соперник, не больше. — Только спарринг? — Естественно. — По рукам. Не зря Лю Цингэ при нем меча не заметил. К чему меч огромному змею? Но так интереснее даже. Как с тварью, с демоном и с бессмертным одновременно. Твари тупые, расчета не знают, наобум все делают. Бессмертные слишком много думают порой во время боя. Демоны полагаются на одну лишь энергию, забыв про тактики. А здесь все вместе. Выглядит как тварь. Думает как бессмертный. Действует как демон. С таким Лю Цингэ драться только в радость, новому опыту каждый рад будет. Удар. Еще. Мимо. В цель. Свист Чэньлуаня — кажется, морду поцарапал. По плечу острое что-то проехалось — он еще и клыки использовать не гнушается? Давно он так не сражался. Без смертельных ударов дураку разве что скучно. А вот ему, истинно воину, смерть не нужна лишняя. Даже смерть демона. Даже «Сичжи-лана». — Ничья! — оба выдохлись быстро сравнительно. Немудрено, после недавней бойни-то. Но возмущает другое. — Я потом отыграюсь еще, — смотрит змею в глаза. Не успевает понять, когда он форму успел сменить. — Как пожелает лорд Лю, — а половина лица в кровище. Это Лю Цингэ, наверное, в сражении Чэньлуанем ему зарядил. — Этот демон будет рад одержать победу. Лыбится весело. Подожди над самим Лю Цингэ подтрунивать, «Сичжи-лан», получишь еще от него! Так получишь, что честь не соберешь свою! — Э! Ты куда рукавами кровь вытирать! — какое ему-то до чужих рукавов дело? Хотя сам ранил, сам и смотри, как зализать пытаются. Иногда, бывает, это зрелище нравится. Но сейчас ни капли не нравится. Не хватало еще, чтоб Шэнь Цинцю потом причитал, что оба в крови сверху донизу. Лю Цингэ долго раздумывать не намерен. Лю Цингэ берет и вытирает все сам. — Лорд Лю? — Заткнись, — пусть лицом не двигает! — Мешаешь. А он действительно демон похлеще многих. На лице чешуйки зеленоватые по краям, зрачки в глазах по-змеиному острые. Метка демоническая ярко-зеленая, как венец безобразия. Змееныш. Ну настоящий, честное слово. — Зачем это лорду Лю? — хватит вопросами сыпать! Исюань на что заноза два вершка от горшка, и то меньше спрашивал! — Не все ли тебе равно? — вот не начхать ли ему? Тебе морду вытерли, спасибо скажи! — Я благодарен, — и что ты довольно так пялишься? — Этому ничтожному еще никто лицо не вытирал. Что, вообще никто? Лю Цингэ-то сам в жизни не дастся вытирать, Минъян одна может с тряпкой молча подойти. Ну, Му Цинфан еще. Или с Цянцао ученики. Находились люди, короче сказать. Преувеличивает змееныш, небось. Ну не бывает, чтоб никто совсем. — Спасибо за бой, лорд Лю, — поклон, как полагается все. — Когда в следующий раз? — Завтра. И следующий раз случается завтра. И еще один — послезавтра. И месяца три-четыре чуть ли не каждый день. Правда, не на Цинцзине уже, а на Байчжане. Учителю они, видите ли, спать мешают. Неправда это, Шэнь Цинцю ни разу протеста не высказал! Но вот докажешь это Ло Бинхэ. А с ним по пустякам лучше мордобой не разводить. На Байчжане ничем не хуже. Разве что ученики не так как-то смотрят, да Минъян иногда что-то чиркает в бумажке. — За вами сорок шесть побед, лорд Лю, — очередной раз усмехается Чжучжи-лан. — За мной столько же. Снова ничья. — Братец, — куда ты-то, Минъян, объяснись! — Позови господина Чжучжи-лана на чай хоть раз. Гостеприимство — добродетель, забыл? — и улыбается. — Нет нужды, госпожа Лю, — демонам слова не давали! –Этот ничтожный вполне обойдется без церемоний. В конце концов, лорду Лю они не по нраву, — блестит глазами. Нет уж, Лю Цингэ вам лорд или как? Он понимает прекрасно, что провокация это все, чистой воды причем. И совершенно точно не… — Что значит «не по нраву»? Так и быть, господин Чжучжи-лан, приглашаю на чай. …не поведется. Да что же такое-то! Сорвалось с языка и все тут, ничего не попишешь. Слово не поймаешь уже. А может, стоило того? Стоило растерянного взгляда и непривычно неуверенного: — П…принимаю приглашение, лорд Лю, — аж запнулся. Мигом этот блеск из глаз исчез, неловкостью сменился. Лю Цингэ и самому не лучше. Чжучжи-лан за столом сидит как на каторге — голову вниз, взгляд в пол. И чашку тронуть чего-то не хочет. — Пей, — подпихивает ему. — Остынет. Чжучжи-лан смеется. Не насмехается, а смеется. Стесняется все еще, но вроде не так уже. У Лю Цингэ на душе почему-то теплеет от этого. — Лорд Лю, ну хватит вам улыбаться! — снова смутился. А до того чаем забавно сюрпал, как Минъян в детстве. — Не улыбаюсь я. Пей. Смешной такой. Даже почти что милый, хотя и демон от начала и до конца. Лю Цингэ определенно еще раз его позовет чай попить. И что, что не так давно злейшим врагом считал! «Еще раз» не наступает. Наступает время разбираться с очередным восстанием демонов на границах. Абы как не пойдешь на них, интересы Цанцюн тоже затронуты. Конечно, как обойтись без пика Байчжань. Без великих и сильных воинов, которые не аньдинские неженки. Страшно за своих идиотов. Да, взял самых сильных, но все равно! Он же не мать-наседка за всеми следить! Он не может на веревочку всех и каждого привязать, чтоб точно живы остались. Мог бы — привязал бы. Заставил бы держаться за юбку, если б юбки носил. Не должны они пострадать. Но всех защитить нельзя. Особенно когда защищаешь себя. — Юнь Су! — вопит Лю Цингэ, зная, что не успеет. Юнь Су хоть верткий, но мелкий, а демон-противник его в три раза шире и выше. Тот самый глава восстания. Не убежать от него. Не спастись. — Учитель! — едва не плачет Юнь Су. Лю Цингэ отворачивается: не в силах он на это смотреть. Отворачивается и машет Чэньлуанем в надежде все же спасти. Зловещая тишина окружает мгновенно. Сложно разобрать, когда именно стало тихо и когда демоны в бегство ринулись. Кажется, что вот, только что, но уже больше половины сбежать успело. — Что такое?! — хватает первого попавшегося. Вырывается, гад, верещит что-то невразумительное. — Отвечай! — Бессмертный не знает? — трясется демон. — Генерал Чжучжи-лан! Неожиданно. Забыв про все, Лю Цингэ бросается в сторону Юнь Су. Там его ученик все-таки, это не шутки вам! Бросается — и замирает, не в силах и бровью двинуть. Понятно становится, чего демоны испугались. Его ученики тоже разлетелись бы, если б у них такой противник нарисовался. Уже не змей — но хуже. Совсем как человек, но жутко станет, если взглянуть. Кровь демоническая повсюду. Зловонная, вязкая, будто слизь. Чжучжи-лан тоже весь в ней с ног до головы, метка и то заляпана. Гордо в руках за волосы голову демона держит, от тела под ногами руки оторваны. — Держи, — протягивает голову Юнь Су. Юнь Су на колени сейчас перед ним упадет, но Чжучжи-лана не это заботит. — Можешь подать мне руку? — сапогом в труп для наглядности тыкает. — Зачем вам? — дрожит Юнь Су. А потом бросает в дрожь и Лю Цингэ: — Попробовать, — сам руку трупа берет, не дождавшись. — Отвернись, противно будет. И без этого белый Юнь Су отворачивается. ЛюЦингэ смотрит на свой страх и риск. Белые клыки вонзаются в кожу. Яд впрыскивать скорее удовольствие, чем что-то необходимое. Улыбаясь, как демон истинный, засовывает в рот кисть, сильнее впиваясь в ладонь зубами. Кровь по подбородку стекает на шею. Чжучжи-лан со звонким хрустом отрывает кисть от руки, будто пес. И заглатывает как змей, не думая даже жевать. — А лорд Лю мог бы и не смотреть, — заметил? — Вас же стошнит сейчас. И продолжает, легко усмехнувшись. Зрелище чарующе-страшное: разрывает на куски, глотает, не жуя, прямо тут же. Уже в крови измазано все что можно, а рука чересчур быстро кончилась. Лю Цингэ теперь не тянет вытереть кровь своим рукавом. Лю Цингэ стоит, будто бы примерз к месту. — Подай голову, — Чжучжи-лан тянет окровавленную руку к Юнь Су. Голову ему суют не глядя, изо всех сил стараясь не подсмотреть. Лю Цингэ много чего в жизни видел. Но чтоб хладнокровно вытащить пальцем глаз, протирая подолом, потому что запачкался — не случилось. А дело ведь этим не кончится. Поднес глаз к губам. Лизнул языком раз-другой. И — сердце замерло — выпил, проткнув оболочку. Дальше выдержать разве что подобный ему демон сможет. — Лорд Лю, мальчика заберите, — кивает вслед Чжучжи-лан. Лю Цингэ если и хочется блевануть, то только от этого. Больше он Чжучжи-лана не видел. Задание от главы Юэ на полтора месяца ум занимает лучше всяких там. Но вот уложи за полтора месяца в голове, что демон, жрущий чужие руки как нечего делать, и тот, кто забавно чаем, как Минъян, сюрпал — одно и то же. Бог Войны на поле боя и братец Лю — тоже человек один и тот же, но то естественно! А демон… Сичжи-ланом назвать, как Шэнь Цинцю, не повернется язык. Вот тебе и змееныш. Змееныши тоже творят разное, хоть и мелкие. Возвращается Лю Цингэ в пору первого снега. Чжучжи-лана на Цинцзин не оказывается почему-то. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра нет. Зачем проверяет — неясно. Все ничего, не должно быть демонов в школе Цанцюн. Хрен с ним, с Ло Бинхэ, а остальных точно не звали. Чжучжи-лан объявляется сам. — Лорд Лю, — вместо «здрасте» зачарованно на снег смотрит. –Все говорят, это называется снег, — берет в руку горсть. — А что он такое, снег? Ты в своем уме или как? — спросить очень уж хочется. Чуть ли не в летнем ханьфу, снег голыми руками трогает, вопросы глупые спрашивает. Перемерз или просто идиот? Лю Цингэ не хочет сейчас выяснять. Лю Цингэ смотрит на то, как Чжучжи-лан падает на снег, не в силах подняться. — Ты спать хочешь, что ли? — Лорд Лю… — еле приоткрывает глаза. В волосах переливаются на зимнем солнце снежинки. Как-то тревожно за него стало. Это же демоны, кто их знает. А вдруг он помрет от простуды через неделю? Непонятная эта тревога. Он ему кто, родственник, как Минъян? Брат, как Шэнь Цинцю? Друг? Ни то, ни се, ни это. Он отвратителен. Безумен, как все остальные. Такой же. Такая же тварь. Но позволит ли он ему вот так на холоде сдохнуть? Ведь это вполне возможно. Он же демон-змей. Змея долго на снегу не выдержит. И человек на морозе не проживет долго в летнем-то. Хрен с ним. Берет на руки, прикрывая своим плащом. Как можно было успеть за десять минут простыть — загадка, но жар даже через плащ ощутимый. Лю Цингэ точно этого не собирался делать. Дышать с ним рядом не собирался, с отродьем Бездны! И как он очутился в гостевой на Байчжань — поди разбери. Но если сейчас же в кровать не ляжет, насильно опрокинут. Привяжут еще для надежности. — Куда ты собрался? –его, можно сказать, как девицу принесли, спать на чистое положили. А он еще трепыхается! — Спи уж, раз получилось так. — Лорд Лю… Лю Цингэ… — в бреду, что ли? Ну и что с тобой сделать, зараза ты этакая, скажи на милость? — Спи, — Лю Цингэ кладет руку на лоб. Чжучжи-лан как-то совсем не по-демонически улыбается вдруг. Надо одеяло поправить. Чего оно на пол свисает, пыль собирает. И, кажется, лекаря все-таки неплохо бы позвать. Как этого змееныша называть после такого? Проснется, надо будет все высказать, что думает о прогулках полураздетым посредь зимы. Однако просыпаться он и не думает. Жар проходит за ночь, лекарь говорит «обошлось», но четыре дня спустя уже как-то не по себе становится. Про «обошлось» рано, похоже, сейчас рассуждать. — Чжучжи-лан! — решил-таки попробовать разбудить. — Проснись ты, наконец! — М-м-м… — сонно глаза приоткрыл. Ресницы какие пышные, а. –Лорд Лю, это… — Что? Что «это»? — сам от себя такого не ожидал. Вроде и не собирался вопросами сыпать, ан нет. — Тебя ранили? Это болезнь? Что? — Это с-с-спячка, — шипит. — До вес-с-сны, — и снова засыпает. Вот как, оказывается. Змеи спят по зиме, и этот туда же. Паршивец, ну хоть намекнул бы, что это надолго все. Лю Цингэ может и не сюда бы его притащил, а на Цяньцао куда-нибудь. Или на Цинцзин тот же, там лучше знают, что делать. Он-то в жизни не видел, чтоб демон, и вдруг такой… Какой? Да такой же, как спящий человек. Уязвимый и хрупкий, будто хрустальная вазочка. Тронешь — разобьется сию же секунду. Так просто ранить. Легче легкого больно сделать. Лицо спокойное, никакого выражения нет на нем. Складка эта меж бровей разгладилась, вид безмятежный. Красивое у него лицо. Нет, правда. Не сыскать на свете высшего-урода, пусть и полукровку, но Ло Бинхэ, например, он красивым не назвал бы. Да, у него на лице попробуй изъян найди, но эта безупречность ненастоящей кажется. Будто бы красота — оболочка, и потому совершенна. Чжучжи-лана нельзя назвать совершенным. И это красиво. Красивы чешуйки на лице, красивы острые уши, которые он прячет за волосами. Красивы маленькие царапины после какой-то драки и едва заметные круги под глазами. Красивы даже желтые глаза-фонари, что таить. Хочется коснуться. И Лю Цингэ себе не отказывает. Нежно ведет по щеке, едва-едва касается лба. Кожа не то чтобы нежная, но касаться приятно. Красивый, змееныш. Взаправду. Действительно красивый, пусть и демон. Но этот же демон руки поверженного жрал с хрустом, кровью едва ли не умываясь. Глаз выпил, как чарку с вином. От него разбегались в ужасе даже высшие, хотя он только наполовину им ровня. Истеричное «генерал Чжучжи-лан!» Лю Цингэ вряд ли когда-то забудет. А теперь пакость эта у него на Байчжань оказалась. Причем пакостью называть язык не желает. Что с ним все-таки делать? «Защищать» — проносится в голове. — «Защищать, пока не проснется». Но его иначе учили. Демонов не надо защищать. Демонов надо прибивать мечом к ближайшей стенке при первой возможности, пока не поубивали всех кого можно. Они жестокие мрази без принципов, с которыми только драться и можно. Да он и сам после того раза с радостью сделал бы так, если б был повод. Но Чжучжи-лан нечто большее почему-то, нежели простой демон. Чжучжи-лан больше всех его знакомых демонов на человека похож: лицо не камнем, территорию свою, аки зверь, не отстаивает, полуголый не ходит. У него тоже свои, конечно, прелести, если не забывать. Чжучжи-лан не любит широко улыбаться — тогда длинные змеиные клыки видно. Чжучжи-лан волосы в хвост не собирает, потому что растреплется сразу же. С Минъян смущается больше, чем со всем светом, в гостях как невеста на выданье в брак несправедливый сидит. Победы считает почти издевательски, заведомо веселясь, когда начинает. Всегда предельно вежлив, лордом Лю называет, на «ты» не перейдет никогда. И смотрел на снег как дитя. Непонимающе, с интересом. А на законный обед свой — с животным желанием впиться клыками и смаковать, наслаждаясь. Как и чему поддался Лю Цингэ, извольте объяснить? Неважно. Что гадать, чего да почему, раз уже случилось все. Остается только за Чжучжи-ланом всю зиму смотреть, чтоб с кровати в случае чего не упал. С кровати он, может, падать и не собирался. А вот кошмары не одним людям снятся по ночам. С неделю прошло, не больше. Зашел Лю Цингэ к нему вообще мимоходом, честное воинское! На постели ни секунды в одной позе, мечется как незнамо что. Брови нахмурены, на лбу пот. Хватит отвращения выйти и дальше идти по делам? Лю Цингэ выходит, решительно хлопнув. А шагнуть дальше не получается, хоть убей. Еще невнятный стон какой-то раздался — не к добру. Лю Цингэ искренне пытается наскрести как можно больше желания уйти, но безбожно мало, как оказалось, его. Видимо, он истинно благородный — сострадание все-таки победило. Будить? Пока не стоит. Пока всего лишь взять за руку — и держать. Держать, почему-то судорожно твердя, что все хорошо. — Все хорошо! — повторяет, протирая лоб рукавом. — Не надо, я здесь! — …лорд Лю!.. Лю Цингэ! — обреченно-надрывно срывается с губ. Что он только что сказал?! — Вставай! — потеряв терпение, трясет за плечи. Слава всему, проснулся, змееныш, глаза приоткрывает. Мутно-желтые. Нехорошо. — Лорд Лю, вы не должны… — полусонно. — Ты пытаешься решать за лорда Байчжань? — пытается или нет, а позволить нельзя. Сам будто не решит, что кому должен. — Нет? Вот и ложись. Тебе положено отдыхать — отдыхай, — на немой вопрос молчит. — И чтоб без кошмаров. На Байчжань никто тебе не навредит. Чжучжи-лан еще под нос говорит себе что-то, засыпает минуты через три. Лю Цингэ убирает пряди волос со лба и заплетает их в косу. Внезапно, не внезапно, а как без этого спать? Проснется — на голове черт-те что будет. Волосы мягкие. Может, слишком для демона мягкие. Над бровью тонкая-тонкая линия шрама. От их первого боя, наверное. Дверь захлопывает снова, только убедившись, что больше кошмаров не будет. А в следующий раз будит Чжучжи-лана уже в Новый Год. Невежливо забывать о гостях. — Выпей со мной, — не глядя сует в руки чарку. — С Новым Годом тебя, Чжучжи-лан. — Вас с ним же, лорд Лю, — с улыбкой шипят в ответ. Терпко, но радостно становится от нее. Правильно он тогда подумал, Чжучжи-лан непозволительно милый. От вина щеки такие красные, что чешуйки посветлели на висках. Улыбка совершенно дурная всего с одной чарки, желтые глаза-фонари блестят весело. — Лорд Лю, — вторая чарка. — Вы дейс-с-с-с-сствительно Бог Войны, — это что за пьяные комплименты? Еще и с шипением. — Ты почему так решил? — Вы мне раз-с-с-с-срешили до вес-с-с-с-сны здесь быть, — почему лицо грустное? — Помогать не гнушаетес-с-с-с-сь, хотя я и демон, — смотрит куда-то в вино. Что углядеть там пытается, непонятно. — Простите, — неожиданно четко. — Простите за тот раз меня? А если и нет, то… С-с-с-спасибо, лорд Лю, — рука дрожит вместе с чаркой. — Никто так обо мне не заботилс-с-ся никогда. Глаза блестят. Не говорите, что от непролитых слез. Никто заботиться и не думал, честно сказать. Обычное человеческое. Ну что ж такое-то, что Лю Цингэ в прошлой жизни натворил, что его в этой так наказали? — Я что-то сделал не то? — приподнимает за подбородок лицо. Какая разница, сделал или нет? Одна слеза все-таки по щеке катится. Неприятно щемит в груди. — Н-нет, — не плачь! Что угодно, не плачь только! — Вы…для вас я… Ну все. Лю Цингэ только один способ прекратить это знает. За окном ученики запускают фейерверки. А он обнимает плачущего в три ручья демона, чувствуя себя странно счастливо. Будто так и должно всегда быть. Будто обнимать Чжучжи-лана так и должно быть тепло-приятно. С тремя ручьями переборщил. Но он, оказывается, тоже живой. Странное осознание, но ведь только неживые не плачут. Простить его? Черт бы с ним, будь это потребность, но это же был триумф. Важно ли это, триумф или нет? — Что бы там ни было, плакать уж точно не надо, — мягко говорит, вдыхая запах волос. Пахнет непонятно, но не противно. — Ты здесь останешься до весны. — Т-так можно? — неуверенно-тихо. — Кто запретит? — Я демон. Нечистокровный демон, — между строк звучит «никому не нужный». Пусть у демонов все решает их кровь, а Лю Цингэ учеников-то не выбирает по ней, что уж там обо всех остальных. — А я — лорд пика Байчжань. Нам ничего не мешает, — простая истина. — Я все видел уже, как ты помнишь. — Не видели вы всего, — еще тише. — Чего? — Я…не всегда обладал этим телом, — так крепко обнимает в ответ, что задохнуться впору. — Настоящее совсем иначе выглядит. Ничего человеческого в нем нет. И хоть немного глазу приятного тоже. Если я вам сейчас его покажу, вы, лорд Лю, меня выгоните. Да разве ж кто из-за этого выгонит? Он, может, жесткий человек, но не деспот! Ему доверились, а он так подло поступить должен? Даже если доверился демон. Даже если Чжучжи-лан. Даже если в мыслях от этого взрыв. — Не хочешь — не показывай, спорить не буду. Но выставлять за дверь тебя не намерен. Ни при каких условиях, — кладет ладонь на макушку. — Кто я такой, чтоб предать доверие? — Для вас что-то значит мое доверие? — А не должно разве? — само собой разумеется же. — Пойду к ученикам. Спокойной зимы тебе, — за руку взял в знак прощания. — Да. Можешь считать, что прощен. И выходит, аккуратно прикрыв дверь. Триумф, не триумф, а ему не надо, чтоб Чжучжи-лан из-за этого себе надумал не пойми что. Что в голове, мама дорогая. Картинки будто в калейдоскопе мигают, переливаясь. В ушах отбивает набатом знакомый голос: «Для вас что-то значит мое доверие?». «А что он такое, снег?» «Лорд Лю мог бы и не смотреть». Люди не такие. У людей одна личина, не больше. Масок, быть может, десятки, а в душе одно всегда и везде быть должно. Чжучжи-лан — совсем иначе. Чжучжи-лан — все и сразу. Стекающая по лицу кровь. Блестящий от крови глаз в тонких пальцах. Белые снежинки в темных волосах. Слезы после двух чарок вина. Демон. Мерзкий, отвратительный, ужасающий своим видом. Неправильно-уязвимый, хрупкий, расслабленный. Запутавшийся в каких-то своих мыслях, доверившийся лорду Лю, плачущий в его объятиях. Кто еще здесь запутался? Лю Цингэ — слабак. Лю Цингэ ненавидит всех демонов этого мира. Кроме Чжучжи-лана. На всех ненависти хватает с лихвой. А на этого змееныша не нашлось. Если кто-то ему больно сделает, как быстро его проткнет Чэньлуань? Наверное, он умом поехал. Но. Насмешливо-веселое «лорд Лю». Безумно-жуткое «лорд Лю». Сумбурно-бредовое «Лю Цингэ!». Может быть, надо дождаться весны? Дождаться и выпытать, под каким-таким демоническим обаянием он первый раз привязался к демону. Привязался. К демону. Точно псих. Когда пришла весна, Лю Цингэ не заметил. Зато заметил, что гостевая пуста. — Где? — Да черт его знает, — пожимает плечами Минъян. –Слуг я спросила. Не в курсе. Мать его за ногу, вот придурок! Ни слова не сказал в благодарность! Нормально, а не нетрезво-сбивчиво. Не помутнено-лихорадочно, а как обычно — весело, с демонически веселой ухмылкой. Передергивает от того, как хочется это снова увидеть. — Лорд Лю, — насмешливо раздается за спиной. — Потеряли что-то? Как будто и не было ничего. Как будто эти месяцы мимо прошли. А про то, как и чего хочется, Лю Цингэ больше отныне и впредь не думает. — Вы мне обещали рукопашный, — желтые фонари привычно блестят. –Прямо сейчас. Не против? — А давай, — почему бы и нет. — Чего сейчас-то? — Хочу размяться. — Валяй. Не сказать, что жестко было. Все-таки проснулся Чжучжи-лан не так давно, победить труда не составило. Удар, еще удар, подсечка — все, опрокинул. Только как сам сверху лежа оказался, нависая над лицом прямо, никогда не поймет никто. — Лорд Лю… — о боже, что это за поза!— Не могли бы вы… — хватит краснеть! Демонам вообще стыда хоть какого-то не положено! Рука Чжучжи-лана сжимает волосы на затылке и резко тянет на себя. Ухо опаляет горячим дыханием: — Если вы имеете намерения, лорд Лю, — вкрадчиво. И как-то…возбужденно, что ли? — Извольте подтвердить. Какие это намерения? Ты про что говоришь-то, змееныш? Какие у него намерения быть к тебе могут? …боги великие, его только что лизнули?! — Долго будете думать? — бархатно-ласково шепчут на ухо. — Хотите в уединении обсудить? — Да! — не подумавши выпалил. — Пошли. Подальше от всяких там. И от Минъян с ее блокнотом. А то он про «Сожаления Чунь» не в курсе. Мать твою-мать твою-мать твою! У демонов же в морду дать ухаживанием считается! Так это он, получается, не с соперником сражался, а дамочку окучивал? Не только окучивал. Увидел истинную природу (до сих пор вспоминать не хочется) — но не отвернулся. Увидел слабость — помог, ни на что не смотря. Увидел слезы — вытер и утешил. Попросили прощения — простил тут же. И кто он после этого, как не герой-любовник? Хорошо ты, Лю Цингэ, дружбу заводишь. А дружба ли? — проносится на подсознании где-то. Видеть таким, какой всегда. Защищать. Касаться. Заплетать волосы. Помогать, потому что никак не бросить… А почему не бросить? «Не по-людски» не отговорка, люди-то как раз на произвол судьбы лишний раз бросить рады. Особенно демона. Особенно если заслужил. Но не хочет Лю Цингэ делать ему больно. Не хочет бросать. — Так намерения или нет? — осторожный вопрос. Ни следа былой страсти. Отпустило, видимо. — А ты как хочешь? — поднимает взгляд, глаза в глаза смотрит. Чжучжи-лан удивлен. И щеки зарумянились. — Я…ну… — неужто? — Как сказать-то…я… — Да? — хватит терпеть. Или да, или нет. — Да. Лю Цингэ приобнимает за талию. И целует, не церемонясь. Губы мягкие, нежные, готовые ему сию же секунду ответить. Поцелуй растянуто-чувственный, но не приторно-сладкий. В рот проникает язык Чжучжи-лана. Раздвоенный. Он сплетает с ним свой. Выходит не очень, и отстраняются они быстро. — Исчадие Бездны, — смеется Лю Цингэ. — Ваше исчадие Бездны. Цзюнь-шану сообщать будете сами. — Согласен. И все это — его. И жадные взгляды, и фонари глаз, и слезы, и смех, и улыбки, и отвратные триумфы — его. Лю Цингэ псих. Как Шэнь Цинцю и Шан Цинхуа. У него тоже теперь какая-разница-что, и тоже, черт его дери, с демоном. Чжучжи-лан ужасает многих и многих. Даже самого Лю Цингэ порой. Но он с ним попробует быть счастливым. Что-то кажется ему, что получится.