Смерть

Мои глаза неприятно жжёт. Я пытаюсь их открыть, но всё тщетно. Такое чувство, словно кто-то держит руку надо мной, да ещё и вжимает в лицо при этом. Я пытаюсь брыкаться и как-то отодвинуть от себя невидимую преграду, но все мои попытки прерываються недовольным голосом: — Да потерпи ты немного! — громогласно слышится надо мной. Этот голос был таким глубоким и в то же время поверхностным, таким сильным, но и казалось оседал, словно пыль на задворках разума. Такой контраст заставил мою кожу покрыться мурашками и благовейно замолчать. Удивительно, но от нароставшего беспокойства не осталось и следа. Вместо того, чтобы выбираться из окутавшей меня темноты, я расслабилась и попыталась почувствовать, где я. Тело с разных боков что-то не сильно кололо, словно весенний газон после покоса, ещё не успевший отрастить свои мягкие травинки, пытался скинуть моё тело с себя. Время от времени мои руки и ноги оглаживал мягкий ветерок. Он совсем не кусался, а скорее нежно целовал мои конечности, прямо как вежливый джентльмен. Я глубоко вдохнула и поняла, что пахнет тут самой настоящей весной. Кажется, это период, когда ещё жара не успела прибрать природу к рукам, но и холоду места не нашлось. Наверное и цветы в округе растут. Не распустились ли сирень? — Всё, открывай, — послышалось вновь непонятное наставление. Тяжесть пропала и я быстро открыла свои будто свинцовые веки. От внезапной лёгкости я даже не поняла что сама подскочила и теперь нахожусь в сидячем положении. Глаза, непривыкшие к яркому солнечному свету, сразу начали щуриться, но я всё равно настойчиво продолжала осматривать округу. Когда я уже наконец привыкла и к свету, и к необычному чувству неконтролируемости своего тела, я попыталась встать на обе ноги. Как и ожидалось, я немного перестаралась, и вместо того, чтобы стоять на своих двух, я покатилась кубарем вперёд. Перед глазами всё было вперемешку, словно каша из зелёного, жёлтого, розового и чёрного цвета. Всё смешивалось и превращалось в какие-то безумные загогулины. Я совсем не понимала, как я кочусь, куда и как долго. Боли я не чувствовала, но вся эта мешанина из цветов вокруг меня и неподготовленный вестибулярный аппарат мучили мой и так мутный рассудок. — Хватит… — жалобно проскулила я, пытаясь остановить своё тело. — Почему бы не остановить себя саму? — послышался опять тот же голос. — Я не могу… Не могу… Тело не слушается… Помоги, — жалко мямлила я, чувствуя, что меня сейчас стошнит. Надежда оставалась на то, что этот спуск сейчас закончиться, что я опущусь на ровную поверхность и смогу вновь встать. Но странным образом этого не происходило. — А…Ааа.Кх… — кряхтя, пыталась остановить себя я. В голове что-то пульсировало: неужто моё сердце билось так громко? От напряжения подрагивали руки, и в один момент я просто настолько измучала своё тело попытками остановиться, что просто от отчаяния крикнула на всю округу: — СТОП! И странно — мой пронзительный визг сработал. Всё остановилось и я, лежащая на спине, смогла созерцать голубое небо. — Я ожидал, что ты сможешь быстрее, — вновь с укором кто-то сказал. — Кто ты? Кто? — шептала я от бессилия, а слёзы застилали глаза. Я даже не понимала от чего я так горько плачу, но не могла сдерживаться и продолжала реветь, пока глаза совсем не распухли от постоянных попыток их вытереть. — Встань и увидишь, — степенно посоветовал неизвестный. Мои тяжёлые ноги в этот раз меня послушались и я наконец-то смогла увидеть, где нахожусь. Но даже видя место, в котором я очутилась, паника и страх никуда не делись, а наоборот — усилились. Вокруг на тысячи километров словно не было ничего, кроме зелёной травы, голубого неба, редких розовых цветов, которые протягивали свои головки к небу, и неизвестно-откуда исходящего света, ибо солнце и близко не появлялось. Но напугало меня больше огромное количество дверей. Не было ни стен, ни домов, куда могли бы вести эти таинственные врата. Лишь ряды самых различных проёмов: от прекрасных деревянных, окаймлённых золотом или просто с вычурной резьбой, до жалких потрёпанных с трещинами в древесине. Размеры тоже напрягали: одни были такие огромные, что сравнились бы с высотой стены в комнате, другие такие маленькие, что казалось еле мне до пояса дотягивались. Поражённая внезапным интересом и любопытством я совершенно забыла про неудобства, недавние слёзы и даже не заметила, что тут не было ни одного холма, с которого я бы могла так долго котиться. Пройдясь между рядами я поняла, что каждая дверь уникальна и словно сделана по-особенному. И что больше поразило меня, что любая вызывала различные чувства — от горя до счастья. Хотя второе реже. В основном они таинственно мне нашептывали что-то о печали и заманивали заглянуть внутрь, но нечто потустороннее будто бы ограждало меня. В один момент все ряды резко оборвались кто где, и передо мной предстала одна дверь в конце. Он стояла перпендикулярно ко всем остальным рядам и, несмотря на то, что выглядела жалкой и старой, внушала мне истинный страх. Оттуда веяло болью, страхом, безысходностью, и мне на секунду показалось, что я забыла как дышать, смотря на эту мрачную чёрную дверь, даже серебро ручки которой не блестело, а мрачно отсвечивало. Мне захотелось бежать так далеко, как только могла, но ноги не слушались и я упала наземь, продолжая ползти по траве наощупь. — Почему ты бежишь? — спросило нечто меня. — М-мне страшно, — опять пролепетала я и как-будто из 25-летней девушки превратилась в ребёнка. Девушка…25 лет… Эти слова, словно эхом повторились в голове вновь. Мне показалось, что я только сейчас узнала, кто я. А ведь вправду, я совершенно ничего не помнила… Даже как зовут меня… Вдруг меня накрыл резкий приступ агрессии, и я, встав на ноги с помощью одной лишь силы воли, крикнула в небо без надежды, что меня кто-то услышит: — ГДЕ Я, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, И ЧТО ПРОИСХОДИТ? Тишина… Секунду… Две… — А-ха-ха-ха, — словно удар по ушным перепонкам, раздался смех. — Ты скоро всё поймёшь! — услышала я уже знакомую мне фразу. Я осмотрелась вокруг. Поляна… Огромная поляна и цветы… Двери куда-то исчезли, да и моя агрессия тоже. Все чувства были скомканы и сменялись так резко, как картинка в калейдоскопе. Не найдя ничего лучше, чем лечь на спину и попытаться что-нибудь вспомнить, я погрузилась в воспоминания. Всё крутилось перед глазами. Мысль то появлялась, то таяла, я была словно под каким-то наркотиком, который отчаянно не хотел исчезать. Дурман казалось просто въедался в больной разум и не давал думать. А тем временем на безупречном небосводе стали появляться тучи. Они быстро скапливались и сначала белые, словно ватные облачка, стали превращаться в настоящих грозовых монстров. — Скажи мне небо, что мне делать? — спросила громко я, обращаясь, словно к реальному человеку сверху. Мне в лицо подул холодный преддождевой ветер, а в следующую секунду на голову упали первые холодные капли, предвещая бурю. Где-то неподалёку на землю опустилась молния, рассекая воздух. Звуковая волна от этого удара, словно пробудила меня от долгой спячки и от моего мирного наблюдения вновь не осталось и следа. И теперь, сменя печаль, страх, агрессию ко мне пришла паника и настоящая жуть. Я встала и побежала. Так быстро как могла… Вперёд… Дальше… Дальше… Дальше. Дождь бьёт по лицу, капли разбиваются о нос, лоб, попадают в глаза, мешают смотреть, но я чувствую как молнии идут по пятам и знаю, что их цель я. Бег утомляет и ноги уже ватные, но я продолжаю двигаться, надеясь, что скоро встречу хоть какое-то укрытие, но нет… Везде только поле, поле, поле… и края ему нет. Закрыв на пару секунд глаза, поддаваясь порыву, я понимаю, что во что-то врезалась. Перед глазами встала белая дверь обычных размеров. Не было в ней ничего вырвиглазного или шикарного, но некое умиротворение и спокойствие присутствовали. Я смотрю на неё, не понимая, что мне стоит делать. Идти внутрь в надежде, что за этим проёмом кроется надёжное убежище, или продолжать стоять тут, слыша как настигает меня стихия. Тыдыщ. Тыдыщ. Тыдыщ. Это молния идёт за мной. И уже скоро будет совсем рядом. — Мммм, — издаю неразборчивый звук я и налегаю на дверь, проваливаясь в непонятную комнату. Слышу конкретный щелчок замка, и оборачиваясь, понимаю: дверь исчезла, а вместо неё вокруг словно какая-то комната. Чем-то мне это было знакомо. Деревянные стены, большой кофейного цвета диван, мягкий ковёр… Из окна шел приятный утренний свет. Везде порядок и тишина, хочется даже сместиться с неудобного пола куда-то в кроватку, но мешает этому неожиданный грохот. Я вздрагиваю, понимая, что источник шума, где-то в другой части незнакомого мне дома. Через несколько секунд кто-то вваливается в гостиную и падает на пол прямо рядом со мной. Я вскакиваю и немного отстранённо наблюдаю за происходящим. Молодая девушка, явно выпившая, лежала лицом в ковре и тихо посмеивалась. На меня она кажется никакого внимания не обращала. — Извините, — говорю ей я, но она смотрит, словно в пустоту. Попытавшись потрогать её за плечо, я понимаю, что кажется я всего лишь наблюдатель тут. За этой дверью моё место лишь как призрака. Никто меня не слышит и не чувствует. — Зачем он меня поцеловал… — мямлит она, — вдруг я ему нравлюсь… На этих словах девушка вновь хихикает, но в этот раз её смех медленно затихает и она засыпает прямо на полу. Я вглядываюсь в её черты лица, в комнату, пытаясь понять, что же из этого всего настолько сильно мне напоминает…собственное прошлое? Карие глаза, русые волосы чуть длиннее лопаток, кольцо в носу и яркие красные губы. Кто-то настолько знакомый, что даже стыдно, как я могла забыть этого человека. Я ложусь на пол тоже и поворачиваю лицо к девушке. Она мирно сопит, совершенно не понимая, что рядом кто-то есть, смотрит на неё. Красивая и такая молодая… я даже ей немного завидую, а почему не знаю. На моё лицо падает пару прядей и я откидываю их, чтобы ничего не мешало мне наблюдать за юной особой. На глаза мне попадётся мой собственный маникюр. Некоторые ногти сломаны и лак кое-где потрепался, но всё ещё видно что местами осталось бордовое покрытие. На некоторых ногтях даже рисунки сохранились: какие-то звёздочки и месяц. Мой взгляд метнулся к рукам незнакомки, которые она вытянула по бокам от себя. Мурашки прошлись по спине. Непонятное чувство и ком в горле словно спёрли дыхание. Я положила свою руку рядом с её и на секунду меня осенило… Такой же маникюр и волосы такого же цвета… Вскочив, я поддалась порыву и разрешила своему телу нести меня туда, куда было нужно. И не зря… Через какое-то время я оказалась перед зеркалом. Мой размытый силуэт всё же отображался. Неспособная от потрясения стоять, я упала на колени. Волосы, глаза, лицо, тело… Всё моё… И там на ковре… Тоже я? Только там я счастливая… а тут…что тут? Тушь потекла, образуя чёрные полосы под глазами, бледное лицо и заплаканные глаза, помада смазана во все стороны, а на голове полнейший бардак. Одежда помятая и какая-то тусклая. Словно та девушка такая красивая, как настоящая кукла, а я её дешёвая копия. Я пытаюсь прикоснуться к своему отражению, но под пальцами всё проваливается, размывается. — Ха… Ха…Ха… Хы…- с трудом дышу я, пытаясь угомонить тяжело бьющееся сердце. Хватаюсь руками за рубашку, футболку, словно пытаясь понизить ногтями свою грудную клетку. Где-то вдалеке слышится: — Ооо, пришла наконец-то. Шлялась всю ночь… ВСТАВАЙ! ТЫ БОЛЬШЕ НИКУДА У МЕНЯ НЕ ПОЙДЕШЬ, — дальше шлепки, крики. Непонятный вскрик-визг перекрывает все звуки. Всё смыкается в одну точку и везде теперь царит темнота, прямо как в начале. Я закрываю уши руками, и моё туловище опускается всё ниже и ниже, словно я пытаюсь как-то себя спрятать. А голос всё кричит и кричит. Неистово. Громко. Так, что можно сойти с ума. Приходит осознание: это я кричу, плачу, бьюсь в истерике… Темнота исчезла, буря закончилась, двери вернулись, а я на той же поляне. Дом…девушка… крики…я… Впервые чувствую силу в теле и бегу… Но уже не от кого, а к кому… Вновь загадочное чувство пробирает меня до костей, двигаюсь только на инстинктах и желаниях, всё вне поля моего зрения рушиться и ломается, как карточный домик. Открываю одну дверь, другую… Третья, четвёртая, пятая… Везде девушка… Везде я. Смеюсь, кричу, плачу, злюсь, ругаюсь… Дом, парк, улица… Всё такое знакомое, родное. Слышу как зовут друзья: «Кристина!». Слышу как я получаю работу. Вижу свою первую картину, первую любовь, первую вечеринку, первый крах и первый успех… И понимаю, что в один момент я дошла до последней двери. Жуткой, чёрной и пугающей. Которая стоит не как все, в одиночестве, выбиваясь из рядов. — Вы люди так бессмысленно тратите свою жизнь, — рассуждает голос. — Вы вот вроде бы и понимаете, что у вас ограничено время и дальше всё, конец, небытие и при этом придумываете правила, ограничения и говорите что дурно, а что хорошо. Боитесь что-то попробовать и что-то изменить. Отсиживаетесь дома и делаете то, что вам не нравится. Уничтожаете всё живое и судите… Кого угодно. — ЗАМОЛЧИ! ЗАКРОЙСЯ! — кричу я невидимому собеседнику, но он кажется не слышит и продолжает: — Вы разрешаете другим делать из себя марионеток и пренебрежительно относитесь не только к своим желаниям, но и к чужим. Изредка ставите во что-то не ваши эмоции и стремления. Думаете лишь о насыщении собственного эго и забываете о том, чем окружены. Вы превратили мир в зло, когда изначально он был невинным, — закончил он. — Зачем ты мне всё это говоришь? — спрашиваю смирившись с этой речью я. — Ты пыталась что-то поменять… Но чужая злоба оказалась сильнее, — проговорил голос и прежде чем я успела что-то вставить, продолжил: — Меня всегда поражало, что ты хотела скинуть маски и выбраться из клетки, хоть и была всего лишь таким же человеком. Я даже верил, что у тебя может получиться… Жаль… — Что «жаль»? — спрашиваю я, уняв свои эмоции и теперь, не испытывая совершенно ничего. Голос оказывается всё это время был в моей голове и разговаривал исключительно там… Это было даже безумно… Я всё так же стояла перед чёрной дверью и то ли она меня гипнотизировала, то ли я её. — Ты ещё не поняла? — отвечает вопросом на вопрос внутренний голос. — Я…Я…Я м-м-мертва? — спрашиваю я, боясь услышать ответ. Но вместо всех слов передо мной только распахивается дверь и меня обдаёт таким холодом, что тело немеет. Я противлюсь, не хочу входить внутрь, не хочу видеть то, что прячется в этом воспоминании, но меня втягивает против моей воли. — Я вам сказала уйти! Отойдите от меня! — кричала прошлая я. Холодный переулок, тёмные обшарпанные стены, отсутствие нормального света, снег… мрак, опасность… На моих глазах слёзы, а передо мной неизвестный мужчина. Его лицо искажается в извращённой улыбке, он держит руки в карманах и кажется совершенно не реагирует на мои угрозы вызвать полицию или позвать на помощь. Он лишь хмыкает да хихикает, словно знает исход всех событий. — Хи-хи, — издаёт он свой смешок и продолжает наближаться. Прошлая я оказываюсь прижата к стене. На мне пуховик, тёплая шапка, тёмные штаны и ботинки… На руках маникюр. Бордовые ногти с каким-то изображением месяца и звёзд… — Нет… — тихо шепчу я, но понимаю, что тут меня никто не услышит. Я только молчаливый зритель и должна ждать конца выступления. — Уйдите от меня! ПОМОГИТЕ! НА ПОМОЩЬ! СПАСИТЕ! ПОМО… — договорить не успеваю, рука мужчины зажимает мне рот. — Хи-хи, — только и говорит он. В следующий момент он ударяет меня чем-то тяжёлым по голове. Я отключаюсь и моё тело, словно мешок повисает на его руках, но держать меня он долго не собирается. В следующую секунду я камнем падаю на холодный асфальт с глухим звуком «ту-дух». Вряд ли пуховик сильно смягчил удар, но я всё также не прихожу в сознание. — Хи-хик, — говорит мужчина и начинает стаскивать с меня куртку, шапку, ботинки. Под ними я в уже знакомой мне рубашке и футболке, на чёрных штанах местами появилась грязь. Я понимаю, что сейчас должно произойти и кричу в отчаянии: — НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕ ТРОГАЙ, НЕ ТРОГАЙ, НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! — цепляюсь руками ему в плечи, голову, ноги, но мои руки проваливаются и не достигают цели. Тем временем мужчина смеётся, достаёт нож. Кромсает моё тело, вырезает узоры, расчленяет… И я оседаю… Просто смотрю на то, как я умираю и понимаю… Я уже мертва. Что я сделала, чтобы моя жизнь мне запомнилась? Что я сделала, чтобы спасти её? Почему не позвонила в полицию? Почему не кричала громче? Могла ли я остаться? Выжить? — Хи-хик, — говорит мужчина, собирая моё тело в мешок. Помада размазана, волосы растрёпаны, тушь потекла… Закомое лицо… — ААААААААААААА, — истошно воплю я. А потом всё пропадает. Двери. Воспоминания. Смерть.