Лобовое

Весь последний месяц Марату хотелось цветисто и забористо материться на великом и могучем и непременно многоэтажными сложносоставными конструкциями. Родной татарский тоже, конечно, неслабо позволял развернуться, но именно сейчас душа требовала отборного русского мата. То ли звезды в его созвездиях сошлись как-то не так, то ли просто-напросто наступил пик его личного пиздеца, но жизнь, похоже, забыла, что у нее, вообще-то, должна быть еще и лицевая часть, и демонстрировала Марату исключительно задницу. Утро понедельника началось с того, что он банально проспал. Будильник звонил несколько раз, но Марат, похоже, пообещал ему перезвонить и благополучно завалился спать дальше. Дождь за окном был замечательным снотворным, от которого проснуться вовремя было просто нереально. Естественно, на работу он опоздал, за что выслушал получасовую лекцию от Василича, пополнив при этом свой словарный запас этажей на десять. Хоть это можно было отнести к плюсам — в жизни всегда пригодится. Чего у их начальника было не отнять, так это умения красочно выражаться. Слушать его можно было часами только из-за любви к искусству. Иногда даже возникало желание законспектировать, чтобы потом перечитывать, как мемуары умудренного жизнью человека. Работал Марат на складе автозапчастей, где сугубо мужской и сугубо суровый коллектив разбавляла одна-единственная женщина. Зато какая! О, Ирочка для них была принцессой. Нет, даже не принцессой — королевой! Такой розы мир еще не видывал. В обхвате она могла легко соперничать со столетним дубом, и бедное дерево пало бы у ее колонноподобных ног, не выдержав конкуренции. Каждый ее выход был подобен спуску божества с небес, на которое все складские мужики без исключения ежедневно смотрели, раскрыв рты, и непонятно, то ли молились, то ли экзальтировали, застыв в позах, в которых их застало великое пришествие. Сегодняшнее утро не стало исключением. Ирочка, по обыкновению одетая в ярко-красное обтягивающее все, что можно и нельзя, платье фасона «мини, сшитое на танк», спускалась на склад по железной лестнице из офиса на втором этаже. Мужики привычно замерли, побросав все свои дела, и любовались звездой. Звезда же, с удовольствием купаясь во внимании, расправила борцовские плечи, сверкнула мутно-зеленым взглядом густо-подведенных черным карандашом глаз, кокетливо поправила халу на голове и с удвоенной силой загрохотала каблуками по металлическим ступеням. — …тить — присвистнул Василич, восхищенно глядя на сегодняшнее явление. — Ира — красно солнышко. Как бы не ослепнуть. Марат мысленно с ним согласился. От Ирочкиной неземной красоты хотелось зажмуриться. Прижимая массивной рукой к своим необъятным формам пачку накладных, богиня закончила спуск, остановила колыхание бедер и, открыв свой напомаженный алым рот, гаркнула на весь склад: — Принимайте работу, хлопцы! Эхо пошло гулять под сводами высоких потолков. Хлопцы отмерли и опасливо приблизились к личному божеству за заданиями, которые она изо дня в день распределяла среди своих подданных. — Гурамов, у тебя сегодня лобовое для Иноземцева, — пробасила она, подмигивая сразу двумя глазами, когда Марат подошел за своей порцией. — Когда ты уже ответишь ему взаимностью? Парень почти всю тачку по деталькам заменил, а ты ломаешься, как девка на выданье, — Ирочка раскатисто захохотала. Мужики подхватили. А Василич хлопнул его ладонью по спине и глянул с одному ему ведомым значением, загадочно сверкая золотыми фиксами. И не поймешь, то ли поддержал, то ли подъебнул. Марат уже привычно заскрежетал зубами, нахмурил брови, стараясь выглядеть как можно более суровым, но мужики на демонстрацию Маратовской брутальности давно не велись. Даже то, что Марат не успел с утра побриться по причине позднего подъема и щеголял густой моджахедовской порослью на морде лица, не возымело желаемого эффекта. Для складских эта история с Костей Иноземцевым — с недавних пор любимым клиентом всего склада, который с первого же посещения почему-то положил глаз на Марата и всячески добивался внимания своего кумира — была в коллективе второй по значимости после Ирочкиных ежедневных выходов. Первым его заказом стали всего лишь две канистры масла, и выдать этот заказ с легкой подачи Ирочкиной божественной длани великой честью выпало именно Марату. Совершенно не подозревая о своей скорой популярности среди коллег, он протянул долговязому и весьма невзрачному очкарику в классическом офисном костюме его заказ и тут же заорал, когда этот непонятный индивид, восторженно на него засмотревшись, разжал руки и скинул ему все восемь литров масла прямо на ноги. Мужики ржали, очкарик краснел и невнятно извинялся, а Марат матерился. Большей частью про себя, конечно, чтобы еще больше не шокировать это нервное и восторженное создание. В следующий раз Костя приехал через три дня за рулевой рейкой, накладную на которую ехидно ухмыляющаяся Ира снова передала Марату. Дабы опять не попасть в неловкую ситуацию, Марат решил сразу подготовиться и чуть ли не в дверях встретил Костю с протянутой в руках деталью и накладной на подпись. Но очкарик опять спутал ему все карты. Поставив на накладной вычурную закорючку, которую представляла из себя его подпись, щелкнул замком на своем неожиданно стильном портфеле и, вытащив из него запечатанный конверт, торжественно протянул Марату, сохраняя на лице полную незаинтересованность. Тот машинально протянул руку, принимая подношение, и, не глядя, сунул в карман спецовки. Ничем, кроме растерянности и неожиданности Марат позже это объяснить не смог. Из-за постоянных подколов коллег и повышенного внимания к своей персоне от другого мужика способность адекватно воспринимать окружающий мир его покинула. Про презент от клиента он вспомнил дома, когда решил закинуть в стирку рабочий комбинезон. Обшарив карманы, выудил на свет божий уже потерявший свою былую белизну и изрядно помявшийся конверт. Вопреки ожиданиям, в нем оказались не купюры, как на то грешным делом рассчитывал Марат, а два листа в клеточку, исписанные с двух сторон аккуратным закругленным почерком. Зачем он сел это читать, Марат и сам не понял, но, начав, остановиться уже не смог. Ему никто и никогда не писал любовных посланий, а уж с таким содержанием тем более. Абзац за абзацем он то краснел, то бледнел, то покрывался испариной, зажимая через домашние треники свой не к месту заинтересовавшийся член. Костя, чтоб его, Иноземцев не писал восторженно-романтические признания, аки томная влюбленная девица. Он, как реальный мужик, даром что голубой, сразу же перешел к конкретике. Порнороман с ними обоими в главных ролях удался ему на славу. Даже считавшего себя натуральным натуралом Марата проняло. Хотя, возможно, дело в том, что нормального секса у него не было уже месяцев пять точно. Всех девчонок, которые побывали у него дома с вполне конкретной целью, отвадила Муська. Муська — это кошка, внезапно поселившаяся у него полгода назад и почему-то сразу же решившая для себя, что должна быть единственной особью женского пола, кому позволительно быть рядом с таким прекрасным во всех отношениях мужчиной. Своих двуногих конкуренток она изводила решительно и беспощадно, портя им эти самые стройные красивые ножки. Барышни, естественно, терпеть такой произвол не желали и с визгом удирали из Маратовой холостяцкой берлоги в разодранных колготках, испорченных брючках и с безобразными царапинами. Понятно, что после такого откровенного хамства его мохнатой сожительницы возвращаться желание у девушек пропадало напрочь. Вот и маялся бедный татарский парень без ласки и удовлетворения. А тут вот подвернулся этот очкарик со своими откровениями, да еще и на ночь глядя, да и не на одну. Марат честно хотел выбросить эту гейскую непотребность, но как только брал в руки потрепанные листы, сразу цеплялся взглядом за самую откровенную сцену и больше уже оторваться не мог, пока не кончал, стыдливо накрывая фонтанирующий член ладонью. Поэтому сегодня, когда Ирочка, раздав задания, гордо удалилась, цепляя своей шикарной кормой перила многострадальной лестницы, Марат работал, словно в тумане, нервно поглядывая на часы. Зачем это делал, непонятно было и ему самому. Костя никогда не приезжал к определенному времени, всегда являясь неожиданно и внезапно, нервируя тем самым Марата до судорог. В этот раз он появился ближе к вечеру, когда Марат уже совсем извелся и забился в самый дальний угол склада, устав слушать подколки мужиков на тему «красна девица ждет суженого-ряженого в темнице и томится». Он возник у Марата за спиной как раз в момент, когда тот залез на стремянку, решив, все-таки, достать лобовое стекло, предназначенное любимому клиенту. Верные товарищи по доброте душевной решили подсказать Косте, где найти объект его неуемной страсти. Не иначе из желания посмотреть, что из этого выйдет. Марат не удивился бы, узнав, что они еще и ставки делали на исход их неоднозначного общения. — Привет, — тихо произнес Костик. Он обычно был не очень многословен, в основном добивая Марата двусмысленными взглядами из-за стекол очков в тонкой золотой оправе. От неожиданного вторжения в его личное пространство в уединенной части склада Марат взмахнул руками, словно жар-птица, стремянка покачнулась, и он коршуном спикировал с высоты полутора метров на не ожидавшего такого смелого ответного выпада растерянного Костю. Хорошо, что лобовое осталось на полке — дотянуться до него Марат не успел, — а то голубков сверху еще и накрыло бы стеклянным куполом. Сбив Костю с ног, Марат повалил его на пол, придавив своим не хилым телом. Очки отлетели в сторону, и он буквально нырнул с головой в омут темно-зеленых ведьмовских глаз. А очкарик-то, оказывается, вполне симпатичный, красивый даже. Марат даже не подумал, что нужно подняться. Протянул руку и, погрузив пятерню в оказавшиеся неожиданно мягкими волосы, растрепал влажные от дождя, всегда идеально уложенные, пряди. Уловил рваный выдох, зажмуренные глаза и губы, подставленные для поцелуя. Накрыло секундной паникой. Куда-то все поскакало семимильными шагами, свернуло совсем не в ту сторону. Марат не хотел этого… и в тоже время любопытство разрывало — каково почувствовать губы другого мужика, не какого-нибудь левого, а уже практически своего, родного? И хочется и колется, и ориентация не велит. «А плевать, — подумал Марат. — Один раз не голубой» — и сам потянулся за поцелуем. Губы Кости, раскрывшиеся навстречу, оказались неожиданно нежными, свежими, со вкусом весеннего дождя, что продолжал лить на улице. Марат нырнул в поцелуй, прижимая своего любимого клиента к пыльному полу, забыв о том, где они находятся, совершенно выпадая из реальности. Косте вообще, похоже, было все равно на их местоположение, главное — он получил то, чего так долго добивался. Застонав, он прижался своим явно обозначенным сквозь тонкие брюки членом к бедру Марата и показал на практике то, что с таким смаком описывал в мемуарах, сведших с ума и заставивших свернуть с протоптанной гетеросексуальной дорожки бедного татарского парня. «Да, — снова подумал Марат, когда тело заинтересованно откликнулось на смелые эксперименты. — Похоже, одним разом тут не обойдется. Интересно, а как Муська отреагирует на этого самца?» — и мысленно скрестив пальцы на то, что у его кошки случится когнитивный диссонанс, Марат двинул бедрами вперед. — О, Марат!!! — восторженно взвыл Костя, и эхо снова пошло гулять под высокими сводами. И, похоже, на складе и даже в офисе все услышали, что Марат, наконец-то, капитулировал. КАЗАНЬ — УФА — ЕКБ 08.08.2020 — 13.08.2020