***
— Я ненавижу его, просто ненавижу! — За последние десять минут ты сказал это, как минимум, семь раз. Лиза старательно выводила что-то в тетради, пока Николай снова трещал без устали, избивая карандашом и так достаточно потрепанного жизнью плюшевого зайца, к слову, когда-то подаренного Варварой Петровной на Новый год. Вместо того, чтоб готовиться к зачёту, этот балбес вновь думал об одном и том же. — Ты не… Ты просто не понимаешь! Это ты ни черта не понимаешь. А Лиза понимает. Лиза, мать вашу, все прекрасно понимает. — Так объясни мне. А то из всего, что я сегодня услышала, понятно было только то, — Лиза тихо хмыкнула, продолжая писать, — что Верховенский мудак и не заслуживает никаких прав. Ну, отчасти это было правдой. Прав, по скромному мнению Тушиной, парень этот точно не заслуживал никаких. Ходит вечно с этой своей дежурной улыбочкой, докапывается до всех. Дурачка строит. И почему его только в актёрский не отдали? Он бы там точно прижился. Но так думала Лиза, а вот аргументы Николая было бы интересно послушать, ведь все его ответы обычно сводились к одному. — А этого разве мало? — Коля удивлённо захлопал ресницами. Лиза не выдержала и прыснула со смеху. Да, к одному. — Ладно. Он… Он позвал меня помочь ему убрать аудиторию! О, что-то новенькое. — И ты ответил ему что?.. — Я… А что я должен был ответить? Да ты гонишь. — О, ну, например, согласиться, помочь, как истинный джентльмен, а после разложить его прямо на… — закончить мысль Лизе не удалось, поскольку Николай швырнул того самого плюшевого зайца прямо ей в лицо.***
— Тушёнка! Лиза была уверена в том, что её прокляли. Иначе же объяснить эту бесовщину она не могла. — Твою мать, чего тебе от меня надо в… — девушка потянулась за телефоном, лежащим на тумбе, —…три часа ночи? Коля, ты охренел? Коля же, весь растрепанный и в одних только чёрных шортах стоял посреди комнаты и смотрел на Тушину самым, что ни на есть, невинным взглядом. — Боже, ладно, я даже спрашивать не буду, кто тебя пустил в мой блок. Что случилось-то?.. Шатов настолько устал от твоего храпа, что вышвырнул тебя вон из комнаты? Или ты из окна выпал в приступе лунатизма? Тебе ещё повезло, что Даша утром уехала, иначе бежал бы в таком виде до самой Заневской… — Он мне написал. Лиза устало потерла переносицу, усаживаясь на кровати. — Кто «он», радость моя? Путин? — Вер-хо-вен-ский, — сквозь зубы процедил столь ненависную фамилию Коля, раздраженно фыркнув. Он ему что, интимки там скинул? Насколько Лиза помнила, сегодня был не нюдсочетверг. — И это то, ради чего ты пришёл? — Нет же! Он написал с предложением встретиться завтра, чтоб составить список дежурных. Лиза минуты две молча буравила Николая пустым взглядом, а затем не вытерпела, вскочила и вытолкала его в коридор. Сил давать какие-то идиотские советы у неё не было, как и желания слушать Николая дальше. — Заебал, честное слово. Жизнь Лизаветы Тушиной была полна веселья.***
— …и так каждый божий день. Лёш, я устала от него уже, сделай с этим что-нибудь! — Тушина сидела на коврике у кровати в комнате Кириллова, обхватив руками большую синюю подушку, пока сам он с усердием цеплял на доску для заметок какие-то цветные карточки. Соседей у Кириллова не было, все они съезжали уже после первых двух недель совместного проживания. То ли он сам их выкуривал, то ли бедные студенты попросту не могли свыкнуться со слишком странным графиком Алексея. Да и были у него свои причуды и тараканы в голове. И на кухне. — Смертные, насколько мне известно, называют это влюблённостью. Ну, или же жгучей ненавистью. — По-философски отстранённо протянул Кириллов, с пола подбирая упавшие бумажки. — Да от него и тем, и тем прёт. Поди разбери! — Мрачно буркнула Лиза. — Почему мы вообще говорим о нём?.. — Лёша повесил на доску последний лист и повернулся к подруге. По его отсутствующему взгляду было ясно, что он совершенно не заинтересован в теме дискуссии. Лизе бы тоже очень хотелось знать ответ на этот вопрос, почему-то все дороги вели к Ставрогину. — Не понимаю, а зачем вообще нужны друзья, если их нельзя обсуждать друг с другом? Кириллов ничего не ответил и слегка качнул головой в бок. Вероятно, так бы они и просидели молча ещё неизвестно сколько, если бы Лиза внезапно не подскочила, роняя подушку на пол. — Боже, надеюсь, это Сберкот. Надежды не были оправданы. — Ну и что там? — Лёша взял с тумбы чашку с уже остывшим чаем и присел на кровать. — Да снова этот помешанный. На сей раз, цитирую: «этот засранец» ему улыбнулся. А, нет, погоди, — Лиза ещё раз пробежалась взглядом по сообщению, — и подмигнул. Хотя, думаю, помимо этого он ещё и мысленно его трахнул. Это же Верховенский. Не то чтобы Кириллова вообще волновала вся эта ситуация, особенно кто, кого и чем трахал, но приговор он себе сам подписал ещё два часа назад, когда без лишних разговоров пропустил Лизу через порог. И всё же, ему было куда проще.***
Этот инцидент произошёл буквально через три дня после того разговора. Николай каким-то образом выловил Лизу в переполненной аудитории после второй пары, за локоть утаскивая её в коридор. — Что ты творишь, черт тебя дери?! Меня Маврикий искать будет сейчас! — взволнованно воскликнула Тушина, пытаясь освободиться от крепкой ставрогинской хватки. Коля резко остановился и завис, как компьютер с Windows XP в типичном классе информатики, не хватало только надписи «error 404» на лбу бегущей строкой или синего экрана смерти. — Какой Маврикий?.. — наконец он отмер. — Дроздов Маврикий, — сказала Лиза, но увидев, что никакого эффекта на Колю это не возымело, добавила: — парень мой, дубина. — Высокий такой, фенечки ещё дебильные на сумку цепляет, да? Тушина вырвала руку из «плена» и дала Коле нехилый подзатыльник. — Я их сама лично плела! Ставрогин с досадой потёр ушибленное место и сделал два шага назад, от греха подальше. — Мне очень нужно рассказать тебе кое-что. О, давай, удиви нас всех. — Если это как-то связано с Верховенским, можешь смело шуровать отсюда на все четыре стороны. Да хоть на пять, если найдёшь пятую. — Как хорошо, что ты меня понимаешь! — Ставрогин в своей привычной манере усмехнулся, хоть усмешка эта его была больше похожа на дьявольский оскал, поскольку студент почти трясся от ярости, — Я ведь уже рассказывал, что меня с ним проект делать вынудили? Лиза выдавила из себя тихое, но сердитое «угу», на что Коля нервно кивнул и продолжил: — Короче. Мы будем заниматься этим дерьмом в его чертовой комнате. Что ж, не все потеряно. — О, — сказала Лиза, озираясь по сторонам, — Это ведь просто чудесно. Ещё немного, и у Коли точно пошёл бы пар с ушей, как у паровоза. — Это просто отвратительно! Я не хочу находиться в одной комнате с… С ним. К счастью для Лизы, она сумела разглядеть в толпе мечущихся туда-сюда первокурсников темную макушку Маврикия. Обронив короткое «ага, круто, до встречи» она быстро оттолкнула опешившего Николая в сторону и рванула к Дроздову. Лизавета Тушина была рада, что хотя бы один человек был способен разделить её страдания.***
Лиза действительно любила своего парня, а потому была безумно счастлива, спешно расстегивая пуговицы на его рубашке. Отношения у них были более платонические, до секса дело ещё не доходило. Даже целовались они «по-настоящему» нечасто. Дроздов вообще ничего не делал без Лизиного позволения, но Тушину это нисколько не расстраивало — наоборот, она ценила стальную выдержку (и яйца) и терпение Маврикия, такие проявления заботы девушку и вовсе умиляли. Но счастью долго длиться было не суждено. Уже накрывая чужие губы своими, Лиза, помимо блаженного стона, услышала за спиной страшный грохот. Входная дверь резко распахнулась, с силой ударилась о стену, и в комнату влетел Николай. Видок его оставлял желать лучшего: весь расхристанный, волосы растрепались, щеки красные, а на шее и вовсе зияла парочка свежих… укусов? Что, во имя нечистого, произошло? Тем временем Маврикий, пребывая в слегка шоковом состоянии, — и, кстати, в одних трусах — слабо пихнул Лизу в плечо. — Он пытается что-то сказать, — шепнул Дроздов ей на ухо. Коле, кажется, вообще плевать было на происходящее вокруг, и он действительно пытался что-то сказать. Еле ворочая языком он бормотал что-то нечленораздельное, хватаясь то за стену, то за Лизин шкаф. Когда пустопорожний треп его подошёл к концу, парень хрипло произнёс: — Я… Он… Мы целовались! У Маврикия, кажется, отпала челюсть, а Ставрогин тем временем и не думал останавливаться на этой фразе. Активно жестикулируя он практически перешёл на крик, впрочем так и не сказав больше ничего, что хоть как-то прояснило бы ситуацию. Лиза сжала кулаки и, тихо извинившись перед Маврикием, подобрала с пола свой же носок, после чего сделала то, о чем мечтала ещё с детства — использовала его в качестве кляпа. — Все, ты меня достал, — и с этими словами она поволокла парня прочь из комнаты. Уже в коридоре Лиза забрала свой предмет гардероба обратно, с явным недовольством запихивая его в карман джинс. — Итак, выкидыш ты беременной селёдки, выкладывай, какого черта здесь происходит, и ради чего я сейчас тут стою. — Я… Он… Он поцеловал меня! — просипел Коля, ошарашенно смотря куда-то перед собой. — Слышала уже. Как это произошло? Ставрогин сделал ещё пару глубоких вдохов перед тем как начать говорить. Речь его была нечеткой и сбивчивой. — Сперва все было в порядке, мы просто делали этот чертов проект. Разложили листики с картами на полу, книги, ноутбук даже притащили. Я не считал, но в относительной тишине и спокойствии просидели мы минут… двадцать? Пару раз он, ну, знаешь, — Коля недвусмысленно посмотрел на Лизу, мол, ты прекрасно знаешь, — касался иногда, как бы невзначай, будто бы так и надо, то плечом «случайно» заденет, то коленом пихнет… Потом вообще резко замер, ручку отбросил, подвинулся вплотную, и смотрел-смотрел так долго и томно, что я… Черт. А затем… Я не помню, как именно это произошло, но… Спустя каких-то пару мгновений он уже почему-то оказался у меня на коленях, — к слову, задница у него великолепная — а дальше… — запнулся, пытаясь подобрать слова, но так ни звука из себя больше и не выдавил. Вот это прогресс. Лизе понадобилась целая минута, чтоб переварить сказанное. Тушина понимающе — насколько это вообще было возможно — кивнула и похлопала Николая по плечу. — И вы?.. — она многозначительно повела бровью. Ставрогин в ужасе уставился на неё, широко распахнув глаза, от чего стал похож на перепуганного котёнка. — Конечно же нет! Я… я просто вскочил и выбежал из комнаты. Лиза чувствовала, как от гнева, непонимания и шока искажаются черты её лица. — Что?! Почему? — А что, по-твоему, мне нужно было сделать? Остаться? Нет! Я не хотел этого, я же терпеть его не могу! Вроде… — Уверен? Тебе не понравилось? — Нет… Да!.. Я не знаю! Просто… Он был так близко, и… — Коля растерянно хлопал глазами, потупив взгляд. Надо бы с ним как-то помягче, а то в обморок ещё свалится прямо здесь. — Хорошо, давай по-другому. Ты чувствуешь отвращение? — спросила Лиза так, словно перед ней сейчас сидел маленький ребёнок. Лицо Николая действительно выглядело таким по-детски потерянным и даже несколько испуганным, что Лиза не сдержалась и ласково потрепала его по волосам. Коля нахмурился и отрицательно помотал головой, мол, нет, конечно же нет, что за вопросы такие? Девушка задумчиво кивнула, мысленно празднуя победу. Нужно будет выпить с Лёшей за это. Чаю, конечно же. Виктория! Наконец-то этот придурок хоть что-то осознал. Когда Лиза вернулась, Маврикия в комнате уже не было, вещи его тоже отсутствовали. Позже ей пришла смс-ка с извинениями и предложением сходить завтра в кино. Что ж, неплохо, но вечер был испорчен. Лизавета Тушина всей душой ненавидела Николая Ставрогина, Петра Верховенского и свою жизнь. С того самого дня, кстати, на пары Николай ходил исключительно в свитерах с высоким горлом.***
— Напомните, — начал Кириллов, окинув взглядом комнату, — зачем я здесь? — Нож сейчас достану, укокошим тебя и органами твоими торговать будем на чёрном рынке, — едко ответил Николай, перебирая вещи в шкафу. С того неприятного (для кого как, впрочем) происшествия прошло два дня. Долго таить обиду Лиза попросту не умела, а потому уже воскресным утром за ногу стаскивала недовольного и сонного Ставрогина с кровати. Едва продрав глаза, Коля, тогда злой как черт, швырнул в Лизу будильником. Тушину посетила мысль, — не от удара будильником — что пройтись по торговому центру и купить парочку новых вещей с Алексеем и Николаем — это хорошая идея. Лёша согласился составить компанию только потому, что как раз собирался зайти в Леонардо за сиккативом. — Да чего ты там так долго копаешься? — Лиза цокнула языком и пнула колину сумку ногой. — Пиджак свой нигде найти не могу. Любимый, между прочим, — проворчал Коля, продолжая рыться в горе вещей и разбрасывая их в разные стороны. — А может где-то в универе посеял? У тебя же есть эта дурацкая привычка — на спинку стула вешать. — Нет-нет-нет! Я точно помню, что на пары я в нем давно не ходил. На несколько мгновений в комнате повисло молчание. Нарушил его тихий звук уведомления с вибрацией. — Коль, тебе тут сообщение пришло. — Лиза бегло скользнула взглядом по экрану, немного задержавшись на имени отправителя. — Так прочитай и скажи что там. От кого оно хоть? — От некоего... — Лиза едва не свалилась с кровати со смеху, — «мудака». Николай так резко повернулся и мотнул головой, что даже близ сидящий Кириллов невольно вздрогнул. — Верховенский? Чего он снова хочет? — Сейчас посмотрю, — сказала девушка и взяла телефон в руки. Тушина, как громом поражённая, с открытым ртом уставилась в экран, а после громко вскрикнула, роняя гаджет на пол. В сообщении — фото, которое Лиза никогда не сможет стереть из своей памяти. Пётр Верховенский — практически полностью обнаженный, с одним лишь накинутым на худые плечи чёрным пиджаком. У девушки совсем не было желания портить себе психику во второй раз, потому она только бросила вниз ещё один робкий взгляд и слегка пихнула телефон ногой, словно он скверной помеченный был. — Коль, — Лиза тихо пискнула, закрыв лицо руками, — Коля, кажется, пропажа твоя нашлась.***
Вся эта ситуация уже откровенно злила Лизу. Она думала, что после того инцидента с фотографией что-то да изменится, но всё, абсолютно, мать твою, всё оставалось таким же. Таким же ублюдски-абсурдным. Пока Коля никак не мог разобраться со своей личной жизнью, Лиза медленно, но уверенно гробила свою. А потому и решила прибегнуть к крайним мерам. Друг у Верховенского был один, зависали они часто вместе, чаевничали, водку с коньяком за гаражами мешали, айкос курили, по выставкам шлялись, власть нынешнюю осуждали, даже майдан прошлой зимой бухие в хламину устроить пытались. Бегали потом ещё от мусоров, по столбам лазили, в библиотеке прятались. Эркелем этого кадра, к слову, звали. Кроме дружбы у них совсем ничего не было, хотя слухи разные ходили. Эркель, пусть и был только по мальчикам, даже представить не мог себя в отношениях с кем-то вроде Пьера и считал его только другом, а сам Пьер (кличку ему эту забавную француженка дала ещё на первом курсе) уже был бесповоротно влюблен и как раз занимался покорением объекта своих воздыханий. — Прошу прощения, молодой человек, — крикнула Лиза, запыхавшись от бега. Сердце колотилось как бешеное, так и норовило выпрыгнуть из грудной клетки. Девушка пересилила себя и продолжила, поскольку молодой человек, по всей видимости, её не услышал: — Эй, ты, блондинка! Этот приём сработал на ура: парень тут же обернулся, и, судя по сдвинутым к переносице светлым бровям и крайне недовольному взгляду, не предвещающему ничего хорошего, такое прозвище ему уж точно не понравилось. Тушина подошла к нему поближе и, отдышавшись, снова заговорила: — Привет. Ты прости меня, конечно, но по-другому докричаться было невозможно… — она на секунду запнулась. Черт возьми, как же зовут этого перца-то? — Ты ведь Экр… Эрл… Экле… Нет, блин… Блять. Парень вздохнул так тяжко и печально, будто подобное было для него уже давно не в новинку. — Эркель я. А надобно хоть чего? В деканат вызывают опять? Так передай им там, что Шатова я не трогал, он сам руку сломал, когда с лестницы упал, а Лямшин с Виргинским просто пиздят много. Так вот почему он в гипсе уже вторую неделю ходит. — Понятия не имею, кто такие Лямшин и Виргинский, — улыбнулась Лиза, — ты ведь с Верховенским, ну… Дружишь? Эркель-эклер снова горестно вздохнул. —Имею неудовольствие. Но зачем… А, ясно, — и он принялся загибать пальцы, — Нет, мы не спим, нет, не встречаемся, девушки у него не имеется, парня тоже, да, сердце его уже занято, нет, знакомить не буду. — Нет-нет! Я совсем не за этим пришла! — Тушина протестующие замахала руками. — Зачем же ещё? — Вопросительно изогнул бровь Эркель. — Ты вот только что сказал, что сердце его занято, да? Кем? — Говно вопрос, гражданочка! Этот, с третьего курса, Ставрогиным Николаем величают. Все уши мне уже прожужжал, зараза… И непробиваемый, главное, как скала! Или слепой, или тупой, или и то, и другое. А тебя я точно где-то видел. — Дак Тушина я. Лизавета, — и Лиза протянула парню руку, которую он охотно пожал. — Да-да, теперь понял. Так по какому вопросу? Неужто и правда что-то важное? Девушка как-то двусмысленно улыбнулась и отвела взгляд. — Ты же хочешь самую малость облегчить себе страдания, да? — В плане? — Все тебе объяснять надо… Ну, это, — Лиза попыталась на жестах показать что-то похожее на постельные дела, в упор глядя на Эркеля, — склеить этих придурков, короче. Как лего суперклеем, понимаешь? — Ну-ну, умеешь подход найти, — прыснул со смеху студент, поспешно добавляя: — Я заинтригован, продолжай. Тушина тут же прекратила свои манипуляции, кивнула, подошла ещё ближе, за рукав пиджака дёрнула Эркеля на себя, и стала торопливо шептать ему что-то на ухо.***
Лизавета Тушина терпеть не могла совместные поездки и экскурсии. На её памяти ни одна не прошла без каких либо казусов: автобус ещё совковский попадётся, то гид с явными признаками маразма, то сама по себе экскурсия идиотская, без определённой цели, чисто чтоб «сплотить коллектив». Да и пару себе подходящую найти было сложно: Маврикий в подобном редко принимал участие, а Даше вообще противопоказано было, ибо рядом постоянно маячил Ставрогин, в которого бедняга втрескалась ещё на первом курсе. Но на этот раз все было более чем хорошо, что даже вызывало кое-какие подозрения. Автобус был чудесным и очень комфортабельным, гидом оказалась приятной наружности весёлая и задорная женщина, что без устали болтала о неудачном медовом месяце в Турции, а Дроздову всё же удалось выкроить время для такого события. Тушина была счастлива. Первые два часа, по крайней мере. Николаю в пару достался Кириллов, хотя, кажется, им обоим было глубоко наплевать, с кем и как ехать. Колю вообще волновал только тот факт, что «раздражающий Верховенский» сидел прямо перед ним. Так мало того, ещё и с, Господи помилуй, Эркелем! Те двое постоянно шушукались, хихикали над чем-то, а затем и вовсе практически разлеглись на своих местах, смотря какой-то глупый фильм через одни наушники. А Эркель, бросив на Николая ироничный и, может, даже немного насмешливый взгляд, придвинулся к Петру вплотную и без каких либо угрызений совести устроил голову у того на плече. — Лиз. Лиза. Лиз. Не прошло и минуты. Маврикий тихонечко прыснул в кулак и поспешно отвернулся к окну, оставляя Лизу один на один с её проблемой. Девушка устало потерла переносицу. Садиться позади Ставрогина было ужасной идеей. — Что на этот раз? Коля тут же нахмурился и выдал: — Посмотри. Чтоб увидеть, Лизе пришлось практически подпрыгнуть на своём месте. Она довольно хмыкнула, но тут же вернула своему лицу серьёзный вид. Со своей задачей эклер-Эркель справлялся прекрасно. — И в чём проблема? Николай на долю секунды опешил, мол, и правда, в чем проблема-то, и с такой силой сжал подлокотник сиденья, что побелели суставы. — Ты… ты не видишь разве? — Я-то вижу, но что не так? Тебе не нравится эта картина? С каждой секундой Коля закипал все сильнее и сильнее. — Не нравится? Он издевается надо мной. Делает это намеренно. — Почему ты так считаешь? — Потому что… это очевидно. Ты просто не понимаешь. Да твою же мать, не в обиду Варваре Петровне. — Это, друг мой, называется ревностью… — апатично отозвался Кириллов, без особого интереса рассматривая ковровую дорожку. Лиза так и не поняла, что ответить и куда послать Лёшу хотел Николай, поскольку Верховенский ни с того ни с сего резко подскочил на своём месте, забираясь с ногами, и развернулся на триста шестьдесят градусов, оперевшись о спинку сидения локтями. — О чем таком интересном шепчетесь, заговорщики? Бунт готовите? — и выпалил со смехом. Лизе почему-то тоже стало ужасно смешно. Маврикий наконец отлип от окна, присоединившись к общему веселью, а Коля, от распирающей его злости, как ему тогда показалось, весь побагровел.***
— Немыслимо. Уму непостижимо. Невообразимо. Исключительно... — беспристрастно вещал Николай, лёжа на диване и свесив ноги с подлокотника. Неудавшаяся экскурсия была давно позади. Беззаботные и радостные деньки безделья минули, и настало время зимней сессии. А сес-сия, как поговаривают студенты, подкрадывается неожиданно. Вот и Лиза стала жертвой этой совс-сем невес-селой змеюки. Тушина тратила достаточно много сил и времени на подготовку, днями-ночами штудировала пройденный материал. С друзьями виделась редко, про Дроздова уж и говорить было нечего: максимум — переписки по ночам. Единственным, кто практически все свое время тёрся подле неё, был Николай. Временами Лизе думалось, что в один прекрасный день он выселит Шатову к чертям собачьим, а сам оккупирует её кровать у стены, и вместо постеров girl in red и Porcelain Black над ней будет висеть какой-нибудь acherontia atropos под стеклом. Бабочки. Помимо «раздражающего Верховенского» и выноса Лизиных мозгов, у Коли было странное, но тем не менее любимое увлечение. Тушина находила это даже милым, в какой-то мере. Особенно хорошо представлялась ей картина с бегающим по полю Ставрогиным, неистово матерящимся и отчаянно пытающимся поймать одну несчастную бабочку. Но Коля всегда говорил, что это его наоборот успокаивает, даже звал с собой как-то. Лиза была готова поверить ему на слово, правда. Желания принять в этом участие у неё не было. Раздражающий Верховенский же, когда прознал про эту его особенность, немедленно занялся штурмом наземного мира точка ком и вокругсвета точка ру*, после чего, как ни в чем не бывало, на день рождения Николаю торжественно вручил рамочку с прекраснейшей оранжево-салатовой Уранией. На презент этот Коля отреагировал довольно сухо, и с каким-то странным презрением сказал, что такая у него уже есть, а после ещё, кажется, добавил что-то вроде «только лишнее место занимать будет». Только Лиза знала, что Урания эта стоит прямо на его рабочем столе, и любуется Николя ею чуть ли не каждый вечер, про себя проговаривая, какая же она красивая. А шутка была в том, что подобный экспонат у Коли действительно имелся, но где-то там, в альбоме, запхнутом за кровать сто лет тому назад. — Невозможно. Невероятно. Недопустимо, — продолжал повторять он, вырисовывая в воздухе непонятные фигуры пальцем. Лиза глубоко вдохнула и отставила ручку. — Я не поняла, ты мне тут что, все синонимы перебрать решил? Пластинку заело? Николай на мгновение замер, пялясь в пустоту, словно только что вспомнил о нахождении ещё одного человека в этой комнате. — Прости. Ты знаешь, меня это бесит, — он наконец опустил руку и покосился на Лизу, недовольно сверкнув глазами. Тушина вопросительно изогнула бровь. — Что тебя бесит? То, что я занимаюсь, в отличие от тебя, Кутузов? Ставрогин ничего не ответил. Раздался скрип. — Даже не смей сравнивать его с этим великим человеком. — дверь распахнулась, и в комнату тихо вошла Даша. Слова эти прозвучали немного резко, кажется, даже с укором, и Лиза метнула на девушку быстрый обеспокоенный взгляд, но в глазах Шатовой искрилось веселье и плясали черти, потому Тушина только лишь открыла рот и беззвучно рассмеялась. — Смешно вам, да? А мне вот что-то не смешно, — с кислой миной пробубнел Коля, отворачиваясь лицом к стене. Теперь уже обе девушки тряслись от смеха. — Коль, ну ты что, Геннадий Горин? Что стряслось-то? — отсмеявшись, спросила Даша, присаживаясь на стул рядом с Тушиной. За Дашу Лиза была безумно рада. Всего пару недель назад она, полусидя-полулежа на столе, пьяная в стельку, заявила, что оказывается, давно уже Ставрогина не любит, и вообще, лучше найти себе девушку, пошёл он нахер. Лиза бы тоже хотела, чтоб он уже наконец-то пошёл нахер, и даже готова была уточнить, к кому конкретно. — Все нормально. Отвянь, — отмахнулся Коля, бросив в Дашу декоративной подушкой с вышитой на ней фиолетовой совой. Девушка ловко увернулась от снаряда и присела рядом, на край дивана. — Выкладывай давай. Опять с Верховенским что-то? Ставрогин как-то неопределённо дёрнул плечом, но и Тушина, и Шатова приняли это за согласие. — Ну и что на этот раз? Молчание. — Коль? Снова молчание. — Коля? Та же история. — Коля, блять. С обречённым стоном Николай развернулся обратно. — Ничего. Я не знаю... я ничего не понимаю. Совсем. Глубокий вздох, Лиза, началось. Чего именно Коля не понимает, Лиза не знала, потому что, честно говоря, вообще не слушала, о чем он там трещал ей до того, как начал перечислять синонимы слова «пиздец». Но в целом ситуация была ей понятна. Девушка встала со стула и, согнав Дашу, сама уселась на диван. — Эй! Я воспитательную беседу провести пытаюсь, — смешно дуясь, проворчала Даша, скрестив руки на груди. Тушина одними только губами произнесла слово, бросив на девушку короткий взгляд, и Шатова сама все поняла. Ну спасибо, что хоть этой объяснять не нужно. Догадливая. Она недвусмысленно улыбнулась, хихикнула и быстро выпорхнула из комнаты, не успел Коля и глазом моргнуть. Его вся эта неоднозначность немного пугала. Он взглянул сначала на дверь, потом на Лизу, потом снова на дверь и на Лизу. — Что... что всё это значит? Что происходит? Вот и вырос наш мальчик... Состроив лицо посерьёзнее, Лиза начала говорить. Если он не разберётся с этим сейчас, потом будет поздно. Однажды Верховенскому надоест эта игра в одни ворота и он отступится, а до Ставрогина же, в свою очередь, только дойдёт. И он несомненно будет страдать. А если страдает Николя — страдают и все его окружающие. Честно говоря, как бы Лиза сильно его не любила, ей совершенно не хотелось латать чужое разбитое сердце, душу, или что там у атеистов вместо неё. — Коля... — начала было девушка, но резко запнулась, — нет, постой, не так. Николай Всеволодович. Колины брови уже, кажется, слились с линией роста волос. Ему вот что-то ни черта не было ясно. А Лиза тем временем продолжала: — Николай Всеволодович Ставрогин, настало время наконец открыть Вам глаза. Вы... — и она выдержала драматичную паузу, с удовольствием наблюдая, как Николя белеет, краснеет, и зеленеет, — влюблены. Повисло молчание. Долгое молчание. В какой-то момент Лиза даже испугалась, а не случится ли у Николая сейчас приступ сердечный. Уж больно мрачно выглядел. — В... в кого?.. — выдавил он из себя наконец. Лиза с силой хлопнула себя по лбу. Какой же ты, блять, тугодум. В Джона, ебучего, Франклина. — В Верховенского, дубина. Она была готова поклясться, что с таким ужасом люди не смотрят даже в глаза смерти. — Я не... Лиза! Ты что такое говоришь, — Николай дернулся, вскакивая с дивана, и принялся ходить взад-вперёд по комнате, — Это невозможно. Это... это извращение какое-то. — Господи, даже в такой момент ты способен думать о всяких извращениях! Влюбился ты, дурак, и не смей отрицать! Я только и слышу, что «Верховенский-Верховенский-Верховенский», да он сниться мне скоро будет! — Это другое! Я... я ненавижу его. На дух не переножу. Ты же... ты знаешь. — Нет, Коля, не знаю! — рявкнула Лиза, вскакивая на ноги, — Ты его не ненавидишь, ни капли не ненавидишь, но не хочешь принимать этот факт, почему-то. А сейчас прости, мне нужно ещё кое-что сделать и кое-кому отнести, я даю тебе время подумать над своим поведением. Потом обязательно расскажешь, как справился, и сколько посуды перебил. Лиза устала. Лизе нужен был отдых. Лиза глубоко вдохнула, последний раз бросила взгляд на Николая, схватила свой телефон и выбежала из комнаты. — Нет, подожди, стой немедленно, я не... Лиза, твою мать! — отчаянно крикнул Коля, однако дверь захлопнулась перед самым его носом.***
Направлялась Лиза к соседнему блоку. Быть личным психологом для всех и каждого — задача не из лёгких, да и каким-нибудь там Артёмом Стрелецким Тушина тоже не была. Мозг требовал отдыха, разрядки, и один только Дроздов Маврикий Николаевич знал, что и как нужно делать. Лиза молчала на протяжении нескольких часов, в то время как Маврикий не затыкался ни на секунду. Пусть это и было для него непривычно, ради Тушиной он был готов глотку драть целыми днями, лишь бы это хоть немного ей помогло. Дроздов говорил обо всём: про учёбу, про сварливого, вечно недовольного Ивана Львовича, про недавний визит матери, про то, что она подобрала беременную кошку с улицы, про то, что он и сам не прочь обзавестись пушистым другом, про скидку на ванильные сырки в Магните... Только ради того, чтоб к концу его проповеди, когда голос уже охрип, а речь была сбивчивой и несвязной, губы Тушиной дрогнули в улыбке. Уже практически засыпая в объятиях своего парня, который невольно прижался к ней со спины, утыкаясь носом в волосы, Лиза вспомнила о Николае. В общем-то, зря. Вспомни говно, и, как говорится... Под боком противно зажужжал телефон. На часах было ровно два ночи. Лиза, недовольно фыркая, зашла в мессенджер. Не брать трубку: Лиза. Не брать трубку: Лиз. Не брать трубку: Лиииииииииз. Не брать трубку: Лиииииизаааааа. Не брать трубку: Я вижу, что ты онлайн. Офигеть, да ладно? Не брать трубку: Ну пожалуйста. Не брать трубку: Прошу тебя. Не брать трубку: Даша послала меня нахер. И молодец Шатова. Так тебе, засранцу, и надо. Господи, ну что с этим идиотом ещё делать? Вы: чего тебе Не брать трубку: Я всегда знал, что у тебя есть сердце. Вы: коля, я тебя сейчас в чёрный список брошу, клянусь Не брать трубку: Ладно. Не брать трубку: Лиз. Не брать трубку: Я люблю его. Любит. Минуты две Лиза молча пялилась в экран. Она не знала, чего хотела больше: убить Ставрогина и повесить его голову над парадным входом в общагу, или же просто мирно похоронить где-то под балконами. Вы: коля Вы: иди нахуй Не брать трубку: Лиз ты не понимаешь. Не брать трубку: Я чувствую чувства. Не брать трубку: Странные чувства. Не брать трубку: Это????? Бабочки у меня в животе??????? Ирония?????? Лиза сдержанно выдохнула, практически не двигаясь, боясь тем самым потревожить Маврикия. Вы: нет коль Вы: это у тебя просто встал Вы: пойди сними напряжение От собственной же шутки девушке внезапно стало очень смешно. Коля её почему-то не оценил. Не брать трубку: Лиза, блять. Не брать трубку: Я речь толкаю, какое нахуй напряжение??? Не брать трубку: Но над предложением я подумаю. Не брать трубку: КОРОЧЕ. Не брать трубку: Это пиздец. Не брать трубку: Что мне делать. Пойти и подрочить уже наконец, на ту самую проклятую фотографию, например. Вы: ты такой глупый ну я не могу Вы: позови его куда-нибудь Не брать трубку: Типа. На свидание???? Верховенского?????? Не брать трубку: Ужасно. Минут семь Николай молчал, по всей видимости, или отправившись предаваться греху, или уснув с гаджетом на морде. Тушина и сама уже начинала понемногу клевать носом, бессонные ночи за всякими там сборниками и решебниками сказывались на ней не лучшим образом. Но вот, наконец, телефон в её руках снова завибрировал. Не брать трубку: Куда? Лиза все же не сдержалась и, уткнувшись лицом в подушку, истерически заржала. Вы: куда-куда, на кудыкину гору, воровать помидоры Вы: да куда угодно, боже, я больше чем уверена, ему насрать вообще Вы: а можете просто взять и, ну не знаю, потрахаться в раздевалке спортзала Вы: павел дмитрич оценит Вы: когда ему донесут конечно Не брать трубку: Лиза, блять. Не брать трубку: Я серьёзно. Вы: так и я серьёзно, господи, да на кофе в старбакс его позови Не брать трубку: Звучит разумно. И снова продолжительное молчание. Заебал, честное слово. Не брать трубку: А ему понравится???? С ума сойти. Мы к этому пришли. Вы: коля кончай ломать комедию Вы: всё ему понравится Вы: в руки себя взял, позвал и дело с концом Не брать трубку: Лиз. Не брать трубку: Ты лучшая. Вы: иди нахуй Не брать трубку: Я тебя люблю. Вы: спасибо а теперь дай мне поспать сволочь Не брать трубку: Спокойной ночи. Не брать трубку: <3 Миссия была завершена. Довольно улыбнувшись, Лиза швырнула телефон на противоположный край кровати и развернулась лицом к Дроздову, закидывая на него ногу. Что ж, всё было не так уж и плохо.***
Проснулась Тушина от той же противной вибрации: кто-то снова активно её добивался. Спустя пару мгновений раздался грохот — телефон свалился с кровати. От столь громкого звука Маврикий во сне неосознанно поморщился, что-то неразборчиво бурча. Лиза успокаивающе погладила его по волосам, чмокнула в лоб и, выбравшись из объятий, потянулась за упавшим гаджетом. Шесть пропущенных от... Эркеля? Эркеля. Странно, очень странно. С той самой злополучной поездки они практически не общались. Так — здоровались иногда, пересекаясь в коридорах или столовой. Лиза задумчиво потёрла переносицу, пытаясь найти контакт студента в телефонной книге. Наконец, с довольной ухмылкой она тыкнула в красненькую иконку без фотографии и принялась строчить. Вы: эй Вы: ты чего трезвонишь в такую рань Вы: убили кого-то что ли Поскольку Эркель даже не был онлайн, Лиза и не надеялась на скорый ответ, но тут внезапно рядом с именем возник зелёный кружочек и пометка «печатает». Эклер: ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА Эклер: ЧТО. ТЫ. СДЕЛАЛА. Лиза непонимающе уставилась в экран. Вы: в каком смысле Вы: что я сделала........ Эклер: ОН ЕМУ ВСТРЕТИТЬСЯ ПРЕДЛОЖИЛ Эклер: ЭТОТ ДЕБИЛ ПО КОМНАТЕ ПРЫГАЕТ КАК В ЖОПУ УЖАЛЕННЫЙ Вы: так подожди СТОП Вы: КАКОЙ дебил КТО позвал КОГО Вы: ???? Эклер: ДА ЛЕПИДОПТЕРОФИЛ ТВОЙ Эклер: ПЬЕРА Тушина недоуменно моргнула и мотнула головой. Не сон это был, значит. Вы: ЧТО Эклер: ВОТ БУКВАЛЬНО ПАРУ МИНУТ НАЗАД Эклер: ВСТРЕТИТЬСЯ ПОСЛЕ ПАР ПРЕДЛОЖИЛ, ПОГОВОРИТЬ ЕМУ НАДО Вы: сотку даю к концу дня они потрахаются Эклер: ДА В СМЫСЛЕ Эклер: ТЫ ТАМ ПРИВОРОТ СДЕЛАЛА ЧТО ЛИ Вы: да единственный приворот который я могу сделать это на отвал достоинства Эклер: ... Эклер: Сильно Эклер: Так короче В ЧЕМ ПРИКОЛ Вы: да понял этот пидор что он пидор что непонятного Эклер: ..........офигеть Эклер: Это ты его довела, да?? Эклер: Уважаю. Эклер: Ладно, меня куда-то тащат, напишу как-нибудь потом, а ещё нам обязательно надо встретиться!!! И Эркель тут же вышел из сети. По видимому, Верховенскому надоело скакать по комнате и визжать от счастья, и он решил ещё и морально изнасиловать бедного парня. Тушина тихо хихикнула, блаженно вздыхая. Жизнь налаживалась. Маврикий тем временем уже почти проснулся, едва шевеля конечностями, смаргивая сон с ресниц, шаря рукой по опустевшей половине кровати. Лиза невольно улыбнулась, глядя на эту картину, и улеглась обратно. — Доброе утро. Утро и правда было таковым.***
С Эркелем Лиза столкнулась на лестнице между первым и вторым этажом уже после третьей пары: врезалась в беднягу, пока тот нёс какую-то здоровенную папку с... чем-то. Из рук он её конечно же выронил, и все бумажки разлетелись в разные стороны. — Блин, прости пожалуйста! Сейчас помогу! Ты куда это добро тащишь-то? — торохтела Лиза, подбирая листы один за другим. Охуенно встретились, ничего не скажешь. — Да всё в порядке, не волнуйся ты так, там просто копии кое-каких документов и, вроде как, пара справок. За каких-то десять минут папка снова была цела и полна, а Эркель с Лизой переместились в библиотеку. Сели за небольшой столик в углу, бросив вещи у стеллажа. — Ну и... как он? — в нерешительности протянула Лиза. Эркель вопросительно приподнял брови. — Кто «он»? Пушкин, господи! — Да Верховенский, кто ж ещё? — Ну откуда мне знать! Нормально с ним всё. Ходит с улыбкой до ушей весь день, светится аж. Как уран под ультрафиолетом. Тушина подавила рвущийся наружу смех. Коля выглядел примерно так же. — Понимаю его... И когда они там должны... — закончить Лиза не успела, поскольку дверь какого-то чёрта хлопнула, стеллаж пошатнулся, и с верхней полки, под недовольное ворчание библиотекарши, свалилась парочка книг. По коридору пулей кто-то промчался, а топот шагов неизвестного был до такой степени громким и тяжёлым, что складывалось впечатление, словно это стадо антилоп, а не один несчастный студент. Так он ещё и что-то кричал. Лиза смогла различить только «блять, опаздываю» и «где эта логистика, сука». Так, стоп. Голос показался знакомым. Она нервно усмехнулась и покосилась на Эркеля. — Так где они должны были встретиться?.. Парень задумчиво почесал затылок. — На кафедре ло... — начал было он, но резко запнулся, округлив глаза, будто сам Бог ему озарение послал, — Оу. Оу. — Ну и чего мы сидим, пошли, пошли-пошли, я обязана на это посмотреть! Лиза вскочила, схватила Эркеля за локоть и потащила на выход. Такое зрелище Лизавета Тушина пропускать была не готова.***
Николай стоял, прислонившись спиной к стене, пытаясь отдышаться. Благо, к назначенному времени он успел, только запыхался жутко. В голове было пусто. Мысли путались, мешались и сбивались в один ком. Тишина угнетала. Студенты уже давно разбрелись кто куда, четвёртая пара началась пятнадцать минут назад. Вдруг раздался шорох, а после и тихий стук каблуков. Пришёл таки. Отступать было некуда. Николай вспотевшими ладонями оттолкнулся от стены, сделав пару шагов, и поднял голову. Все слова, которые он себе даже на бумажечку выписал, тут же вылетели из головы. Так и открыл рот, молча пялясь. Раньше, почему-то, Коля и не думал взглянуть на Пьера под немного другим углом. Сейчас же смотрел во всю и думал: «какой же дурак!» Так и простояли минуты три в полном молчании. Верховенский, хоть и выглядел довольно спокойно и беззаботно, тоже жутко волновался. Выдавал его сбитый ритм дыхания: видно было, как ходуном ходит грудная клетка, тремор рук, которыми он то и дело поправлял несуществующие складки на одежде, и слегка подрагивающие уголки губ. Николай облегчённо выдохнул. — Привет?.. Пьер аж дернулся. — Привет. Да. Повисло молчание. — Ты, кажется, поговорить хотел? — Хотел. — И... о чём же? На самом деле Пьер догадывался. Нет, был уверен на все сто процентов. Но хотелось услышать это из уст самого Ставрогина. Слишком охуевше он вёл себя в последнее время. — Обо всём. Я... Я долго думал, — начал Николя с откровенного пиздежа, потому что нифига он не думал, эта мысль (да и не только мысль) просто огрела его миской по башке, — и, в общем... Ему показалось, или кто-то тихо хихикнул? Нет, вряд ли. Разве что, какой-то очень любопытный молоденький преподаватель, которому делать нечего, кроме как шпионить за своими студентами. Мотнув головой, Ставрогин продолжил. — В общем, ты мне... Короче, я... — и снова чей-то тихий смех. Коля нехило так заволновался. Была у него одна мыслишка, но он всё надеялся, что это просто воображение шалит. Или шиза прогрессирует. Напрасно наделся. За колонной позади неистово ржал Эркель. За соседней умирала со смеху Лиза. — Да целуйтесь вы уже! — отдышавшись, яростно прошептала Тушина, в надежде на то, что Коля её услышит. Коля не услышал. Зато Пьер — очень даже. Решительно шагнул вперёд, хватая Николая за лацканы пиджака — и с силой потянул вниз, буквально впечатываясь губами в губы. Кто-то издал победный вопль. Вероятно, это тоже была Лиза.***
— А это пальто мне точно идёт? — Точно. — Уверена? — Да. — Даш. Тебе как? — Превосходно. Аполлон. — Лёша, Лёш. Лёша. Мне пальто идёт? — Нет. — Лёша! Николай уже минут сорок крутился возле зеркала, рассматривая себя со всех сторон, нервно стряхивая каждую пылинку. Лиза тяжело вздохнула. — Коля, твою мать, вы на выставку идёте, или в бар на сборище стиляг? — Я должен быть уверен, что ему понравится! Ох. Теперь вздохнули все втроём. — Коля, вы встречаетесь уже полтора года, конечно ему понравится! — не выдержала Даша, дав тому подзатыльник. Молчание. — Точно-точно? — КОЛЯ! Как же сложно жить Лизавете Тушиной. И Алексею Кириллову. И Дарье Шатовой. И, несомненно, Петру Верховенскому.