Ким Сынмин, хоть редко сам задумывался об этом, явно не был самым эмоциональным человеком в мире. В большинстве случаев его вообще могли назвать глубоким пофигистом и даже холодным грубияном. Но парень-то эмоции испытывал очень даже, и у него было одно ему ненавистное чувство, заставляющее его злиться каждый раз.
Это был стыд.
Сынмин и не думал, что испытает его хоть когда-нибудь ещё, ведь обычно ему нечего было стыдиться. Но вот, чёртов отпуск испортил его идиллию. Свою совесть Ким давно уже прибил тапком, словно таракана, и труп скинул в глубины своей души, а оказалось, что эта сучка ещё может разговаривать. Сынмин так и представлял, как эта тварь с ангельскими крылышками и белоснежными кудряшками из последних сил шепчет: «Ты поступил неправильно, Сынмин, одумайся!..». Ебучая хуйня.
Может, её нужно было просто расчленить и бросить на съеденье ментальным собакам на радость душевным демонам, которые бы только посмеивались и потирали ручками?
Ладно, думать об этом было поздно, ведь совесть под пение злоебучих птичек и арф уже начала пилить его мозг ржавым лобзиком, вызывая то самое отвратительное чувство — стыд. Ким терпеть не мог его испытывать, потому что это было похоже на то, словно надоедливая мысль, что ты сделал что-то плохое, мешает мельтешащей перед лицом мухой. Жужжит и жужжит. Жужжит и жужжит. А чё жужжит-то? Может, вот по-хорошему уже перестанет это делать? Сынмин был зол из-за этого. Он пытался сосредоточиться на других делах всё время, но ничего не получалось. Объект, из-за которого был вызван стыд, всё-таки был рядом, напоминая о произошедшем одним своим видом.
Как же Киму было стыдно перед Хваном…
Сам факт, что стыдно ему было перед бывшим, заставлял злиться лишь больше. Да и почему ему вообще было стыдно? Разве Сынмин сделал что-то не так? Это ведь на него сорвались просто так!
Ебучая совесть со своим ебучим стыдом…
Хорошо, Ким готов был признать, что сказал Хёнджину лишнего. Наверное, не стоило ему так грубо отвечать. Хотя почему это Хван вообще влез? Может, он думал, что Сынмин общается с Ёнджуном специально, чтобы его позлить? Ким считал это глупым. На самом деле, с Чхве он общался просто потому… потому что ему это нравилось? Сынмин быстро понял, что Ёнджун показушничал перед Хёнджином, но, общаясь, они нашли общий язык — с того момента, как попали в номер и неожиданно разговорились о жизни. Киму как бы было весело, так почему же Хван решил, что он должен вмешаться? Почему же Сынмину было стыдно? Почему?
Когда же эта совесть сдохнет, а?..
«Я не имел права говорить те слова…» — подумал Ким в тот момент, когда уже стоял перед выходом из номера, и развернулся к Ёнджуну, что не особенно аккуратно перебирал из чемодана вещи.
— Ну Минни-Сынминни, ну можно я с тобой пойду? — чуть ли не проливая горючие слёзы, бормотал он.
— Нет, — строго сказал Сынмин. — Ты мне проспорил, так что гордо прими свою участь. Возьми пример с Хвана, я с ним постоянно спорю, и он никогда не избегает наказания, — Ким и сам не понял, зачем упомянул бывшего, но решил не обращать внимания на свои внезапные слова.
— Ну вот, — цокнул Ёнджун-младший. — Почему это я должен равняться на неудачника Хвана?
— Неудачника? — вскинул Сынмин бровь.
— Да, неудачника, — закивал Чхве. — Дурацкий неудачник этот Джинни-Обещанное-Место!
— Почему вы все вообще так не любите Хвана? — Ким отвернулся от двери и скрестил руки на груди.
Всё-таки ему это было очень даже любопытно, но Ёнджун лишь расплылся в хитрой улыбке и протянул:
— Так просто я не расскажу. Что мне будет за ответ?
— А что ты хочешь? — закатил Сынмин глаза.
— Поцелуйчик от тебя! — выпятил Чхве губки и пополз к парню на коленях.
— Не так уж мне и интересно, — фыркнул Ким и толкнул Ёнджуна ногой в плечо так, что тот упал на спину.
— Любовь жестока, — лишь ахнул Чхве.
— Ладно, продолжай разбирать вещи, а я пошёл, — махнул рукой Сынмин и всё-таки покинул номер.
Какая ещё любовь? Подумал было он, но лишь отмахнулся. Глупости. Ёнджун просто страдает фигнёй.
Ким спустился в холл, чтобы встретиться с остальными, и удивился, что никого уже не было. Кроме Хван Хёнджина, который стоял посередине холла и, скрестив руки, ждал. Сынмин подумал, что это какая-то насмешка судьбы. Ну почему именно он? Почему никого рядом нет? Вот просто почему?
Ким тяжело выдохнул и, подойдя к Хёнджину, бросил:
— А где все?
— Я-то откуда знаю? — лишь небрежно ответил Хван, пожав плечами и кинув быстрый взгляд на парня.
— Неужели все ушли? — протянул Сынмин и почувствовал себя неловко.
Какое же напряжение между ними тянулось, кто бы почувствовал!
— Я видел Чеён, когда шёл сюда, — в итоге выдохнул Хёнджин, всё-таки повернувшись к Киму. — Критик и Джисон застряли в лифте, и Чеён с Йеджи решили остаться с ними.
— Критик и Джисон? — вскинул брови Сынмин. — Оу, — хмыкнул он, опустив взгляд в пол. — Похоже, что нас будет немного.
Немного — это мягко сказано, потому что оказалось, что это «немного» — только они вдвоём. Пролила свет на этот факт милая девушка-работница, что подошла к парням и спросила их имена, узнав которые выпалила:
— Отлично, вы-то мне и нужны, — вскинула планшет девушка. — Я провожу вас к бассейну, но сначала нужно подождать госпожу Чеён, госпожу Йеджи и господина Чхве Ёнджуна.
— Их не будет, — кинул Сынмин, нахмурившись.
— Правда? — оказалась сбита с толку девушка, но быстро взяла себя в руки. — Значит, в бассейне вы будете вдвоём. Я проведу вас! — она махнула рукой и бодрой походкой пошла на выход.
Парни переглянулись. Оставаться наедине друг с другом… Ну что ж, испытания продолжаются. Ничего не оставалось — они последовали за девушкой, и та вскоре вывела их в сад, где ветер гнул деревья, чьи листья по его велению пели протяжные песни. Пока парни шли позади, Хёнджин всё-таки спросил:
— А почему Ёнджуна не будет?
— Я же говорил, что он мне проспорил? — вопросом на вопрос ответил Ким. — Вещи разбирает.
— Быстро вы спелись, — фыркнул Хван.
Сынмин хотел сказать какую-нибудь колкость, но лишь пожал плечами.
— С ним весело.
Хёнджин цокнул, почувствовав в груди неприятное чувство, и собирался ответить, но они уже дошли до здания с бассейнами. Девушка сверилась со списком и нашла номер бассейна, в который должна была отвести парней, а затем бодрой походкой зашагала по коридору. Вскоре она завела их в раздевалку и оставила. Хёнджин и Сынмин не проронили ни слова, пока переодевались, и вышли на улицу в тишине. Их ждала такая же картина, как и у остальных. Горячая вода в бассейне и жёлтый свет фонарей — ну романтика.
Дерьмово в их случае, ничего не скажешь.
— Ничего так, — хмыкнул Ким и без церемоний зашёл в воду, усевшись в нём и быстро расслабившись. — А ты чего замер? — кинул он взгляд на Хвана, что продолжал стоять у края бассейна.
— Да вот думаю, стоит ли горячая вода нахождения рядом с тобой, — фыркнул Хёнджин и всё-таки уселся поодаль от Сынмина.
— Хватит драматизировать, обиженка, — закатил Ким глаза и отвернулся. — Не могу понять, что ж ты говном изливаешься сегодня, а?
Сынмин прикусил язык — стыд продолжал пожирать его, но его привычка колоть словами не отпускала.
— Что хочу — то и делаю, — скрестил руки на груди Хёнджин. — Ты же сам сказал, что мы не вмешиваемся в дела друг друга.
— А ты всегда меня слушался? — склонил голову к плечу Ким, пытаясь свести всё в колкую шутку, но Хван выплюнул поразительное:
— Вообще-то всегда. Я же не ты. У меня к тебе уважение было, как к человеку.
Сынмин, кажется, даже оскорбился, хотя обидеть его было ну очень сложно.
— А ты можешь хоть сейчас не делать из меня злодея? — поражённо усмехнулся он.
— А ты можешь хоть сейчас со мной не спорить? — в тон ответил Хёнджин. — Я же сказал, окей, мы не вмешиваемся в жизни друг друга.
Ким тяжело выдохнул — ясно, всё-таки Хвана его слова тогда задели сильнее, чем он думал. Всё же Сынмин знал парня достаточно, чтобы понимать, насколько тот был эмоционален. Хёнджин часто обижался, когда они были вместе, и почти всегда — из-за пустяков. А тут что-то весомее, чем пустяк — задетая гордость и простая обида. Конечно же Кима это раздражало, но, наверное, это ему нужно было учиться справляться с этим. Надо было, потому что сейчас это вылилось в то, что ему стыдно перед своим бывшим.
В итоге Сынмин бросил:
— Не хочешь рассказывать — не надо, — и снова он переводит стрелки на Хвана.
Ну, собственно, Ким никогда и не утверждал, что он хорошо себя ведёт.
Так и наступило очередное напряжённое молчание. Через пару минут колонки зашуршали, и из них полилась тихая музыка. Вода оставалась приятной и горячей, но что-то она уже не приносила радости. Если бы здесь был кто-то ещё, то можно было хотя бы с кем-то поговорить и пошутить, но нет же, жизнь любит побыть сучкой и делать такие пакости. Ещё и воспрявшая духом совесть решила с улыбкой дьявола уебать его по голове топором.
Как же это было тяжело…
Ладно, в конце концов, что такого в том, чтобы просто…
— Прости, — такое простое слово сорвалось с губ Сынмина настолько неожиданно, что удивился даже он — не то что Хёнджин, которому и были адресованы извинения.
— Что? — не смог не спросить Хван, выпучив глаза, словно морская рыбка.
Ким глубоко вздохнул и решил не отступать, раз так затупил. Что он, ссыкло какое-то?
— Прости, говорю, — плеснул Сынмин воду в парня, из-за чего тот вздрогнул и покачал головой. — Извиняюсь за свои слова тогда на пляже.
Глаза Хёнджина в этот момент, кажется, собирались выпасть из орбит и улететь в космос.
— С чего это ты вдруг извиняешься? — совсем не понимал он.
— Ну… — Ким собрал всю свою волю в кулак, чтобы не съязвить. — А что мне ещё сделать? Станцевать? — не получилось. — Фух, как же с тобой сложно. Ладно, давай ещё раз, — тряхнул он волосами. — Мне жаль, что я сказал тогда те слова. Я не имел права. Если ты подумал, что я общаюсь с Ёнджуном, чтобы тебя позлить, то это не так.
— Ты думал, что я решил, будто ты с ним только, чтобы меня раздражать? — не поверил своим ушам Хван.
— А что, нет? — уставился на парня Сынмин, сощурившись.
— А ревность? — выпалил Хёнджин раньше, чем подумал.
— Ты меня приревновал? — теперь уже глаза Кима готовились отправиться в чудесное путешествие до звёзд.
— Нет, — поморщился Хван и отвернулся. — Просто спросил, — хиленькая ложь, но Сынмин всё равно поверил. — На самом деле… я сказал тогда это из-за того, что знаю, каков Ёнджун на самом деле. Конечно, ты меня бесишь, но всё-таки ты мой коллега, и я не хочу, чтобы он тебя обидел.
Мой коллега — оправдание так себе. Что-то у Хвана в этот раз совсем уж нелепые отговорки. К счастью, Ким сегодня решил не слишком сильно вдумываться в слова.
— Что же он такого тебе сделал, что ты такого о нём мнения? — решил спросил Сынмин.
— Как минимум, забрал у меня моего дядю, — мрачно ответил Хёнджин. — Как максимум, делал всё, чтобы работа в ресторане была для меня Адом. Ты правда никогда не знал его, поэтому даже представить себе не можешь, какой он говнюк.
Ким не знал, как поверить этим словам. Ёнджун казался ему милым парнем, но слова Хвана говорили об обратном. Вот только эти слова не были подкреплены фактами.
— Я не хочу вмешиваться в вашу вражду, — откинулся на стенку бассейна Сынмин и сложил руки на груди. — Он хорошо ко мне относится, поэтому тебе не о чем волноваться.
— Но Сынмин, ты правда не понимаешь! — резко развернулся к парню Хёнджин.
— Понимаю, — покачал головой Ким. — Понимаю, что не хочу спорить из-за этого. Я просто должен был извиниться. Мне жаль за сказанные слова. Ты принимаешь мои извинения или нет? — стал терять терпение он.
Хван вздохнул и кивнул.
— Да.
— Отлично, — выдохнул с облегчением Сынмин и наконец-то расслабился, с удовольствием представив, как стреляет в свою радостную совесть из дробовика и сбрасывает бедняжку в пропасть к бешеным церберам.
— Я удивлён, что тебя правда это волновало, — Хёнджин посмотрел на Кима с интересом. — Ты редко извинялся. Обычно просто тащил меня в постель.
— Трахаться проще, чем разговаривать, — пожал плечами Сынмин и немного удивился.
Как каждый раз разговор так или иначе сворачивает к теме их интима?
— Знаешь, кажется, теперь я понял, какая была основная проблема наших отношений, — усмехнулся Хван.
— Ого, ты что, хочешь обсудить наши уже давно закончившиеся отношения? — вскинул бровь Ким и издал странный смешок.
— Я просто сказал, — развёл руки в стороны Хёнджин.
— Думаешь, мы бы не расстались, если бы разговаривали больше? — полюбопытствовал Сынмин.
Да — это хотел ответить Хван, но не стал.
— Нет, у нас было много проблем, — вместо этого сказал он.
— Ну да, например, ты никогда не умел целоваться, — с какой-то даже хитрой улыбкой проговорил Ким.
— Это ты мне говоришь? — ахнул Хёнджин, действительно удивляясь. — Когда я поцеловал тебя в первый раз, ты сказал: «Ого, так тут нужно пользоваться языком?»!
— Я что, виноват, что ты был вторым моим парнем, а у чела до тебя были проблемы с зубами, и мы не целовались? — совершено спокойно сообщил Сынмин. — К тому же разве я не переплюнул тебя в итоге?
— Не знаю, я забыл за это время, — фыркнул Хван, посмотрев на ночное небо.
Их разговор походил на юморную вырезку из выступления комиков-бывших — такой же абсурдный и совсем несмешной. И снова разгорелся этот глупый спор — они попадались в эту ловушку каждый раз. Наверное, пора было научиться сопротивляться этому, но и в этот раз Ким не смог, а потому бросил:
— Хочешь, чтобы я напомнил? Могу поспорить, что я всё ещё лучше тебя.
Хёнджин посмотрел на Сынмина удивлённым взглядом, словно пытался понять, шутит тот или нет, но в глазах Кима совсем не было смешинок. Напряжение между ними перешло в напряжение иного рода. Воздух показался заряженным молниями, пока парни смотрели друг другу в глаза. Это была игра на лезвие ножа.
И, кажется, Хван проиграл.
— Ну давай поспорим, — усмехнулся он и растянул губы в игривую улыбку.
В следующую секунду Ким оказался на его коленях и так глубоко запихнул язык в его рот, что Хёнджин чуть не поперхнулся. Хван успел подумать лишь о том, что губы у Сынмина всё такие же сухие и искусанные. Он знал, что, когда Ким задумывался о чём-то слишком сильно, он начинал непроизвольно кусать губы, и это была та черта, которая раздражала и заводила одновременно. Когда Сынмин, хмуря брови, прикусывал губу, его хотелось завалить на кровать и целовать, а затем ругать и всучивать бальзамы для губ. Хёнджин подумал об этом всего на секунду, предаваясь воспоминаниям, а затем всё-таки пришлось уделить внимание чужому языку, ведь, как Хвану тоже пришлось вспомнить, он у Кима был длинным и очень даже ловким. К счастью, у Хёнджина язык тоже был ничего такой, а потому перехватить чужой, вытолкнуть из своего рта и перенять инициативу не составило труда.
Лёгкий укус дал Хвану понять — Сынмин вообще-то оценил.
Когда парни встречались, вопреки мнению всех, кто знал об их отношениях, главным предметом их интересов был не только секс, но и поцелуи. Целоваться было довольно приятно, и они провели не один вечер за этим занятием, а потому прекрасно знали, как это делать.
Или, например, знали наизусть, что друг другу нравится.
Ким любил чужую инициативу. Хёнджин всегда был нежным, но в порыве страсти, пытаясь что-то доказать, ему иногда срывало крышу. Наверное, поэтому Сынмин каждый раз доводил его, добиваясь чужой несдержанности. Такой же, какая была сейчас, когда Хван на корню пресекал любую попытку вернуть ту самую инициативу обратно, бесцеремонно врывался в его рот и кусал и без того искусанные губы. Ему очень хотелось зафиксировать голову парня руками, чтобы было удобнее, но тот постоянно соскальзывал с его колен, и пришлось крепко ухватить его за бёдра. Благо Ким не собирался отстраняться. Он охотно уступал, позволял себе становиться податливым, прощал такую вседозволенность в моменты, когда Хёнджин больно тянул его за язык, вновь припадая к губам. Страсти накалялись с каждой минутой, которые растягивались в целые бесконечности. С таким напором Сынмину сложно было нормально отвечать на поцелуй, но он не забыл, что нужно было делать.
Вообще-то оба парня успели заметить, что совсем не изменились, целуя точно так же, как и когда-то, когда были вместе. Кажется, словно на них напало лёгкое помутнение — они подумали, будто этого года и не было, но быстро возвращались в реальность — насколько могли, когда безудержно целовались.
Иногда они сбавляли темп, чтобы отдышаться, ведь такая концентрация лишала их возможности нормально дышать, и тогда к Хвану возвращалась его нежность — он касался губ парня мягче, зализывал укусы и проходился языком по каждой неровности, про себя думая, что, наверное, всё-таки стоит подарить Киму на какой-нибудь праздник целую упаковку с заживляющими бальзамами и плевать, что тот об этом подумает. Но затем все мысли напрочь вылетали из головы, потому что Сынмин возвращал первоначальный напор, сплетал их языки, и игра становилась ещё более опасной.
Кто-то же мог не сдержаться.
В какой-то момент всё и правда стало заходить слишком далеко. Хёнджин действительно не отличался жёсткостью, но, видимо, в последние дни раздражение дошло до своего пика, и он не мог контролировать свои действия достаточно. Он задирал чужие шорты, больно сдавливал пальцами бёдра Кима, вероятно, оставляя на них отпечатки, и в один момент сомкнул ладони на его пояснице, а затем резко притянул к себе так, что они оказались ближе, чем должны были. Соприкоснувшись стратегически важными местами, никто не почувствовал желания отстраниться. Наоборот — стать ближе, потереться, ощутить что-то ещё. Воздуха совсем перестало хватать, и небольшие передышки не помогали. Голову кружили позабытые чувства, и стало невыносимо жарко в и так горячей воде.
Хёнджин из-за этого резко отстранился, глубоко вдыхая, и посмотрел на парня перед собой затуманенным взглядом. Сынмин выглядел одновременно милым и горячим — таким, каким бывал, когда Хван зацеловывал его в прошлом. У Кима в такие моменты почему-то всегда пылали щёки, а глаза сверкали чем-то, что невозможно было описать. Наверное, это было что-то сродни ненасытности. Догадки Хёнджина подтвердились, когда рука Сынмина опустилась на его затылок.
— И это всё, на что ты способен? — приподнял брови он, тяжело дыша. — Мы ещё не определили, кто лучше, разве нет? — и резко притянул парня к себе.
Удушающий и страстный поцелуй продолжился, и Хвану показалось, что его душа вот-вот отделится от тела из-за такой вот чужой ненасытности. Ким каждый раз придумывал свои правила, выматывал его, а затем руководил процессом сам — всё-таки умудрялся забрать инициативу обратно. Хёнджин успел забыть все эти ощущения за год, а потому для него всё это стало самым настоящим испытанием.
Всё смешалось — так, что они ничего не замечали. Даже то, как свет выключился и включился. Ох, не могло это привести ни к чему приличному.
Именно поэтому, когда парни продолжали самозабвенно целоваться, изучая друг друга, как в первый раз, Ким вдруг что-то почувствовал и, неожиданно и резко отпрянув, с некой насмешкой сказал:
— Мы спорили, кто лучше целуется, а не у кого первым встанет. У тебя всегда была плохая выдержка.
Ах, да, Хёнджин забыл, что у Сынмина-то выдержка была отменной. Было ли Хвану за это стыдно? Вряд ли. Скорее — страшно, что Ким мог посчитать его лишним. Но узнать правду не довелось — неожиданно из комнаты, ведущей в бассейн, кто-то закричал:
— Минни-Сынминни-и!
Ким мгновенно слез с коленей Хвана и вновь оказался в воде — точно в тот момент, когда к ним вылетел Ёнджун.
— Ты чего? — так, словно до этого ничего не было, спросил Сынмин и вскинул бровь, уставившись на парня.
Чхве посмотрел сначала на Хёнджина подозрительным взглядом (тот выглядел так, словно пробежал марафон, вероятно, даже секс-марафон), а затем перевёл взгляд на Кима и сказал:
— Есть проблемка-а. Кажется, я сломал кровать.
— Каким образом? — поморщился Сынмин, но тут же махнул ладонью. — Нет, не говори. Мне явно нужно увидеть это своими глазами, — сказал он и протянул Ёнджуну руки. — Вытащи меня.
Чхве с видом верного щеночка быстро вытащил парня из воды и прилип к нему, как банный лист. Ким даже не посмотрел на Хвана, когда вошёл в здание, будто между ними ещё несколько минут назад действительно ничего не было. Наверное, это расстроило Хёнджина больше, чем милое общение парней на пляже. Быстро же Сынмин забыл о нём, стоило Ёнджуну появиться на горизонте. Будто бы его не существовало рядом — они его даже не замечали.
Сука, ну почему же это происходило?
Вода от злости парня будто бы становилась горячей, и Хван подумал, что, наверное, стоит уйти, но произошло то, чего он совсем не ожидал — двери на выход в бассейн разъехались и к нему вышел…
Квон Ёнджун. Чёрт возьми, его дядя! Разве могло быть ещё хуже? О-о, видимо, могло.
Мистер Квон одарил своего племянника прохладным взглядом и, откинув полотенце на стойку, прошёл в бассейн, где сел с другого края. Хёнджин подумал, что сегодня для него было слишком много напряжения. Стоило побыстрее ретироваться, но его остановил голос дяди, что неожиданно спросил:
— Ну и как тебе отпуск, племянничек?
Хван впал в ступор. Он и не думал, что Ёнджун заговорит с ним — со своим позорным племянником. Потому он сначала поджал губы, а затем бросил:
— Ты же говорил, что не станешь купаться?
— Решил, что всё же хочу немного расслабиться, а в бассейне вашего босса происходит что-то странное, — пожал плечами Квон. — И я задал тебе вопрос. Будь добр, отвечай, когда я что-то спрашиваю.
Парень цокнул, но всё равно ответил:
— Нормально. Было бы лучше, если бы ты не был здесь, дядя.
— О-о, как заговорил, — протянул мужчина, покачав головой. — Кусаешь руку, которая тебя кормила и растила.
— Ты думаешь, что я буду целовать землю, по которой ты ходил, только потому, что ты растил меня? — сухо усмехнулся Хёнджин. — Возможно, если бы ты не вёл себя, как мудак, может, я бы и был тебе благодарен.
— Мудак? — поморщился Квон. — Это ты был неудачником, который ничего не умел. Ты должен был быть моим помощником, но, знаешь, Ёнджун сейчас оказался для меня незаменим.
— Хватит, — рявкнул Хван и резко встал из воды. — Я твой племянник, а не предмет экспериментов. Ты просто ужасный дядя, — выплюнул он и вышел, громко хлопнув дверьми.
Мистер Квон лишь громко хмыкнул, а Хёнджин быстро переоделся и выбежал в сад.
И не было ничего, что могло бы его успокоить.
***
Хотя ладно, всё-таки было. Конечно, дрочка, чужие извинения и горячие источники делу особенно не помогли, но вот помощь подоспела с неожиданной стороны. Ага, это было действительно удивительно.
Хван вот вообще не знал, что природа могла привести его мысли в порядок лучше, чем что-либо ещё за сегодняшний день.
Выбежав в сад и обессилено упав на скамейку, Хёнджин и подумать не мог, что ему правда станет легче. Он ёжился из-за холодного ветра, вдыхал ароматы цветов и свежесть вечера, смотрел на звёзды и красивые виды — вдалеке вон море сияло в свете восходящей луны. Сердце замирало от такой красоты, и на душе шторм стихал, отступая и уступая место спокойствию и… усталости. Хван так устал за этот день, что ему просто хотелось так и заснуть в саду — да-да, так просто улечься, чтобы работники приняли его за человека без определённого места жительства и погнали ссаными тряпками. Ему даже не хотелось думать о том, что было до этого — всё казалось чем-то нереальным, будто дурной сон. Вот сейчас парень заснёт, проснётся и всё будет отлично. Но, как и можно было предположить, этот план ему помешали воплотить в жизнь знакомые голоса:
— Я та-а-к замёрз, Бинни-хён! Тебе придётся принести мне горячий чай, а иначе я заболею… — протянул Феликс, выплывая из тени вместе с Чанбином, в которого крепко вцепился.
— Ага, — лишь согласился Со, позволяя к себе прижиматься, чтобы согреться.
Рядом отчаянно протянули:
— Я хочу спать. Хорошо, что хоть троица идиотов свалила в свой номер, — голос Субина показался измученным. — Почему со мной это происходит?.. Я просто хотел отдохнуть…
— Да ладно, Субини, зато ты теперь наш герой! Если бы не ты, мы бы с хёном так и замёрзли! — хихикнул Ли.
Хёнджину хотелось стать невидимым, чтобы его никто не увидел, но — увы — это же было невозможно, и вскоре его лучший друг воскликнул:
— О, Джинни! — он мигом подскочил к парню и спросил: — А ты что тут делаешь?
— Вот только вас мне не хватало, — проворчал Хван и устремил взгляд на Чхве, которому, вероятно, и предназначались эти слова. — Сидел себе спокойно…
— Что-то случилось? — Феликс не был бы лучшим другом Хёнджина, если бы не понял, что что-то не так. Он присел рядом и проговорил: — Вы поссорились с Сынмином?
А парень-то всегда был крайне проницательным.
— Я не хочу разговаривать об этом, — вздохнув, закатил Хван глаза, и заметил, как рядом с Ли сел Чанбин, а с ним самим — Субин.
— Прости, Хван, ты, наверное, не хочешь меня видеть, но я не могу пойти в номер один. Вдруг я споткнусь или на меня нападут бешеные собаки? — помахал он руками.
— Вижу, тебе и так досталось, — не смог не усмехнуться Хёнджин, кивая на лицо парня, и откинулся на спинку скамейки. — Ни с кем я не ссорился. Просто день выматывающий.
— Но что-то же случилось, да? — не переставал допытываться Феликс.
— Шанель, Ликси, очки от Шанель, — попытался пригрозить Хван, но Ли лишь надулся и сказал:
— Если дело касается твоего настроения, то мне всё равно даже… на… очки от Шанель, — с тяжестью выдохнул он и повернулся к Чанбину: — Слушай, Бинни-хён, а ты не хочешь подарить мне очки от Шанель на День рождения? Ну или хотя бы… браслетик от Диор?..
— Я похож на мажора? — фыркнул Со, и Феликс обречённо заныл.
— Ладно, значит, подарков мне не ждать, — он повернулся к Хёнджину и уверено кивнул. — Давай, рассказывай, я смирился с потерей очков.
— Эм, это странно, — кивнул на двух явно лишних парней Хван.
— Мне всё равно, — кинул Чанбин, показательно отвернувшись.
— А я, ну, — замялся Субин, — я хорошо скрываю секреты. У меня обычно не спрашивают… Да и ты же помнишь, что я был единственным, кто не поддерживал издёвки над тобой.
И правда, Хёнджин вспомнил, что Чхве никогда не шутил над ним и часто пытался стыдить за это остальных, но, к сожалению, авторитетом он для своих коллег никогда не являлся. Тогда почему же Хван всё равно его недолюбливал? Наверное, дело было в том, что Субин был лучшим другом ненавистного ему Ёнджуна. Интересно, подумал парень, а Чхве друга к Киму вот совсем не ревнует?
Какие дурацкие мысли…
Хёнджин тяжело выдохнул и всё-таки рассказал:
— Ладно, мы с Сынмином поцеловались на спор.
КАКОГО ХРЕНА — именно то, что трое парней (одному из которых вообще-то было всё равно) воскликнули тут же. Пришлось рассказывать всю историю и плюсом к ней разговор с дядей. В конце рассказа ободряюще по плечу парня похлопал даже Чанбин.
— Не расстраивайся, Джинни, — вдруг обнял своего друга Феликс и уложил голову ему на плечо. — Знаю, тебе обидно, но мы же на отдыхе. К чёрту их всех. Хочешь, завтра мы будем гулять только вдвоём? — предложил он, но, кинув на Со взгляд, добавил: — Втроём, — а затем рядом прокашлялся Субин. — Ладно, вчетвером! Но больше никого не принимаем!
Хёнджин нахмурил брови, а затем неожиданно громко рассмеялся и кивнул.
— Я подумаю, — прыснул он в кулачок и широко улыбнулся.
— О чём это? Мне интересно знать, чтобы я успел пресечь всё, что вы задумали, — Чонин вместе с красным Чаном и спокойным Уджином вышел на свет и заинтересованно уставился на парней.
— Босс, — протянул Феликс удивлённо. — Вы уже закончили?
— Ага, — кивнул Ян и указал на Кима. — Мы ещё и инвестора нашего нашли. Оказалось, что он тоже уехал в отпуск.
— Как жаль, что в своём прекрасном отпуске я встретил вас здесь, — мрачно пробормотал Уджин, выглядящий так, словно его заставили идти сюда.
— Да уж, — пробормотал Бан рядом.
— Понимаю, понимаю, — хлопнул друга по спине Чонин и хотел было расспросить своих работников о цели сборов в саду, как вдруг услышал:
— Ура, ура, а я иду купа-а-аться! — Джисон а-ка — никто, никто, тирлим-бомбом, не может догадаться, куда идет премудрый гном, а гном идет еба… купаться, — вышел к парням и тут же остановился. — Ого, что вы тут все делаете?
— Хан, ты куда? — вскинул бровь Ян, обратившись к счастливому парню.
— Купаться иду! — весело воскликнул он. — Прикиньте, я вот в лифте застрял с критиком. Нас только недавно вытащили. Он не отлипал от меня, кричал, что ему страшно, а потому пришлось вколоть успокоительных, чтобы он заснул. Я помог медсестре довести Ли до номера, сделать укол, а затем решил всё-таки пойти купаться!
— Так здание с бассейнами уже закрывается, — пришлось Чонину спустить с небес на землю парня.
Джисон так и застыл на месте. Ну вот, ему сегодня совсем не везло. Но Хёнджина это почему-то ужасно развеселило, и он расхохотался так громко, что все вздрогнули.
— Спасибо вам всем, ребята, — продолжая смеяться, бросил Хван, — кажется, мне стало намного легче.
Да, действительно, его дорогой коллектив всё-таки умел поднять настроение.
***
Веселился Хёнджин, впрочем, недолго, потому что вскоре Ян приказал всем расходиться спать и бросил ему телефон со словами: «Работники принесли, сказали, что кто-то из наших забыл. Это вроде телефон Сынмина. Отдай ему, хорошо?».
Ага, вот совсем не хорошо.
Но что ж, выбора-то особо не было — все вмиг разбежались и всучить телефон, чтобы передал кто-нибудь другой, не получилось. Хёнджин глубоко вздохнул и пошёл к номеру Кима. Мысли, только улёгшиеся, колыхали воспоминания о поцелуе и о чувствах, которые Хван испытал после, поднимались из глубин и делали сердцу больно. Хёнджин всю дорогу думал о том, почему это всё происходило и почему Сынмин поступал именно так. А ещё Хвану было интересно, из-за чего же злится именно он. Может… Нет, думать об этом было слишком мучительно.
Вероятно, ещё не время разбираться в собственных чувствах.
Через несколько минут Хёнджин уже стоял у двери номера. Правда, его сразу смутило то, что она была приоткрыта. Любопытство оказалось сильнее, и Хван заглянул внутрь, чтобы тут же увидеть выворачивающую душу картину.
Сынмин сидел на краю кровати, на которой уже дрыхал Ёнджун, и на ней лежали вещи Кима, выдавая владельца этой самой кровати. Рядом стояла другая пустующая и покосившаяся кровать, которую, видимо, сломал Чхве. Какое благородство, Ким решил поменяться кроватями, хотя сломали его? И ладно бы только это, но… Хван увидел, как Сынмин накрыл Ёнджуна одеялом и заботливо поправил его волосы. Как жаль, что взгляда Кима не было видно. Хёнджин бился об заклад, что после этого он бы тут же подскочил к спящему Чхве и приложил его обо что-нибудь.
Злость в парне кипела, но он изо всех сил сдержался и лишь громко постучал по двери. Ким обернулся и зашипел на него. Он быстро встал, вышел из номера и прикрыл дверь.
— Ты чего шумишь? — возмутился Сынмин, недовольно уставившись на парня. — Уже почти ночь, и многие спят!
Хван бесился внутри — ох, какая же забота об окружающих, Минни, какое благородство!
— На, — без лишних слов всучил телефон парню он, стараясь не сказать ничего лишнего. — Ты забыл в раздевалке.
— А менее грубо нельзя было? — сощурился Ким, но Хёнджин лишь пожал плечами.
— Менее грубо — это, видимо, к Ёнджуну, — бросил он и добавил: — Ладно, спокойной ночи, не хочу с тобой спорить.
Хван уже хотел уйти, как Сынмин вдруг остановил его.
— Эй, — кинул он тихо.
— Чего? — повернулся было Хёнджин, но его вмиг толкнули к стене, просунув колено между ног так, что оно очень даже крепко прижалось к его паху. Хотя думать об этом как-то не получалось — язык Кима снова был чуть ли не в глотке.
Поцелуй продлился недолго — Сынмин вдруг отстранился и, усмехнувшись, сказал:
— Хотел ещё раз проверить, как ты целуешься, и знаешь, думаю, я выиграл спор, — он улыбнулся и отошёл в сторону. — Спокойной ночи, Хёнджин, — махнул рукой Ким и скрылся в номере.
А Хван остался в коридоре с одной только мыслью.
Ну и как это было понимать?
