Сицилийская плитка

Он касается его бедер, ведет по загорелой коже шеи губами и вдавливает в чертову стойку, кажется, еще сильнее всем собой. В красивую, облицованную цветными квадратиками плитки барную стойку. В ответ – задушенный, но полный удовольствия стон. Пауло невозможный, яркий, будто выдернутый из материи Вселенной и созданный отдельно от всех, вот таким, особенным. Совершенно точно лучшим. Перед ним не устоять, от него не скрыться, в него невозможно не влюбиться. Его невозможно не захотеть. От него никакого спасения, если он сам хочет получить тебя. Марио это знает, когда держит его, такого горячего, задыхающегося то ли в своих стонах, то ли в отсутствии кислорода от частого, поверхностного дыхания. Марио знает это, когда вылизывает чувствительное место на загривке, в ямочке, где шея переходит в голову — от прикосновения здесь Пауло всегда чуть дрожит, подаётся назад сильнее и дыхание его совсем срывается. Марио знает, насколько совершенен тот, кто выгибает под ним спину, кто охотно принимает его в себя, кто шепчет, как молитву, его имя. Кто выбирает самые глупые поводы, чтобы провести время вместе. — Нет, ты представляешь, она поставила ультиматум, что плитку кладу я. — Пауло, она же шутила. — Нет, Родриго. И я не шутил, когда сказал, что положу ее. У них с Орианой новый дом, обстановкой внутри занимаются профессионалы, но, со слов Дибалы, девушка уперлась и требует от него «мужской поступок» в качестве прикладывания рук к отделке. По мнению Бентанкура, она просто издевается. По мнению Марио – вряд ли. Только сейчас, когда Пауло жадно просит «еще» и «сильнее», когда он распластан по стойке, прижат к ней грудью, Марио догадывается, что этот несносный футболист, которому лет скорее всего меньше, чем указано в паспорте, его тогда провоцировал, и прекрасно знал, что он предложит помощь. О том, что Манджукич в области укладки плитки, кафеля и подобных вещей, фактически, квалифицированный специалист, знали лишь немногие, но точно знал Пауло. Как и знал то, что хорват слышит этот разговор. Знал и пользовался этим. — Я вот третий день с выбором мучаюсь. Глянцевая, матовая, шероховатая — черт ногу сломит в этих плитках… Абсолютно не разбираюсь. А еще цвет, может, узор какой… Что теперь делать, она же меня засмеёт! Марио бы тогда просто покидать свои вещи в сумку и уйти к автобусу, чтобы на базу ехать, а не слушать болтовню эту. Марио бы тогда промолчать, а не говорить, что лучше взять матовую, если речь пойдет о плитке в ванную комнату — на ней капель не видно, и осадка. В кухню можно и цветную… Марио бы тогда прикрыть за собой дверь раздевалки, и идти себе в автобус спокойно, чтобы сейчас не держать Пауло за волосы, легко-легко оттягивая, заставляя голову запрокидывать. Так стоны более хрипящие, так острее. Если бы он ушел, он бы сейчас не чувствовал, как внутри Пауло жарко, какой он отзывчивый и как глупо на нем смотрятся дурацкие пушистые тапочки в виде кроликов, конечно же, не принадлежавшие самому Дибале. Ну, по его словам. Он уверенно заявляет, что они не его, что просто так надел, подвернулись, а Марио кажется, что он точно видел их на нем в одной из сторис инстаграма. — А основа? Как выбирать основу? — Только не цемент. И затирку бери светлую. — Мне кажется, я ничего не запомнил… — Могу помочь с укладкой. Марио бы не смотреть на сицилийскую плитку, цветную, яркую — как сам Пауло, гладкую и блестящую - конечно же, он выбрал гладкую, потому что она смотрится лучше. Не возиться с Пауло рядом, не распаковывать клей, не намешивать затирку и не прикрикивать на Дибалу, чтобы не разбавлял слишком сильно. Ему бы не объяснять, как готовится поверхность, как правильно расставлять стяжки, не касаться его рук, не пачкать клеем, почти в шутку, и не помогать наносить смесь зубчатым шпателем, держа его руки в своих, управляя движениями. Смесь - на глиняное основание. Глиняная плитка красива, дорогущая ручная работа. Недолговечная, конечно, но об этом необязательно вспоминать. — Аккуратно прижимаешь ее, вот так, и ставишь «крестик», чтобы швы были ровными, понимаешь? Одинаковыми. Марио многое бы не, но тогда бы не было результата – голодных поцелуев, укусов, сбивчивых, торопливых движений, ощущения горячей тесноты и абсолютной отдачи. Так, как Пауло, не отдается никто, он жадный и горячий, как демон какой, ему все время мало. Не было бы частого дыхания, глупой почти, замученно-усталой и сытой улыбки после, и барной стойки в сицилийскую глиняную плитку, яркую, цепляющую взгляд, как сам Дибала. Который сейчас смотрит в ответ, раскрасневшийся и смущенный, но явно довольный, который убирает волосы со лба, и смущенно уточняет: — У меня еще кафель в ванной уложить надо.