***
Но всё-таки однажды она возбудилась. Сильно. Во время ужина с остальными членами Разведкорпуса, сидя в углу рядом с Конни, строящим замок из кусков хлеба на своей тарелке, где масло играло роль цемента, Микаса чуть не подавилась своим напитком, когда она взглянула на солдата, который трогал свою девушку между бёдер на другом конце комнаты. Микаса даже пальцем не пошевелила, просто смотрела на них сквозь пряди своих волос, закрывающие часть её глаз. Затем она огляделась. Ханджи заливалась смехом, Бог знает над чем, на другом конце стола. Слева от неё Жан о чём-то спорил с Сашей, а Армин медленно, как черепаха, жевал свою еду, прикрыв глаза после бессонной ночи и дня, благодаря бесчисленным обязанностям, которые он выполнял. Рядом с ним сидел… Конни издал победный вопль, когда его замок был закончен, откидываясь назад и балансируя на задних ножках стула. Как раз, когда он это сделал, Микаса увидела капитана Леви, сидящего рядом с ним. Его глаза были сосредоточены на чём-то другом. Нахмурившись, он медленно взял свою чашку, чтобы сделать из неё глоток. Он словно пытался что-то осмыслить. Когда Микаса проследила за его взглядом, она обнаружила, что он смотрит на ту же самую картину, которую она лицезрела несколько мгновений назад. Они оба наблюдали, как солдат мастурбирует своей девушке за самым дальним столом. Медленно, словно в её руках был динамит, Микаса повернула голову, чтобы сосредоточиться на еде: хлебе, который внезапно показался ей слишком твёрдым и картофельном пюре, которое она больше не хотела есть. Трудно было не смотреть на них. Девушка, казалось, была в восторге от прикосновений своего парня. Что может Микаса сделать? Сказать им, чтобы они остановились на всю комнату и опозорить их ещё хуже, чем когда Саша обвинила Микасу в пердеже? Покраснев, как подросток, она надеялась, что Леви что-нибудь предпримет. Микаса ждала, ждала и ждала, водя вилкой по пюре и вырисовывая дурацкие каракули, прикрывая второй рукой своё покрасневшее лицо. Она сейчас не в состоянии, чтобы что-то есть. Микаса отодвинула тарелку и сделала вид, что смотрит на Армина, но краем глаза ей видно, что её старый капитан ничего не предпринимает. Она застыла. Леви не смотрел на возбуждённую парочку. Он смотрел на неё, продолжая хмуриться, и по выражению его лица было понятно, что он смотрел достаточно долго, прежде чем она заметила это. Её глаза медленно распахнулись, а дыхание перехватило, когда уголки его губ начали подниматься вверх, словно капитан знал, о чём она думает. О чём они оба думают. Микаса нервно сглотнула, быстро встала и, прихватив с собой тарелку, выбежала из столовой, не глядя ни на эту пару, ни на своих друзей, ни на своего старого капитана.***
В ту же ночь, лёжа на своей слишком-удобной-чтобы-быть-настоящей кровати, Микаса пригвоздила взгляд к потолку, пока её пальцы осторожно, словно это была какая-то рискованная миссия, пробирались вниз по её животу, слегка касаясь кремовых выпуклостей, что назывались прессом. Её лицо было неистово-красным, когда она боролась с тем, чтобы не закрыть свои глаза. Если она это сделает, то в темноте появится ужасная, нерушимая стена. Её пальцы скользили там, как похотливые змеи. Рот девушки наполнился слюной, сердце забилось быстрее, чем галоп лошади, и Микаса затаила дыхание, когда она прикоснулась к тому самому месту, которое сводило парней с ума. Она не ожидала, что отреагирует так положительно. Немного прогнувшись, Микаса начала двигать пальцами, пытаясь найти темп, который мог удовлетворить её, пока её глаза не начали неосознанно закрываться, её разум начал беспорядочно перебирать мысли. Её пальцы танцевали возбуждённый танец, побуждая двигать бёдрами в темп. Когда она кончила, хватая воздух ртом, словно выиграла в марафоне, Микаса мягко улыбнулась и прижала ноги к груди, перевернувшись на бок. В ту ночь она дотронулась до себя пять раз, прежде чем заснуть.***
Она повторила это через месяц. Микаса не планировала этого, ей казалось, что всё, что связано с сексом, должно быть тщательно спланировано, но она так же не могла контролировать свои внезапно проснувшиеся гормоны. Тем не менее, последствия, которые пришли после этого… Хах… Микаса возглавляла группу новобранцев в тренировочной миссии, которая проходила в лесу за стенами. И она была не единственной. Где-то неподалёку от них капитан Леви вёл свою группу. Даже после того, как титаны были объявлены уничтоженным видом, её группа всё ещё была чертовски напугана, и Микасе казалось, что она потеряет контроль над собой во второй день миссии. Она была уверена, что даже Жан не был таким наивным, когда они только поступили. По крайней мере, новобранцы уважали её и боялись. Аккерман всё ещё была способна выслушивать их бессвязные жалобы на то, какая же трудная эта миссия. Ей, безусловно, нужно было побыть наедине с собой, в полном одиночестве и вдалеке от этих детей. Поэтому, когда наступила ночь, она подождала немного, пока все уснут. Убедившись, что кто-то остался дежурить, Микаса направилась к речке недалеко от их лагеря. Микаса взяла с собой халат. Она вцепилась в свой красный шарф и прислушивалась к каждому звуку, доносящемуся из леса. Если она не ошибалась, группа Леви находилась по другую сторону реки, как и было запланировано на случай ЧП. Луна гордо сияла над ней. Только маленькое облачко ласкало её очертания, а звёзды, яркие маленькие точки пытались соперничать с ним. Микаса смотрела на небо, медленно раздеваясь. Она шумно выдохнула, когда холодный ветер обдал её кожу, покрытую шрамами от прошлых сражений. Кусая губы, чтобы сдержать лёгкую улыбку, девушка вошла в реку. Через минуту она уже плавала с закрытыми глазами, пока вода танцевала вокруг её конечностей, ожидая, когда желание проснётся в ней. Зверь ползал внутри неё, царапая сводящую с ума стену, пытаясь вырваться наружу. Вода была холодной, но это был освежающий холод, в котором она нуждалась, чтобы почувствовать, как её соски твердеют, а живот начинает тянуть в предвкушении. Микаса поплыла к камню, что лежал посередине реки. Он был достаточно плоским и широким, чтобы лечь на него телом, пока ноги всё ещё прикрывала вода. Как и прежде, она не закрывала глаза, сосредоточившись на Луне и начав проделывать ту же дорожку пальцами по своей коже. Её шея медленно выгибалась от осознания того, что сейчас должно произойти. Она даже не задумывалась о том, что её могут увидеть. Весь отряд уже спал. Микаса завидовала им. У них не было кошмаров, которые могли ворваться в их сны, а если и были, то не были основаны на прошлых событиях. Зато у Микасы их было так много, что они по очереди преследовали её, словно в какой-то игре, в которую она не умела играть. Ещё одна причина не выносить этих детей. Стенка была там, когда она выпускала зверя, распахнув глаза, чтобы не думать о крови и телах, обо всех разрушениях и тьме, которые тянут её в ад во время сна. Она начала так медленно и робко, как ребёнок, пытающийся стащить печенье из банки. Она прикусила губу, чтобы не застонать на всю округу, пока её пальцы тёрли, тёрли и тёрли. Дорогая Стена Мария, она правда нуждалась в этом. Вода брызнула, когда она подняла колени и сомкнула ноги. Ощущение стало неконтролируемым. Воздух казался легче, вода смешалась с потом, пальцы ног подрагивали. Протяжный стон сорвался с её губ, как свист, когда оргазм настиг её, глаза накрыла пелена слёз, а свободная рука ласкала нежную кожу сосков. А потом она услышала это. Сломалась ветка. Микаса встала, словно освобождаясь от чар. Её руки сжались в кулаки, а глаза, всё ещё помутнелые от удовольствия, изучали пространство. Она была одна, но её сердцебиение было настолько сильным, что её казалось, что она кричит о своём положении. Микаса не знала, испугалась ли она из-за опасности или из-за того, что за неё могли наблюдать, пока она… Пока она… Она вздохнула, входя в воду. Плавая в реке, девушка всё ещё наблюдала за берегами, хмурясь на каждый падающий лист, который замечала. Нет, нет, нет. Но когда она снова обернулась, после того, как вытерлась и оделась, то наконец увидела то, чего явно видеть не стоило. Сломанная ветка. На другом берегу реки. Тяжело сглотнув, Микаса побрела обратно в лагерь. От волнения у неё так сильно дрожали ноги, что она просто не могла идти быстрее. Потому что кто-то видел, как она… Прикасалась… К себе… Хах.***
Микаса обычно краснела, когда кто-то говорил о ней и Эрене, как о чём-то больше, чем брат и сестра. В глубине души, она делала это, потому что на самом деле была влюблена в него. Невинная, чистая любовь, которую вы чувствуете, когда вы молоды и глупы и не можете видеть счастливую жизнь без этого человека в будущем. Но со временем Микаса поняла, что больше не любит Эрена. Чего бы он ни хотел, в чём ни нуждался, это была не она, и девушка могла только посметь поддержать его. Она всё ещё была благодарна ему и любила, но по-другому. Короче говоря, Эрен был не в её вкусе. Она не думала об этом, пока не стало слишком поздно. Если бы Микаса поняла, она бы точно знала, что её отсутствие интереса к сексу было также вызвано этим. Эрен просто не разжигал в ней тот огонь, в котором она нуждалась. Огонь, о котором все знали, кроме неё. Это привело её к третьему разу, когда она потрогала себя. Прошло всего две недели. Микаса не могла не думать об этом, пребывая на грани паранойи, анализируя каждого новобранца из отряда Леви, чтобы выяснить, кто был одним из них в ту ночь, застав её за мастурбацией. Она не могла нормально есть, не могла сосредоточиться на тренировках и обучении своих новобранцев. Зная, что кто-то есть, кто-то, кто видел её в в один из самых интимных моментов, было так горько, что иногда ей приходилось просто прятаться, чтобы немного остыть. Ей вообще не следовало этого делать. Но потом она снова почувствовала это желание. И на этот раз, она думала о ком-то, делая это. Это была простая демонстрация под жарким, как ад, дневным солнцем, в окружении всех новобранцев, некоторых солдат Разведкорпуса и офицеров. Они хотели увидеть бой, в котором участники действительно знают, что делать. А Леви с Микасой точно знали. Они начали с ножей. Леви выказывал раздражение. Микаса свирепо смотрела на него. На всякий случай они сняли шарф и платок. С другой стороны, они осознавали реальную опасность в друг друге, реальный вызов. Нет, они не ненавидели друг друга, но им точно не нравилась ситуация, в которой они сейчас находились. Конечно, благодаря, возможно слегка сумасшедшему Главнокомандующему. Микаса не ненавидела Леви, но и не считала его близким, и девушка прекрасно знала, что он считает также. Случалось, что они разделяли вместе тяжёлые моменты и воспоминания, о которых сложно вспоминать. Они иногда болтали. О работе, войне или уборке. Ничего личного. Ничего, кроме неловкости. И они оба согласились, что эта ситуация очень глупая. — Это способ мотивировать их. Они подумают, что смогут стать такими же сильными, как мы… Сражаясь, мы не обязательно будем должны говорить им, что мы… Что ты… Это был дерьмовый план. До тех пор, пока новобранцы не начали выкрикивать что-то и принимать стороны. Они стояли, разинув рот, наблюдая за быстрыми движениями. Леви и Микаса вокруг друг друга, как пули, в поисках слабого места, чтобы, чёрт возьми, выиграть слишком внезапную и серьёзную битву. Они выбили из рук друг друга ножи и каким-то образом вцепились друг другу в шеи, сжимая так сильно, что дыхание стало только мыслью. Они истекали кровью, потели, но не чувствовали ни усталости, ни боли, думая только о победе. Микаса попыталась ударить его свободной рукой, но он поймал её, прежде чем она притронулась к его бледной коже. Они дрались, рыча, как разъярённые волки, глядя друг другу в глаза с чистым адреналином. Микаса вдруг слишком остро ощутила его запах, слишком остро ощутила его кожу, к которой она прикасалась, и мускулы под ней. Слишком остро ощутила, как его сильная рука оказалась между её груди, пока он сжимал её шею. У неё перехватило дыхание, но на этот раз не из-за того, как он схватил её за шею, а из-за того, что они находились слишком близко друг к другу. Почему они так близко? Почему она теряет контроль над своими конечностями, и почему её губы приоткрываются от одного взгляда на его губы, идеальные линии бровей, кончик носа и на его серые глаза цвета грозового неба? Почему ей так нравится? Слишком хорошо себя зная, она почувствовала себя так, что в его глазах она тоже очень хорошо знакома. Ей не нравилось, как он заставлял ей колебаться. Ей не нравилось, какой маленькой она становилась, когда он давил, когда он показывал себя только своим ровным дыханием и быстрыми решениями. Она моргнула, а её пальцы ослабли на его горле. Что, чёрт возьми, происходит? А затем, ничего не сказав, Леви встряхнул её, заставив начать задыхаться ещё сильнее. Его нос почти касался её, когда она шипела, показывая зубы. Микаса могла поклясться, что большой палец Леви потёр кожу под мочкой, медленно приблизив своё лицо к её уху. Его дыхание было лаской, которая размножалась, как вирус в теле. — Извини, я думал, тебе нравится, когда грубо… Он оттолкнул её от себя, заставив споткнуться, как ребёнка. Для него она всё ещё была им, его ребёнком… Частью его отряда, единственного отряда, который так долго существует. Новобранцы заохали и начали хлопать. Их мотивация явно поднялась выше стен. Тогда Леви вышел из невидимого кольца, оставив Микасу в шоке. Она даже не стала ждать конца рабочего дня. Микаса побежала прямо к себе в комнату, закрыла дверь и, даже не дойдя до своей кровати, засунула руки под брюки и мастурбировала себе до тех пор, пока оргазм не сделал возможным стоять на ногах. Девушка упала на колени, пока в её голове повторялось одно и то же предложение. Извини, я думал, тебе нравится, когда грубо… Положив голову на край кровати, Микаса открыла рот и закрыла глаза, когда спазмы были настолько сильными, что она не помнила ту стену, запрещающие ей эти ощущения. Одного предложения было достаточно, чтобы всё перевернуть. Одного предложения было достаточно, чтобы она возбудилась. Оргазм случился. После этого, Микаса прикрыла рот, осознав, что трогает себя, думая о своём старом капитане. Потому что каким-то образом он знал, какой огонь её нужен. Он знал это, и оно пряталось внутри него так же, как и внутри неё. Микаса заснула, прикрывшись шарфом от всего мира.***
Когда она трогала себя в четвертый раз, Леви пришлось прикрыть её рот рукой, чтобы она не разбудила всех солдат. — Упси, — изрёк из себя Жан, когда его кофе пролился на стол. Он снова сказал это. Ей было бы все равно, но ей было не все равно, потому что он получит от Леви, а о Леви ей меньше всего хотелось думать. Капитан сидел на другом конце стола в тот вечер. Пока они ужинали, Микаса снова спрашивала себя, почему она переживает столько потрясений, когда она может легко избежать их, просто оставаясь в своей комнате. Но она была здесь. Девушка вздрагивала, когда капитан начинал говорить. «Я думал тебе нравится, когда грубо…» — Тц, Жан, что ты делаешь? — прошипел Леви. Ханджи, сидевшая рядом с ним, смотрела на кофе с неподдельной грустью. — Он мог достаться мне, — сказала она вслух. — Отвратительно, — Микаса услышала, как капитан выругался, но за этим раздался смешок. Микаса моргнула, пытаясь сосредоточиться на еде, на голосах и смехе с соседних столов, на вилках, бьющихся об тарелки. Она не думала о том человеке, что видел её у реки. Может быть, это было какое-нибудь животное, идущее по берегу реки, а может и новобранец с застенчивым характером. Или, может быть, это был Леви, сидящий через три места от неё. Это объясняет, почему он так сказал, верно? Но опять же, она не была уверена, что он сказал то предложение с таким намерением… Он издевался над ней из-за того, что она слабо сопротивлялась, верно? Он, казалось, успокаивал её своими руками тогда, и она воспользовалась этим. Будь кто-то другой на его месте — она бы и глазом не повела, но с Леви было всё иначе. Он прошёл через многое, испытал столько боли, о которой Микаса не догадывалась. Она видела, как он сражается с честью, яростно овладевая своими эмоциями, что Микаса тоже хотела быть такой, хотела хотела быть способной защищать, не выпуская свои эмоции наружу. Конечно, она чувствовала возбуждение, находясь в его власти. Он чертовски хорошо знал, что делал, и знал, как поступить с ней правильно. Она бы никогда, никогда не сдалась кому-то другому, но все равно поймала себя на мысли, что это было бы очень легко. Легко было сдаться Леви. На самом деле, она даже не испытывала отвращения к этой идее (не говоря уже о том, что она её возбуждала. И уж точно не говоря о том, что она часто думала о том, как Леви схватил её за горло и провёл большим пальцем по коже). Но то, что он знал о её грязных делах… Это была совсем другая история… Микаса не знала, как к этому относиться… Или, возможно, она точно знала, что чувствует, но не хотела признаваться в этом. — Пойду за тряпкой, — бросил Жан, быстро удаляясь на кухню. Микаса вздохнула, продолжив размазывать еду по тарелке. Стул рядом с ней сдвинулся, заставив вздрогнуть. Она намеренно не смотрела, нахмурившись, пытаясь скрыть своё напряжение. Его аромат достиг её ноздрей. От него пахло соснами, мылом и чем-то ещё. Её живот заурчал. — Ты в порядке? — спросил Леви. Микаса взглянула на него краем глаза, пока мужчина так же размазывал еду по тарелке как и она весь вечер. Он положил свою руку на край стола, и в его профиле выделялось обыденное суровое выражение. Леви не смотрел на неё, и Микаса это ценила. Она не была уверена, как бы отреагировала, если бы он смотрел на неё так же, как и несколько дней назад. — Что вы имеете в виду? — ответила она. Уголки его губ слегка приподнялись. — Я имею в виду… Ты всё ещё переживаешь из-за того проигрыша? Микаса перестала двигать вилкой. Её рука ударилась о стол, когда она резко убрала её от своего лица. На её губах появилась фальшивая улыбка. — Я не переживаю, — она хотела бы реально переживать об этом. Это было бы легче, чем иметь дело со всем, что происходило у неё в голове. — Неужели? С тех пор ты ни с кем не разговаривала. — Причина не в этом, — с трудом выдавила из себя девушка. Он медленно кивнул, отпивая из чашки. Взгляд Микасы скользнул по его предплечью. Она внимательно наблюдала за тем, как оно слегка шевельнулось, когда он поставил чашку на блюдце. Она выдохнула, дважды моргнув, желая развидеть увиденное, желая, чтобы его глаза не видели этого глупого, похотливого взгляда… — Тогда в чём же? — спросил Леви, поворачиваясь спиной к остальным, чтобы сосредоточить своё внимание на ней. Хах. Микаса паниковала внутри. Снаружи она смотрела на него, пытаясь удержать маскарад на своём теле и тихо молясь, что Леви не заметит того, что его взгляд вызывает у неё столько дрожи. — Не важно, — почти прошипела девушка. — Не важно, — повторил он. Фраза сорвалась с его губ с восторженным ударением. — А почему вас это волнует? — спросила Микаса, чтобы прервать неловкое молчание между ними. — Потому что ты моя подчинённая. — Вовсе нет. — Так и есть, — повторил он, медленно приблизившись к ней, чтобы понятнее объяснить. — Возможно, мы больше не в одной группе, но я всё ещё твой капитан, и ты это знаешь. Конечно, она знала. И всё же она предпочитала называть его старым капитаном. У Элитного отряда пока не было запланировано никаких миссий. Микаса никак не отреагировала, но почувствовала, как её щёки потеплели. Их взгляды снова встретились, и было сложно удерживать контакт, трудно притворяться, что Леви не изменил все её чувства. Она немного удивилась, что капитан был первым, кто опустил свой взгляд, облизывая губы, прежде чем снова заговорить. Он почти пронзил её кожу, глубоко проник в её душу, сжигая внутри всё заживо, когда слова слетали с его губ. — Я видел тебя.***
Микаса не могла уснуть. Она вспомнила, как Конни однажды сказал ей, что когда у него бессонница, он любит считать овец. Она попробовала. Ничего не вышло. Она бродила по комнате, смотрела в окно, сидела на кровати и начинала с нуля. Леви знал. Он знал, что она делала на реке той ночью. Он видел её. Микаса была расстроена. Он не имел на это права. Тем не менее, он ухмыльнулся, когда встал после того, как сказал ей это и ушёл, прежде чем Жан вернулся с тряпкой, чтобы убрать беспорядок. Леви, казалось, было наплевать на то, что он её видел. Но она знала, что тогда он бы не подошёл и не поговорил с ней, если бы это было так. Какой в этом смысл? Какой смысл заставлять её чувствовать себя такой грязной и стыдливой? Он точно ничего из этого не выиграл… Это даже не его проблема. Микасе хотелось закричать. Но вместо этого она отправилась в лагерь и побежала, время от времени встряхивая головой, когда старый капитан появлялся в её мыслях. На ней не было обуви, она тяжело ступала, бегала трусцой, не заботясь о том, что на ней была белая ночная сорочка и пальто поверх. База была большой, но она сделала три круга вокруг, не останавливаясь. Она уже собиралась вернуться обратно в помещение в окружении полной тишины, когда девушка заметила фигуру, стоящую рядом с единственным включеным фонарным столбом. Её капитан. Микаса остановилась, тяжело дыша. Леви выглядел так, словно он мог находиться в месте получше, чем снаружи, морозя свою задницу. Но Микаса знала, что он уже проспал свои часы. Он выпрямился, скрестил руки на груди и направился в сторону тренировочного зала. Она не хотела идти туда с самого начала. Она боялась, что он будет там. Казалось, она вообще не могла избегать его. — Хочешь подраться?***
Это была плохая идея. Это было очевидно, так как она снова проигрывала ему. Его кулак ударил её по щеке, заставив отшатнуться. Этого было недостаточно, чтобы заставить её истекать кровью, но все равно было очень больно. Микаса покачала головой, отбросив в сторону короткие волосы и сердито посмотрела на него. Леви расхаживал вокруг неё, ничуть не испуганный, его глаза метались между её кулаками и глазами. — Сосредоточься, — тихо сказал он, прежде чем снова напасть. Микаса затаила дыхание, уклоняясь от его атак и пытаясь ответить, но это было невозможно. Она была не в лучшем состоянии, и он воспользовался этим, ни пропуская ни одного места, чтобы напасть. Леви мучал её, изматывал, зная, какое смятение она переживает. Он развернулся, пнул её в бок и ухмыльнулся. Микаса чуть не закричала, когда упала на пол, стиснув зубы. Ярость захлестнула её, когда Леви присел перед ней на корточки. Его дыхание перешло в смешок… И вдруг он схватил её за сорочку и приподнял, сверкая глазами. На этот раз она не смогла сдержать вздоха, когда его лицо приблизилось к её. — Почему ты такая рассеянная? — тихо спросил он, и его серые глаза скользнули от её губ к глазам. — Это потому, что я видел, как ты мастурбируешь? Да. — Нет. — Не лги мне, Микаса, — он улыбнулся. Ситуация становится опасной. Микаса оттолкнулась от него и со стоном встала. Когда она посмотрела на Леви, тот уже тоже встал, ожидая ответа. Но она не могла. Микаса была слишком застенчива, чтобы сказать что-то, ссылаясь на то, что она… Она всё ещё не могла даже произнести слово «блять». Он склонил голову набок, заинтригованный её поведением, а Микаса скрестила руки на груди и на секунду закрыла глаза, пытаясь выдавить из себя слова. — Я просто хотела расслабиться… Я не… Я не хотела, чтобы меня видели специально, — прошептала она, устало выдыхая. Её щёки покраснели от смущения. Леви смотрел на неё, изучая, прежде чем подойти ближе, ещё более озадаченный, чем прежде. — Сколько раз ты это делала? Господи, спаси и сохрани… Она хотела, чтобы её похоронили прямо здесь и сейчас. Микаса действительно хотела показаться уверенной, но Леви рассекал эту оболочку на мини-частицы. — Я… Я, — она покачала головой. — Я не хочу об этом говорить, — пробормотала она, пряча глаза за прядями волос. Её сердце бешено колотилось в груди. Микаса прошла мимо него, стараясь сбежать как можно быстрее. Но его голос снова остановил её. — Могу я быть с тобой откровенен? — спросил он, и Микаса почувствовала, что он немного колеблится. Она не ответила, только ждала, что он поймёт её молчаливый сигнал продолжать. — Я не собирался наблюдать за тобой специально. Я не ожидал, что ты будешь там, и я знаю, что это моя вина в том, что я не ушёл и не оставил тебя в покое. Он подошёл ближе, продолжая говорить. — Но я не собираюсь извиняться. Я не жалею об этом, — о нет, нет, нет. Микаса чувствовала тепло его тела позади себя, она практически чувствовала его руки, обнимающие её за спину и ей это очень, очень нравилось. — Не волнуйся, я никому не скажу. Он начал уходить. Он уходил, а она не хотела этого. Потому что она хотела сделать то, что пыталась предотвратить минуту назад. Микаса схватила его за рукав рубашки, обхватывая пальцами его запястье, чтобы удержать. Леви повернулся к ней, когда она подошла ближе. Он неосознанно обвил рукой её талию. — Я… Я не так часто это делала, — призналась Микаса. Её остекленевшие глаза встретились с его, когда он погладил её по спине. — Я заметил, — сказал Леви. Микаса поцеловала его. Это было неловко, так как она никого не целовала раньше, но он быстро взял инициативу в свои руки, прижимая её к себе и хватая за затылок, чтобы вести её губы вокруг своих. Девушка тихо застонала, её руки сжали ткань его рубашки, пока он буквально пожирал её губы. Его глубокое дыхание ласкало её щёки и нос. Микаса не могла в это поверить. Он целовал её. Леви целовал её. Почувствовав её напряжение, он прервал поцелуй, лаская её губы кончиком носа. Он медленно подтолкнул её к стене, прижимая. Он взял её за руки, поглаживая большим пальцем ладони, чтобы показать, что не собирается причинять ей боль. Леви знал. Он знал, что она была сломлена в этом плане… Он знал, что она боялась, что это удовольствие, этот огонь, горящий внутри неё, предназначался для продажи, предназначался для того, чтобы быть проданным монстру, когда она была ещё ребёнком. Он целовал её щёки, фокусируя взгляд на её лице. Пальцы пробежались по её рукам и плечам. — Я не собираюсь прикасаться к тебе, если ты не хочешь… Микаса сильнее стиснула его рубашку. Её сердце, казалось, вот-вот взорвётся кровавой бомбой. — Я не хочу, чтобы ты… Останавливался… Он снова нежно поцеловал её в губы. Его руки скользнули вниз по бокам, остановившись на бёдрах. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? «Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, вот, чего я хочу». — Останься, — вместо этого ответила она, накрывая его рот своим. Леви остался. Он остался и целовал её шею, ласкал её грудь и кусал. Он остался и взял её руки под контроль, зная, что она запаникует, если он попытается сделать что-то помимо того, что уже сделал. Сначала Леви заставил её потереться, сначала через трусики, потом под ними. Он взял её за шею, когда она стала водить вокруг клитора. — Посмотри на меня, я здесь, — сказал он, целуя её между каждым словом. Микаса ответила ему стоном. Она почувствовала, как он крепко прижимается к её бедру и хотела… Ох, она хотела схватить его, но Леви держал её свободную руку над головой. Он продолжал целовать её, облизывая губы и посасывая язык. — Я был прав, — сказал Леви, и у него перехватило дыхание от одного взгляда на то, как она мастурбирует. — Ты любишь, когда грубо. Микаса захныкала. Её пальцы задвигались быстрее, создавая бомбу внутри неё. Бомбу, которая указывала на стену внутри. Она была готова расплакаться. Удовольствие было слишком велико. Его присутствие было слишком сильным. Опьяняющий огонь, в котором она так давно нуждалась. — Я… Леви, я сейчас… Он накрыл её рот ладонью. Он поднёс вторую руку ко рту, освободив Микасу. Облизав кончики пальцев, прежде чем прикоснуться к ней, он стимулировал её грудь, делая круги и слегка пощипывая. Микаса закричала от оргазма в его руку, дико выгибаясь. Её глаза закатились до самого затылка. Леви прижал её к земле, чтобы она не упала, так как ноги ослабли и не могли держать её. Он свирепо целовал её, рыча, когда она продолжала стонать его имя в его рот, как будто он был тем, кто довёл её до оргазма. Стены больше не было. Закончив, она посмотрела на него так свирепо и решительно, что Леви не мог не ухмыльнуться. — Хочешь подраться? — спросил он, но Микаса знала, что речь идёт не о том, чтобы наброситься на друг на друга с кулаками.***
В следующий раз, когда Микаса себя трогала, она сделала это, оседлав Леви, когда он кончал в неё.