Хлопни в (мои) ладоши

Первое, что почувствовал Бакуго, когда проснулся – усталость. Казалось, будто он вовсе не спал, а лишь ненадолго закрыл глаза и снова их открыл. Голова раскалывалась и утренняя эрекция никак не радовала, лишь раздражала. Приняв сидячее положение, Кацуки осмотрел комнату. Не его. Спальня в стократ отличалась от его собственной. Как альфа, он не любит что-то вычурное. Главное для него – минимализм и доминирующие темные тона во всей квартире. Сейчас же, он смотрит на желтоватого оттенка обои и плакаты… много плакатов. Ранее, когда Бакуго заходил в комнату омеги, что-то постоянно его отвлекало от разглядывания. Чаще всего, это были зашторенные окна, через которые свет не проникал в помещение. Теперь же, при хорошем освещении он увидел все «скелеты» омеги. Прежде всего, он был удивлен. Не каждый день альфе встречается такой преданный фанат. Фигурки, плакаты, карточки и это всё малая часть увиденного. На всей этой атрибутике изображён один и тот же человек – накаченный мужчина со светлыми волосами и голубыми глазами, который доброжелательно улыбается. Вся его поза так и говорила: «Всё в порядке! Почему? Потому что я здесь!». — Отаку. Этот омега точно отаку, – подумал Кацуки, вставая с кровати. Он собирается проверить все эти вещи. Казалось, он попал в чужой сон, где четырехлетний малыш фанатеет от героя спасающего людей. Губ тронула лёгкая улыбка. Когда-то и он был без ума от комиксов про героев. Спасать людей – вот чего хотелось альфе. Лишь повзрослев, он понял в какую дерьмовую херню ввязался. Спасать людей, серьезно? Эти ничтожества с прогнившими сердцами явно не заслуживают того, чтобы их спасали. Один хуже другого. Каждый считает себя королем на шахматной доске. Пешки всего-навсего безмозглые кретины, которые не умеют мыслить, тем самым, подчиняясь приказам свыше. Противно. Фыркнув, Бакуго вышел из спальни. Обстановка была странной. Что-то внутри него било во все колокола. Чувство, что что-то должно случится не покидало альфу. Плохое или нет – неизвестно, ясно только, что происходит нечто странное. И спустя какое-то время, он понял, что не так – в квартире не осталось запаха омеги. Открытые окна тому подтверждение, отсюда и тревожное чувство. Холод обдавал по коже, негативно действуя на разум альфы. Раз эти вопросы решены, у Бакуго остался последний: где Мидория? Сердце забилось чаще. Не хотелось бы ему обнаружить омегу в соседней квартире, только не у Тодороки. Он же совсем не умеет сдерживаться. У Мидории течка, а тут он. Не пойдёт. Сжав ладони в кулаки, Бакуго глубоко вздохнул и только затем выдохнул. Ему нужно здраво мыслить. Спустя добрую минуту, Кацуки всё-таки сдвинулся с места. Для начала, ему не нужно спешить с выводами. То, что омеги не оказалось на постели ещё не говорит, что он у Тодороки. Именно поэтому, ему сейчас нужно осмотреть квартиру. Мало ли, Изуку решил приготовить завтрак. Бросив взгляд на настенные часы в гостиной, он подметил, что время как раз тому благоволит. Но стоило альфе добраться до кухни, как та была пуста. Изуку тут и не пахло, причем в прямом смысле, ведь окно там было открыто так же. Следующим пунктом Кацуки выбрал ванную комнату. На этот раз, результат его не разочаровал. Без препятствий открыв дверь, альфа увидел Мидорию сидящего на небольшом стульчике. По его вискам стекали капли воды, а сам он учащенно дышал, что показалось Бакуго немного странным. Присев напротив Мидории, альфа взял его ладонь в свою и спросил: — Изуку, плохо? Давай тебя в спальню отнесу. Не дожидаясь ответа, Кацуки ловко поднял омегу на руки и прижал ближе к себе, боясь его ненароком уронить. Будто, держа хрустальный шар, Бакуго так же бережно относился к Мидории. Сделав пару шагов, альфа подметил, что Изуку сам прижимается к нему. Его поведение было странным, а действия ещё страннее. Обхватив шею Бакуго двумя руками, Мидория прижимался к его плечу. Через некоторое время, омега ближе придвинулся к изгибу шеи и с довольно громким звуком вдохнул воздух. Вероятнее всего, Мидория хотел насладиться феромоном альфы, который находится довольно близко. Весь оставшийся путь до спальни, Кацуки приходилось терпеть все те недвусмысленные стоны со стороны течной омеги. — Баку…Кацу...ах…ки! Каждый стон был громче другого. Мидория находился в своем мире, где его ублажали, где его брали во всех позах, не жалея собственных сил. Бедрами качнувшись вперёд, Изуку выпустил довольно много своих феромонов. Сладкий аромат распространился по комнате, вынуждая альфу застонать от безысходности. — Дело дрянь, – тихо выругнулся Бакуго. — Эй, слышь! У тебя сокроители, или как они там называются? Подавители, точно! Подавители у тебя есть? Ответом стал неточный кивок. На самом деле, это больше походило на произвольное движение, нежели на ответ. Это то и разозлило Кацуки. Если это продолжиться, они совершат огромную ошибку, которую альфа хотел бы избежать. Но несмотря на все свои отрицания, Бакуго всё же позволил себя обнять. — Да ты издеваешься надо мной! Это было лишь разогревом. Далее следовали куда более неприличные действия. Воспользовавшись моментом, Изуку ближе к себе притянул альфу и уткнулся в его шею вдыхая того феромоны. Слегка горьковатые, и в то же время, с долей сладости, запах Бакуго заставлял Мидории удовлетворённо постанывать. Раз за разом, его бёдра поднимались выше, привлекая немалое внимание Кацуки, который сдерживался из последних сил. — Ах…х-хочу… – простонал Изуку, кончиком языка лизнув небольшой участок шеи альфы. Место, где больше всего чувствовались феромоны человека. — Посадят. Меня посадят, – словно мантру стал произносить альфа. Никакого спокойствия эти предложения не приносили. — Сука! Так и с ума можно сойти. Это психологическое насилие. Изуку, в себя приди! Слова не действовали, казалось, что голос Бакуго лишь сильнее возбуждал омегу. Мидория приподнимал и опускал на постель бёдра, тем самым симулируя процесс соития. Схватившись за локоть альфы, Изуку привлек к себе внимание. — Там, – опуская взгляд вниз, постанывая проговорил он, — уже мокро. Бакуго со всей искренностью выразил свои чувства: — Дерьмо. Этот единичный посыл не остановил Мидорию. Проигнорировав слова светловолосого – он повалил его на спину. Стоны которые бесконтрольно вырывались изо рта омеги до крайности возбудили Бакуго. Но пиком всего этого стали интенсивные движения Изуку, который тёрся об его пах. — Настоящее дерьмо. Изуку, мы ведь даже не встречаемся. Ты понимаешь, что так нельзя? Переспишь со мной и все начнут считать тебя продажной…омегой. Стоило последним словам сорваться с губ Бакуго, как Мидория остановился. Тяжело дыша он исподлобья посмотрел на альфу. — Вот как, да? Голос был охрипшим, былое возбуждение исчезло, будто его и не было вовсе. В воздухе сразу почувствовались нотки напряжения. Омега всего в пару движений встал с кровати и прикрыл глаза. Стоя спиной к альфе он думал о своём. Грудная клетка вздымалась всё чаще и чаще. Голова раскалывалась и Мидория тут же помассировал свои виски, в надежде, что это поможет. Но это ни черта не помогало! Наблюдая за Изуку со стороны, он осознал, что только что произошло. Ранее возбужденный омега сейчас пришёл в себя и это вовсе не чудо. Особенностью второго дня течки как раз и является временное возбуждение. В один миг омеге безумно хочется секса, когда же через некоторое время, организм даёт шанс передохнуть от нагрузки и снова возвращает омег в нормальное состояние. Вероятнее всего, Мидория встал раньше альфы как раз из-за непреодолимого желания секса, и единственное, что ему оставалось делать – запереться в ванной и переждать те самые мучительные часы. Тогда же становится понятно, почему лицо Изуку было влажным, а по его вескам стекали капли воды – желая прийти в себя, омега умывался холодной водой, отрезвляя свой рассудок. Тем временем, Мидория холодно произнёс: — Спасибо, что раскрыли мне глаза, Бакуго-кун. А сейчас, попрошу покинуть квартиру. Ситуация не из приятных. Всего одно предложение не только полностью отрезвило омегу, но заставило его в каком-то смысле охладеть к альфе. — Изуку… — Что вы! – тут же воскликнул Мидория, стоило ему повернуться к Бакуго. — Не нужно извиняться, вы же это хотели сделать, не так ли? Вы ведь совершенно правы. Наш мир устроен так, что омег считают продажными, а альф незаменимыми героями этого мира. Сильные, мужественные… противные! – последнее слово было сказано с нескрываемым отвращением. — Бесите! Почему омег не ценят?! Почему они должны лезть на вершину горы, лишь бы доказать свою стоимость этому миру?! — Изуку… — Я не договорил! Вы, альфы, себя возносите до вершин, втаптывая, в это время, нас, омег, в грязь и при этом чувствуете себя отлично. Несправедливо! Почему нельзя поменяться ролями на денёк, не более. Тогда вы поймёте какого нам, когда в один момент вас начнут принижать, насиловать и втаптывать в грязь со словами: «ты же омега, знай своё место». Противно! Как же противно от этого! Срываясь на крики, Изуку уже не контролировал себя. Одно предложение было громче другого и это явно не с положительной стороны отразится на его горле, но сейчас Мидории нет до этого дела. Активно жестикулируя он решил высказаться. — Успокойся, прошу. — Не указывай мне что делать! Я не принадлежу тебе, я не твоя собственность. У меня есть чувства, и я вправе решать что мне делать. Хочу идти своим путем не встречая осуждения со стороны других! Так было бы лучше, – горло беспощадно запершило и омега замолчал. Но не прошло и минуты, как он продолжил: — Изначально всё было бы лучше, если бы он поставил мне эту гребаную метку, когда я его просил. Ненавижу его! Он не заслуживает счастья. Не заслуживает, но он его получил, а я нет. Один с двумя детьми и без метки. Позор! Слёзы без остановки стекали по щекам, но Мидория, не обращая на это внимание, продолжал говорить. — Ты ошибаешься, – прервал его альфа, но тут же заметил, что Изуку махнул головой. Пускай Мидория и стоял ровно, отстаивая свою точку зрения, всё же было заметно, как его трясло. Глубоко вдохнув он постарался успокоиться. Сейчас трезвый рассудок важнее. Истерики не пойдут на пользу его, и так порядком расшатанной, психике. — Не думаю. Знаешь, что они говорят за моей спиной? Шлюха, продажная омега и это только цветочки. Ты не представляешь какими словами обзывают моих детей! Мало того, что у них нет отца, так они ещё и внешностью выделяются. Не в силах больше терпеть – Мидория присел на корточки накрывая голову руками. Было бы здорово сейчас исчезнуть. — Близнецы, но они так не похожи на первый взгляд, – значительно тише, чем раньше произнёс парень. — Это и подтверждало слова родителей, что я – шлюха у которого было много партнёров вот и понёс от нескольких. Гетерохром и альбинос – невероятно редкие явления, но люди почему-то страшатся неизведанного, непохожего на них самих. Хироки и Минори обижали и иногда даже били! – после сказанного предложения, Мидория сделал паузу. Одно дело, когда это касается только тебя – ты сможешь это стерпеть и идти дальше. Но издеваться стали над детьми, и как родитель, Изуку не мог закрыть на это глаза. — Хиро до сих пор боится смотреть в зеркало. Как думаешь, почему телевизор разбили? Всё потому что он увидел своё «уродливое» лицо в зеркале! День за днём мне приходится говорить им слова утешения. «Ты прекрасен, Мино», «Твои волосы такие белоснежные, словно снег, Хиро». Я устал. У меня тоже есть предел. Как только омега договорил, он почувствовал теплую руку Бакуго на своей спине. И стоило ему поднять на него взгляд, как его тут же обняли утешительно покачиваясь из стороны в сторону. В такой позе они пробыли по меньшей мере несколько минут, пока дыхание Мидории не восстановилось и пока его тихие всхлипы больше не доносились до альфы. Нехотя отодвинувшись от Изуку, светловолосый большим пальцем провел по его щекам вытирая, тем самым, его дорожки слёз. — Полегчало? Ты так много говорил, горло не болит? Не сразу, но Мидория всё же утвердительно кивнул, отвечая на заданный вопрос. Омега старательно избегал прямого взгляда с Бакуго, а потому смотрел на него украдкой, подгадывая момент, когда тот не смотрит на него. Кацуки поднялся и помог Изуку сесть на кровать. — Тогда, я принесу теплый чай. Подожди немного, ладно? Пройдя на кухню, альфа включил чайник и забросил в кружку пакет чая, куда предварительно добавил сахар и немного мёда, который нашёл на столе. Дожидаясь пока чайник закипит, Бакуго проматывал недавние события. Как простая возбуждённость омеги привела к его истерике? «— Переспишь со мной и все начнут считать тебя продажной… шлюхой. Он явно собирался сказать это слово, но что-то внутри Кацуки заставило заменить его на слово «омега». Вышло ничуть не лучше. — Какой же я идиот! – звук пощёчины был скрыт кипением чайника. Заливая чай кипятком, альфа продолжил себя корить за то предложение, что стало спусковым крючком для истерики Мидории. На душе было противно от себя, а ещё больше от людей, которые причинили боль этой небольшой семье. Что за выродки? Бесят. Аккуратно взяв кружку, Бакуго вернулся в спальню. — Держи. Обхватив напиток двумя руками, омега подметил, что кружка его личная – Кацуки не прогадал. Интересоваться, как он понял, что кружка его – не было сил и настроения, поэтому он лишь отпил немного. Чай был ещё горячим, но обожгло его язык вовсе не кипяток, а большое количество сахара в нём. Сдерживая себя, чтобы не выплюнуть эту непонятную жижу, Изуку всё же глотнул. — Бакуго-кун, я… не могли бы вы уйти? — Как только допьешь чай. Эти слова нисколько не обрадовали Мидорию. Хотелось, в ту же секунду вылить содержимое кружки на эту светловолосую голову, а после посмотреть, как тот будет отмываться от такого количества сахара. Волосы в любом случае слипнутся и, скорее всего, затвердеют, как под действием сильного лака для волос. Тогда шутки о колючей голове Бакуго перестанут быть шутками. Но обижать альфу, когда тот так старался, Изуку не хотел, а потому ничего не сказал и стал пить достаточно медленно. Спустя какое-то время, в кружке не осталось чая, лишь нерастворившийся сахар с мёдом, количество которого омеге хватило бы на заварку ещё пару кружек чая. Без единого слова Мидория повернул кружку к альфе, показывая, что та пустая и ему следует сдержать своё обещание. Бакуго кивнул головой, и потрепав волосы Изуку - попрощавшись вышел. Дверь закрылась, и теперь, Мидории стало не по себе. Божественной нитью, сердце омеги сдавливало всё сильнее и сильнее причиняя невыносимую боль. В конце концов, он не мог выдавить из себя и слова, наклонившись к подушкам, громко вскрикнул и с силой ударился головой пару десятков раз. Голова закружилась и Мидория закрыл лицо руками. Ему вдруг стало трудно дышать, он заплакал сквозь смех, засмеялся сквозь слёзы. Что-то в его действиях явно было не то. Тем временем, стоило альфе выйти с квартиры - он не знал куда идти. Шаги были медленными и неуверенными. Казалось, будто весь груз лёг на его плечи, замедляя его ход. Завернув за угол, Кацуки просто шёл. На автомате двигались его мышцы, словно робот, которому задали задачу. Что-то не так. В его действиях или суждениях явно была прореха. Остановившись, Бакуго обернулся. Так нельзя. Оставлять омегу в таком состоянии опасно. И стоило ему шагнуть в нужную сторону, как до альфы донёсся знакомый голос: — Привет. — Ты?