Наркотик

- Сенпай, ты не будешь против, если мы зайдём в бар выпить соджу? - Нет, я больше не могу пить соджу. - Тогда можем пойти ко мне и выпить саке, если хотите. - Если ты хоть пальцем притронешься ко мне, твоей шее не поздоровится, урод. - Сенпай, я сегодня не собираюсь совершать плохие вещи с вами, я не настроен, - лицо Моринаги выражало абсолютною серьёзность, поэтому Соичи Тацуми ничего не оставалось, как поверить ему. - Ладно... – глаза Соичи были опущены и его усталый взгляд направлен в ещё мокрый после дневного дождя асфальт. Кохай тихо плёлся неподалёку, выражая абсолютную безразличность к заинтересованному в сегодняшнем поведении Моринаги Тацуми. Работа в университетской лаборатории сегодня затянулась до позднего вечера, что доставляло огромный стресс и Мори, и Тацуми. Колония «А» проявила нехарактерные для неё мутации, из-за чего была полностью поглощена грибковой инфекцией, на развитие которой повлияло ещё и повышенное тепло в помещении. Этот казус повлиял на настроение и самого Соичи, который с самого утра был ещё более мрачнее, чем обычно, ибо прошлой ночью тот извивался под сильным телом Моринаги и пытался высвободиться из лап настырного и ненасытного извращенца. - С-сенпай, вы почему не заходите? – Моринага любезно открыл перед Тацуми дверь, в надежде оказать ему хоть какое-то «нелюбовное» влияние – сегодня Моринага постарается быть просто «другом». - А, д-да, - промямлил Соичи, пройдя в квартиру. До Тацуми сразу донёсся запах кохая, вся квартира дышала, как Моринага, пронизывая каждый рецептор Соичи таким знакомым запахом. В последнее время Соичи заглядывал к Моринаге всё чаще; нет, мы не так сказали, правильнее было бы так: в последнее время Моринага слишком часто затаскивал Тацуми в свою квартиру и нежно трахал его до белых бликов-звёзд в глазах. Исходя из этого и сам Соичи понимал, что начинает пахнуть как Моринага! Тацуми это бесило, но он не подавал явного вида, однако продолжал издеваться над кохаем, не давая ему сказать и слова, включая и хоть какие-то незначительные слова любви. - Сенпай, вы можете сесть на диван, я сейчас быстро что-нибудь приготовлю, - Моринага по-хозяйски пригласил своего сенпая войти, а сам удалился на кухню. Тацуми уселся на диван с льняным чехлом, закинув ногу на ногу и откинув ноющую голову назад, упираясь макушкой в заклеенную старыми обоями стену, и тыльной стороной ладони потёр зудящие от яркого света лампочек глаза. На кухне гремел посудой Моринага. «А ведь он устал не меньше меня... Однако всё равно готовит на кухне, влюблённый дурень. Я не должен за него волноваться» - проносится в голове Тацуми, отчего тот мотает головой в стороны, а потом достаёт из заднего кармана брюк помятую пачку Винстона. Слышен щелчок зажигалки. Густая от первой затяжки туча из серого дыма расплывается в воздухе, не успев достать до потолка, заполняя комнату тяжёлым табачным туманом. - Сенпай, вы хотите чего-нибудь особенного? – безэмоционально спросил Моринага, выглядывая из дверного проёма в комнату, где расположился Соичи. - У тебя есть розовые помидоры? – Тацуми поднял вопросительный взгляд, затуманенный сигаретным дымом. - Да, последний остался, - Мори опять скрылся за стеной, оставив сенпая «скучать» в одиночестве. - Стой! – подскочил с дивана Соичи, потушив сигарету в пепельнице на подоконнике (оставлена Моринагой специально для курящего). – Я помогу тебе, - за спиной спокойного Тецухиро послышались тихие шаги уставшего сенпая, подходящего к раковине, дабы помыть последний розовый помидор – один из немногих предметов обожания Тацуми. - Как хотите, только, когда будете разрезать его, поберегите ваши руки, - Моринага знал, что его сенпай был зависим от этих сочных ломтиков с поблёскивающей кожицей: прекрасное сочетание сладкого вкуса крупных помидоров, купленных на «Деревенском» рынке неподалёку от университета, и мелкой соли, посыпанной сверху на сочащиеся розовые дольки. Соичи бережно вымыл последний помидор, так любезно оставленный Моринагой специально для сенпая, вытер «вафельным» полотенцем и положил на деревянную доску, готовясь нарезать. Поднеся нож к гладкой, матовой поверхности помидора, Тацуми замялся. - Тацуми-сенпай, вам помочь его порезать? – до этого Моринага возился с приготовлением отядзукэ, пока не отвлёкся на Соичи, который в упор пялился на лежащий розовый овощ. - Н-не утруждайся. Я сам. Неужели ты принял меня за неумёху? – Соичи резко развернулся в сторону Моринаги и пронзил его тело скверным «сенпаевским» взглядом. На слова Тацуми кохай лишь повёл плечами и поставил кипятить воду в электрическом чайнике для заварки зелёного чая, а затем потянулся к верхним шкафчикам в поисках сушёных водорослей и чернослива; его домашняя футболка задралась, оставив светиться тонкую бледную полоску живота. Тацуми взял нож и разрезал помидор на две равные половинки. - Моринага, дай плоскую тарелку, - приказным тоном потребовал Соичи, слизывая с пальцев помидорный сок и встав к Моринаге лицом, облокотившись на столешницу. Последний мило улыбнулся сенпаю и подал ему тарелку с верхней полки без каких-либо признаков «нападения». «Стоп. Он сейчас не будет на меня смотреть своим пожирающим взглядом? Для кого я тут старательно изображаю первую степень похоти? Что бы с ним не произошло, я это выясню», - поразмыслил Тацуми, продолжая разбираться с сочным плодом. Нож соскочил (что не удивительно, учитывая «замечательные» способности Соичи на кухне) и резанул Тацуми по среднему пальцу. Тот быстро одёрнул руку и сунул палец в рот, высасывая из ранки кровь. - Сенпай! Я же предложил свою помощь! Почему вы не согласились!? – тут же сенпай оказался на диване, а перед ним заботливо обрабатывающий порез Тецухиро с очевидным волнением в глазах. Минута, и палец Соичи Тацуми был идеально заклеен бактерицидным пластырем из аптечки Моринаги. - Я же говорил, сенпай. Я бы помог вам, - Мори взял руку сенпая в свою и быстро чмокнул повреждённый палец. - Эй! Не делай так! И не трогай меня больше! – одёрнув руку, как от разогретого утюга, Соичи вновь нахмурился и потянулся за сигаретой. Чиркнув зажигалкой, ядовитый дым вновь стал неспешно заполнять помещение. - Но... - И не «нокай»! Что с тобой вообще происходит сегодня!? Почему ты так тупо ведёшь себя, дурак? Ещё не все нервы мне расшатал, придурок? И не думай, что этим ты сможешь меня разжалобить! В понедельник в университете я оторвусь на тебе по полной! Загоняю так, что задницу некогда будет на стул пристроить! Из-за кого по-твоему в лаборатории осталась влажная и тёплая среда? Дурак! Это по твоей вине колония «А» попала впросак! Ты!!! Ты убиваешь меня своим бесполезным присутствием рядом со мной! Бесполезный ты ублюдок! Чёртов гомик! Ты сожрал мне все нервы! А всё моё тело ноет после каждого твоего прикосновения! Такими темпами у меня разовьётся гаптофобия! Я надеюсь, что ты, тупица, знаешь, что означает этот термин! – Соичи кричал, пока Тецухиро не заткнул его рот поцелуем, который сам же быстро прервал. - Сенпай, вы хотите, чтобы я рассказал вам, почему не прикасаюсь и не домогаюсь вас? Не говорю вам милые вещи, которые вас раздражают? Практически не разговариваю с вами? – взгляд Моринаги был направлен на непонимающего сенпая, утирающего губы тыльной стороной правой ладони. - Да! Именно это я и хочу зна-а-а... – и Соичи резко замолчал, потому что осознал, что на этот раз взболтнул лишнего, и от неожиданности, покраснел. - С-сен...пай..? – безразличный взгляд кохая резко перешёл в нежный и томный, и Соичи подумал, что ещё немного и он набросится на него, сорвёт одежду и сотворит самую непристойную непристойность! Но этого не произошло. – Почему ваше лицо стало красным? - Почему ты задаёшь такие вопросы!? – но эти слова не дошли до Моринаги. Повисло молчание, длиной в долгие тридцать секунд. - Сенпай, я бы хотел получать любовь, - грустно начал Моринага, - вы же знаете, что я люблю вас, сенпай! Вы знаете это! Но я больше не могу так поступать. Я чувствую, что когда мы занимаемся сексом, удовольствие от физической близости получаете только вы, а я получаю удовольствие от того, что вы находитесь подо мной, от выражения вашего лица, когда вы на пределе, от ваших подрагивающих век и закрытых глаз, ваше чувствительное тело, такое податливое... - ЗАТКНИСЬ! КАК ТЫ МОЖЕШЬ ГОВОРИТЬ ТАКИЕ СМУЩАЮЩИЕ ВЕЩИ? ИЗВРАЩЕНЕЦ! – Соичи подскочил с места и встал напротив кохая, сердито поджав брови и показывая пальцем, почти утыкаясь им в нос Моринаги. - Как могу? – парень слегка склонил голову к правому плечу и нежно улыбнулся, как всегда умел это делать, искренне и невинно. – Просто... – он взял выставленную руку сенпая в свою и еле-еле потянул на себя, на что тот ответил умиротворённым взглядом и слегка подрагивающими персиковыми губами. – Просто я люблю вас, сенпай. Правда люблю. – Моринага усадил Соичи себе на колени и уложил свои руки возле его ягодиц. Со стороны Тацуми не последовало никаких признаков агрессии. – И я не шучу. Это правда. Я влюблён в тебя с первой нашей встречи, сенпай. И я очень хочу любить тебя всегда. Я люблю всего тебя, от прекрасных длинных волос, до кончиков пальцев на ногах. Ты украсил мою жизнь своим появлением. – Кохай смотрел в ошарашенное лицо своего сенпая, сверкая слёзной плёнкой на изумрудных глазах. - Какой же ты козёл, Моринага. Ты рушишь мою жизнь, но почему мне от этого не плохо? Ты так сильно влияешь на меня. Ты как наркотик, я завишу от тебя. И не могу с этим ничего поделать. Ты наркотик, под названием «Моринага Тецухиро». Мори, ты – мой наркотик, - после этих слов тёплые губы Моринаги накрыли холодные, сухие губы Соичи. Оставаясь на коленях Моринаги, Соичи обхватил мягкими ладонями его лицо, зарываясь пальцами в волосы, всегда пахнущие каким-то шампунем с ароматом пиона. Соичи не знает название, но уверен, что этот шампунь в розовой бутылочке, к которому прилагается бальзам-ополаскиватель. Знает, что шампунь прекрасно мылится, создавая пышную пену, мягко обволакивающую всю голову, а потом стекая вниз по шее, пройдясь по спине, задевая ягодицы и спускается по ногам. Знает, потому что неоднократно пользовался этим шампунем, когда Моринага затаскивал его к себе для занятий непристойностями, которые уже не кажутся Соичи непристойностями. Наконец-то он смог определиться и разобраться в себе, признавая себя и отдаваясь в сильные руки Тецухиро. Моринага ласкал ягодицы Тацуми через джинсы, углубил поцелуй первым, и хотел продолжать это вечно, но разорвал поцелуй, протягивая тонкую ниточку слюны, оборвавшуюся на очерченный подбородок Соичи. - Сенпай. Сенпай, скажите что-нибудь. - Ты умеешь испортить момент, придурок, - усмехнувшись сказал Тацуми, а после, его сразу затянули в новый и такой сладкий, и такой протяжный поцелуй, что Соичи не устоял и пустил в рот Мори давно требующий свободы стон. Подняв Соичи на руки и продолжая целовать его губы, спускаясь на открытые участки шеи, оставляя засосы на теле сенпая, показывая, что он находится в собственности Моринаги и только Моринаги. Дойдя до кровати, Тецухиро осторожно уложил смущённого Соичи и, избавившись от футболки, продолжил целовать каждый сантиметр тела сенпая, наслаждаясь взаимной симпатией. Соичи стонал и извивался; после его осознания он уловил, что его тело стало чувствительнее, особенно соски, которые сжал, а затем засосал Моринага. Издав протяжный стон от укуса за чувствительные точки, Соичи прогнулся в спине, открывая для Тецухиро больше мест для новых меток. Моринага целовал долго, мокро, одной рукой поглаживая возбуждённый орган сенпая, позволяя получить ему больше удовольствия от длительных прелюдий, возбуждая сильнее и дожидаясь мольбы возлюбленного поскорее почувствовать его всего и целиком внутри себя, прося больше и выслушивая пошлые фразы извращенца-Мори о слишком сильной сексуальности Соичи Тацуми. Целуя напряжённый живот и опять поднимаясь выше, целуя уже в губы, получая влажный поцелуй в ответ, опять спускаясь и уже снимая эти чёртовы джинсы, прикасаясь горячими губами к возбуждённой плоти через такую мешающую ткань, лаская набухшие и раскрасневшиеся от покусываний Мори соски. Тацуми вскрикнул и по его телу пробежало стадо мурашек, когда мокрые губы Моринаги прикоснулись к сочащейся головке, а затем, ещё сильнее дразня, целуя её, доставляя волну кайфа Соичи, заставляя цветные круги появиться перед глазами. Мори вновь поднялся выше, целуя сенпая в манящие губы, выпуская громкий стон, спускаясь к члену и уже вобрав его, начиная работать языком. Тацуми уже не собирался сдерживать стоны, потому что в этот раз все прикосновения Моринаги-куна были для него эйфорией и, растворяясь в волне экстаза, поглощённый удовольствием, Соичи стонал, сдирая глотку, плюнув на соседей. Им обоим хорошо, так что не смейте им мешать. Они наслаждаются друг другом. Профессиональные умения Моринаги играть ртом, поразили Тацуми, заставив улыбнуться сквозь вырывающиеся с хрипотцой стоны. Улыбнуться, потому что Моринага делает это с ним; потому что Моринага теперь во власти и подчинении у Соичи. Один палец сменился двумя, разрабатывая мышцы, задевая простату, вынуждая Тацуми прогнуться в спине до её хруста, а потом и вовсе со словами Моринаги «Сенпай, я вхожу», оба пальца сменились пульсирующим, изнемогающим членом кохая, так долго жаждущим момента почувствовать это благодатное тепло внутри любимого тела, ответившим взаимностью на такие длительные и нервозные домогательства. Глаза уже закатывались до такой степени, что начинали болеть. Ноги затекли. Мышцы тел напряжены. Глотки содраны. Голос охрип. Хлюпанья тел при ударе друг о друга доставляли кучу возбуждения, накатывая новой волной экстаза. - Сенпай... – Моринага приблизился к уху Соичи, лизнув мочку и оставив засос прямо рядом. – Можно я кончу в тебя? Сенпай... Сенпа-ай! - Ах-хах, ха-х, да! Кон...чай. Ха-а-ах! - Давай кончим одновременно, сенпай... Не дожидаясь соглашения или позволения, называйте как хотите, они кончили одновременно, громко простонав имена друг друга. На этот раз они оба по-настоящему получили наслаждение. Завалились спать тоже вместе, а о крепко заваренном чае для отядзукэ ни один, ни другой сегодня и не вспомнили.