1
Эта поездка в Шарм выдалась для нее спонтанной — подошло время долгожданного отпуска, вроде как успокоился бушевавший в последнее время по всему миру зловредный коронавирус, обещавший вернуться по осени. Наконец-то открылись границы, неизвестно — надолго ли, но, пока отменили карантин, и Диана решила — была ни была! Оставаться совсем без полноценного отдыха не хотелось, гадкий хронический бронхит внаглую поднимал свою вечно кашляющую голову… «Будь что будет, жизнь все равно одна», — с этими мыслями молодая женщина отправилась в аэропорт. Кажущаяся такой родной обстановка всеобщей суматохи, взлеты-посадки, встречи-прощания… …Африканское небо дохнуло до боли знакомым зноем, вызывая дрожь во всём теле в предвкушении десяти дней безудержного, безоблачно-синего, как само это небо, и кажущегося бесконечным счастья. Встречай меня, Шарм-эль-Шейх, город вечного праздника, где предприимчивыми арабами созданы все условия, чтобы загадочной русской душе было где развернуться, а потом опять свернуться… Здравствуй, мой старый приятель! Свидания с тобой случаются, к сожалению, не так часто, как этого хотелось бы, но от этого не становятся менее желанными. Теплое, будто подогретое море, стройные пальмы, ухоженная территория отеля, сладчайшие манго в любом количестве… Вот он, истиный рай, грешники со всего мира приветствуют тебя!2
Но, увы, как все хорошее в жизни, отдых обладал одним неприятным свойством — скоротечностью. Казалось, отпуск едва успел начаться, как совсем скоро приблизился к своему логическому завершению. Десять дней пронеслись как один миг, и уже послезавтра Диане предстояло улетать домой. Решив посвятить сегодняшний вечер закупкам манго и восточных сладостей, до которых она была большой охотницей, путешественница выехала в противоположный от её отеля конец Шарма — в старую часть города. Несмотря на настойчивость активно предлагавших свои услуги таксистов, она решила ехать на маршрутке, которыми пользовались и местные жители. Это помогало ощутить ветер в волосах и ещё сильнее влиться в особую атмосферу этого волшебного курорта. Во время прогулки по Старому городу, знаменитому своей мечетью и шумным восточным базаром с многочисленными специями, фигурками фараонов, пирамид и прочими особенностями египетского колорита, нередко случались встречи с соотечественниками. Почему-то именно завязавшиеся здесь знакомства отличались особой прочностью, порой общение с этими людьми продолжалось месяцами и даже годами. Наверное, тому причиной была совершенно особая атмосфера этого чудесного места. Неплохо знавшей местные реалии Диане совсем не сложно было помочь неопытным соотечественникам, часто путавшимся в казавшимся ей простейшими вопросах… Поэтому, обратив внимание на явно имевшую сложности с египетскими дензнаками на маленькой улочке старого Шарма семейную пару с девочкой лет десяти, без предисловий подойти и предложить свою помощь было для Дианы чем-то само собой разумеющимся. Женщина — склонная к полноте шатенка, во всем облике которой интуитивно чувствовалась властность, вначале глядела на Диану недоверчиво. Но спустя несколько минут общения ей стало понятно, что помощь оказывается без всякого подвоха, и недоверие сменилось улыбкой. Следом за матерью улыбнулась и девочка, тёмноглазая и очень похожая внешне на свою родительницу. Диана вкратце пыталась рассказать своим новым знакомым о перипетиях обмена вечнозелёной американской валюты на египетские фунты, когда, подняв голову, неожиданно столкнулась взглядом с отцом семейства. Тут же в голове ее возник равномерный гул, а тело предательски замерло, напрочь отказываясь повиноваться. Он. Володя.3
Это не может быть правдой, такого просто не бывает в этом мире… В голове вихрем пронеслось полжизни, все, что так или иначе было связано с этим человеком. Сколько же они не виделись? Лет десять, пятнадцать? Да, пожалуй, после выпуска их факультета, состоявшегося чуть меньше двадцати лет назад, у них было несколько встреч мельком, которые и встречами-то назвать сложно… «Володя, Володенька, как же ты жил все эти годы? Как я жила столько времени без тебя?» Разум отказывался верить в реальность происходящего, в саму возможность такой встречи за три с половиной тысячи километров от родного дома. И только такой знакомый взгляд льдисто-серых глаз говорил о том, что это вовсе даже не сон, который ей снился сотни раз, а самая что ни на есть действительность. Кое-как справившись с поднимавшийся в душе бурей, Диана с огромным трудом смогла отвести взгляд. — Здравствуй, Володя… Не ожидала, честно. — Ты?.. — удивление в его глазах тоже было более чем искренним. — Но так не бывает, этого просто не может быть! Растерянность? Тревога? Воспоминания? Все вместе отражалось в этом взгляде, столько раз перенесенном ею на бумагу и в карандаше, и в красках… Настолько милом, родном когда-то, что в нем, казалось, был сосредоточен для нее весь мир. — Вот это встреча! Ира, познакомься — это Диана, моя однокурсница! Ну вот, кажется, следующим этапом будет — сколько же мы не виделись, как сама, семья, и прочее, прочее. Аспирантура, защита, три года брака после настойчивых ухаживаний со стороны будущего мужа, восьмилетний сынишка дома… Увы, не срослось. Да и как могло быть иначе, если в каждом взгляде, в каждом слове супруга виделся и слышался совсем другой человек! Тот, кто стоял сейчас прямо перед ней. Случайные поклонники, которых гораздо чаще хотелось избегать, нежели делать общение с ними более близким... Диана поспешно и скомкано попрощалась, никоим образом не желая вмешиваться в дела этой семьи. — Да подожди же! Его оклик заставляет ее замереть, хотя разум просто кричит — не останавливайся, беги отсюда, беги, куда глядят глаза, дальше будет только хуже! Остановилась. Не смогла. — В каком ты отеле? Давай хотя бы встретимся и поговорим! — сколько же просьбы было в этом голосе. — Мы с Ирой и Маришкой в Альбатросе, в Набке. Надо же, и ее шальным ветром занесло в этот самый Альбатрос, путевка в который стоила, как крыло от самолёта, которую она смогла позволить себе с довольно-таки большим «скрипом» после нелегких раздумий. А он — вот так запросто привез туда всю семью. На огромной территории элитного отеля с большим количеством ресторанов и широким пляжем запросто можно было и не пересечься с соседями ни разу за весь отдых. «И прекрасно было бы, если бы не пересеклись», — сердито подумала Диана. Но у ее старого приятеля Шарма, похоже, на этот счёт оказались свои планы… — Тот же Альбатрос, тысяча двести тридцатый номер, если только ты меня там застанешь. — Ты же знаешь, я умею быть настойчивым. «Я ли этого не знаю?» То упорство, с которым Владимир всегда шел к достижению поставленных целей, стало притчей во языцех на их факультете. Для него, казалось, не существовало сложных учебных дисциплин, были лишь те, для которых требовалось больше времени. «Золотая голова у парня», — говорили их преподаватели, и были недалеки от истины. Но только одному Владимиру было известно, сколько усилий было на это затрачено, сколько бессонных ночей проведено им над учебниками в то время, как его сокурсники весело проводили время, тратя родительские деньги. У его родителей лишних денег не водилось никогда, а когда на пятом курсе после продолжительной болезни умер его отец, стало ещё хуже. Всю жизнь Володя трудился в поте лица, чтобы чего-то достичь, обеспечить себе достойный уровень существования. Кажется, сейчас он этого наконец добился. — В таком случае, обязательно увидимся вечером, иначе я себе такого не прощу! Диана позорно бежала с места их встречи, как бегут с поля боя, с выскакивающим из груди бешено бьющимся сердцем. Только старинная мечеть, вся залитая светом многочисленных огней, оказалась невольным свидетелем ее демарша. Ее неспособности четко сказать «нет» в нужной ситуации, неумения хоть иногда прислушиваться к голосу разума.4.
Надо же было такому случиться, чтобы роковая встреча состоялась всего за два дня до её отъезда из этого чудесного места! Раньше Шарм щедро дарил ей душевный покой, а теперь насмешливым взглядом стоявшего тут же мудрого корабля пустыни — верблюда — равнодушно наблюдал за её страданиями. В её душе слово «прекрасно» лучше всего рифмовалось со словом «напрасно» и, пожалуй, оба эти слова были самыми подходящими к сложившейся ситуации, и к ее отношениям с Владимиром в целом. Глубокая, как колодец, но, к сожалению, совершенно безответная любовь с её стороны, и дружеская симпатия вкупе с уважением — с его. Сколько ни пыталась она за время учёбы увидеть в его глазах нечто большее, чем простая студенческая дружба — увы, раз за разом она словно наталкивалась на невидимую стену. Они проводили достаточно много времени вместе, готовились к занятиям и просто гуляли, казалось, знали всё о семьях друг друга, о привычках и увлечениях, готовы были на многое пойти один ради другого. «Близкие друзья», — говорили о них сокурсники. Действительно, они были тем самым ярким примером дружбы между мужчиной и женщиной, которой, по утверждению скептиков, просто не существует. И, скорее всего, последних сильно утвердили бы в собственной правоте бесчисленные слёзы, проливаемые ею по ночам в подушку. Слезы, о которых никто не должен был знать. С тем, чтобы утром подняться и, как ни в чем не бывало, собираться в университет, туда, где учеба, и где снова и снова придется видеть того, чей равнодушный взгляд раз за разом все сильнее терзал сердце. Но, раньше или позже, учеба благополучно завершилась для них вручением заветных красных дипломов, выпустив вчерашних студентов в жизнь. Он вернулся в свой родной город, и их встречи на некоторое время полностью прекратились. Лишь несколько раз они случайно пересекались в учреждениях, решая вопросы каждый по своей работе. Она выбрала для себя карьеру госслужащего. Он, насколько она знала, работал одновременно в нескольких частных фирмах, посвящая этому все свое время. Потом, по слухам, доходивших обрывками от общих знакомых, он переехал жить в столицу, и больше о нем она ничего не слышала вот уже около десяти лет. Как ни странно, наступившая эра мобильных телефонов никак не отразилась на их отношениях — никто из сокурсников не знал телефона Володи, на редких встречах выпускников он никогда не появлялся. Со временем воспоминания постепенно стирались, чтобы в один прекрасный день исчезнуть, словно мираж, из её памяти и жизни. До сегодняшнего дня. Потому что совершенно неожиданно вдруг оказалось, что ничего вовсе даже не позабылось и не стёрлось, а совсем наоборот. Почему-то её в который уже раз бросило в дрожь, несмотря на царившую в вечернем Шарме жару. Так и не сумев успокоиться, Диана вернулась в свой номер и, запершись там, совсем как в студенческие времена, дала волю слезам. Сегодня впервые за все время отдыха вечерние манго показались ей далеко не такими сладкими. «Ну ничего, совсем скоро я отсюда уеду, — уговаривала она себя, — и забуду эту встречу как страшный сон… Ещё лет на десять».5.
Наконец, поздно ночью, не выдержав изматывающей борьбы с бессонницей, она решила выйти к бассейну. К счастью, ее номер располагался не у больших центральных бассейнов, бывших постоянным источником музыки и разноголосого шума, а выходил во внутренний дворик. Тут же находился небольшой бассейн, доступ к которому имелся только у жителей близлежащих бунгало. Диана специально попросила при заселении такой номер — поближе к морю и поспокойнее. И вот теперь, осмотревшись по сторонам и не заметив никого вокруг, кроме любопытного молодого месяца, казавшегося огромным на темном бархате южного неба, она решительно сбросила с себя лёгкий сарафан и, оставшись в купальном костюме, шагнула в прозрачную воду, приятно охладившую разгорячённое тело. «Надеюсь, меня никто не заметит, смешно сказать — купаться в половине второго ночи, — усмехнулась она про себя, — впрочем, за те деньги, которые платят отдыхающие, здесь наверняка привыкли ко всему… Сделав несколько сильных взмахов руками, Диана на секунду остановилась — за спиной ей послышалось деликатное покашливание. Обернувшись, увидела сидевшего за столиком по другую сторону бассейна мужчину. — Извини, не хотел тебя пугать, — его голос подействовал на нее как удар хлыста. Этот голос она бы узнала из тысячи, его ни с кем невозможно было перепутать. Да, за столиком у бассейна перед ней вновь сидел Володя, главный герой её мечтаний и одновременно основной персонаж ее кошмаров. Ну почему судьбе было угодно так зло насмехаться над ней! — Ты давно здесь? — голос её, помимо воли, дрожал, сама она чувствовала себя кроликом, под гипнотизирующим взглядом опасно приближающегося удава… Володя придвинул стул к самому бортику бассейна. — Нет, только вышел… — таким знакомым жестом он махнул головой в сторону бунгало, расположенного как раз напротив того, в котором вот уже вторую неделю жила Диана. — Мои спят после перелета, как сурки, мы ведь всего несколько часов назад прилетели. Бог мой, ну почему его улыбка всё такая же, как в студенческие времена — немного загадочная и удивительно светлая? Она сразу же превращала его из солидного мужчины в того самого веселого безбашенного с виду парня, в обаяние которого была влюблена большая часть женской половины их студенческого потока. Владимир сильно изменился — теперь даже простая футболка выглядела на его мускулистой фигуре, как презентабельный костюм, а весь его вид говорил об успешности и серьёзности. И одновременно он не изменился нисколько — Диана все так же видела в нем своего друга из давно прошедшей студенческой жизни… — А ты? — последовал встречный вопрос. Не зная, что сказать, она вновь поплыла вдоль бортика, стараясь не смотреть в его сторону. — А я вот… не могу уснуть. После нашей встречи, знаешь, очень многое вспомнилось… из прежней жизни. — Да, я тоже часто всё вспоминаю. Вышел на воздух… И увидел тут русалку, — между тем задумчиво продолжал Володя, все ещё пребывая в своих мыслях. — Прекрасную русалку в воде. — Что с тобой? Ты никогда не говорил мне комплиментов, — невольно улыбнулась Диана. — Даже в старое доброе время. Ее смущала эта ситуация. Нет, она знала, что длительные изнуряющие тренировки в тренажерном зале давали свой эффект — она была почти такой же худощавой, как в студенческие годы. Конечно, прошедшее время не могло не отразиться на ней, но, не хвастаясь, Диана вполне могла сказать, что выглядит очень привлекательно, да и постоянно сменяющие друг друга поклонники недвусмысленно доказывали это. Ее длинные светлые волосы и большие зеленоватые глаза напоминали всё ту же юную студентку. Но рядом с ним когда-то она чувствовала себя Золушкой с принцем — ей казалось, что совершеннее и лучше Владимира вообще никого нет на целом свете. Впрочем, оказывается, и сейчас в её мышлении в этом смысле мало что изменилось. — Я знаешь, что подумал — а ведь те студенческие годы были самыми счастливыми для нас, а мы, увы, этого не ценили, — его голос был полон задумчивости. — Да, в Египет мы могли отправиться разве что на ишаках, но разве это главное? Таких забот, столько обязанностей и ответственности, как сейчас, у нас точно не было, зато была молодость и беспечность. Диана усмехнулась на эти слова. — Тебя и тогда сложно было назвать беспечным, ты всё время и силы отдавал учёбе, хотел добиться чего-то в жизни. И ведь добился, разве не так? При этих её словах Владимир поднялся со стула, присев на корточки на бортик бассейна и встретившись с ней глазами. — Как видишь… Заместитель генерального директора крупной компании. Только… Все время — деньги, деньги, подковёрные интриги в кулуарах… И снова ради денег. Без них ты — никто и звать тебя никем, а хочешь соответствовать — борись, выживай, терпи… И так всю жизнь, а она как-то незаметно проходит… мимо. В его голосе было столько отчаяния и какой-то обречённости, что Диана поверила ему безоговорочно. Как впрочем, верила ему всегда. — Никому нет дела до того, что у тебя на душе, пойми, — неожиданно он протянул к Диане руку, проведя по ее мокрым волосам.— Даже поговорить откровенно порой не с кем, тебя просто не поймут… — Но ведь у тебя есть семья, там всегда должны понять и выслушать. Твои жена и дочь, по — настоящему близкие тебе люди, — Диана чувствовала, как слова комом застревают у нее в горле. — С тобой я могу говорить правду, ты всегда была мне настоящим другом. Ирина — дочь генерального директора нашей компании, а после нашей свадьбы я стал его замом, понимаешь? — его улыбка теперь была грустной. — Маришка — её дочь от первого брака, а второго ребенка она категорически не хочет. Сердце Дианы ухнуло на самое дно бассейна. Она приподнялась на руках, стремясь вылезти на бортик, но неожиданно неудачно поскользнулась на гладкой мокрой плитке. В тот самый момент, когда она готова была ухнуть головой вниз под воду, сильные мужские руки удержали её, крепко схватив за плечи. Но на этом все не закончилось — не удержав равновесие, увлекаемый по инерции падавшей в воду Дианой, он кувырком полетел в бассейн вслед за ней, как был, в футболке и шортах. Наконец, когда они оба вынырнули из прозрачной теплой воды, оказалось, что они продолжают держаться друг за друга. Переглянувшись, они вдруг одновременно рассмеялись. — Ничего, я видел, как местные жители купаются ещё более одетыми, а мне явно не помешает охладиться… — Здесь такая вода, что сильно охладиться вряд ли получится, — улыбнулась ему Диана. — Знаешь, а я ведь в первый раз приехал в эту страну. Вообще раньше как-то было не до путешествий, все время и силы уходили в работу… Зря, наверное, я в самом деле столько потерял в жизни, — говоря это, Владимир не замечал, что продолжает стоять вплотную к Диане, обхватив ее руками за плечи. От этих прикосновений, от самой его близости по ее телу давно бегали мурашки размером с майского жука… — А сейчас Ирина настояла, хочет Маришке пирамиды показать, приобщить ребенка к мировой культуре… Все решала она, как, впрочем, и всегда, — горько произнес мужчина. «А как же любовь?!» — хотелось крикнуть Диане, с ужасом осознающей, что когда-то она не боролась за него, за свое чувство только потому, что понимала — он её не любит, а разве можно заставлять кого бы то ни было жить и строить семью с нелюбимым человеком? Как оказалось, можно, и что обиднее всего — её любимый человек сам выбрал для себя именно такой путь. — А о любви меня, знаешь ли, тоже особо никто не спрашивал, — Володя всегда отличался умением читать ее мысли.— Деловое предложение для скромного сотрудника, от которого тот не сможет отказаться… — Мне жаль, — единственное, что смогла хрипло выдавить из себя Диана. — А хочешь… — она резко отстранилась от него, чувствуя, как постепенно к ней возвращается способность жить и дышать, — давай, я угощу тебя манго? Пожалуй, это самое вкусное, что я пробовала в Египте. Она быстро выскочила из бассейна и почти физически ощущая его взгляд на своем мокром теле, поплотнее завернулась в полотенце. Через минуту оба, укрытые белыми отельными полотенцами с фирменным логотипом Альбатроса, ели за стоявшим у самого бассейна столиком манго, обдаваясь брызгами сладчайшего янтарно-желтого сока. А ещё несколько минут спустя — жарко целовались, чувствуя, как сладкий вкус губ друг друга смешивается со вкусом экзотического фрукта… Когда наконец они смогли вновь заговорить, Владимир горячо зашептал: — На завтра Ирина купила экскурсию на пирамиды, они с утра улетают на целый день в Гизу. Но, я думаю, что переживу, если не увижу этот шедевр мировой культуры… — Ты уверен? — запротестовала было она, на что получила решительный ответ: — Как никогда в жизни… Пусть послезавтра ты улетишь, но завтрашний день у меня никто не отнимет! Диана знала, что этот день она запомнит на много лет… Древний милый Египет словно открылся для нее совершенно с новой, неизвестной ранее стороны. Как будто бы расцвела радужными красками пустыня, по краю которой вез их все тот же отельный верблюд, на его мягкой спине так хорошо было сидеть, уютно устроившись в объятиях Володи, им посвящали свои песни птицы, сидевшие на пальмах, яркой россыпью кружили вокруг них разноцветные любопытные рыбки, когда они вдвоем ныряли на коралловых рифах. От поцелуев у обоих были искусаны губы и кружилась голова, а вся годами накопившаяся страсть наконец-то нашла для себя выход, извергаясь, как будто лава из дремавшего веками вулкана. «Люблю», — шептали её губы, а тело одна за другой пронзали сладкие судороги от каждого их движения на широчайшей отельной кровати. Такого наслаждения ранее ей не дарил ни один мужчина, здесь как будто была задействована особая химия, плотно ассоциировавшаяся у неё теперь со вкусом и ароматом манго. Может быть, причиной были эти самые плоды, не маленькой горкой возвышавшиеся на блюде у изголовья их кровати? Весь окружающий мир обрёл какой то новый смысл и единственное, чего им обоим хотелось в тот момент — остановить время, чтобы это наслаждение длилось вечно.6.
Но волшебный для них обоих день близился к завершению — завтра ранним утром автобус должен был отвезти Диану в аэропорт. Володе же предстояло дождаться с экскурсии семью и продолжать наслаждаться двухнедельным отдыхом в одном из лучших отелей красноморского побережья. Оба они откуда-то знали, что лучше, чем сегодня, уже не будет, что этот день в Шарме для каждого из них станет единственным. — Оставь мне свой телефон, — хрипловатым шепотом попросил Володя, задерживаясь на пороге ее номера. Глупое влюбленное сердце пропустило удар, и она спешно потянулась было за записной книжкой, но неожиданно для себя самой остановилась. — Ты необыкновенная, ты настоящая, без всего этого притворства… Боже, каким же мне надо было быть дураком, чтобы этого раньше не видеть!!! — Я напишу, но хочу тебя попросить, об одном, — ее голос был проникновенно грустным. — Позвони мне, только если решишь что-то серьезно изменить в своей жизни. Добрый восточный волшебник Шарм подарил нам этот день, но так, как здесь, уже больше не будет. В жизни так не бывает, а по-другому лучше не нужно. Прости, — она решительно поднялась с кровати, чтобы попровожать его до дверей. — Мне пора собирать чемодан. И, только когда за Володей закрылась дверь, она обессиленно опустилась на пол и горько зарыдала. Его номер она не спросила умышленно, чтобы не страдать потом от раздирающей её душу на мелкие кусочки внутренней борьбы. Уже по взгляду любимого человека, брошенному им на прощание, Диана прекрасно поняла, что сам Владимир ей не позвонит. Он просто не решится на подобные перемены в своей жизни, не сможет разрушить все то, к чему шёл годами упорного труда, во что вложил столько сил и ради чего пожертвовал чувствами. Никогда. И надеяться на что-то иное просто глупо. Но в глубине души она осознавала, что все равно будет ждать и верить, просто потому, что без этого ей нет смысла жить.***
А в опустевшем отельном номере тысяча двести тридцать после отъезда гостьи ещё долго витал сладковато-дурманящий запах спелых манго.