***
Эмити проснулась от криков с нижнего этажа. Какое-то время громкие разговоры ещё смешивались со сном, переплетаясь в какую-то странную кашицу, но уже вскоре чётко распознался голос Эдрика и Эмиры — эти двое, кажется, опять о чём-то спорили. Девочка сквозь сон раздражённо фыркнула и перевернулась на бок, чтобы продолжить отдыхать, но неожиданно полетела на пол и громко шлёпнулась. Эмити почти сразу же проснулась и дёрнулась на дощатом полу, чувствуя, как руки царапают занозы. Девочка приподнялась и села на колени, ощущая, как ноют ушибленный бок, грудь и ноги. Сонно протирая глаза, она недовольно бурчала себе под нос и проклинала узкую кровать, на которой едва ли можно развернуться. Эмити поднялась, отряхнула одежду, извалявшуюся в пыли, посмотрела на саднящие колени и постаралась пригладить ладонью взлохмаченные волосы. Сквозь тонкую рыжеватую занавеску, грязную и местами съеденную молью, было видно, как солнце уже было в зените — наверное, только недавно время перевалило за полдень. Тем не менее, в комнате царил дневной полумрак, из-за чего казалось, что погода на улице стояла пасмурная и прохладная. Комната днём не казалась привлекательнее, наоборот: солнечный свет, пусть и тусклый, обнажал ещё большие недостатки крохотного помещения. Отчётливо виднелись пятна на потолке, тонкая серебристая паутина по углам, потёртости на старом покрывале, мелкая трещина, идущая сквозь окно. Эмити вздохнула, с каждой секундой осознавая всё больше, что это — её дом на ближайшие три месяца. Девочка нашла в сумке, которую бросила на пол у чемодана, почти севший телефон, открыла камеру и, включив фронталку, стала поправлять светло-зелёные короткие локоны. Расчёска лежала где-то в глубинах чемодана, и искать сейчас у Эмити сил не было. Она решила, что можно и не утруждать себя заботами о причёске — всё равно её сейчас не видят одноклассники, а других подростков в загороде, именуемый у молодёжи «бабушкиным районом», обычно не наблюдалось. Эмити, не переодевая старую затасканную фиолетовую майку и тёмные бриджи, которые обычно носила дома, когда не было гостей, спустилась вниз, плотно прикрывая дверь в свою комнату. Дом пропах старьём и воспоминаниями — когда-то она здесь гостила у бабушки с дедушкой, когда была совсем маленькой и ещё не ходила в школу. Тогда ей здесь нравилось — Эмити любила бегать по двору, наблюдать, как дед рыбачил у пруда, следить за садиком, за которым ухаживала бабушка, и спать на верхнем этаже, представляя себя могущественной ведьмой в богатом особняке. Потом что-то поменялось: Эмити стала больше общаться со сверстниками, погружалась в учёбу, стала вливаться в коллектив, где важно было показать себя с лучшей стороны. Весёлые дни, проведённые в загородном доме, стали стираться из памяти, заменяясь на посты в Пентаграмме и понты среди сверстников. Сейчас, без бабушки и дедушки, этот дом опустел. Где-то в подсобке лежала забытая и ненужная никому рыбацкая удочка, а сад стал зарастать сорняками, до которых никому не было дела. Эмити просматривала чёрно-белые фотографии на стенах, с каждым шагом слыша всё отчётливее голоса близнецов. Когда она спустилась в гостиную, слушать их перепалку стало совсем невыносимо. — Где родители? — громко спросила Эмити, прислоняясь к дверному косяку. О причине спора брата и сестры можно было только догадываться: Эдрик отчаянно обнимал какого-то плюшевого зайца без одного уха, в то время как Эмира нависала над ним и пыталась оттяпать игрушку. Они обернулись к Эмити и нестройным хором ответили: — В гостях. — В магазине. Девочка, едва слышно скрипнув зубами, немигающе смотрела на близнецов, однако те не дрогнули. В итоге Эмити закатила глаза и, оставив этих двоих разбираться с игрушкой наедине, вышла из гостиной и направилась к входной двери. Оставаться в пустом доме, где ругаются Эдрик и Эмира, совершенно не хотелось, поэтому девочка решила, что уж лучше испачкать ноги в слякоти, чем в первый же день полезть на стенку от нескончаемых разговоров близнецов. На улице было заметно свежее, чем в доме. Небо было серовато-голубым, однако безоблачным — виднелся бледный солнечный диск. На ветру шумели деревья наперебой с голосистыми птицами, из соседнего дома сбоку доносилось тихое радио. Крыльцо на вид казалось хрупким и ненадёжным — его давно уже не ремонтировали, и деревянные перила немного пошатывались от ветра. Лужайка во дворе уже давно заросла где-то по колено, и Эмити даже не представляла, кто собирается ухаживать за бабушкиным садиком. Дом, в котором она проводила каждое лето в детстве, старел на глазах без должного ухода, и вряд ли родители собираются ему это предоставить. Наверное, бабушка с дедушкой пришли бы в ужас от такого и сильно расстроились. Эмити почувствовала укол тоски, но постаралась его отогнать — с этим местом её уже ничего не связывает, и она здесь только потому, что родители почти насильно её сюда привезли. Ей осталось только провести здесь три месяца, а потом со спокойной душой уехать обратно домой, в столицу. Что делать здесь, на улице, Эмити решительно не знала. Во дворе уж точно сейчас нечем заниматься: он зарос и был труднопроходимым. Девочка подумала, что могла бы дойти до пруда, в котором рыбачил дед — там, насколько она помнила, было весьма живописно. Когда Эмити выходила из калитки — та, как назло, ужасно заедала, — она услышала звук входной двери, звучавший из дома напротив. Жители того дома неизменно каждый раз были новые — место было словно проклятым, потому что надолго там никто не задерживался. На пару лет, максимум — на пять, и очередная молодая пара под шум машин помогла переезжать пожилой паре, своим родителям. Только обычно им что-то не нравилось — то с соседями не сживались, то почва не особо плодородная для хозяйства, то просто умирали — этот дом освобождался чаще остальных. В прошлый раз там жила одинокая женщина, но она, скорее всего, также переехала. — Привет, соседка! Раздался молодой девчоночий голос, и Эмити на рефлексе подняла голову, встретившись взглядом с какой-то невысокой худенькой девчонкой. К своему удивлению, Эмити распознала в ней свою сверстницу, каких обычно никогда не встречала загородом. Девчонка носила белую майку, яркие шорты, кеды и добродушно улыбалась, будто увидела своего знакомого. — Здравствуй, — сдержанно поздоровалась в ответ Эмити и прикрыла скрипучую калитку. — Ты откуда? — пересунулась через свой невысокий забор девочка. — Надолго? Я тебя здесь впервые вижу. — Это дом моих бабушки и дедушки, — помедлив, ответила Эмити и отвернулась от собеседницы. — Я приехала сюда на лето. — Здорово! — оживилась девочка. — Я тоже приехала на каникулы! Меня зовут Луз, а тебя? — Эмити, — буркнула она и быстрым шагом пошла прочь, в сторону пруда, пытаясь игнорировать какие-то фразы Луз за своей спиной.***
У пруда было тихо и спокойно: именно таким это место Эмити и запомнила. Тёмно-зелёная гладь немного поблёскивала на солнце, а у кромки воды росли длинные и толстые камыши, в которых едва слышно квакали лягушки. Пруд был заросшим, как бабушкин сад, покрытым стайкой широких кувшинок. Девочка подошла ближе к воде, чувствуя, как начинает веять прохладой, и опустилась на колючую траву. Раньше здесь она появлялась с дедушкой, который раскладывал свой тканевый стул, а после начинал ставить тонкую удочку, искать наживку в жестяных банках, после чего ловил рыбу. Эмити нравилось наблюдать за ним, хотя она никогда не хотела рыбачить вместе с ним. Сейчас это занятие, наверное, ей не понравилось бы: она казалась совершенно оторванной от того мира, в котором жила когда-то. Мелкие мошки летали вокруг неё, и девочка жалела, что не взяла с собой какой-нибудь спрей. Воспоминания всплывали в сознании, показывая светлые и радостные моменты из детства, которые оставляли осадок на душе. Они казались отчего-то глупыми и наивными, а нынешняя жизнь казалась верной и правильной. Эмити не покидало ощущение, что что-то в её отношении к своему детству неправильно, но каждый раз она одёргивала себя и не позволяла этим мыслям продолжиться. Эмити рассматривала, как тонкая стрекоза опустилась на камыш, и её крылья на солнце заблестели разноцветным светом. Девочка вздохнула и нахмурилась, раздосадованная тем, что уже в начале лета испортила себе настроение. Она просидела у пруда ещё около пятнадцати минут, прежде чем окончательно решила вернуться домой. Остаток дня она провела в своей комнате, пытаясь отыскать сеть или рисуя фан-арты.***
Следующий день начался рано: с семи часов утра, потому что от скуки Эмити легла рано, часов в десять вечера. Она совершенно не знала, чем убить время, и с трудом пыталась подыскать хотя бы какое-нибудь занятие. Она даже добровольно прибрала всю комнату, протерев все пыльные поверхности и сняв паутину с потолка, хотя никогда особо не любила уборку. Интернет не ловил, идей для рисунков не было, а читать пока что попросту не хотелось — на Эмити навалилась беспросветная скука, которой не было ни конца, ни края. Родители с самого утра ушли навещать своих друзей и знакомых, а Эмира и Эдрик засели в своей комнате, опять споря о каких-то глупостях. Эмити даже в какой-то момент подумала о том, чтобы поболтать с близнецами — настолько ей хотелось чем-то заняться, — но было сложно придумать даже хотя бы одну тему для разговоров. Завязать беседу с этими двумя было проблематично, да и не шибко хотелось — обычно это заканчивалось тем, что Эмити как-то обидно подкалывали, оправдывая это семейными узами. Уж лучше быть одной, глядя в потолок, чем пытаться пообщаться с братом и сестрой. Под вечер, однако, Эмити всё же решила выйти на улицу и подышать свежим воздухом — она, проведя целый день среди старого хлама и полного отсутствия Интернета, уже готова была лезть на стену и совершенно не понимала, как проживёт оставшиеся три месяца. На улицу опускались светлые сумерки: солнце уже упало за горизонт, и небо окрасилось в лилово-синий цвет. Деревья шумели, а тёплый ветер трепал короткие волосы. Трава под ногами шелестела, коля незащищённые носками ноги. Эмити вдохнула запах летней свежести, которой не бывало в городе, и вздохнула, задрав голову. Там, на небе, уже блестел золотой полумесяц, и осторожно зажигались первые звёзды. — Привет! Из дома напротив послышался уже знакомый голос. Эмити посмотрела вперёд себя и увидела всю ту же девчонку, с мальчишеской стрижкой и оптимистичной улыбкой. Она с трудом сдержала ещё один вздох и просто кивнула в знак приветствия. Девочка ловко перепрыгнула через калитку и подошла к Эмити, протянув худую смуглую руку. — Мы вчера днём почти не поговорили, — ярче улыбнулась она. — Ты, кажется, куда-то спешила. — Я была занята, — буркнула Эмити. — Ничего страшного! — пожала плечами девочка. Кажется, она совершенно не была расстроенной и даже не понимала, что Эмити не настроена на разговор. — Как день провела? — Чудесно, — едва слышно скрипнула зубами девочка. — Я обожаю это место. — Я тоже, Эмити! — неожиданно назвала собеседницу по имени девчонка. — Здесь так красиво и столько интересных занятий… Мне нравится гулять в подлеске и рыбачить! Моя тётя, Ида, научила меня. А ещё она постоянно крадёт яблоки у соседей, — весело фыркнула она. — А ты чем здесь занимаешься? — Считаю часы до того, как уехать обратно в город, — не сдержавшись, огрызнулась Эмити. — Тут скучно. Девочка замолчала и посмотрела на Эмити, немного поджав губы. Она уже хотела что-то сказать, но Эмити рывком пошла дальше, обхватив себя руками за плечи, чувствуя, как к щекам от злости начинает приливать кровь. Последние дни стали для неё настоящей пыткой, и она совершенно не хотела ни с кем разговаривать, тем более с соседками из дома напротив. Маленькие капли раздражения наполняли её последние сутки, как колбу, и теперь это всё грозилось взорваться. Срываться на людях Эмити не привыкла, поэтому для неё лучшим выходом было уйти куда-нибудь, чтобы провести время в одиночестве. Однако настойчивая девчонка упрямо зашагала за спиной Эмити, не оставляя её одну. Она ускорила шаг, обогнала и встала напротив собеседницы, преграждая ей дорогу. — Почему здесь скучно? И почему ты опять уходишь от разговора? Это некра… — Меня нельзя просто оставить в покое?! — гаркнула Эмити, не сдержавшись. Раздражение полыхало в груди, обращённое на соседку. Эмити головой понимала, что ей не стоит говорить глупостей и тем более злиться на ни в чём неповинную девочку, но не могла — эмоции, накопленные за прошедшие дни, давали о себе знать. И она бы хотела замолчать, но слова вылетали быстрее, чем Эмити их успевала обдумать, и разрезали вечернюю тишину, как ножом. — Я не хотела быть здесь и совершенно не хочу ни с кем разговаривать, — выпалила девочка. — Разве ты не видишь, что мне совершенно не хочется с тобой общаться?! Почему бы тебе не клеиться ко мне и не заниматься своими делами? Я даже имени твоего не помню! Девчонка отшатнулась, и её лицо посерьёзнело. Она нахмурилась, поджала губы и отвела взгляд. На лицо, до этого радостное и спокойное, набежала мрачная тень, которая совершенно не беспокоила Эмити. — Как скажешь, — пожала плечами девочка. — Можно было бы объяснить и спокойнее, я бы поняла. Она обошла Эмити и двинулась вперёд, к своему дому. Эмити обернулась на неё. Девчонка вдруг встала и развернулась — они встретились взглядами. — Меня зовут Луз, Луз Носеда, — прохладно напомнила своё имя Луз и пошла дальше, не оборачиваясь. Эмити наблюдала за тем, как девочка удаляется, и стояла, как вкопанная, не шевелясь. Злость, бушующая в душе минуту назад, разбилась вдребезги о холод новой знакомой. Ей показалось чем-то неправильным то, как она молча смотрит за уходом Луз, но не могла ничего с собой поделать. Когда соседка дошла до своей калитки, она обернулась и посмотрела в сторону Эмити, но в сумерках нельзя было разобрать выражение на её лице. В итоге Луз закрыла калитку, лёгким шагом дошла до крыльца, быстро вспорхнула на него и исчезла во входной двери. Эмити поджала губы и сильнее обхватила себя руками, приобнимая. Она вдруг почувствовала себя чертовски виноватой.***
Следующее утро началось с сероватого, треснувшего местами потолка и мысли, что необходимо извиниться перед Луз. Эмити никогда не была злой и задиристой девчонкой, которая грубит людям — наоборот, она привыкла раздражаться в себя, не показывая этого остальным. К тому же соседка вовсе не была виноватой и лишь попала под горячую руку. Эмити зря её обидела и чувствовала, что ей нужно попросить прощения, даже если от неё отвернутся. Обычно в подростковых коллективах так и есть — если ты ошибаешься и лажаешь, восстановить общение либо трудно, либо невозможно, потому что столичные ребята — гордецы, не дающие вторых шансов. Эмити отчасти и сама такая, чего греха таить. Но всё же, думая о темноволосой девчонке с улыбчивым лицом, Эмити не считала это правильным — грубить, а потом делать вид, будто так и должно быть. Так как с самого утра у неё совершенно не было никаких планов или занятий, девочка поднялась с кровати, переоделась во что-то более приличное — светло-фиолетовое платье до колен, — расчесала лохматые после сна волосы, заплела наверху небольшой хвостик, умылась и вышла из комнаты. Эдрик и Эмира ещё спали, а родители завтракали на кухне. Эмити тихо проскользнула мимо них и вышла на улицу, сразу же почувствовав утреннюю прохладу. Небо было ясным, и солнце постепенно поднималось над землёй. Погода, кажется, была хорошей, пусть и ветреной: подол платья трепыхался, а причёсанные волосы вновь взлохмачивались. Птицы слабо пели, и Эмити на какой-то миг показалось, что она вернулась в своё прошлое, в детство, где не было никаких забот. Но уходить в ностальгию с головой было нельзя: перед Эмити стояла важная задача — попросить прощения, даже если это и кажется чем-то страшным и ужасным. Ей было совестно. Эмити подошла к калитке соседнего дома и осмотрела дворик — дом, пусть и был таким же старым, как и их, но оказался намного ухоженнее и чище. Был разбит небольшой садик с несколькими яблонями, клубникой и кустами смородины — почти как и у бабушки когда-то, только она больше любила выращивать цветы. Эмити окинула садик взглядом и увидела Луз, сидящую на корточках — она кропотливо выдирала из земли сорняки и не обращала ни на кого внимания. Эмити немного помешкалась, прежде чем окликать соседку — она почувствовала, как к щекам приливает кровь от смущения. Было несколько стыдно появляться перед человеком после того, как накричала на него — у девочки не было гарантии, что её не отправят на все четыре стороны. Луз её не замечала, и Эмити могла без проблем развернуться и вернуться домой, забыв о той ситуации, но… Она помнила, как отшатнулась Луз и поджала губы, а улыбка слетела с лица, оставив только серьёзность. Вина кольнула в сердце, и девочка собралась с духом, чтобы наконец извиниться. — Здравствуй, — окликнула Эмити, руками вцепившись в калитку. Луз не прореагировала и даже не обернулась, продолжая выдёргивать сорняки. Эмити запнулась, закусила губу и внутренне сжалась, расстроившись. Наверное, соседка крепко обиделась на неё и не хочет разговаривать — это было справедливо, пусть и неприятно. Эмити вздохнула, почувствовав себя глупо и неловко, отошла от калитки и повернулась к своему дому. В душе саднило от чувства вины, но девочка не дала этому ощущению вырваться, как вчера вечером — резким словам. Когда она повернулась и уже шагнула к своему дому, Эмити вдруг окликнул бодрый женский голос: — Эй, девчонка Блайтов! Эмити обернулась и увидела высокую женщину с пепельными волосами, в бордовом домашнем платье и тапочках. Женщина держала в одной руке большую кружку, а в другой — большой прозрачный пакет со смородиной. — Здравствуйте, — неуверенно поздоровалась Эмити, чувствуя некоторую робость перед незнакомкой. — Это твоим родителям, — подошла к калитке женщина и протянула пакет. — Мы вчера с ними разговаривали. Мелкая настояла на «гостинце для новых соседей». Эмити бросила взгляд в сторону Луз и заметила, как та уже выпрямилась во весь рост и смотрела на свою сожительницу — может, эта та самая тётя, которая воровала яблоки? Они посмотрели друг на друга, и Луз отвела взгляд. — Спасибо вам, — пробормотала Эмити и взяла протянутый пакет. Забрав смородину, девочка застыла и посмотрела на грязь под ногами. Она хотела поднять голову и извиниться перед Луз, но вся её храбрость растаяла, как снег на солнце, и Эмити, сжав ручки пакета, уже была готова быстрым шагом скрыться у себя дома, как вдруг женщина сказала: — Чего вы тут обе расклеившиеся стоите? Мелкая, сходи прогуляться, не торчи здесь с этой травой целый день. Эмити подняла голову и заметила, как Луз в нерешительности мнётся. Решив использовать этот неожиданный шанс, она обхватила пакет со смородиной покрепче и немного волнительно выпалила: — Я отнесу это домой и вернусь через пару минут, хорошо? Я была бы не прочь прогуляться! Луз удивлённо посмотрела на неё, и в карих глазах читалось недоверие напополам с непониманием. Женщина же однако только одобрительно кивнула и скрылась в доме, сказав о том, что нечего прохлаждаться на своём участке, если есть возможность подышать лесным воздухом. Чувствуя, как волнение поднимается в душе и царапает горло, Эмити стремительно вбежала в дом, чуть не споткнувшись о ступеньках на крыльце, ломанулась на кухню и оставила на столе смородину прямо перед ошалевшими родителями, сказав, что это передала соседка напротив. Девочка пошла обратно на улицу, чувствуя, как стучит в груди сердце — Луз уже могла вернуться обратно в дом и не показываться, тем самым давая понять, что не примет извинения Эмити. Было страшновато выходить, но Эмити, собрав остатки храбрости, спустилась на крыльцо. К своему облегчению, у калитки она увидела Луз — немного скованную, но настоящую и готовую говорить. Девочка вздохнула, собираясь с силами, и подошла к ней. Луз посмотрела на неё, и слова как-то застряли в горле. Некоторое время они молчали, просто глядя друг на друга. — Ты… хотела погулять? — настороженно произнесла Луз, осматривая Эмити. Та, осознав, что медлить больше не стоит, выпалила: — Да. Точнее, я хотела извиниться. За вчерашнее. Я была действительно груба. Я… — Эмити поджала губы. — Думаю, ты не такая назойливая, какой показалась мне в начале. Луз расцвела прямо на глазах. Она широко улыбнулась, как прежде, и её карие глаза поймали солнечные лучики, отражая их медовым светом. Девочка словно бы расслабилась, и напряжение, которое до этого момента сквозило в каждом её движении, пропало, точно его и не было. Эмити почувствовала облегчение, увидев задорную улыбку, и, кажется, даже сама немножко улыбнулась — впервые за несколько дней. — Я принимаю твои извинения, Эмити! — Спасибо. Луз, — добавила Эмити, чувствуя важным подчеркнуть то, что она всё же запомнила имя. В глазах соседки отразилась игривость, показывающая, что она поняла это. Луз словно оживилась и стала немного подпрыгивать на месте, заряжая волной позитива и энергии. — Ида была права, что нам стоит прогуляться, — сказала она. — Как насчёт сходить в лес? Туда обычно, конечно, не ходят, но я здесь второй год, и прошлым летом излазила его вдоль и поперёк. Я нашла там одно симпатичное местечко, думаю, оно тебе может понравиться! Эмити не смогла сдержать смешка, чувствуя вмиг поднявшееся настроение Луз, и не отказалась от такого предложения.***
В лесу было тихо — почти также тихо, как и в пригороде. Только здесь тишина стояла особая — такая, какая бывает в местах, почти полностью изолированных от людей. Здесь обычно не гуляли и не ходили, потому что местным пожилым парам это было не нужно, и это позволило сохранить в таком месте неприкосновенность, чистоту и какую-то особую тайну, неразгаданною людьми. Возможно, конечно, такое впечатление сложилось только из-за Луз, которая шла рядом и весело травила байки и истории об этом лесе, словно они были не мифом, а правдой. Она рассказывала о феях в листве берёз, гоблинах, притворяющихся камнями, ведьмах, превращающихся в животных — словом, абсолютно везде она находила что-то магическое и делилась этим, будто бы своим самым дорогим секретом. Это казалось Эмити пусть и странноватым, но чем-то притягательным и забавно-очаровательным. Ей нравилось смотреть на то, как Луз по-детски мечтательно жмурит глаза, придумывая на ходу глуповатые истории, подпрыгивает от возбуждения и радуется, когда ловит заинтересованный взгляд собеседницы. Это казалось чем-то новым — Эмити росла в окружении детей, которые хотели чем-то задиристо похвастаться, и, чего скрывать, она сама была такой же. Видеть человека, искреннего в своих намерениях, жизнерадостного и наивного, было удивительно и необычно. Луз вдруг остановилась и заговорщицки подмигнула Эмити — та вдруг почувствовала сладкое волнение, потянувшееся в душе. Луз сделала несколько шагов — медленных и осторожных, будто она боялась что-то спугнуть, и потом пошла чуть более уверенно и расслабленно. — Осталось всего немного, догоняй! — весело сказала девочка, и Эмити поспешила вслед за ней. Уже через минуту они вышли на озеро. Не маленький пруд, какой был у них загородом, а настоящее лесное озеро — широкое, глубокое, раскинувшееся, точно отражение неба. Оно блестело на солнце, словно серебряная монета, и его гладь поддёргивалась от тонкого дуновения ветра. Луз предвкушено посмотрела на Эмити, пока та безуспешно пыталась скрыть восторг, поднимающийся в душе. Деревья плотным кольцом облегали озеро, из-за чего казалось, будто его охраняют от нежелательных посетителей. По кромке росли гордые и статные камыши, возле которых стайками летали стрекозы. Недалеко от них росли белые кувшинки, блестя на солнце жемчужно-белым. В высокой траве стрекотали кузнечики, и где-то в листве деревьев им отвечал нестройный хор птиц. Место казалось словно из сказки, и Эмити на миг подумала, что отправилась в другой мир. Луз потянула её за собой, крепко взяв за руку, и Эмити пошла вслед за ней, жадно осматривая каждую деталь лесного озера. Они остановились почти у самой воды, и соседка присела на корточки. Эмити обратила на неё внимание и присела рядом, чувствуя пяткой сырую землю у воды. — Здесь красиво, — призналась Эмити, окидывая взглядом водную гладь. — Как ты нашла это место? — Случайно, — пожала плечами Луз. — Как и всё самое красивое — просто случайно. Солнечные лучи, отражённые от гладкой поверхности озера, бегали по лицу Луз, освещая её золотистым светом, и на какой-то короткий миг Эмити подумала, что это действительно так — самое красивое находится случайно. Эта мысль, однако, быстро затерялась среди остальных прочих, когда Луз вдруг встала и сделала нескольких шагов к воде. — Ты куда? — недоумённо нахмурилась Эмити и встала следом. Луз сделала первый шаг в воду и лучезарно улыбнулась. В её глазах отразилась хитринка. — Проверю, тёплая ли вода. Эмити недоверчиво посмотрела за тем, как соседка по щиколотку встала в озеро и двинулась чуть дальше, к кувшинкам, растущим почти у берега. Луз остановилась у водных лилий и, наклонившись, оторвала один из цветков. Она повернулась к Эмити, не переставая улыбаться, и направилась к ней, возвращаясь обратно на землю. Ничего не понимающая девочка уставилась на соседку, в то время как она радостно протянула цветок. — Держи. Мне кажется, она тебе идёт, — сказала Луз. Эмити приняла кувшинку, чувствуя её сырые лепестки на себе. Цветок раскрывался в ладонях, подобно звезде, и в его сердцевине раскрывалось солнце, привлекая взгляд. Эмити заворожённо наблюдала за кувшинкой, пока Луз, стоящая рядом, не начала взволнованно мяться на месте. — Тебе нравится? — Да, — тихо ответила девочка, чувствуя, как к щекам начинает приливать румянец. Лицо Луз озарилось счастливой и искренней улыбкой, и Эмити подумала, что, возможно, остаться на три месяца загородом не так уж и плохо.