Проклятый Девятью

      За резиденцией дозорных наблюдали. Даже днём красные глаза, что не ведали усталости, не отрываясь отслеживали любые перемещения в окрестностях. Они не пропустили появления гонца. Когда тот покинул стены обители, за ним увязались две тени, невидимые и неслышимые, проследовали до одного полузаброшенного форта, где у подручных небезызвестного негоцианта из Рифтена была база. К радости мистических соглядатаев и несчастью бедолаг-гонцов, защиты, сравнимой с той, что имела твердыня рыцарей Стендарра, у курьеров не имелось. Когда опустилась ночь, две тени материализовались в две фигуры – мужскую и женскую. Они свесились головой вниз под самым потолком главного донжона форта.       – Выпьем их? – вопросила женщина.       – Откуда столько нетерпения? – отвечал мужчина. – Мне казалось, за века ты уж могла бы научиться контролировать жажду куда лучше, чем многие наши собратья. Мы здесь за бумагами, а не за едой.       – А я вот удивляюсь твоему терпению, эм-м-м… господин. Разве тебе не хочется?       – Да. Но я знаю, как быть осторожным. Поэтому пью не больше, чем нужно, чтобы ходить под этим проклятым светилом без опасения превратиться в чёрную головешку.       – Вот именно! – обрадовалась женщина этому аргументу. – Я старше тебя, следовательно, мне и нужно больше! Почему бы нам, как сделаем дело, не поужинать, так сказать?       – Тогда уж “позавтракать”, ведь ночь только началась, – тихонько хохотнул мужчина. – Однако, ты уже слопала того мальчонку, что просил милостыню при дороге, мало?       Женщина лишь проурчала что-то нечленораздельное.       – Ладно, повиси пока, я сам всё сделаю. Это люди треклятого Вирго, не забывай, нам лучше не раскрывать того, что выскочка у нас под колпаком. До поры…       – Как скажешь, мастер… – прошептала женщина, скрывая негодующий взор безумно притягательных и не менее жутких красных глаз.       Мужчина вновь обратился в невесомую тень, скользнул вниз, к сумке с письмами того человека, которого они преследовали так долго. Ни звука, ни дуновения ветра, ничего не выдало его движений. Кто мог читать завитушки мелкого аккуратного почерка, принадлежавшего учёному человеку, под ненадёжным светом одной лишь неполной Секунды? Точно не человек. И вряд ли какой человек умеет превращаться в тень, невесомый дым, двигаться так бесшумно, что опытный следопыт босмеров даже в своих родных лесах выглядел бы по сравнению с этим существом, как шумная мартышка рядом с хищной пантерой, что вышла на охоту. Ну, ещё бы, даже босмеры дышат, а тёмная фигура была лишена такого недостатка. Вот, мужчина сложил свиток вновь в сумку – абсолютно так же, как тот и лежал до того. Одно движение – и смазанная тень опять материализовалась в мужчину в плаще рядом с компаньонкой. Никто из спящих не проснулся, хоть сон их был чуток, а снаружи стоял страж.       – Что там? – женский голос выражал смирение.       – Оставить твои полуистлевшие дневники этому смертному было хорошей затеей. Он нашёл, где это. Удивительно, что ты так и не смогла вспомнить локацию самостоятельно.       – Как я и говорила раньше, заклятие госпожи Валерики слишком сильно даже через десятки веков. Она приказала мне забыть и те крохи, что я помнила. Это же заклятие не давало мне возможности расследовать события прошлого самостоятельно или рассказать кому-то о них. Только ты, Локил, смог пробудить меня будто бы из тысячелетней спячки… М-да, спустя столько лет уж и рельеф тех мест стал совсем иным. Столетия сглаживают горы и холмы, землетрясения и катаклизмы порождают новые… А вот внутри мне побывать не довелось, не так уж мне и доверяла госпожа, как мне хотелось бы. “Запах” я помнить вообще не могу.       – Да-да, ты говорила… – мужчина отмахнулся от слов, которые он слышал уж не раз. – А этот историк, кажется, просто помешан на тебе. “Газини Кровавая”, “легендарная Кровавая Сука”, “одна из древнейших”, “та, что всегда оставалась в тени” – такими вот эпитетами тебя награждает в своих отчётах. Твою биографию знает получше тебя самой.       – Ха! Смертные порой так причудливы…       – Но как же не вовремя появился этот мальчишка Вирго! Я уж думал, всё пойдёт прахом, он первым найдёт записи.       – Мальчишка? Сколько ему, лет пятьсот?       – Для меня (и уж тем более для тебя) он всё ещё мальчишка! Всегда был на побегушках. Посыльный, соглядатай. А вот поди ж ты, тоже мечтает о могуществе, козни строит.       – Да разве он может сравниться с тобой, Локил? Зачем так переживать? – женский голос приобрёл мягкость, в нём прорезались утешающие нотки.       – Лорду Харкону наплевать, кто принесёт ему желанное. Напрямую нападать на Вирго я могу лишь имея полную уверенность, что мы будем первыми.       – Мужские игры, как всегда. Вот что не меняется несмотря на столетия, так это мужчины, – молвила Газини, переходя под конец на шёпот. И совсем уж тихо, так что и Локил не смог бы услышать, добавила: – Ненавижу…       – Что ж, полетели, навестим ту деревеньку, что мы видели внизу днём. Кажется, там для тебя есть парочка пухленьких детишек, как ты любишь.       – Приятно, что ты помнишь о моих вкусах и потребностях, мой господин… Но я хотела спросить, что же дальше? В письме было указание на место расположения?       – Приблизительное.       – Мы пойдём туда?       – Пойдём, само собой. Но сначала, думается, мы вновь навестим обитель Дозорных. Точнее, я с собратьями навещу, пока ты будешь “в тени”. Как и всегда…       – Но зачем? Разве ты не видел их защиту? Даже я бы ничего не смогла с ней сделать, – удивлённо сказала вампирша, срываясь в полёт в образе летучих мышей.       Мужчина повторил её манёвр. Дальнейший диалог, если так можно выразиться, происходил на языке летучих хироптеров (а точнее, телепатически. Единственные, кому была подвластна эта магия в полной мере, – псиджики и некоторые архимаги, и вампиры).       – Лорд Харкон высказался однозначно: они могут быть угрозой, когда наш Господин возьмётся за вторую часть своего плана, каков бы он ни был.       – И?       – Отряд господина Ортьольфа уже рядом. Я помогу им разобраться. Ты же можешь пока что взять след этого учёного, зная приблизительное место, думается, не составит труда найти его по запаху. Только не своевольничай и не убивай его до моего прибытия.       – Не слишком ли мы поспешно действуем? – обеспокоенно промолвила “Кровавая сука”.       – Наоборот. Братчики уже долгое время нам досаждают. Нужен упреждающий удар, пока они не осознали, с кем имеют дело. Брума рядом, тамошние дозорные явятся по первому зову; война, граница их не остановит, они на особом счету у Легиона, сама должна знать. Шумиха, большая возня нам сейчас совсем ни к чему. Дозорные думают, что настоящие “древние”, вроде тебя и твоих бывших хозяев уже давно рассыпались в труху, не будем их разочаровывать.       – Как скажешь, мастер… – “Газини Кровавая” была сама покорность.       – Я бы не рекомендовал лететь, дозорные почуют нашу магию. Иди пешком, до завтрашнего вечера будешь там, – и Локил телепатически передал приблизительное место расположения искомой пещеры.       Вопреки тому, что она старше, верховодил именно Локил. Очень странное поведение в среде вампиров, где именно возраст был синонимом могущества. Что на самом деле связывало этих двоих? Кто их знает…

***

      Адалвальд проклинал себя последними словами. Идиот! Имбецил! Как он мог доверить это бумаге! В ответ на своё письмо с описанием хода работ и просьбой подкрепления и новых рабочих рук для раскопок он получил краткое сообщение от Хранителя Каркетты посредством магии. “Ты был под колпаком. За тобой уже идут. Убирайся оттуда!”. Что это значит? С каких пор орден Дозорных должен бояться сил тьмы, уходить от драки? Кто идёт? Неужто поднял голову кто-то из древних? Настоящих “Древних”, как о них с пиететом говорится в иных хрониках? Старше, чем сама Газини? Ужели этот кто-то настолько силён, что сможет противостоять целому отряду братьев, пусть не самых лучших и опытных, но весьма искренних, горячо верующих в Стендарра и Аркея, настоящих рыцарей света? Два мага, шесть бойцов, один клирик Стендарра и сам Адалвальд – это грозная сила, как ни крути. Давешних драугров раскатали и даже не почесались. Так он думал ещё вчера днём. Но сегодняшняя ночь перевернёт всё с ног на голову. И для него, и для ордена Стендарра в Скайриме…       Сидя в пещере, они едва ли следили за оком Магнуса. Маги, конечно же, обновляли защиту, как и положено. Однако падение тьмы всё равно застало их врасплох. Сначала пропал Мист, дозорный, которого они оставили снаружи на всякий случай. Ни крика, ни зова, ни возмущения магии. Был и нет его. Затем почему-то стали гаснуть светильники. Незаметно тускнели, пока наконец Гарм, один из магов, не обратил внимание на странное поведения источников света. Дозорные ещё даже не успели поужинать, не говоря уж о ночном молебне, что восполнял их силы, повышал стойкость против магии тьмы.       – Братья! Кажется, что-то происходит… – едва начал он говорить, как погасли все факелы поблизости.       Ни единого звука. Однако дозорные Стендарра не первый день имеют дело с порождениями тьмы и даэдра, поэтому никто не посчитал это розыгрышем, сразу подняли тревогу. В ход пошла магия, но и её свет был каким-то блёклым, невыразительным, хотелось протереть глаза, чтобы почётче увидеть, что же происходит. С оружием наголо братчики стали прочёсывать пещеру, тоннель за тоннелем. Видя, что против них задействовали некое мощное колдовство, Адалвальд немного запаниковал.       – Шахтёры! Это наверняка вампиры! Мы должны защитить их! – он был всё же в первую очередь дозорным, а потом уже учёным. Клятва дозорного – оберегать невинных, даже ценой собственной жизни.       – Что же Мист? Не отвечает на зов, неужто… – побледнел второй маг, Торн.       – Думаю, проверять нет смысла, раз тут такое происходит, – обычно добродушный и весёлый клирик Карн мрачно сплюнул.       – Давай вместе! Паутина света! – обратился к нему маг.       Отличная магия для такого случая! Адалвальд знал азы, но сам бы такое не взялся бы начаровать. Для того, чтобы всё верно сработало, обычно нужно трое. От гексаграммы, сотворённой магами, во все стороны растягиваются тончайшие призрачные ниточки света. Любое создание тьмы, что прикоснётся к ним, тут же выдаст себя, где оно, к тому же получит небольшой урон святой силой Аркея, если маг того захочет. Здорово, что с ними клирик, идеально знающий пути Стендарра, но и подкованный в пути Аркея. А вот третий нужен был для того, чтобы сеть стала стабильной и всеобъемлющей, распространилась не только во всех направлениях по плоскости, но и вверх-вниз тоже.       – Поможешь? – спросил Карн.       – От меня в такой магии мало толку. Я лучше обереги поставлю, – на это историк был способен.       Один из бойцов остался с магически одарёнными членами отряда, другие четверо отправились проверить шахтёров. Разделение тогда казалось им разумной идеей. Никто даже не заподозрил, что творить магию света подле сосредоточия некротической энергии, рядом с гаргульями – не самая лучшая идея…       Едва сеть была готова, из соседних помещений раздались отчаянные вопли. В них был ужас, нестерпимый тошнотворный ужас, что не к лицу воину, который каждый день видит лик смерти, даже порождениям Обливиона привык давать отпор. Что могло вызвать у воинов Стендарра такую реакцию? Сложно такое даже представить.       – Что происходит?! – голос Торна дал петуха.       – Нити молчат, – констатировал Карн с закрытыми глазами. Он, как слепец, щупал воздух перед собой, пытаясь считать сигналы своей сети.       – Братья… – голос Адалвальда сел.       Он чувствовал себя виноватым. Он втянул их в это, он слишком увлёкся исследованиями. Каркетта чётко дала понять, что всё это время учёный плясал под чью-то дудку. Каким-то шестым чувством он вдруг ясно понял, что это значит. Газини! Кто ещё? Кровавая сука играла с ним. Это не его удача и не недосмотр древнего вампира, что он нашёл дневники. Их ему вручили, только и того, что не на блюдечке с голубой каёмочкой. Зачем-то упыри хотели, чтобы он нашёл это место и организовал раскопки… Даэдра! Тьфу! Боги! Стендарр-заступник! Не остави нас в этот час мрака!       Вопли повторились, ещё и ещё. Один за другим гибли товарищи, а их магия всё так же молчала.       – Побежали им на помощь! – крикнул сердобольный Карн. – Стендарр да укрепит нас!       – Да! Это не может быть целый отряд, кто-то да попался бы в сети! Мы справимся с одиночкой! – поддержал Торн.       – Стойте! Все силы в защиту! – рявкнул на младшего Адалвальд, даже за руку схватил, как несмышлёныша.       Вообще-то у них в ордене были далеки от какого-то чинопочитания и строгой иерархии. Командовали как раз те, кем водительствовал Стендарр, а остальные придерживались заповеди, близкой к христианской: “Кто хочет быть главным, тот будь всем слугою. Будь медлен на слова, на раздражение, но скор на слышание и послушание”, всё в таком духе. Роли могли меняться в зависимости от миссии. Даже юнец мог бы командовать бородатыми опытными братьями, коль того требовали обстоятельства, коль так открылось старейшинам. Адалвальд же был поставлен самой Каркеттой главным в этой миссии.       – Этого я и боюсь… – зловеще просипел Адалвальд, подавляя эмоции. Холодная голова ему нужна сейчас, как никогда прежде.       – В смысле? – спросил тот рядовой воин, Зиг.       – Этот одиночка – один из “древних”.       – Древних вампиров? – Торн тупил, наверное, от стресса и неопытности.       – Думаю, это сама “Кровавая сука” пожаловала за нашими душами.       – И что же нам, трепетать? – держа браваду и едва подавляя дрожание голоса, сказал Карн. – Никто и ничто не устоит против силы Стендарра!       – А что такого особенного в “древних” вампирах? – спросил Зиг, нервно теребя кистень. Он был готов принять бой с любым противником. Просто хорошо бы уточнить, на что тот способен. А старшие что-то нагоняют мраку.       – Древние вампиры и обычные кровососы отличаются так же, как мелкие альфики и яростные сенч-тигры. Но не по размерам, а по своей сути, и по силе, – сказал Адалвальд, разводя тем временем бурную деятельность.       К гексаграмме добавил ещё два луча, образуя новую защитную фигуру. Он был не так уж силён в магии, зато много знал из древних инкунабул и летописей их ордена. Сил много и не надо, священные письмена сделают большую часть работы – отведут взор зла, создадут покров.       – Активируй ловушки вновь, сможешь? – обратился к воину.       – Разве некоторые. А зачем сейчас?       – Отвлечём немного.       – В чём твой план? – в лоб спросил Торн. К нему возвращалось самообладание.       – План прожить подольше… – Адалвальд грустно усмехнулся. – Каркетта не может оставить нас в беде, пришлёт помощь, а чтобы её дождаться, нужно просто не попасться на глаза Кровавой Суке. Я создам покров, будем поддерживать, пока остаются хоть крохи магии. С восходом солнца это должно стать легче. А ловушки отвлекут её, заставят думать, что мы прошли дальше, в глубь Крипты. Может быть, кто-то сможет проскользнуть наружу, прочь из пещеры, пока она будет вынюхивать пустоту внизу.       – Да почему ты так уверен, что это она? – всё недоумевал Карн.       – Интуиция учёного…       Вооружившись молитвой, создали покров. Зиг активировал пару ловушек поближе к спуску в глубины (шахтёры раскопали едва ли дюжину ступеней вниз). Буквально через минуту все источники света вновь стали тусклыми, а паутина, которую так и не развеяли, дала наконец сигнал – плотность волшебных нитей на входе была максимальной. Некто невидимый вошёл в зал с гаргульями. Зиг едва успел сигануть внутрь магической фигуры и замереть. Адалвальд даже руку ему на уста положил, мол, ни звука. Он не сомневался в древних чарах, скорее, это просто психологическое.       Некоторое время в кромешной тьме ничего не происходило. Дыхание живых и любые другие звуки внутри поглощал сигил с именами Стендарра и Аркея, Мары и Кин. Даже вампирское чутьё было бессильно. Дозорные стали невидимы, неслышимы, неосязаемы, необаяемы никаким из многочисленных заострённых чувств той, кто устроила себе пир в подземелье. Женская фигура также не была различима для глаза, скорее угадывалась где-то там. Маг убрал жалящий эффект нитей, однако ночная хищница всё равно обходила их, изгибаясь невозможным для человека образом. Чуяла зловредную для себя магию. Однако же присутствие сильного, древнего сородича угадывалось уже и без магических исхищрений. Аура страха, отчаяния, липкого ужаса распространялась во все стороны. Свет был поглощён тьмой. Это не была какая-то знакомая магия иллюзии, это было нечто иное, что не поддавалось описанию. Никто из присутствовавших здесь людей никогда не чувствовал на себе действие мощных “даров Тьмы”, которыми обладали Древние. Если дозорные ранее и имели дело с вампирами, то только с наглым и тупым “молодняком”, едва за двести. Редко когда клыкастые, которых они насадили на пики или сожгли огнём, видели три сотни танцев Змия. Только Адалвальд понимал, что именно они сейчас чувствуют. В летописях о Газини упоминалось об этой удушающей ауре кошмара, когда весь мир воспринимается будто сквозь толстый слой снега, будто из-под воды, со дна глубокого колодца, что давит своими стенками, поглощает все звуки, кроме собственного дыхания... Часто вампиры посещали своих жертв во сне, даря то ужасное ощущение “сонного паралича”, когда жертва не понимает, что реально, а что нет, не может сопротивляться. Оцепенение окутало всех находящихся внутри защитной фигуры, лишая сил даже совершить молитву, не то что использовать магию. Сигил, начерченный Адалвальдом, действовал, но и магия упырихи тоже, вот что удивительно.       Вот женская фигура замерла всех в трёх шагах от границы зачарованного узора. Покачалась с пятки на носок и обратно. В тишине послышалось, как кто-то втягивает воздух ноздрями. Фигура отдалилась. Потом едва слышное бормотание: “Я же чую тебя всё равно…” Внезапно послышалось пение. Если можно было оцепенеть от ужаса ещё больше, то это люди и сделали. Эта песня была колыбельной, которую знала каждая нордская мать, которую напевали каждому мальчику и девочке в Скайриме. Не столько сиплый и жуткий голос исполнения, сколько неуместность этой песни в сложившихся обстоятельствах, сколько то, что стояло за словами “баю-бай”, – вот что пугало до скамповой икоты. Любительница поглощать детишек людей и меров, как цыплят, пела колыбельную… Мерзость!       – Ах вот ты куда подевался, маленький негодник! – почти ласково пропела женщина, обнаружив растяжки древней ловушки. – Адалвальд-Адалвальд, милый учёный, любопытный мальчишка, юный, сочный, сладкий… и – тьфу! – такой пакостный рыцарь этого недотёпы, “небесного судьи”, Стендарра…       Произнесено это было с такой нестерпимой издёвкой, что каждый из присутствующих просто губу закусил. Богохульство! Адалвальд сглотнул. Когда вампирша упомянула его имя, то у него просто сердце в пятки ушло, но вместе с тем и сладкая дрожь зародилась внизу живота. Это точно Газини! И она знает о нём! Знает, кто он!! Пусть он уже и не юн вовсе (по меркам нордов тридцать четыре – это хоть и не старик, но уже вполне состоявшийся мужчина), но из уст Древней это звучало закономерно и… приятно. Тьфу, наваждение!       – Рождённый под знаком Мага, второго миддаса Руки Дождя, тридцать три полных оборота небесной оси назад… Я знаю тебя. Я видела тебя в твоём доме, убогой лачуге, на руках твоей повитухи… – тут голос невидимой кровососущей твари ожесточился, добавились нотки змеиного шипения. – И я не съела тебя с потрохами, потому что в тёмном прорицании увидела, что взрослый ты принесёшь мне намного больше пользы… Дашь мне вспомнить своё предназначение…       Сказать, что ком подкатил к горлу Адалвальда – ничего не сказать. С ним не просто играли. Вся его жизнь была у кровопийцы, как на ладони! Что это значит, как так могло получиться?       – Что три десятка лет для той, кто, как ты пишешь в своих дневниках, “видела расцветы и падения империй”? Ах-ха-ха-ха! До чего забавный смертный!       Его дневники!! У Адалвальда похолодело под сердцем. Откуда она знает? Как могла их прочитать? В своих письмах он давал только выжимки о миссии, больше Каркетте и знать незачем.       – С интересом прочитаю последние главы твоей писанины. Они будут воистину последними, – и новый мерзкий хохоток.       Кажется, не имея возможности навредить реально, вампирша решила поиздеваться над дозорным психологически.       О, нет! Последних глав мерзкой кровопийце нельзя видеть, ведь там он описывает свои соображения, как открыть Крипту. Фрески описывали довольно жуткий обряд, требующий пролития человеческой крови, особенной крови. Далеко не каждая подойдёт. Сильнейшие маги или некие “отмеченные судьбой”…       Два щелчка ознаменовали то, что невидимая древняя нежить разрядила ловушки.       – Поиграй же со мной в прятки, раз не хочешь играть в салки, мой маленький Адалвальд! А чтобы ты не жульничал, у меня есть кое-что с собой…       Слабая тень и свечение некоей магии дали понять, что сделала Газини: в руках у вампирши всё это время была чья-то голова. Кровью, что текла из шеи, она помазала жуткую пасть одной из гаргулий, затем второй.       – Просыпайтесь, слуги! Стерегите выход. Никто не должен выйти из пещеры. А вот входу не препятствуйте. Мы будем играть. А чем больше игроков, тем веселее, не так ли?.. – и вновь этот смех.       Грудной женский голос так контрастировал с жутью ауры и недобрым смыслом слов, что Адалвальд вновь испытал приступ вины, замешанной на неуместном любопытстве. Сама Газини, Кровавая Сука, избрала его для неких своих целей… ещё в детстве? Невероятно! А потом… гаргульи ожили! Какой же мерзкий и страшный звук! Каменные истуканы встали, разминают жуткие лапищи, будто те затекли ото сна. ЖИВЫЕ ГАРГУЛЬИ! Даэдра! Да одно это зрелище стоило жизни учёного… Тьфу, вот же морок… Не стоило, конечно, но благоговейный трепет перед неживыми каменными чудищами заставлял внутренности танцевать, сжиматься в спазмах животного ужаса. Даэдровщина! А что же чувствуют его соратники сейчас, раз его так проняло? Только авторы заклятия могли видеть от контуров сигила будто бы свет, который не являлся таковым, не освещал ничего. Но всё же что-то он давал разглядеть в кромешной тьме: Торн сцепил зубы, его колотит крупная дрожь, Карн пытается молиться, но губы не слушаются, не шевелятся, Зиг слепо вращает шарами, тискает свой кистень, хоть и понимает теперь, что против такого противника это не лучше, чем деревянный меч, которым мальчишки сражаются с крапивой во дворе.       Газини наговорилась сама с собой, спустилась дальше. Только сегодня утром рабочие отвалили камни, сделали щель, за которой виднелся огромный простор подземного озера, мегалитическая искусственная конструкция на острове в центре. В щель едва ли пролезет взрослый мужик, тем более в доспехах, завтра хотели расширить трещину. Дальше начиналась, собственно Крипта, открытие жизни для Адалвальда! Как иронично осознать теперь, что это было спланировано кем-то ещё… Тем временем гранитные чудища проскрипели каменными суставами. Они заняли новую позицию, теперь выйти из пещеры нельзя. Если куда-то и выходить теперь из-под покрова, то только туда, вглубь пещеры, вслед за вампиршей. Вот только она, очевидно, превратилась в туман, чтобы преодолеть преграду, а Адалвальд сотоварищи заперт теперь тут. Дозорные услышали только, как гулко покатилась по камням оторванная голова то ли их соратника, то ли кого-то из шахтёров. Не уберегли невинных… Боги! Помогите! Дайте увидеть рассвет!       Кувалда и рифтенский маг сидели у очага. Сразу после трапезы им, увы, не дали времени переговорить с местными заправилами. Началась какая-то суета и приготовления. Из арсенала доставали копья и другие древковые виды оружия, особые доспехи, что хорошо защищали голову и шею. Кажется, братчики готовились сражаться с весьма специфическим врагом.       А потом, ближе к обеду, к удивлению мага, к ним подошла сама Каркетта, главная среди этих святош.       – Кувалда, товарищ мой! – она похлопала мужлана по плечу, как старого знакомого.       – Каркетта, – тот почтительно поклонился.       У Маркурио глаза на лоб полезли от такого. Кувалда не просто знаком тут с кем-то, он знаком с ней??       – Ты изменил молоту?       – Нет, был вынужден бросить, пока мы улепётывали от вампиров.       – Сколько же их было, что ты и вдруг улепётывал? – деланно удивилась Каркетта.       – Много. Больше, чем я хотел бы когда-нибудь на своём веку повидать.       – Ты уже третий, кто свидетельствует о реальной опасности, исходящей от кровососов… Что ж, давай, выкладывай, как дело было.       И Кувалда выложил. Он скрыл лишь имя своей нанимательницы. Спасательная миссия “одной дамочки, дочки богатейки из Рифтена”. Целая куча кровососов в каких-то подземельях. По результату разговора Каркетта подозвала к себе какого-то лысого имперца с рыжеватыми бакенбардами, некоего Толана. Познакомила их между собой. Потом сформулировала задачу:       – Брат Толан, думаю, пора навестить небезызвестного тебе отступника на юге Рифта. Скажи, ныне я готова выслушать его соображения. Кто бы мог подумать, что всегда мрачный бука-редгард может оказаться прав…       Маркурио тихонько хохотнул в кулак. Эта Каркетта была на вид такой взрослой, достойной матроной, а выражалась, как девка портовая. Забавный контраст.       – Пойдёте до Рифтена вместе, раз вам по пути? – спросила у Кувалды.       – Отчего же, толковый мужик, умеющий обращаться с молотом и секирой – такая компания мне по душе, – улыбнулся Кувалда. – А мне в придачу к моему мечу дадите что-нибудь?       – О, само собой. Тебя грех без гостинцев отпускать. Не пропадай там насовсем, на своих “вольных хлебах”, – казалось, Каркетта апеллировала к какому-то диалогу, что произошёл между этими двумя значительно раньше.       – Уж я не пропаду, коль есть оружие и надёжные товарищи, будь спокойна.       Далее путникам дали лошадей, хороший молот для Кувалды, проводили до поворота дороги. Дозорные внимательно изучили окрестности. Убедившись, что путь безопасен, солнце сияет ярко (как для этого времени года), их благословили на дорожку, на том и всё. “Вот так “помощь”, – пробурчал про себя Маркурио. Однако в обители нашёлся малый алтарь Джулианоса. Маг помолился так яро, как, наверное, ещё ни разу в жизни, и ответ пришёл – мана восстановилась без медитации за какие-то полчаса. Джулианос всё ещё благоволит к нему… Что ж, с магией, при свете дня, с двумя мощными воинами в спутниках хитрый рифтенский колдунишко чувствовал себя в относительной безопасности. Интересно, что скажет Мавен, когда услышит рассказ об их приключениях?

***

      Драугры, драугры, драугры. Нет им числа, и краю не видно. Иссохшие до скелета, потрепанные, ужасные. Их глаза сияют синим, их рты – чёрная пропасть; их скрюченные руки так же крепки, как руки живых, если не сильнее. И они не знают усталости. Прут толпами, падают сверху из каких-то ниш, протягивают культяпки снизу, из-под решёток. Они не рычат и даже не сипят – нет лёгких, чтобы издавать такие звуки. Но каждый член отряда будто бы слышит их безгласные вопли, от которых даже у нордов холодеет кровь. А ещё они скрежещут зубами. Вот правда, чем ещё можно издавать этот омерзительный репитативный звук “Кр-р-р, гр-р-р”?       Многие в отряде привычны к такому противнику. Руки рубят, колят, дробят, потрошат без устали. Зелья выпиты, заклинания прочитаны. Каждый отлично видит в темноте, каждый тренирован, их мечи, булавы, топоры и секиры не промахиваются. Мертвецы падают ниц, обращаются в труху, костяки рассыпаются у ног живых. Да. Но сколько это может продолжаться?       Эйла тяжело дышала. Секиру она была вынуждена сменить на двуручный меч. Не до бравады. Счастье, что с ними был Бодуэн. Этот маг – просто золото! Хотя нет, скорее, серебро. Ведь его заклятия разили не хуже, чем этот благословенный и проклятый металл. Соратница оглянулась на пройденное расстояние. Ярдов шестьдесят. И почти по колено трупов. Они наступили на улей, пчёлы вылетели и теперь разъярённо жалят своих обидчиков. Хорошо, что в узких коридорах мертвякам негде разгуляться, не взять их в кольцо. А чтобы драугры умерли окончательно, Бодуэн регулярно устраивает пожарища призрачного огня. Восхитительная магия! Без неё пришлось бы туго – попробуй позабивать колья в ступни мертвецам, когда тут каждую минуту новая волна! Курганы тел тут и там, бездымное белое пламя дарует очищение от некротической энергии. Рядом с такими кострами даже дышать легче. Но вновь таки – они продвинулись максимум на полкилометра в недра этого подземного комплекса, большая часть пути – впереди. Где брать силы, если драугры не будут кончаться? Уф-ф, помоги им Кин!       А вот Скьор демонстрировал чудеса двужильности. Попил водички, да и вновь в самую сечу. И он секиры своей не оставил, не сменил на серебряный меч (Бодуэн то и дело обновлял зачарование на его клинке, благо камней душ у колдуна было предостаточно, и он пополнял их запасы – айлейды эти драгоценные артефакты вставляли не только в ловушки, но даже в обыкновенные светильники). Хэх, знали бы окружающие, насколько это стрёмно для их троицы орудовать таким клинком… Наёмники хрипели, шипели, тужились, но держали темп продвижения, не отставали от троицы лидеров. Хрофт держался немного сзади, но коль попадался Увалень, Палач иль ещё какой сильный противник, то был тут как тут – в его руках серебряный клинок был особенно смертоносен, атаки молниеносны. До сих пор отряд обошёлся без потерь, тьфу-тьфу-тьфу…       Койяр Весёлый то и дело отпускал мрачные могильные шуточки, мол, “когда же кончится эта вонючая колбаска из задницы Молага Бала в виде мертвяков?” и всё в таком духе. Лидер Неустрашимых в этом отряде был оторвой. Мрачный, страшный лицом, только в битве он начинал улыбаться и шутить. А Эйла ещё думала, что за парадоксальное прозвище, а вот нате, действительно, весёлый парень, только ему “раскрыться” надо, оказывается. Он тоже был в авангарде, показывая пример, орудовал большим бастардом, почти двуручником; весьма ловок и подвижен, хотя на вид ему под сорок зим. Его шутейки странным образом помогали держать себя в нужном градусе остервенения. Хороший лидер!       В новом зале, куда проник отряд, вновь толпы драугров, но всё же много меньше, чем уже было. Да и взгляду зацепиться есть за что. Если ты извращенец. Кто-то в граните запечатлел знаменитые “скульптуры плоти” айлейдов. Боги! Какая же мерзость! Бр-р-р! Тут было много драугров-призраков, так что наконец и другие члены отряда могли проявить себя на полную – с похожими противниками наёмникам часто приходится иметь дело. Зато Бодуэн немного отдохнёт…       Только Эйла подумала об этом, как маг крикнул:       – Задержите дыхание! Тут странная магическая ловушка!       Бесцветный газ из потайных щелей наполнил помещение, прежде чем бретонец его развеял, некоторые всё же по неосторожности вдохнули древнюю алхимическую дрянь. После этого их продвижение вниз стало намного “веселее” даже без шуточек Койяра. Лопухи-наёмники, кто не внял совету, стали видеть призраков и всякие видения, отмахиваться от несуществующих противников. Плохо дело. Приходилось их изолировать, держать в арьергарде, присматривать, что замедлило группу сверх и без того черепашьего темпа. С другой же стороны, зачистив зал, заперев двери, Соратники и наёмники смогли дать себе небольшую передышку. Маг сжёг трупы, обновил заклятия и обереги, выпили кой-каких зелий. Кто голоден, даже перекусили чем-то лёгким.       Вот уже и второй уровень подземелий. Умертвий тут оказалось в разы меньше, зато все они были разряжены в очень странные на вид доспехи. Да, давно под солнцем Нирна таких не видывали, есть чему удивиться. Почившие в незапамятные времена айлейды носили серебристые латы, рыжие, будто бы ржавые кольчуги, вставки с зелёной и коричневой тканью, на многих имелись драгоценные самоцветы. Тут уж наёмники сильно оживились. Камушки! Да за один такой доспех можно коня купить! И ещё небольшое стадо овец в придачу. Крошить ублюдочных тварей стали с удвоенной силой. Но вот правду говорят: жадность не одного фраера сгубила. Только появилась передышка, как наёмники стали мародёрить, а тут откуда ни возьмись появился Главный Палач со свитой из… трёх Увальней! Кин и Мара! Шоровы кости! Тут и пролилась первая кровь – одному из членов отряда Увалень просто оттяпал голову, когда тот зазевался, выковыривая драгоценности.       – Даэдра! Строй держать! Бросьте камни, недоумки! Этот вот стал увеличиваться! – орал Койяр, ему вдруг стало не до шуток.       В магически одарённого драугра полетело сразу несколько копий, а Хрофт успел поставить точку раньше, чем тот превратился в настоящую опасность. Палач крикнул что-то особо мерзкое – кто попал под влияние ту’ума, побросали оружие, стали ползать, как мухи, блевать и кашлять. Но тут уж Бодуэн нашёл, чем удивить крикуна: призвал атронаха. Огненный великан был очень подвижен, файерболами сыпал, как из рога изобилия. Раскатал и увальней, и ещё с десяток “мелюзги”, что попёрла из-под некоей решётки. Однако после этого маг сказал:       – Маны нет, дальше буду только посохами помогать. После нормального отдыха разве что восстановлюсь, зелья быстро не помогут накопить уж.       Плохо дело, потому что драугры им отдыха не хотели давать. Среди наёмников был правда один бретонец по кличке “Двинутый”. У него отлично получалось одно-единственное заклинание – “Телекинез”. Однако он каждый раз удивлял самыми разными способами его применения. То карниз на голову толпе оживших трупов уронит, то наоборот нанизает опасного противника на колья ловушки, толкнёт с высоты, бросит под ноги толпы, чтобы замедлить наступление нечисти. Он на какое-то время заменил Бодуэна. Оставаться долго на месте они не могли. Драугры как-то чуяли живых, подтягивались толпами. Не такими большими, как на уровне выше, но все, даже Койяр, согласились, что “хоть эти всратые трупы намного костлявей, просушенней, но и дерутся лучше”.       А ещё время от времени они стали находить те самые айлейдские камни, называемые велкиндскими. Тут уж Бодуэн воодушевился: “Если совсем худо будет, то использую один такой, восстановлю ману”. Удивительно, что он смог быстро разобраться, как использовать артефакты, которые впервые в жизни видел. Однако Айрилет наказывала беречь эти цацки, как зеницу ока. Шутка ли – за секунды восстановить магию до максимума, сколько бы ты ни потратил! На такое ни одно современное зелье не способно! Да любой маг руку отдаст за такое сокровище! Что ж, отлично, значит, их главная цель – совсем близко…       И вот он, главный зал. Десятка полтора драугров – видали и побольше. Но обрадоваться наёмники не успели. “Что за срань?!” – воскликнул Койяр. Бодуэн тоже видит новую опасность, сыплет проклятиями, проводит манипуляции с сумкой, где у него припасены артефакты. “Костяной колосс”! Жуткая тварь, состоящая из черепов и костей, ростом как небольшой великан, около трёх метров. В руках гротескной фигуры – большущая дубина. Бой не будет лёгким. Как вишенка на торте, позади толпы миньонов – драугр Оверлорд. Это именно он призвал (создал?) колосса.       – А вот и главный засранец в этой айлейдскской параше! – Койяр лыбился, как ненормальный. – Давайте надерём задницу этому вонючему уроду, братцы!       Рядовые наёмники непонятного восторга не разделяли, но привычно принялись за дело: рубить, колоть, крошить мертвяков. Бодуэн с двух посохов взялся за ”прожарку” драугра-некроманта. Скьор, Хрофт и Эйла бросились на колосса. Ух! И до чего же это оказался непростой противник. Самое жуткое было то, что костяки, составлявшие монстра, тоже “жили” своей жизнью: если живой враг оказывался достаточно близко, отдельные культяпки откалывались от общей массы, чтобы ухватить, ущипнуть, поцарапать, а шеи на хребтах, что становились гибкими, как у змей, вытягивались, чтобы дать пасти (а среди костяных остовов были и аргониане с каджитами) откусить свеженького мяса, не прикрытого латами. Ужас даэдров! Таким образом из-за неожиданных атак они потеряли ещё пару наёмников.       Тут Хрофт решил взять инициативу на себя, а на языке Койяра, “давал просраться”. Он практически не сдерживал звериное нутро, кажется, даже начал превращаться. Только ему из всего внутреннего круга Соратников была подвластная частичная трансформация, когда по всему телу прорастала новая шерсть, возрастала сила и ловкость, но при этом сохранялся человеческий облик. Правда, он пользовался этой способностью крайне редко, подгадывая фазы для полнолуния. От ударов его молота даже колосс содрогался, а в стороны летели осколки костей. Ну, а близнецы Фаркас и Вилкас даже и без трансформации были способны творить чудеса на поле боя, ведь у них был огромный опыт действий в дуэте и в команде, потрясающая синхронность действий. Они – это не два отдельных противника, а единый четырерукий, четыреногий, двухголовый виртуоз, способный, кажется, быть в двух местах одновременно. Норды решили подбодрить себя криками и гиканьем. Мертвецам всё равно, они не боятся воплей противника, но остальным членам отряда это было полезно. “Врёшь, не возьмёшь, мертвячья морда!” – толпа наёмников вошла в раж, костная мука и ошмётки костей так и полетели по закоулочкам пещеры. Вот Хрофт заскочил на спину гиганту и кромсает его шею, вот Фаркас и Вилкас наносят синхронный удар и ломают “колено” огромного кадавра. Огромная дубина промахивается, долбя каменный пол там, где только что был Койяр, голем заваливается но один бок, открывается для добивания. Эйла разбегается, чтобы нанести финальный удар серебряным двуручником, на который наложено заклятие Боудуэна в самую сердцевину туловища костяного голема. Чётко, слаженно, мощно.       В это время маг схватился с оверлордом. Две печати на полу, в лицо твари летит огненный болт, оберёг разваливает мощная электрическая дуга, тогда как миньоны лича не способны даже приблизиться к магу из-за жгучего сияния активированной им ауры. Нежить делает шаг назад, магические ловушки взрываются, отрывая ноги мёртвому магу. В Бодуэна летит проджектайл чёрной энергии, но тот блокирует при помощи посоха, финальный аккорд – мощная молния в костлявую грудину. Да, лич рассыпается пеплом! Все орут “хурр-ра!” и другие кличи, ведь остальные костяки превращаются из опасных противников в медлительных безмозглых зомби, которых и ребёнок смог бы завалить (норд или редгард точно смогли бы). Минутка – и с мертвецами покончено. Итого, четверо наёмников из отряда отправились в свои загробные миры, одного Бодуэн взялся подлечить, ещё побегает.       Едва добили последнего драугра, как Койяр вновь помрачнел, сплюнул на дымящиеся от серебра останки.       – Сраная нежить! Не обошлось без потерь…       Прежде чем мародёрить, наёмники собрались в кружок вокруг павших товарищей, чтобы совершить короткую тризну. Бодуэна даже пригласили сказать слово, хоть он отнюдь не клирик. Однако его умение отправлять в Обливион тварей при помощи сияющей ауры всё же говорило наёмникам о том, что маг не чурается “святой” магии, а значит, их собратьям будет спокойной в ином мире, если их “проводит” кто-то, кто к богам поближе будет, чем они сами, убийцы, блудодеи, грабители.       Настало время зажечь свет и хорошенько осмотреться. В самом центре было нечто, вогнутое, будто чаша. Множество черепов на постаментах смотрели в центральную точку, там расположился большой глобус, испещрённый магическими знаками и сигилами, а вокруг – некие треугольные механизмы, сильно напоминавшие двемерские. Да, именно такие рисунки им показывала Айрилет и Фаренгар. Хотя, быть может, это и была двемерская работа. Ошибочно думать, что в древности между племенами эльфов не было торговли и взаимовыгодного сотрудничества. У двемеров была какая-то своя магия и механизмы, но кто сказал, что они не разбирались в магии обычной, не могли выполнить работу на заказ для своих сородичей?       – Собирайте магические приблуды, ничего не пропустите, и поищите серебряные шары, источники энергии и другие велкиндские камни, – скомандовала Эйла.       Наёмники же стали разбирать свои трофеи – каменья, немногочисленные драгоценности из золота и серебра.       – Неужели нордские дамы настолько суровы, что вас не привлекают украшения? – с улыбочкой подкатил вдруг Койяр.       У него в руках было милое на вид серебряное ожерелье.       – Вот примерь, красавица. Если подойдёт – подарю!       Эйла, само собой, отсахнулась от опасной штуки. Нет, её кожа не зашкварчит, как у иного вампира на солнце, но наверняка покраснеет, будет очень неприятно.       – Спасибо, я такое не ношу, – буркнула, продемонстрировав собственное ожерелье из медвежьих зубов да с клыками какого-то экзотического даэдрота.       – Хо! Звериный стиль тебе к лицу. Тогда может быть…       И с чего вдруг привязался? Ах да, Эйла пару раз прикрыла главу отряда наёмников. Ей – пустяк, а вот мерсинарий в долгу оставаться не хочет, но и признать, что какая-то женщина сражалась лучше, чем он, тоже, поэтому так неумело заигрывает. Бр-р-р, Эйла ненавидела такие моменты.       – Спасибо, ничего не надо. У вас договор с Айрилет, золото и каменья – ваши, вот и наслаждайтесь добычей. Тем более, что у меня есть, кому дарить подарки, – Эйла кивнула на Скьора, что как раз потрошил какой-то сундук после того, как обезвредили ловушки. Соратник богатырь улыбнулся и махнул ей рукой.       Увидев это, наёмник поскучнел, хмуро кивнул и пошёл к своим. Кстати, о ловушках. Они тут были, и много. Понадобились услуги Бодуэна и какого-то спеца из Неустрашимых, аргонианина, чтобы разобраться.       Наконец, всё, что было нужно, выковыряли, осталась только центральная сфера. Тот наёмник с телекинезом и Бодуэн вместе со всеми предосторожностями подняли её, стали запихивать в мешок. Тут маг обратил внимание на странный гул.       – Мне кажется, или пол вибрирует?       Эйла прислушалась к ощущениям. И правда, вибрирует. Через полминуты это почувствовали все без исключения.       – Эй, что за дела? – удивился Койяр.       – Валим отсюдова, вот что! – маг сделал огромные глазищи. – Из-под земли сюда прёт что-то огромное!       – Чего? – наёмники тупили.       А вот звериная интуиция Эйлы подсказала: так и есть. Их отряду лучше оказаться как можно дальше, когда это нечто проломится сквозь скальную породу сюда. Во время разведывательной миссии они видели, как нечто напугало тех, кто приходил в пещеру за поживой раньше. Она ещё подумала тогда, что могло так напугать прожжённых наёмников? Обычные драугры? Теперь очевидно, что нет. Было ещё что-то. Огромное, излучающее волну нестерпимого ужаса. Даэдра! Похожие ощущения вызывало у неё присутствие дракона тогда, когда дрог-лок напали на Вайтран. Плохо дело…       Доблестные Соратники первыми показали пример, как надо “тикать з городу”. Близнецы хотели было возмутиться, пришлось Эйле на них шикнуть. Если тут под землёй есть дрог-лок с их огнём и жуткой магией криков, то людей в подземных коридорах просто зажарит, как в двемерской закрытой печи. Они не готовы к встрече с таким противником. Сил нет, отряд потрёпан, так что лучше драпать.       Уже на выходе из огромного зала с магическим устройством, Эйла обернулась и увидела, как их той “чаши” в центре поднимается призрачная рогатая голова. Дракон или какой-то демон? Сложно понять, но аура жути стала нестерпимой. Даэдра! Шея длинная и гибкая, наверное, всё же дракон. И он их почуял! Бежать наверх тем же путём, что и вниз – это верных пара часов… Что же делать? Как скрыться?       Бодуэн скорбно посмотрел на один из камней велкинда в своих руках.       – Не хотелось этого делать, но придётся…       Маг бросил Эйле свою сумку с остальными вещами.       – Я его задержу!       – Дурак, что ли? – удивилась лидерша Соратников.       – Обрушу свод пещеры на голову, а вы не мешкайте, – и маг принялся за своё колдунство.       – А это поможет? – спросил мимоходом Койяр. Он тоже видел, что призрачная башка некого чудища возникла вдруг посреди монолитной базальтовой плиты.       – Эти твари умеют становиться бесплотными лишь на какое-то время, сам видал такое, – через плечо ответил Бодуэн.       – Постарайся не сдохнуть, герой! – ободряюще прокричала ему Эйла, приняв единственное верное сейчас решение – продолжать драпать. – Айрилет на тебя делала ставку!       Маг ничего не ответил, он полностью сконцентрировался на своём волшебстве. Удивительный поступок с его стороны. Простой наёмник, но решил пожертвовать собой ради остальных (Эйла, само собой не верила, что старания мага “не сдохнуть” принесут результат). Айрилет, видать, действительно хорошо разбирается в людях, раз нашла такого…       Соратники и Неустрашимые давали стрекача и больше не оглядывались. Не вязалось такое с их имиджем безбашенных рубак, но слово Эйлы было непререкаемым, а аура ужаса от монстра слишком сильной, чтобы было время порефлексировать на эту тему. Неустрашимые, ага…       Вместе с тем Эйла не могла сдержать улыбку. Раз тут десятки веков томился дрог-лок, значит, его действительно пленили айлейды! С помощью той самой штуки, которую они выковыряли сейчас. Именно она его удерживала там всё это время! Идеальная ловушка! С её помощью Вайтран действительно получит, наконец, шанс! Интересно, что проклятые эльфы прошлого делали с пленённым драконом? Как это вообще так получилось? Откудова у Фаренгара наводка на эти руины? Вопросы без ответов…       Не прошло и десяти минут, как позади загрохотало так, будто это Глотка Мира пробудилась, подражая извержению Красной Горы. Отряд поднажал ещё и выбрался на поверхность за рекордные полчаса. Своды пещеры трескались, на голову падали огромные глыбы камней. Здорово, что тот мастер телекинеза, “Двинутый”, оказался настолько сильным, и никого больше не пришибло.

***

      “Ну вот, правда в обморок упал”, – только и прошептала Дженасса, укладывая кисейную барышню-Довакина на голые камни, предварительно бросив под голову сложенный трофейный красный плащ. Подопечный дёргался, будто у него падучая, дико вращал зенками с закрытыми веками, только и того, что слюни не пускал. Данмерка посетовала про себя, что не уточнила, а сколько может длиться подобного рода “припадок”? Уселась на камешек рядом и стала просто наблюдать.       Гайдар был готов к наплыву новых знаний, что разрывают сознание на части, но ЭТО… Это было нечто. Слово “ФАЙМ”. “Исчезновение” – первый слог ту’ума, дарующего бесплотность. Довакин осознал в один миг всю многослойность реальности, ни больше, ни меньше. Если Лок-Ва-Кор даровал понятия о Сферах и сезонах, то Файм открыл ему новый аспект – измерения, в которых существуют эти Сферы. От такого реально крыша может поехать: на мгновение для Гайдара вся реальность расслоилась, будто луковица, Стена Слов поплыла перед глазами, а её глифы-закорючки, будто деревья-фракталы, стали прорастать во все стороны, друг в друга и в его плоть. От этого ощущения захотелось закричать, но вокруг был такой космос, в котором “кричать” означало не то же самое, что подразумевают хомо сапиенсы или любые другие виды...       В некоторых религиях человека и всё сущее представляют как некую комбинацию слоёв: есть душа, есть тело, имеется также эфемерный дух и порой несколько “астральных тел”. Гайдар увидел их все. И их не три или десять… Он сбился со счёта. Всё в одном, и один – как отображение всей Вселенной, бесконечное многообразие и подобие в то же время. А главное, он понимал, что с чем коррелируется, на какой “частоте” нужно быть, чтобы взаимодействовать с тем или иным аспектом бытия. Довакин осознал: чтобы стать бесплотным, вовсе не нужно уподобляться призраку, не нужно “убирать” или “превращать” своё тело во что-то иное. Нужно всего лишь чуточку “подправить частоту”, что на самом деле так же просто, как крутиться перед зеркалом: правым боком, левым боком, чтобы казаться “стройнее” настолько, чтобы между атомами тварной материи проходить. Аналогия слишком грубая… Ох, жаль, что он не математик и не физик… Ну, как-то раз он читал научпопстатью о квантовой механике. Это сложно представить, вообразить, визуализировать, потому в книжках рисуют атом, как планетарную систему, где вокруг ядра вращаются электроны. Нифига подобного на самом деле не происходит, хотя бы потому, что у квантовых частиц нет свойства быть где-то, они не имеют по природе своей траектории, которую можно описать: они вот там, имеют такую-то скорость и такой-то вектор движения. Они везде и сразу, но только вот в ограниченном радиусе... Так вот, с помощью “ФАЙМ” можно менять “степени свободы” своих молекул. Чем меньше степеней свободы, тем более они приближаются по свойствам к элементарным частицам. В момент осознания Гайдар чувствовал себя самым умным человеком во Вселенной, ведь он понимал её законы на абсолютно новом уровне. Вместе с тем он понимал, что когда очнётся, то все эти знания будут, как галюны из наркоманского трипа – можно отдалённо вспомнить, посмеяться, но использовать хотя бы пару процентов из этих знаний, эх, увы… Лишь десятая доля процента этого знания в виде того самого эффекта призрачного тела останется с ним…       Благодаря “ФАЙМ” Гайдар понял сразу множество аспектов, которые были скрыты в этом крике: как можно иметь всё ту же массу и даже вес, иметь некую плотность, чтобы к тебе можно было прикоснуться, но при этом ничего не весить, не приобретать инерцию, таким образом не получать повреждений от падения с высоты, от ударов оружием и даже от магии!.. Да, кстати о магии. У неё ведь тоже есть частоты. Некоторые, условно говоря, как радиоволны, другие – эдакий “8G”. И когда он смотрел на себя там, в идеальном мире без времени и пространства, то понимал, почему его не видят и не могут отследить маги: всего-то и нужно, что вот эту штучку повернуть и увеличить, она на месте, просто “кубик-рубик” его сущности надо пересобрать, и тогда… Ой! Зря он даже мысленно прикоснулся к этой сфере.       Всё ещё пребывая в чертогах своего разума, везде и нигде, он вновь услышал Леваас Леин. Услышал и странный диссонанс. А потом его источник… обратил на него внимание, будто они взаимосвязаны тонкой неуловимой в обычное время струной… Судьбой?… Тысяча кланфиров! Ну конечно же, а он уж думал, что этот крылатый ублюдок забыл про него… Алдуин! Анус Боэтии, он снова, как тогда, у Фаренгара, уцепился за него, идёт по этой тонкой жилке, как Тесей по нити Ариадны. Он в ярости, что Довакин по-прежнему жив. Твою мать!! Что делать? Как скрыться от этих ярко-красных глаз? Тут есть где-то аварийная кнопка, чтобы выйти обратно в реальность Нирна? Или такой же облом, как и с выходом в настоящий мир. Мышление программиста накладывалось на эту многослойную реальность. Гайдар плохо разбирался в кодинге квантовых компьютеров, но в одну секунду он будто оказался на студенческой скамье, вспомнил все нужные формулы, и он сам, и вселенная Мундуса открылись перед ним, как символьно-геометрический код... Чудовищно сложный узор, однако… Да! Ответ в вопросе! “ФАЙМ!” – внутрь себя! Исчезнуть, сделаться невидимым, перестать существовать даже для “квантово спутанного” с ним Алдуина. На время, конечно же на время, если он не хочет исчезнуть по-настоящему, быть стёртым из книги бытия Нирна, или перестать быть Довакином… Тогда точно крышка… А он сможет? Ведь для нового крика нужна и новая душа дракона. Да, здесь и сейчас, один разочек – сможет. Да и не собирается он применять именно обычный эффект этого ту’ума, тут дело куда мудрёней…       Дикий рёв пронёсся по просторам паки-бытия и сотряс Сферы Нирна. Алдуин отвлёкся от… чем он там занимался? Он что, жрал души в… Совнгарде? Вон та область – это и есть загробный мир? Ой, мать моя женщина… плохо дело… Он стал намного сильнее, чем был раньше… Хотя куда уж сильнее, казалось бы. Да он теперь почти так же силён, как и тот, кто господствует там, в этом самом загробном мире. Кто? Шор. Да, бог нордов… Тля, вот уж кто времени не терял… Фух, да, получилось, Гайдар исчез, пропал с радаров полубога, что хочет его сожрать. Сожрать весь мир… Капец, до чего же страшно! А он думал, что в чертогах разума не способен испытывать страх…       Дженасса чистила под ногтями с помощью маленького кинжала, когда произошло это. Гайдар замерцал, испуская протуберанцы света, будто северное сияние. А потом исчез! Был и пропал довакин. Что за даэдровщина?!       – Какого скампа!? – данмерка встала с камня, зажгла магическую свечу, даже глаза протёрла – нет, Гайдар не появился.       Наёмная убийца напрягла все свои органы чувств – безрезультатно. Довакин пропал. В ту же секунду сверху донёсся голос:       – Эй, у вас там всё в порядке?       Надо же, это Вигдис интересуется. Плохая идея – орать на всю пещеру. Вряд ли они изничтожили всех-всех драугров в этом заражённом некротической энергией месте.       Дженасса не стала отвечать, вместо того шарик призванного света протанцевал так, чтобы сверху казалось, будто кто-то пером водит по папирусу. “Да, мы в порядке”.       Сама же принялась шёпотом звать непутёвого подопечного. Айрилет ей голову откусит, если потеряет оболтуса!       Гайдар расслабился, если так можно сказать про пребывание вне времени и пространства. А тогда задался вопросом: а что, собственно, он сделал? Стёр себя, будто он рисунок простым карандашом, с цветного гобелена под названием Мундус. Эм-м-м, а как вернуть обратно, хотя бы на физический уровень, в Нирн, на материк Тамриэль, в эту самую злополучную пещеру? Как очнуться от транса? Раньше это происходило само по себе. А сейчас? И является ли его состояние трансом? Где он? Что с ним происходит? Эффект крика обычно временный. Но в чертогах разума нет времени… Но он же продумал этот момент, когда кричал… Как странно… Ясность ума уходит, возвращается смертная костность сознания. Но не само тело. Так, а вот это уже страшно. Почти так же страшно, как и попасться на клык Алдуину. Гайдар перестал быть? В каком-то смысле да. Но в каком же именно? Что нужно сделать, чтобы проснуться? Эй! Кто-нибудь! Кто его тут услышит? Да что ж такое, из огня да в полымя! Гайдар потянулся разумом к знакомым образам: Фендал – тишина. Айрилет? Глухо. Дженни? Хм, а вот тут что-то есть. Она ведь должна быть рядом, правда? Куда уходит ясность виденья и мышления? Ну-ка, вернись! ЛОК-ВА-КОР! Очень странный результат. В этом “нигде”, где он оказывается каждый раз, когда изучает новый ту’ум, нет атмосферы, нет тумана, да и рта у него тут нет, чтобы говорить. Но ему как будто помогло. Гайдар увидел образ Дженассы. Она за него переживает. Надо же как. Можно к ней… м-м-м подплыть? Как тут передвигаться? Как ухватить её за руку?       В детстве каждый человек летает во сне. С возрастом большинство теряет эту способность. А вот Гайдар летал и когда ему тридцатник бахнул. Вот только как-то странно, грузно, будто в детстве он был лёгкий, не отягощённый ничем (“грехом”? Опытом и пониманием мира?), а взрослый – тяжёлый, набитый всем тем дерьмом, которым пичкает нас мир. Когда ему снилось что-то страшное или неприятное, у него в мире своих снов был чит-код – улететь куда-то. Преследователи так не умели и лишь грозно кричали ему вслед, махали руками. И ещё одна странная особенность – скорость полёта была очень низкой, он как индюшка с подрезанными крыльями, пока поднимется, пока полетит… Порой нужно было разбежаться, подпрыгнуть, чтобы оторваться от преследования. А вот вперёд спиной было намного легче, и скорость, и манёвренность повышались в разы. Вот только смотреть неудобно… Так, Дженни зовёт его. Только почему шёпотом? Полетим на её голос, вот так, спиной вперёд. Получается? Да, кажется, да. Голос громче. Тьфу, нет, теперь она пошла куда-то в бок. Даэдра! Данмерка, стой спокойно! В бок? Он уже не в мире своих грёз? Тут есть понятие “вбок”? Не успел Гайдар удивиться этому, как ощутил вдруг своё тело, силу тяжести, вес, услышал звук водопада. Ага, вот и спина Дженни, он прикоснулся к ней своей спиной. Водопада? Блин! Он промахнулся! А-а-а!       Дженасса меряла шагами пятачок скальной поверхности, на котором находилась Стена Слов, смотрела себе под ноги, будто Гайдар – мелкая монетка, которую она потеряла и теперь хочет найти. Внезапно почувствовала прикосновение к своей спине. Она действовала на инстинктах. Пещера не до конца зачищена. Потенциальная атака со стороны водопада – странно. Но кто бы ни был атакующий, он получил мощный пинок в район промежности. Перекат, кинжалы в руках. Кто? Что? Пусто? И только чей-то крик снизу:       – А-а-а-а! Дженни! Какого ху.!??       Плюх!       Вода была ошеломляюще холодной. Бульк! Глык-глык, пошла прямо в горло. Твою ж то мать! Гайдар ухнул, как тяжёлый булыжник, сразу на дно. Хорошо, что сгруппировался и не ударился башкой. Он стал неумело махать руками. Плаванье никогда не было его любимым спортом. Хоть езда верхом, хоть кендо, хоть лёгкая атлетика – что угодно, только не плавание. Пробирает до костей. Ну да, а кто ожидал джакузи на глубине полкилометра под землёй или того больше? Поверхность. Судорожный вздох. Фу-у-ух! Наглотался, блин!       – Кргр-р-р, кхэ-кхэ, – наконец приключенец открыл глаза, но ничего не увидел.       На секунду Гайдар испугался, что ослеп. А спустя секунду пожалел, что это не так: сверху полился нестерпимо яркий свет магической свечи. В отличии от лампы или факела, он был резким, бил по глазам. А мгновением позже заботливый голос данмерки поинтересовался:       – Ты там живой, дуракин?       – Живой, насколько могу судить, – сердито пробурчал Гайдар и стал грести к берегу.       Грести пришлось целых две минуты. Подземное озеро по-настоящему большое. Выбрался на камни и заскулил от холода, а потом и вовсе завыл – судорога. Неудивительно, ведь он же в доспехах. Даже с его, спасибо вирт-капсуле, идеальной физической формой тела-аватара это то ещё испытание. Таким вот жалким и мокрым его застала Дженасса. Поглядела, покачала головой, прошептала в сторону “убожество”.       – Давай-ка ты снимай всё с себя. Магией тебя лечить нету возможности, сам знаешь, а от обморожения средства лучше, чем костёр и сухая одежда ещё не придумали.       – Костёр? Из чего ты собралась его тут разводить? – не попадая зубом на зуб, синюшными губами произнёс Гайдар.       К удивлению приключенца, данмерка где-то по пути надыбала сухой плющ или лиану и какие-то полуистлевшие тряпки. Вполне достаточно, чтобы полчасика погреться. Без лишних слов сложила, направила ладошку, из которой вырвался сноп искр, ву а ля – тёплый ламповый костёр готов. Магическую свечу потушила. Гайдар, кряхтя, стал раздеваться, совет дельный. Оставшись в одних труселях и обмотках, подсел поближе к костру, от портянок дым пошёл.       – На вот зелье, выпей, – протянула Дженасса пахучее нечто, очевидно, содержащее алкоголь.       Потом Дженни стала водить руками над сваленными в кучу доспехами – сушить магией. Ну да, на Гайдаре бы это не сработало.       – Ну, и что это было? – задала наёмница крутившийся всё это время на языке вопрос.       – Самому бы понять, – Гайдар смотрел в огонь, дрожь помалу отступала. – Поначалу вроде бы ничего. А потом на меня чуть не вышел Алдуин, я применил новый крик, чтобы от него спрятаться. И… дальше не знаю, как описать, что было.       – Стоп, что? Алдуин? Тот самый?       – Ну да, мироед, главный тиран драконов.       – Как вышел?       – Ну, в эмпиреях этих, в духовном мире, где я вроде как оказываюсь, когда новое Слово узнаю.       – Кин и Мара! Ничего себе история! – данмерка покончила с железяками и плащом, присела рядом.       – Я тебе не рассказывал вроде бы, но он уже пытался меня однажды угробить дистанционно, через этот духовный мир. В мой первый визит в Вайтран это было. И у него получилось бы, не будь рядом Фаренгара и моего друга Фендала.       – Да ты вообще мало деталей рассказываешь о себе, дуракин. Про Фендала вот второй раз слышу только. Друг, говоришь, твой?       Гайдар глянул на выражение лица данмерки.       – Не в том смысле “друг”. Просто друг, кумпель, товарищ.       – А-а. Ясно. А сейчас ты, значит, и сам справился. Надолго ли?       – Не знаю. Дракон был слишком занят своими делами, на меня внимания не обращал, возможно, думал, что я умер уже. А теперь, мне кажется, станет активно искать. Действие крика, не знаю, сколько продлится. И не знаю, насколько это важно, я ведь раньше без него обходился как-то.       – Вот как? Это плохо, – констатировала “художница”-убийца. – И плохо, что ты нихрена не знаешь толком.       – Ещё как плохо! Ведь царь дрог-лок стал намного сильнее за то время, пока я по Скайриму шатаюсь, сторонние задания выполняю.       – “Сторонние задания”? Это так ты к поручению Айрилет относишься?       – Тьфу, ну, ты поняла. Я как довакин должен этого ушлёпка крылатого извести, это моя миссия по пророчеству, а я даэдра знает чем занимаюсь, но только не продвижением к этой цели.       – Хорошо иметь приоритеты. А ещё лучше – чёткий план реализации своих целей, – наставительно произнесла Дженасса.       Ага, Гайдар и сам об этом задумывался. “Мы будем жить теперь по-новому”, – сказал он сам себе после смерти тана Фриса. И только вроде бы просвет и прогресс наметился, как новая напасть. Интересно, что предпримет Алдуин, поняв однозначно, что Довакин жив и тоже наращивает силу?.. Хрен бы с ними со всеми злыднями! Надо сначала покончить с этим рогом Пургена, или как там его… Только подумал, как с тропинки сверху опять послышался голос Вигдис:       – Эй, вы собираетесь подниматься? Мы нашли последний зал!       Гайдар не отогрелся на все сто процентов, но одежда и доспех уж сухие. Надо двигаться.       Поднялись. Ага, памятная по роликам на альфа-тубе “загадка”, требующая или скорости Флэша, или же команды, которая способна разные задачи выполнять: три камня, которые только быстро по таймингу активировав, можно попасть дальше. Само собой, их сборный отряд уже всё открыл. Пауков перебили, остальные ловушки разрядили. И вот он финальный зал. Небольшой такой, уютненький, какие-то колонны, всплывающие из-под воды, врагов нет. Саркофаг впереди, окружённый открытыми урнами и зажжёнными свечами. И вся их компашка стоит возле него. Ормарр замер сбоку и держит в руках какую-то бумажку. Хм.       – Ну как, водички попил, Гайдар? – спросил он со странным выражением лица.       Гайдар непонимающе:       – Пф! Да я даже искупаться успел. Вам не рекомендую, кстати, – температура вообще ледяная.       Дженасса подпёрла собой колонну, не подала виду, что странные позы и взгляды группы её напрягают.       – Не объяснишь вот это? – и лидер наёмников передал бумажку Гайдару.       Приключенец тупо воззрился на написанное аккуратным подчерком:       “

Довакин! Нам нужно поговорить. Срочно. Отправляйся в таверну “Спящий великан” в Ривервуде, сними комнату на чердаке, и я встречу тебя там

”       Даже подпись имелась: “Друг”.       К счастью, Гайдар был достаточно туп для того, чтобы не сразу связать прочитанную информацию и выражения лиц команды. А когда сообразил, то имел достаточно самообладания, чтобы не задёргаться и обыденным тоном сказать:       – То есть вы хотите сказать, что мы опоздали, и рог Юргена кто-то стырил до нас, оставив лишь эту записку некоему неизвестному “Довакину”? Интересно девки пляшут, – ни один мускул ни дрогнул, не то что голос. Даже Айрилет могла бы принимать это как экзамен по прикладному лицедейству для работы в своей разведке.       Гайдару нафиг не сдалось подаваться в разведчики к Айрилет, но мысленно он мог себя похвалить: с лиц членов группы слетело это странное выражение, они не такой реакции ожидали.       – А и правда, рога-то не видать, так? – тут же встала с ним рядом Дженасса, любопытно заглядывая через плечо, якобы заинтересованная содержимым записки. – Хм, похоже, женщина писала, подчерк мелкий, характерный такой.       На самом деле за эдаким спокойствием удава Гайдар, знавший уже, на что способна Дженасса, прочитал одно: она его прямо сейчас прикрывает. Буде кто из наёмников дёрнётся, тут же лишится руки или даже головы. Но вот Ормарр был попроще человек, он купился на их игру. Кажется. Вон, брови хмурит.       – Так ты не довакин, Гайдар? Это не тебе предназначено? – вывалил в лоб.       Вигдис скривилась. Ну да, эта гюрза хотела бы его подловить.       Приключенец рот открыл в изумлении. Эх, видала бы его Анна Ивановна, глава их студенческого театра. “Верю! Верю!” – закричала бы.       – Мне-е? Я… что, я – доваки-ин? – протягивая слоги, ошеломленно произнёс, опуская бумажку.       А потом как заржёт! Сначала будто сдерживаясь, а потом уже в голосину, как тогда Айрилет, когда они с Ветреного пика возвращались. Так вошёл во вкус, что аж слёзы потекли. Толкнул Дженассу в плечо, да так сильно, что та аж пошатнулась. Такого вектора “атаки” данмерка не ожидала.       – Нет, ну ты слышала? Ха-ха-ха, довакин! Пф-ха-ха-ха! Не могу! Я – довакин, понимаешь?       Наблюдательная Дженасса позволила себе расслабить плечи и тоже заулыбалась, а потом и смех подхватила.       – Гы, довакин! Вот умора!       Гроза миновала, кажется; смех Дженассы был настолько заразительным, что даже хмурая Вигдис приподняла уголки губ, не в силах сдерживаться. Первым из компашки наёмников сдался Бригс. Снежок заржал на все тридцать два белоснежных зуба.       – Ф-ха-ха-ха! Вот же блин! Гайдар – довакин! Это да, это мы, Ормарр, дали маху. Обхохочешься.       Потом глубоким басом захохотал Один.       – Довакин, не владеющий магией и знающий аж два ту’ума! Тогда как “недоучка” Ульфрик ворота криком выносит, огнём жжёт и время останавливает! Вот веселуха!       – А ты видел, как он с клинком обращается? Герой легенд? Как он сегодня на задницу плюхнулся, и драугр ему чуть горло не перегрыз? – не унимался Бригс.       Гайдар, тоже похохатывая, сделал шутливый поклон. Блин! Кто бы мог подумать, что его рукожопие сорок пятой степени сослужит однажды хорошую службу? Будто вспоминая, как всё было, Гайдар прям изобразил тот свой отчаянный пируэт и показал, будто падает. Сделал так самоиронично, похоже на то, что было, что и Ормарр залыбился, живо вспоминая ситуацию, а Дженасса сделала жест рукой, будто хочет поддержать падающего. Ох, держите семеро, цирк приехал!       Наконец и Вигдис посмотрела на него будто новыми глазами. Она не смеялась, кривилась, как всегда, но лёд в выражении лица сменился обычным то ли презрением, то ли насмешкой. Качнула головой, отпуская пояс, за который держалась рукой возле кинжала, махнула рукой.       – Пф, я же должна была проверить!       – Уф! Ну, ржака, друзья! Повеселили хоть. А то печаль ведь. Рог – стыбрили! – Гайдар, отдуваясь, присел на какой-то резной камень, упирая руки в колени.       Посмеялись ещё немного. Затем Ормарр отобрал у него бумажку, хлопнув по плечу.       – М-да. А ведь и правда печально. Я передам это танам Ульфрика… Они найдут автора записки, да и в Ривервуд кого-то отправят. Виндхельму этот "довакин" нужен позарез… – на этом месте Ормарр даже усы подкрутил зачем-то. Может, прикидывал, что и он на этой миссии пригодится. – А ты, Гайдар, конечно же, вернёшься в столицу холда, ярл вознаградит тебя за старания, увы, тщетные. Бою за Вайтран всё же быть, так уж, видать, распорядились боги. И быть очень скоро.       – Да, придётся пришпорить коней, чтобы донести Ульфрику вести, – поддакнула Вигдис.       – Если я верно всё слыхал, то разведка у Вайтрана отменная. Они уже должны знать и про военный совет, и про все приготовления, – отметил Бригс.       Остальные лишь покивали на это.       Команда засобиралась. Кризис миновал. Смехом, а не кровью. Гайдару поверили. Действительно, какая нелепица, чтобы легендарным Довакином был такой неумеха!       – Тут, кстати, сбоку каморка с сундучком. Там кто-то свалил кучу добычи. Возможно, даже автор записки. Гляньте, а то вы двое в делёжке не участвовали, – походя, отметил Один.       Гайдар переглянулся с Дженассой. Та по инерции улыбалась, но глазами говорила: “найди повод отказаться”. Вот же ж неуёмная! Это у них с Айрилет, очевидно, общая черта. Продолжает искать подставу.       – Если нет там книжек по воинскому мастерству, то и Кин с ним, у нас и так сумки тяжёлые…       – Ха! Да разве из книжек может воин что узнать? Ты и дальше Дженассы держись. Она хоть и данмерка, но знает, с какой стороны меч держать, – сказал редгард, мнящий себя непревзойдённым мечником.       – Не знаю, как про мастерство воина, но там было что-то про другие науки всякие, да ещё карты, – мягко настаивала Вигдис.       Гайдар вскинул бровь. Карты? Такое добро всегда в цене в Скайриме. Полной карты провинции у него как не было, так и до сих пор нету. И сделал движение проверить ту комнату.       – К слову, а что с выходом? Есть отсюда другой выход, не тот, которым мы вошли? – перебила вопросом Дженасса, кладя ему руку на плечо и как будто бы тоже двигаясь туда.       – Кстати да, там же, рядом с этой дверью, – говорит Вигдис, стоя в полоборота возле колонны. Она забирала прислонённый к ней арбалет.       Все (кроме Дженассы) вроде бы на чиле, на расслабоне, но тут произошло сразу несколько вещей. Глаза рыжухи увеличиваются, даже выкатываются из орбит, она хватает арбалет и направляет его прямо на Гайдара. Тот тупит, стоит столбом, хотя внизу живота моментально образовался тяжёлый айсберг нехорошего предчувствия. Дженасса вынимает метательный нож из петельки на плече, метя им в… предательницу? Один (с ней заодно?) не тратит время на каст заклинания, он использует трофейный посох с молнией. Слышится треск разряда, всё утопает в ярком белом свете.       “Какого скампа!! Что происходит?” – хочет прокричать Гайдар, но слова застревают в горле.       Дженасса пинает его в пах. Второй раз за день!! Что он ей сделал? Приключенец делает неловкие два шага, попадая в ту самую комнату с сундуком. Это фирменный удар всех убийц в этой игре? Помнится, тот, кто покушался на Балгруфа, из Тёмного Братства, тоже пнул его именно так – сильно и болезненно. Пока Гайдар ушёл в нирвану, думая только о собственных тестикулах, события разворачиваются. Оказывается, молния предназначалась не ему, и даже не Дженассе: со стороны запасного выхода прилетело три арбалетных болта. Один в шею Вигдис, отчего та заваливается на бок, но тоже успевает выстрелить (мимо). Гайдар этого не видит, но видит данмерка: рыжуха целила в нового нападающего, что хотел ударить Гайдара тонким прямым одноручным мечом эльфийской ковки. Метательный ножик, который тёмная эльфийка хотела направить прямо в глаз Вигдис, теперь она хватает другим хватом и вонзает уже в… маску (в глаз не получилось). Все нападающие носили звериные маски. В ответ на молнию Одина тому от нападавших прилетает нечто невыразительное, кажется, из школы Иллюзии. Маг то ли парализован, то ли просто не может сотворить ни единого заклятия. “Безмолвие”? Однако посохи бородач всё ещё может применять, чем и пользуется вновь. Дженасса завязывает в прямом смысле искромётную поножовщину с кем-то, кто напялил маску благородного оленя. Далее болт попадает в ногу редгарда. Тот обнажает клинки, делает пару шагов и падает. Кажется, это действие сильного нервно-паралитического яда. Ормарр кричит что-то и ломится вперёд с секирой наголо. Против данмерки теперь сразу двое противников (тот с прямым мечом тоже). В ноги Ормарра летит боло, чужеродное Скайриму оружие. Самое настоящее боло! Лидер отряда падает, секиру у него выбивает третий нападавший в маске Волка, бьёт по голове, не слушая возмущённый крик: “Мы служим ярлу Виндхельма, ты, мразь!” Следом за Оррмаром этот нападающий окончательно вырубает и Вигдис (простой палкой, как собаку!) – становится видно, что в шее у неё не полноценный болт, а скорее ядовитый дротик, жить она, скорей всего, будет.       Гайдар наконец-то поднимает взор на нападавших. Напали? Кто? Кто эти ублюдки? Они не с отрядом Ормарра? У них маски! Проклятие, у них – маски!!! Это “Золотой Лотос”! Это же он кричит Дженассе, но та слишком занята выживанием. Те двое, что наседают на неё, – настоящие виртуозы клинка. Наконец, Гайдар соображает использовать ту’ум. Конус безжалостной силы непременно заденет и Дженассу, а на таких скоростях фехтования это может быть верной смертью. Тогда…       “ВУЛЬД!” – Гайдар оказывается за спиной Волка, наносит удар снизу вверх. Атака стишком стремительна, тот открыт. Если бы не доспех, то был бы первый труп. Но нет, бастард приключенца не справляется. Нордские резные доспехи у него под плащом! Нифига себе! Дорого-богато! Волк отмахивается палкой, метя в висок. Ну, тут, братец, ты маху дал. Если с мечом он всё ещё плохо управляется, то бой на палках – любимая забава всех реконструкторов, друзей Линды. Не то, чтобы это можно было бы приравнять к настоящему боевому опыту, но Гайдар понимал, чего ждать. Дулю тебе! Новый удар, подмышку. Уворот! Ага! Один по-прежнему на ногах, Волк получает болезненный разряд в спину, а затем маг использует магический посох, как ту же палку – кажется, заряд артефакта кончился. Вдвоём они атакуют Волка. Оглядываются на Дженассу. Эльфийка справляется с натиском. Но Волк хорош с этим… ну, назовём все же не палкой, а боевым шестом. Мага он бьёт по рукам и ногам, лишая мобильности. Гайдара же точно хочет завалить, то и дело метит в голову. Приключенец обменивается взглядом с Одином. Подсечка! Ясно, пробуем. Две подсечки в разное время. Одну враг пропускает под собой, а что сделаешь со второй, волчара позорный? Ничего! То-то же! Падает. Нордский маг вновь использует артефакт. “Искры” у него в перстне. Волк не успевает заблокировать, но ему и не надо, маска помогает справиться с ошеломлением. Кажется, она ещё и зачарована! Кип-ап, нападающий на ногах и им самим проводит подсечку. Маг неповоротлив, он падает. А вот Гайдар делает новый скачок – в другую сторону. “ВУЛЬД!” – тестер подгадал момент абсолютно случайно, просто увидел, что один из противников Дженассы идеально открыл для удара спину. Его клинок вонзается куда-то в район почек. Этот фехтовальщик очень быстрый, ему тяжёлые доспехи противопоказаны. Да, он их не носит. Как бы быстр он ни был, но не быстрее, чем “Стремительный рывок”! Враг вскрикивает, сбивается с ритма. Дженасса знает, что делать, её следующий удар – смертельный. А Гайдар вновь стрелой летит к Волку. Ха! Обманка! Ещё “ВУЛЬД!”, и ещё, и ещё! Вот уже скоро его предел, он может сорвать голос, но тут без трёх непредсказуемых рывков не пробиться – член Золотого лотоса слишком быстро машет своей палкой, один или даже два рывка он мог предвидеть, просчитать, но третий… Да! Получи, тварь в задницу! Подлый удар прямо в щель в доспехах, точно между булок! Должно быть, это очень болезненно, так как Волк завыл. Ага, Один бьёт посохом в лицо, добавляя к энергии удара ещё и магический сюрприз. Новый удар Гайдара ломает шест пополам, Один не даёт отступить или увернуться, следующий – в дырку, где рот, – смертельный. Двое нападавших мертвы!       Дженасса с натужным криком разваливает блок оппонента, наносит тому глубокую рану в боку. Тот разрывает дистанцию, бросает под ноги… чего? Дымовую шашку? Он ниндзя косплеит, что ли?       – ЛОК! – даже одного слова “Чистого неба” в маленьком помещении крипты хватает, чтобы развеять дым.       Гайдар чувствует спазм горла, докричался. Но Дженассе только это и нужно было. Новый пируэт, удар по ноге – и загадочный бандит с маской какого-то экзотического жука оказывается на полу, истекающим кровью.       Противник ревёт. Не от боли, а от досады, граничащей с отчаянием. Кажется, это орк. Он применяет одноразовый артефакт – Дженасса не успела предотвратить. Что делает магический предмет? Призывает даэдра! Да не простого, а дремору с посохом. Дремора-маг? Порождение Обливиона вопит нечто, отчего у всех в подземном помещении закладывает уши почище чем от ту’ума. Стук посохом, хлоп в ладоши – и призвавшего вместе с призванным засасывает в тёмный портал. Этот мудак сбежал от них… в Обливион?? Да он просто сумасшедший! В воздухе витает некий отвратительный запах. Сероводород с примесью незнамо чего, но мерзкого, что ассоциируется с плесенью, сыростью. Так пахнет родное измерение этого демона? Мерзость!       Дженасса ругается последними словами.       – Ушёл! Провалился в Обливион. И это не фигура речи!       – Пёс с ним! Давай нашим помогать!       – “Нашим”? Ты не заметил, что я сигналила, что они ловушку приготовили?       – Но ты же сама всё видела, они вписались за нас, хотя ясен хрен, что убийцы пришли именно за нами, не за ними! – Гайдар нахмурил брови, “включил начальника”.       Стыдоба. Их перепалку слушает Один, он-то в сознании, хоть и дерябнулся, когда падал от подсечки врага. Маг переводит взгляд с данмерки на Гайдара и обратно. Магия к нему ещё не вернулась, это видно, вот он и думает, сможет ли что противопоставить “серой” и “Языку”, случись им напасть теперь уже на него.       – А, хрен с ним, всё равно надо по душам поговорить после такого… – и Дженасса стала тормошить оглушённых, лечить раненных. Она старалась в этой миссии ману беречь, вот она и пригодится.       Когда все сидели за костром уже на поверхности, Ормарр первым задал вопрос, хотя звучал он как утверждение:       – Так ты всё же довакин?       Один рассказал остальным, как Гайдар строчил один ту’ум за другим. Ульфрик так не мог. Так мог по определению или Язык уровня Арнгейра (и с него возрастом), или Довакин.       – Да.       Хаген, который тоже был тут и пропустил всю заваруху внизу, навострил уши. Надо же, ему запрещено и слово сказать о довакине, а тут Гайдар сам открывается перед какими-то наёмниками.       – И ты нас прикрыл.       – Мы друг друга прикрыли, – скорректировал Гайдар.       Ормарр помолчал. Остальные тоже молчали, прятали глаза. Одна лишь Вигдис пырилась на тестера, вроде у него рога выросли. Ну, это, по ходу, обычная её манера.       – Вы хотели устроить ловушку для нас в той комнате с сундуком? – без обиняков спросила Дженасса.       – Хотели, – кивнул нордский маг. – Точнее, Вигдис настаивала, что вам нужно устроить проверку на деле. Хотя, как по мне, ты выглядел самым обычным человеком, ни вида, ни величия, какой нахрен довакин?! А вот поди ж ты… – и Один пристыженно умолк.       – И в чём была суть проверки? – настойчиво прикапывалась Дженасса.       – Замкнуть вас, поглядеть, как вы выберетесь.       – Тьфу, вот странные, – удивилась эльфийка. – Если бы Довакин, то что мешает ему вынести двери криком? Да и обычный Язык такое запросто может, в чём смысл тогда? А если я вместе с ним, то и магией бы смогла. И что тогда? Опять ссориться из-за подозрений?       – На самом деле, среди сокровищ в той комнате было кое-что, что однозначно доказало бы, что перед нами – Довакин, – сказал маг.       – И что же это? – гнула дальше своё данмерка.       – Артефакт Судьбы. Такие только её избранники и могут слышать…       – Что ещё за артефакты такие?       – Мне Ульфрик выдал, лично. Именно он и наказал проверить странного слишком талантливого для такого возраста Языка, – ответила за Ормарра Вигдис. – Ярл подозвал меня к себе в тот вечер, дал отдельную миссию. Я только перед последним залом остальным рассказала.       Ага… Вот чем объясняются странные взгляды этой прибабахнутой девки. Гайдару даже немного легче на сердце стало, а то он уж всякого думал-передумал.       – Простите за это, – Ормарр виновато покачал головой. – Не так всё должно было разворачиваться. Я без понятия, зачем ярлу понадобилось устраивать все эти шпионские игры, и почему он доверился Вигдис, а не мне или тану Фрису... М-да...       – И что тебе дальше говорил предпринять Ульфрик? – Дженасса холодно посмотрела в глаза воинственной девахе.       Та поёрзала на месте, собираясь с мыслями, потом выпалила:       – Если Гайдар и вправду довакин, то вербовать его.       – Надо же! Вербовать? От чьего имени, я что-то не пойму? – Ормарру тоже было неприятно обнаруживать подковёрную возню у себя за спиной.       – От имени будущей короны Скайрима. Ведь я параллельно работаю на тана Фритджофа, выполняю его поручения, – призналась Вигдис.       Тут уж все без исключения рты пооткрывали. Фритджоф – это типа аналог Айрилет, только для ярла Виндхельма? Тот самый полукровка, с которым Гайдар познакомился, когда пытался расследовать убийства девушек в этом северном “мегаполисе”.       – А что если проверка не пройдена? – Дженасса хотела довести диалог до логичного конца.       – Ничего. Закончить эту миссию с рогом, вернуть в столицу холда. Если человек без лукавства, если его слова о самом себе соответствуют действительности, позаботиться о безопасности, а то его бурная деятельность в Виндхельме… м-м-м, многих взбаламутила, – тут уж рыжуха в кои-то веки посмотрела прямо в глаза Гайдару.       У шпионов и следаков абсолютно ненормальный взгляд – вот что понял Гайдар.       – А зачем все эти сложности? – Гайдара распирала… обида, что ли? – Почему этим не занялся сам Фритджоф, ещё в Виндхельме?       Вигдис не увиливала. Выложила:       – Фритджоф сказал, что тебя нужно убрать из Виндхельма, там ты де привлекаешь слишком много внимания. Там тебя могли бы кокнуть, и никто бы никогда не понял, кто и за что, мол, ярла окружают двуличные предатели, он не мог рисковать. “В поле” под постоянным прикрытием нашей группы такая вероятность крайне мала.       Ага. Гайдару хотелось рассмеяться. “Крайне мала”. “Иммолейшн импрувед”… Шпионы, блин.       Дженасса продолжила сверлить взглядом рыжую, мол, ну и, показывай, где тот самый "проверочный" артефакт? На что девка протянула ей нечто, замотанное в тёмную ткань. Размером штука была чуть больше куриного яйца. Данмерка размотала свёрток, явив взору присутствующих некий тусклый кристал. Правильный додэкаэдр из неизвестного материала. Покрутив в руках, наёмница хмыкнула:       – Ну, и что должно произойти?       – Пусть он прикоснётся, – рыжуха кивнула на Гайдара.       – Эй, я вообще-то прямо перед тобой сижу! – сказал оскорбленный тестер.       – Лови! – Дженни кинула штуковину Гайдару.       Кристалл блеснул в свете зарождающегося восхода. Когда он попал к нему в руки, Гайдар чётко осознал, что это. Кристалл Меридии.