Оборотная сторона

- Глава клана Лань, что вы делаете? - Я медленно снимаю с тебя ответственность... Прозвучал возле уха тихий голос Лань Сиченя. - Хуань. - М? - Ты снимаешь с меня ханьфу. - В данном случае это одно и то же. Цзян Чэн тяжело вздохнул и не сразу нашелся с ответом. - Мне нужно закончить с бумагами. С бумагами, в которых он уже несколько минут не может прочесть ни строчки. Примерно с тех пор, когда за спиной послышался шорох, знакомые лёгкие шаги и любимые руки прошлись по плечам, ненавязчиво разминая. Когда эти самые руки начали пробираться под ворот он решил, что пора подать голос. Не то, чтобы Хуаня это как-то остановило, но, хотя бы, замедлило. Цзян Чэну не улыбалось внезапно оказаться в непристойном виде в собственном кабинете. А вот это уже можно озвучить. - Хуань. Это не то место, где тебе нужно снимать с меня... - Обязанности? Услужливо подсказали сверху - Вообще что либо с меня снимать. - Ну так останови меня - горячим шёпотом прямо в ухо - Или тебе не нравится моё настроение? Как можно сосредоточиться на ответе, когда все силы уходят на то, чтобы не застонать от лёгких покусываний. Цзян Чэн только недавно узнал какие у него на самом деле чувствительные уши. - Мне нужно... - Тебе нужно уделить мне внимание - произнёс Сичень плавно перетекая ему на колени и обвивая руками шею - Я приехал в пристань лотоса не для того, чтоб смотреть на тебя в одежде. - Можешь не смотреть. - Могу. Хуань согласился подозрительно легко. Но что в этом согласии было не так Цзян Чэн понял только несколько секунд спустя, когда с его ног пропала тяжесть чужого тела. Хотя сначала он даже на секунду допустил мысль (совсем его не разочаровавшую, вовсе нет), что Сичень внял его словам и позволит завершить дела. Но вместо этого Цзян Чэн ощутил как чужие длинные пальцы обхватывают его запястье и почувствовал резкий рывок - его просто выдернули из кресла, в котором он так удобно (чёрта с два, никогда оно не казалось ему удобным) сидел. И, не давая опомниться, развернули и вжали спиной в стол К тому моменту, как Цзян Чэн нашёл в себе возможность как-то на это отреагировать, для его рта нашлось совсем другое применение. Да, формально теперь Сичень не смотрел. Он вообще никогда не открывал глаз, когда они целовались. Цзян Чэн, к слову, тоже. Так что когда им стало не хватать воздуха и он открыл глаза, то с удивлением обнаружил, что его одежда открывает гораздо больше тела, чем прежде. - Сичень. Я уже говорил, что у меня есть пара вопросов про ловкость твоих рук? - Возможно - мурлыкнули рядом. - Возможно? - Возможно. пару. сотен. раз -отозвался этот невозможный человек, оставляя на шее поцелуй после каждого слова - Я не считал. Снова мурлыканье в самое ухо. - Пару тысяч. Цзян Чэн зажмурился, надеясь хоть немного успокоить дыхание. Чёртовы эрогенные зоны, кто вас вообще придумал? - Как скажете глава клана Цзян, как скажете. Почему его голос раздаётся снизу? Горячее дыхание в области паха даёт весьма чёткий ответ (эти штаны слишком тонкие, он мне специально их подарил?), но Ваньинь всё ещё не открывает глаз - он не готов к тому, что может увидеть Он и чувствовать всё это не готов, но мозг всё равно зачем-то отмечает, что вот ловкие пальцы ослабили завязки, а вот они же уже тянут штаны вниз, почти до колен (Господи, ну зачем так сильно, можно же... Закончить мысль он не успевает - уже голую кожу опаляет дыханием) - Цзян Чэн. Ты всё ещё хочешь, чтобы я ушёл? - Мммм... Нет, выдавать что-то осмысленное, когда Хуань проводит кончиком языка по всей длине Цзян Чэн так и не научился. -Может, хочешь почитать жалобы мелких кланов? Цзян Чэн с такой силой сжимает край стола, что кажется должны остаться трещины. - Ну же, глава клана Цзян, почему ты молчишь? Цзян Чэн много что хотел бы ему ответить. Например: А почему ты нет? Как ты можешь говорить, когда твои руки делают... Делают... Это! Цзян Чэн открывает рот, чтобы сказать ему всё это, и понимает, что "это" теперь делают не только руки Сиченя, но и его горячий (аааа, почему он такой горячий?!) рот. И вместо задуманного из горла вырывается протяжный стон. Ваньинь теряется во времени и пространстве и просто обнаруживает себя опустошенным и пытающимся перевести дыхание. На внутренней стороне бедер, от паха до колен краснеют длинные полосы - он смутно осознаёт, что то, как Сичень резко провёл ногтями по нежной коже и было последней каплей, которая столкнула его за грань, но всё это не важно, когда его целуют любимые губы и он чувствует на них свой собственный вкус - Сичень - Что? - Нам нужно стоп-слово - А разве Саньду тебя уже не устраивает? Цзян Чэн краснеет (он когда-нибудь научится не смущаться, вспоминая всё, что они уже делали вместе?) - Устраивает. Но оставим его для тех практик, к которым его и выбирали. (Сичень думает, что Цзян Чэн, выкрикивающий имя собственного меча после того, как флоггер в семнадцатый раз прошёлся по его заднице, это одно из самых порочных зрелищ, что ему доводилось видеть) - Тогда зачем нам ещё одно стоп-слово? - Затем, чтобы я мог остановить тебя, когда мне действительно нужно закончить дела. А мне было нужно. Сичень чуть отодвигается чтобы посмотреть ему в глаза, затем снова устраивает голову на плече и прижимается ещё ближе. - Я слушаю твои варианты - Лебин. - Лебин? - Да. - Значит, если одним прекрасным вечером мой мужчина опять предпочтёт мне свои бумажки, а я приду забрать его в тёплую постель... - Если я скажу "Лебин" ты должен будешь вернуться в постель один - А если я не захочу? - Хуань. - Я. - Мы с тобой оба хорошо общаемся с братьями. - И? - И если ты не уйдешь, то Лебин повторит судьбу Биченя. Кажется, Сичень давится воздухом, а Цзян Чэн, растягивая губы в довольной усмешке, уже празднует свою победу. - Ты... Я же не смогу потом на ней играть! Безоговорочную победу, безоговорочную. - Хотя знаешь... Играть бы не смог, а вот посмотреть бы не отказался. - Сичень!!!