Не быть собой

— Знаешь, я тут понял… Что ты ничего не понял! — Гоухин встал со стула и, пройдя мимо меня, подошёл к тумбочке. Затем вернулся и протянул мне конверт… — Вот, держи. — Что это? — коротко спросил я, смотря на пухленький коричневый конверт. — Не важно… Важно то, что тебе вообще-то документы нужны… Я об этом тоже как-то сразу не подумал. Ну… пойдёшь к моему старому знакомому и отдашь ему это, он тебе документы сделает. И не вздумай его открывать! Я опять ничего не понял. Ведь только что он битый час рассказывал мне про то, как у них тут всё сложно, а теперь посылает неизвестно куда, неизвестно к кому… одного?! — Я на улицу?! Я ведь не… Вы же сами можете, разве нет? — cпросил я в полной растерянности. Гоухин бросил конверт на диван рядом со мной, и недовольно покосившись, ответил: — Я тебе тут не нянька… И у меня есть свои дела. Мне нужно найти одну старую крысу, которая знает про все дыры в городе… Может, и про твою тоже… Так что за документами тебе придётся идти самому. И да… когда получишь документы, сможешь узнать про наш мир немного больше. — Это как? — я полностью повернулся в его сторону и смотрел полными любопытства глазами. — Есть у меня одна мысль… — нехорошо он как-то посмотрел на меня, с хитрецой. — Сколько говоришь тебе в твоём мире было? Двадцать четыре, да? Ну… Ничего. Сейчас ты выглядишь на двадцать, может, чуть старше, но это не страшно… По документам сделаем семнадцать и отправим тебя в академию. — Академию? — челюсть понемногу начала сползать вниз… — Да, — Гоухин был совершенно серьёзным, стоял сбоку, и его лицо не выражало ни единого намёка на шутку или сарказм. — Будешь там как за каменной стеной, пока твою дыру искать будем. Поймёшь, что да как… Поживёшь. О деньгах беспокоиться не нужно… Курорт, одним словом. И, скорее всего, тебя там даже на куски не порвут, хах. Слух вдруг зацепился за слово «куски», и в голове сразу возник вопрос, вернее, он там был всегда, но я не решался спросить. А теперь мне вот стало совершенно невтерпёж… — А как вы… — я сделал паузу, а Гоухин пристально посмотрел на меня сверху вниз. — Ну как вы… Как хищники… не едят мясо, а? Я, блин, волк вообще-то и мне вот интересно… Я не успел договорить. Взгляд у Гоухина сменился на совершенно непонятный, выражающий нечто средние между злобой, разочарованием и презрением. Затем он развернулся и отошёл в сторону, потом устало сказал: — Пошли… Это проще показать, чем рассказать… Он направился к двери, а я быстро встал с дивана и последовал за ним. Забыв о конверте, грязной одежде и моём несостоявшемся изнасиловании. Мной полностью овладело любопытство, я очень хотел узнать, что он мне сейчас покажет. Шли мы не долго, повернув пару раз направо и, пройдя прямо по коридору, мы оказались перед массивной стальной дверью с засовом и смотровой щелью посредине. Любопытство немного припустило, и я стал волноваться. Опять. Но старался не подавать виду. «Ну не запрёт же он меня сейчас…» Откинув засов в сторону и несколько раз с треском провернув ключ в замке, Гоухин толкнул дверь вперёд… Как только мой взгляд упал внутрь комнаты, сердце начало биться сильнее, я сделал глубокий вдох и рефлекторно отступил на шаг назад. Это была точно такая же маленькая комната с ширмой, как та, в которой он держал меня, только без кресла посредине. Вместо него была толстая стальная труба, обмотанная цепями и кресло напротив. Со стоящим рядом с ним на треноге фотоаппаратом. Воображение тут же подкинуло сотни вариантов того, что могло происходить в этой комнате: от извращённых, жутких пыток и издевательств до не менее извращённо-креативного сексуального насилия с применением посторонних предметов и фотосъёмкой в процессе. «Если я сейчас зайду, то в лучшем случае выйду с больной жопой… Или вообще не выйду. Хотя что за бред? Он десять раз уже мог сделать со мной всё что хочет. Может, любит поиграть с жертвой? Маньяки — они такие… Хотя… НЕТ. Бред… Полный бред… Зачем я вообще подумал о таком…» Но заставить себя переступить порог я не мог. Ноги прилипли к полу. Я продолжал стоять в коридоре и смотреть на трубу с цепями. — Заходи, не бойся. Это обычная комната для пациентов. Он сказал это таким спокойным и равнодушным тоном, что я всё же переборол себя и вошёл в эту крайне неприятную мне комнату. По спине сразу пробежал лёгкий холодок. В голове постоянно возникали образы того, что он сделает со мной в этой комнате. Я старался их прогнать, но получалось плохо. Так продолжалось до тех пор, пока Гоухин не подозвал меня к ширме, махнув рукой. Как только я подошёл к ней и остановился, он дёрнул верёвку, — и ширма разъехалась по обе стороны. — Вот, смотри, — перед моими глазами оказалась доска с фотографиями, на подобие тех, что показывают в американских детективных сериалах. Только вместо улик там были фотографии разных животных, в основном хищников. Кого-то запечатлели в момент, когда он был прикован цепями к той самой трубе, на некоторых снимках были животные без конечностей, а некоторые словно обезумели: из их пасти шла пена. Но таких было не много, из примерно пары десятков снимков я насчитал «ужасных» штук семь. С остальными вроде всё было хорошо, просто морды у них были очень злые и они выглядели, как звери. Ну… звери, выглядели, как звери — всё вроде логично. Я стоял перед доской и просто разглядывал разных зверей, мне было очень интересно узнать, как вообще они тут выглядят. Антропоморфный тигр, например… или вот енот… Удовлетворив своё любопытство, я посмотрел на Гоухина. — Что, не впечатляет? — разочарованным тоном, и приподняв бровь, спросил он меня, глядя прямо мне в морду. — А что не так? Ну… кроме покалеченных, всё вроде нормально, нет? — Хм… — весь его вид говорил о том, что он сильно разочарован. — Так я и думал… Для тебя, конечно, это в порядке вещей. Ведь в вашем мире дикость — норма… Животные все дикие, жрут друг друга, сами вы постоянно воюете не пойми из-за чего и убиваете себе подобных миллионами. Смерть повсюду. Но понимаешь… В нашем мире мы пытаемся бороться со своими пороками и забыть свою дикую природу. А они… — он показал рукой на доску, — они не смогли и поддались своей первобытной сущности, инстинкт взял верх. И это привело к этому. — он ткнул пальцем в фотографию лисы без верхних лап. — Он себе лапы отгрыз. Он замолчал и уставился на меня, ожидая моей реакции. А я, кажется, начал догонять, какой именно он психотерапевт. — Ну, инстинкт охотника для хищника — это совершенно нормально, — ответил я ровным тоном, когда заметил, что брови Гоухина медленно, но крайне уверенно поползли вверх. — Но ещё я прекрасно понимаю, что вы — разумные звери и просто так жрать друг друга не можете. И инстинкт тут скорее мешает, чем помогает… — Ну, хоть это ты понимаешь, — нахмурился Гоухин, отходя в сторону. — Но не могут хищники физически не есть мясо. И сходить с ума от того, что попробовали, не должны, — я тоже отошёл в сторону от доски и уставился на Гоухина утвердительным взглядом. — Тебе не понять, — он закурил. — Мне не понять, — тут же сказал я ему. — Да-а… Но сейчас я вроде волк, хищник. А будучи человеком, я ел мясо на завтрак, обед и ужин. Но по природе люди не хищники, а сейчас телом я — хищник. Ну… В общем, я хочу сказать, что инстинкта рвать глотки, чтобы сожрать чьё-то тёплое тело, у людей нет. Но сейчас — я волк. И мясо я люблю… Вот. Удивительно, но после такого огромного монолога с упоминанием мяса и слова «сожрать» Гоухин даже не стал меня душить или избивать ногами. А просто решил продолжить беседу. — Ну ты и завернул, — он закатил глаза и сделал настолько глубокую затяжку, что ещё немного и он бы лопнул. — Слушай, я не знаю, что у тебя там в голове и какие у тебя там инстинкты… Или как ты там вообще думаешь… Но мясо — у нас тема больная… Ты должен это понять. Тяжко тебе будет, но ничего не поделаешь… Никакого другого ответа я в принципе и не ждал. Но было обидно, что краковской колбасы я в ближайшее время не увижу. И пельменей тоже… И холодца. За холодец стало как-то совсем грустно. — Что, совсем тяжко? — заключил Гоухин, глядя на мою понурую морду. — Да ладно… — махнул я рукой. — Чёрт с тобой, — он выпустил огромный столб дыма, я закашлялся. — Один хрен, ты на улицу выйдешь… — Угу, — согласился я кивнув. — Не думал, что когда-либо скажу такое… — его взгляд стал настолько тяжёлым, что меня буквально вдавило в пол. — Мясо у нас продаётся и покупается, когда выйдешь… Сам всё поймёшь. Так что… можешь… если… припрёт… От удивления я широко открыл глаза и приоткрыл пасть. — Чего?! — изумлённо спросил я. — Таво, — он не сводил с меня свой тяжёлый взгляд. Было видно, как тяжело ему даётся каждое слово. — Не знаю, что с тобой будет потом, но, если уж совсем подыхать будешь без мяса… можешь… попробовать… Фу… аж противно… — А если я решу… — начал я, медленно приоткрыв пасть, и клацнул клыками. От его тяжёлого взгляда не осталось и следа. Он одним резким рывком подскочил ко мне и схватив за горло впечатал в стену. От неожиданности и сильного удара спиной мне сорвало дыхание и я начал задыхаться: он начал меня душить. — Если ты, тварь иномирская, хоть кого пальцем тронешь… я найду тебя и вырву тебе сначала все твои зубы без наркоза, а потом отрежу хвост и в глотку запихаю!! Ты сдохнешь в муках! Понял?!! «Сдохнешь…», — услышал я, прежде чем сознание начало ускользать куда-то, и на глаза стала опускаться пелена. На секунду мелькнула мысль о том, что он всё-таки меня прикончит, но он остановился ровно в тот момент, когда я уже почти потерял сознание. Всё кружилось, словно меня прокрутили в стиральной машине на максимальных оборотах. Я еле стоял, кое-как сохраняя равновесие, облокотившись о стену и не видя абсолютно ничего, кроме тёмных пятен и светлых нитей, поочерёдно сменяющих друг друга перед глазами. Через пару невыносимо длинных секунд сквозь заторможенное сознание смог почувствовать, что снова могу дышать. В голове был невыносимый писк. Я закрыл глаза и сделал пару глубоких вдохов, отчего пелена перед глазами стала отступать и позволила мне увидеть мирно стоящего Гоухина посреди комнаты. Оторвавшись от стены, я схватился за грудь левой рукой и невольно оскалился. Затем сделал пару неуверенных шагов вперёд. — Даже не думай, — он медленно покачал головой. «Не очень-то и хотелось, сука… Урод неуравновешенный, так и убить не долго! Чего я такого сделал то, а?! Просто спросил, а ты… Вот же ж сука тупая!» — Урод… — прошипел я сквозь стиснутые зубы и отошёл чуть в сторону на середину. — От урода слышу, — он полностью развернулся в мою сторону и посмотрел на меня укоризненно. — Я ему тут распинаюсь наперекор своим принципам, понимаешь, а он… Нагло пользуется! Ну и кто из нас урод?! Я промолчал и уставился в пол. — Это тебе урок, чтоб знал, что я не шучу. Тронешь кого — тебе конец. Я лично тебя грохну. Понял? Я утвердительно кивнул. — Хорошо, встань-ка вон туда, — он сменил тон на нейтральный и указал рукой на место рядом с трубой. Мне нечего было ему ответить, я это понял. А ещё я понял то, что сморозил глупость. Я тронул ту тему, которую не понимал, и влез туда, куда мне не следовало. От этого я чувствовал себя виноватым и просто молча сделал то, о чём он меня попросил: встал у трубы. Вспышка. Я, дёрнувшись, проморгался. — Вот и снимочек готов, — он подошёл к треноге и вынул из фотоаппарата вылезшую из него фотографию. — Это так, на память… Чтоб не забыть твою наглую, чёрную, голубоглазую морду. Урод. Я не стал никак реагировать на его слова и просто продолжал стоять у трубы, отходя от фотовспышки и думая над произошедшем. Где-то в глубине я ощущал навязчивое чувство вины. От этого мне искренне захотелось начать извиняться за свой весьма опрометчивый поступок, ведь я действительно был неправ. Но никак не мог подобрать нужные слова. «Но ведь ясно же, что для них — это целая социальная проблема, так нет же… Нужно было влезть… Дурак…» — Чего завис? Давай на выход, или мне тебя тут оставить? — А? — повернув голову, я увидел Гоухина, стоящего в дверном проёме. — На выход говорю давай! — он вышел в коридор и оставил дверь нараспашку. Его хриплый голос выдернул меня из глубокомысленных размышлений на тему моей вины, и я поспешил покинуть эту неуютную комнату. Напоследок бросив взгляд на доску с фотографиями. Оказавшись в коридоре, снова мимолётно пересёкся взглядом с Гоухином, который стоял у стены и докуривал свою сигарету. Мне было стыдно, я просто решил пройти мимо него уверенным шагом, и когда уже почти это сделал, почувствовал, как на моё плечо легла его тяжёлая лапа. — Ян… Я вижу, ты понимаешь… Я понял, что ты понял… Но… всё же подумай хорошенько… Ладно? А теперь иди… Иди к себе и переоденься, а то выглядишь как чёрт, ей-богу! — он меня отпустил. — Сейчас пойдёшь прямо, затем на первом повороте — налево, на следующем — опять налево. Потом прямо до конца коридора и увидишь синюю дверь — это твоя. Моя — твой коридор, налево до конца, вторая дверь справа. Всё вали… Я молча его выслушал, не оборачиваясь, пару раз мне этого хотелось… но я не стал. Слишком тяжело было смотреть ему в глаза… я просто побрёл вперёд. Когда уже заворачивал за угол, до моего слуха вновь донёсся его недовольный голос: — Ты без тапок! Придурок… Мне показалось, что я пропустил его окрик мимо ушей, но на ноги почему-то посмотрел: тапок и вправду не было. Наверное, улетели, когда он приложил меня в первый раз за столом, когда я на него орал… «Красные тапки…» Через пару минут размышлений о красных тапках, придурок без тапок оказался перед синей дверью, ведущей в его комнату. Оказавшись внутри, я старался делать всё очень быстро, чтобы в голову не лезли мысли о том, что произошло. Сменные вещи я решил поискать в тумбочке возле кровати. Ну где им ещё быть, верно? Внутри и правда нашлась пара запасных комплектов. Прям под меня. «А почему бы и нет?» Впрочем, это было не моё дело, мне нужно было лишь переодеться, что я и сделал, стоя перед зеркалом. Опять немного зависнув на созерцании своего звериного отражения, всё-таки привыкнуть к такому мне было ой как не просто. Немного покрутившись, я вспомнил о тапках… Точнее, об обуви. По улице ведь в тапках особо не походишь. «Обувь… обувь… А где мне… Кровать!» Я нырнул под кровать. «Вот реально — придурок…» Под кроватью оказались кроссовки. Тоже красные, но это не важно. Как… как я вообще сразу не догадался о том, что нужно просто заглянуть под кровать? Ну да, придурок… Я уселся на кровать и начал напяливать на свои когтистые лапы кроссовки. «Лапы с когтями в кроссовках… Жуть…» Жуть не жуть, а мне стало немного смешно и одновременно неприятно от того, что кроссовки были немного малы. Когти упирались в мыс, но его не рвали. Мне стало интересно почему, я пригляделся и пощупал кроссовок: мыс был сделан из плотного материала, усиленного специальными вставками. «Хм, наверное, специальная модель для людей с когтями… То есть… Зверей… да, зверей…» Ладно, делать в этой комнате мне больше было нечего и я просто вышел в коридор. Когда закрывал дверь, у меня в голове что-то ёкнуло… «Конверт!» Точно! Конверт… я ведь забыл о нём. «Коридор до конца, вторая дверь справа…» Я побежал по коридору в своих тесных красных кроссовках. Было неудобно, тесно и неприятно, но до двери Гоухина я всё же добрался. И замер. Если Гоухин там, мне будет стыдно смотреть ему в глаза. Если его там нет, и я войду без спроса, он может подумать, что я что-то не то делаю, и грохнет с особой жестокостью… Всё это заставило меня очень долго думать, стоя перед дверью как пальма. «А если он через час вернётся?..» Думать больше было нельзя, нужно войти. Я взялся за ручку и надавил… дверь открылась. Медленно и крайне неуверенно переступив порог, я вошёл внутрь. Аккуратно прикрыв за собой дверь. В комнате, как это не удивительно оказалось, пусто, только остывший чайник на столе и залитый чаем ковёр. Сначала я обрадовался, а потом стал сильно волноваться: ведь Гоухин вернётся. А когда вернётся, неизвестно что и как со мной сделает… От этого стало как-то хреново. «Ну раз зашёл…» Я бросил взгляд в сторону кухни — пусто. Было пусто. Совсем. «Окей…» Направившись к дивану, я сразу приметил пухленький конверт, за которым, собственно говоря, и пришёл. Но вот же ж гадство… моё проклятое любопытство не на шутку разыгралось, и я решил осмотреться тут получше. Поглядев мельком на входную дверь и поняв, что ничего не слышу, я решил начать осмотр. Начать почему-то решил с кухни; не знаю почему и что я надеялся там найти, но, наверное, просто хотел есть. Опять. Обшарив с десяток разных шкафов и даже заглянув в духовку, я не нашёл абсолютно ничего, кроме продуктов и запаха лимонных пирожков. Самих пирожков, к сожалению, тоже не было… Разочаровавшись в кухне, я переместился в комнату… Та-а-ак… «Будь я огромной, злой, психованной пандой с садистскими наклонностями… где бы я прятал всё своё? Диван? Нет. Кресло? Не. Может, тайник? Скорее всего… да. Определённо, тайник…» Вот только искать потайной ход или тайник у меня не было времени, от слова совсем. Ну не буду же я ползать по полу на карачках и обстукивать стены с паркетом? Я ведь не знаю, когда вернётся этот неуравновешенный… Так что я решил себя ограничить изучением настенных полок, в книгах тоже много что прячут. Деньги, например… Подойдя к той, что весела прямо над дивном, я уставился на книги:

История видов Видовые особенности хищников Общая анатомия и физиология Инстинктивная психология Инстинктивная психология

«Хм… Две одинаковые? Что, прям так просто…? Да ладно…» Воображение сразу нарисовало всё так, как в фильмах фэнтези: я берусь за книгу, стены расходятся в разные стороны, и открывается потайная комната с паутиной по углам, алтарём и старинными книгами. Но оказалось, что это просто два разных тома… «Ну да… ну да… Пошёл я нахер…» — Вот же ж хрень… Блин… Я быстро перетряхнул их все, но золотой карточки Сбера не было ни в одной… Или какие у них тут банки вообще?.. — Гадство! Я из чистого любопытства решил их просто посмотреть… начав почему-то с физиологии… Случайно попал на раздел псовых. Мдаа… Ну… Эээ… я узнал много нового… О себе, кстати, тоже… Было интересно… Угу... Особенно картинки… Где оно, куда, как… Аж шорты малы стали… Кхм… Надо поставить на место. Срочно. Так я и сделал. Но… под хвостом прям аж щекотало от любопытства… хотелось посмотреть, как там всё у других... Я опять покосился на проклятую книгу, но… «Не надо… не надо… это НЕ нормально!» Да, согласен, не нормально, но ведь жутко интересно! Вот же ж… От этих мыслей стало стыдно перед самим собой… Прям очень. Аж в жар бросило… Хотя, возможно, не от этого… Но ведь это вообще не нормально, это зоофилия какая-то! Но… я ведь сейчас, вроде, сам зверь, так что… ну… Технически… «Уймись нахрен… Всё… Хорош…» Я схватил другую книгу с полки и открыл на первой попавшейся странице. «…реакция на внешний раздражитель является следствием…» А вот тут я конкретно так зачитался, мне стало настолько интересно, что я даже забыл о своём… ну... том, что вообще-то я тут вроде как полуграбежом, полушпионажем занимаюсь. Ну… собирался, по крайней мере, заняться… Не знаю, сколько по времени я читал эту книгу. Меня заставил прерваться шум в коридоре. Быстро вскочив с дивана и закинув книгу на полку, я схватил лежащий на подушке конверт, но убирать его в карман не стал. Вместо этого я попытался сделать вид, что недавно за ним зашёл, и старался держать его на виду, смотря прямо на дверь как можно более нейтральным взглядом. Ручка щёлкнула, и дверь открылась. В комнату зашёл Гоухин и посмотрел прямо на меня. — И много прочитал? — спросил он совершенно нейтральным тоном. — А… ну… про уши там и всё такое. Интересно. Я конверт тут забыл… — я чуть растерялся и потупил взгляд в пол от такого прямого вопроса. Да и на Гоухина мне смотреть всё ещё не очень хотелось… — Вижу, ты его уже нашёл. Кстати… тебе пора. Отнести его куда надо и… — тут он задумался и прошёл к дивану. — Так что там с твоими ушами? Узнал чего или как? — Да, узнал… и вообще, я ими даже шевелить могу… — ответил я с некой гордостью в голосе. — Ну-ка, покажи. Собрав всю свою волю, я посмотрел на Гоухина, подошедшего ко мне чуть ли не в плотную, и, скорчившись всей своей мордой, кое-как прижал оба уха к своей голове. — Не делай так! — сказал он быстро, невольно усмехнувшись. — Лучше просто держись подальше от псовых, если получится… А другие особо и не заметят… — Ладно, — я хотел уже обойти его стороной и выйти, но он упёр мне лапу в плечо. — Так, — он стал очень серьёзным. — Конверт не открывать, всё сделаешь — и назад… Когда дойдёшь до места, скажешь, что от меня. Понял? Я сосредоточенно кивнул. — Сейчас выйдешь — и налево в сторону своей комнаты, на первой развилке снова влево, а там прямо — и увидишь лестницу. Всё, вали нафиг… Я вышел из его апартаментов, и следуя его указаниям, повернул два раза налево и оказался возле лестницы. Спустившись по ней на три этажа вниз, я оказался пред стальной дверью с маленькой покосившейся табличкой сверху: «Exit».