* * *
— И как тебя угораздило? — в который раз подосадовал Гарри. — Можно подумать, мне дали выбор. — Драко — Дейрдре — обхватила стакан тонкими пальцами и решительно сделала еще глоток. — Родилась и родилась. Она была тощей, вылепленной создателем немного странно, тщательно, но без любви. С каждой минутой она нравилась Гарри все больше. Никогда еще он так не сожалел о собственной ориентации. — Обидно, что у меня не стоит на девушек, — сказал он в порыве откровения. — У меня только на них и стоит, — призналась Дейрдре. Конечно, они все-таки попробовали, в полной темноте и без разговоров. Гарри не мог припомнить столь же сокрушительного фиаско ни в этой, ни в прошлой жизни. — Извини, — сказал он, включив свет и накинув угол простыни на беспомощный член. — Хочешь, я все сделаю пальцами или языком? — Спасибо. — Дейрдре отодвинулась. Было совершенно не похоже на то, что она жаждет продолжения. Скорее на то, что ее вот-вот стошнит. Знакомое выражение. — Лучше не надо. Может, нам больше повезет в другой раз? — Думаешь, мы еще когда-нибудь встретимся? — Почему нет? Если верить в бесконечность цикла реинкарнаций… — Звони, хорошо? — сказал Гарри, когда они прощались на автовокзале. — Мне интересно, как сложится твоя жизнь. — Обязательно. — Она даже голову вскидывала, как Драко. — Ты тоже… звони. Они перезванивались много лет, говорили о мелочах и серьезных вещах, вроде мировоззрения и цен на хорошее спиртное, рассказывали о временных и постоянных партнерах, о вечеринках и сексе на стоянке мотеля, а позже — об артрите и ноющих к перемене погоды костях. Но однажды с номера Дейрдре ответил незнакомый голос с приличествующей случаю скорбью в интонациях, и Гарри понял, что и его время на исходе. Засыпая, чтобы не проснуться, он думал о колесах, уроборосе и логотипе «Старбакса».* * *
Быстрый Гарри был действительно чертовски быстр, и не один грабитель покинул эту землю с аккуратной дырочкой в груди от пули из его кольта. Законы в этом времени были еще по-детски просты и наивны, и револьвер в руках шерифа порой служил и адвокатом, и прокурором, и судом присяжных. Дерзкого Дрейка Гарри взял на горячем — ограблении кассы вокзала в Хендерсоне. В отличие от Гарри, Дрейк славился не защитой закона, а его регулярными нарушениями, не всегда приносящими богатую добычу, но всегда — громкую известность и долго не стихающие разговоры в салунах. Гарри повезло, как везет хоть раз в жизни каждому, кто верно и непреклонно служит справедливости: удирающий со всех ног с мешком долларов Дрейк запутался в брошенной метле и рухнул на пол. Гарри настиг его в два прыжка, вздернул в воздух, впечатал в стену, ткнул револьвер под ребра… …и поплыл, напоровшись на стальной взгляд. Вся его жизнь в одно мгновение промелькнула перед глазами — не эта, предыдущая. И еще одна предыдущая. Гарри был уверен, что не страдает и не может страдать галлюцинациями, он всегда отличался трезвостью рассудка, и потому поверил в припомненное сразу и безоговорочно. И перешел к действию. — Драко, — сказал он, на всякий случай покрепче сжимая свободной от оружия рукой тонкие светлые волосы — чтоб не сбежал. — Не пойти ли тебе с коверканьем моего имени в лошадиную задницу, шериф? — немедленно предложил Дрейк. Его интонации были до боли знакомыми, а сердце Гарри — далеко не каменным. Так что он, поплотнее вжав дуло в ребра, дотянулся и поцеловал Дерзкого Дрейка в узкие, язвительно искривленные губы. — Су-у-у-ка, — промычал Дрейк, жертвуя волосами и выворачиваясь из поцелуя. — Ты что творишь, отпусти, извращенец, мразь, кусок коровьего дерьма… «Не отпущу, — подумал Гарри, слишком занятый, чтобы сказать это вслух. — Вспоминай». И когда Дрейк, всхлипнув, сам потянулся за его губами, Гарри понял, что тот вспомнил. Он в одно движение развернул Драко к стене, звякнул пряжкой ремня, потянул штаны вниз, но не выдержал и приник поцелуем к загорелой шее, между давно нестрижеными волосами и пыльным зеленым платком. — Блядь, Поттер, — послышалось знакомое. — Ты можешь вот без этого? Времени нет. Гарри не мог. Воспоминания продолжали накатывать на него, стремительно, как табун мустангов в степи, а следом рвались вспоминать руки, губы, распаленное тело. Но Драко был прав: не сейчас. Сейчас — только распробовать, утолить голод, копившийся две жизни, и постараться не свихнуться до следующего подходящего случая. Штаны с кожаными нашивками застряли на полпути, набедренные кобуры и дрожавшие пальцы Гарри ситуацию не упрощали. — Блядь, — снова не выдержал Драко. — Сейчас точно кто-нибудь сунется. Он оттолкнулся от стены — стоявший колом член Гарри оказался точно между ягодиц, вмиг вышибая остатки здравого смысла, — неуловимо повел руками, и Гарри оглох. Дым выстрелов медленно оседал на висках. Так и поседеть было недолго. — Твою мать, — сказал он, немного придя в себя. — Предупреждать надо. — Предупреждаю, — донеслось как сквозь вату, — у меня еще семь зарядов. Надо же как-то отгонять любопытных. Пока стреляют, сюда никто не полезет. Он уперся руками в стену, не выпуская револьверов. При виде горячих стволов у Гарри пересохло во рту. Через минуту он уже втискивался в едва размятый, чертовски тугой зад, язык вылизывал солоноватое ухо, а рука скользила по чужому члену. Драко охнул и выпустил еще пару пуль, но Гарри было уже плевать. Короткие стоны Драко перешли в один, сплошной и высокий, по пальцам Гарри скатились теплые капли, Драко сжался внутри, и Гарри тоже кончил, стискивая зубы, чтобы не орать. — Ты мне чуть ухо не откусил, псих, — прошипел Драко, застегиваясь и выпуская последнюю пулю в последнее, чудом уцелевшее стекло. — Сойдет за свидетельство сопротивления при аресте, — усмехнулся Гарри. — Сейчас я доставлю тебя в участок, ясно? — А потом? — Драко ухмыльнулся. — А потом буду допрашивать… всю ночь. — Гарри нахмурился. — Надо придумать, как быть дальше. Техас девятнадцатого века — не лучшее время и место для таких, как мы. — Точно, — согласился Драко. — Может, в следующий раз повезет больше. — Рановато ты о следующем разе заговорил, — хмыкнул Гарри, выводя его на улицу под ликующие крики толпы. Но Драко оказался прав. Через несколько дней, уже на пути в Европу, в одной из гостиниц они повели себя очень неосторожно, в результате чего были вздернуты донельзя возмущенными техасцами на близстоящих виселицах — и счастье еще, что перед судом Линча их не кастрировали. Свободная страна крайне пристально следила за тем, куда ее граждане суют свои члены.* * *
— Какого черта? — грустно спросил отец Генрик у высокого, глянцево синего неба. Небо молчало. Десятилетний Дориан смотрел на Генрика взглядом, поразительно не соответствовавшим возрасту. — К твоему совершеннолетию у меня все еще будут в наличии рот и руки, — неизвестно зачем попытался разрядить ситуацию Генрик. — А также артрит и астма, — хмыкнул Дориан с цинизмом, явно превышавшим уровень ученика воскресной школы. — Признай уже, Поттер, что в этой жизни не судьба. Отец Генрик вздохнул, с многолетней привычкой склоняясь перед высшей волей.* * *
Склоняться пришлось не раз. Судьба оказалась той еще бессердечной сукой, бросая их из века в век, из мира в мир, из тела в тело, не принимая в расчет никакую хронологию и путая все карты, словно пьяный крупье. Большинство попыток, скажем прямо, можно было спустить в унитаз уже на старте. Они отрывались как могли, когда Гарольд Шрамоголовый, чья власть на Карибах простиралась от Юкатанского пролива до Кайманова хребта, захватил бриг наступавшего ему на пятки Красавчика Дракона. Бриг носил гордое имя «Светоносный», и Гарольд не мог не оценить иронию: его шхуна называлась коротко и просто — «Нокс», что означало — «Гаситель». Сражение вышло жестоким и кровавым, пираты бились, не щадя себя. Дракон и Гарольд сошлись лицом к лицу: один сверкал зеленым глазом — повязка, прикрывавшая другой, где-то потерялась, и теперь зигзагообразный шрам, перечеркивавший изуродованную глазницу, был у всех на виду; другой, холодный и гибкий, как ямайский клинок, не склонился бы даже перед морским дьяволом. Шпаги звенели, лезвия искали цель, и вдруг одна из двух, шпага искусной работы, с серебряной гардой, украшенной изумрудами, взвилась в воздух и канула на дно моря. Гарольд усмехнулся и прижал острие к шее Дракона. Никто, кроме него, не заметил, что перед тем, как лишиться шпаги, Дракон неверяще сдвинул брови и спросил: «Поттер?» Зато все видели, как капитан «Нокса» утащил поверженного соперника к себе в каюту, отпихивая попадавшие под сапог трупы недругов и соратников, и не выпускал в течение трех дней, появляясь на палубе в донельзя расхристанном виде только, чтобы сверить курс и для порядка обругать вахтенного. Команда понимающе ухмылялась. Они тоже времени даром не теряли — делили добычу и уцелевших матросов «Светоносного», хлебали трофейный ром как воду и мечтали о береге, тавернах и портовых шлюхах, чьи упругие груди и пышные бедра были куда заманчивее тощих пиратских задниц. Гарольд с этим не согласился бы, но свое мнение предусмотрительно держал при себе — как и тот занятный факт, что на узкой койке каюты он далеко не всегда оказывался сверху. Когда королевский флот, пожертвовав тремя фрегатами, все же загнал их в ловушку, и Гарольд поймал в грудь шальную пулю, Дракон непринужденно взял на себя командование шхуной, нанес непоправимые повреждения флагману противника и затопил измочаленный «Нокс» посреди залива Гонав. По свидетельству единственного выжившего из команды — по нескольку таких объявляется после любой крупной катастрофы, — перед тем, как пойти на дно, Красавчик Дракон произнес загадочную фразу: «Скоро увидимся, Поттер». Впрочем, как и все очевидцы, этот, скорее всего, врал.* * *
Арабские Эмираты середины двадцатого века для нетрадиционно ориентированной пары были филиалом ада на земле, и каждое из редких свиданий двух молодых арабов напоминало встречу суперсекретных агентов с целью продажи государственных тайн. Как назло, в этом перерождении судьба подарила обоим отменное здоровье и поразительное долголетие, так что свой век неудовлетворенные любовники закончили довольно желчными, саркастичными и пессимистичными старикашками, чьему уходу в мир иной не огорчился никто, включая их самих.* * *
В заснеженной России начала девятнадцатого века первого лейтенанта французской армии месье Малфоя и поручика Павлоградского гусарского полка Георгия Горшечникова разделили не только политические взгляды, но и холодные воды Березины, в которых поручик в первый и последний раз увидел незадачливого возлюбленного. Попытки отыскать месье после кампании, увы, успехом не увенчались.* * *
— Вот черт. — Наемник, известный в узких кругах как Молния, растерянно опустил «Баррет». Надо было уходить, но он терял драгоценные секунды, бесполезно вглядываясь в суетящийся внизу народ. Светлые до белизны волосы и знакомый презрительно-скучающий взгляд жертвы так и стояли перед глазами. Память пробудилась миллисекундой позже нажатия на крючок, когда уже ничего нельзя было изменить. Работа была выполнена чисто. Как всегда.* * *
В двадцать восьмом веке понятие «нетрадиционная ориентация» стало устаревшим, а планета — слишком тесной, чтобы удержать разросшееся человечество под своим надежным крылом. Это была единственная жизнь, в которой Гарри так и не нашел Малфоя, пустая и безрадостная жизнь ведущего испытателя космофлаеров в крупнейшей транспортной компании «Селена Инкорпорейтед». Менеджер небольшого автомагазина Генри Топфер вспомнил об этой жизни, как и обо всех остальных, в конце двадцать первого века, под вечер тяжелого дня. Придя домой, он выложил воспоминания в сеть под видом фантастического рассказа и пролил пиво, по счастью, мимо клавиатуры ноута, прочтя первый отзыв: «Припоминаю нечто подобное». «Малфой?» — набрал он онемевшими пальцами и получил в ответ мгновенное: «Поттер?» На этот раз их разделяло всего ничего — пол-экватора между флоридской Тампой и австралийским Дарвином…* * *
— Если бы не скафандр, я бы сейчас ударил себя ладонью в лоб, — механически прострекотал интерлинк. — Да уж, повезло так повезло, — согласился Гарри. Черная дыра обиды на жизнь засасывала его с опасной скоростью. Звезды издевательски подмигивали. А ведь предполагались просто совместные ремонтные работы членов двух экипажей на поверхности шаттла… Драко сплел щупальца в сложный узел. Даже это показалось Гарри возбуждающим. Но толку — вододышащие амфибии происходили с планеты, где при минус шестидесяти по Фаренгейту весело плескались аммиачные моря. На родине Гарри, в силикатном раю, температура редко опускалась ниже плюс девяноста. — Нас разделяют жалкие сто пятьдесят градусов, — сказал он в интерлинк. Ответ Драко прибор переводить отказался — в нем был встроенный цензор-фильтр. — Что будем делать? — спросил Драко после небольшой паузы. Карьера Гарри шла в гору — вскоре ему светило место второго штурмана на одном из галактических крейсеров, и опекун по этому случаю обещал ему тур в Долину вулканов. Купанье в лаве днями напролет — что может быть чудесней? Серовато-зеленая амфибия смотрела на него, не мигая, и Гарри мог поклясться, что различает знакомый прищур и кривую ухмылку. — Предлагаешь сбросить фигуры с доски и начать все заново? — Почему бы и нет? Все равно в этой партии нас ждет полный… пат. — Согласен. — Гарри потянулся к застежке шлема. — Иди сюда, Малфой, поцелую тебя на прощанье. Выполнить обещание он не успел, поперхнувшись глубоким космосом, и Малфой, в свою очередь отключая защитное поле, решил, что этот поцелуй будет первым, что он стребует с Поттера в следующей жизни.