I'm yours

There's no need to complicate Our time is short This is our fate I'm yours Jason Mraz - "I'm Yours"*

«Давай встретимся.» ** Бен Бэкхен раздраженно поднимает взгляд с журнала и бормочет слабое «Что?» Пак Чанель, красивый, сексуальный, Тот Парень Которого Все Хотят Потому Что У Него Есть Свэг, кивает и повторяет «давай встретимся» еще раз. И натыкается на пристальный озадаченный взгляд. «Встретиться… с тобой?» спрашивает Бэкхен, наклоняя голову. «Зачем? Сходить в магазин? Ты хочешь еще конфет?» Чанель представлял себе все это не так. «Нет, не в магазин. Пф, к тому же, я ходил только вчера. У них были эти новые абрикосовые желатинки, я клянусь, я на них подсел. Они тают у тебя на языке, и потом это просто взрыв пикантности, сладости, и я - » Чанель прочищает горло. «Это. Не то. Давай встретимся в… другом смысле.» Бэкхен выглядит еще более сбитым с толку, «В каком другом смысле?» «Ты дурак?» беспокойно бросает Чанель. Его телу так жарко, что ему кажется, конфеты в его кармане растают, и нееет, они были такими дорогими. Таяние таких конфет запрещено, если только это таяние происходит не в чанелевском рту! Он должен был позвать, а Бэкхен должен был сказать да, потому что такие вещи происходят именно так! Вы целуетесь, вы встречаетесь, вы живете счастливо до конца ваших дней. Ах да, и секс. Типа того. Но Чанель пока еще не хочет об этом думать. Он не уверен… как это работает. Но он узнает! Скоро! Пак Чанель всегда достигает задуманного! Бэкхен усмехается и произносит, «Ну да». Он возвращается к своему журналу, «Ты собираешься и дальше стоять здесь и таращиться на меня? Тебе разве не нужно быть где-нибудь в другом месте?» Ладно, признание определенно должно было пройти не так. «Ты ему даже не признался,» говорит на следующий день тупой лучший друг Чанеля, Ким Чонин. «Я и признался тоже,» Чанель дуется и вытаскивает бутылку воды. «Я сказал «давай встретимся», и потом он сказал «встретиться с тобой?» так, будто бы он даже не понимает, что это значит!» Чонин фэйспалмит, «Чанель… Ель… Друг… чувак, ты вообще упомянул при Бен Бэкхене, что у тебя к нему чувства?» «А разве… чувства не подразумеваются, когда одна сторона приглашает другую сторону встретиться?» Чонин глядит на него озадаченно, «Почему ты всегда предполагаешь, что у всех мозги работают так же, как твои?» «Погоди,» Чанель отпихивает воду, неожиданно охваченный пониманием. «Так значит, это не было признанием? Что еще я должен сделать?» Чонин пожимает плечами, хватает Чанеля за воротник и притягивает к себе вплотную. Чанель взвизгивает и внезапно косоглазит, заглядывая в лицо друга. «Ты,» проговаривает Чонин и «соблазнительно», как ему кажется, рычит. Чанелю он кажется просто голодным. «Ты пожар, пылающий в глубине моих чресел - » «О… » Дерьмо. Чанель и Чонин, омертвев, оба одновременно оборачиваются, тогда как Бен Бэкхен стоит тут же, явно собиравшийся сесть с ними. «Я лучше… пойду дальше,» медленно говорит Бэкхен, осторожно удаляясь от стола. Чанель хочет извергнуть что-нибудь об инопланетном контроле разума и захвате пришельцами Чонина, но уже слишком поздно. Когда Бэкхена уже нигде не видно, Чанель уныло вешает голову и вздыхает в свою худи. Чонин сочувствующе хлопает его по спине. Чанель резко оборачивается к нему и ревет. «О ЧЕМ МАТЬ ТВОЮ ТЫ ДУМАЛ--» «Я ПРОСТО ПЫТАЛСЯ ПОМОЧЬ--» Чанель смеряет его взглядом, «Пожар? Чресла? И что из этого – хорошая идея?» «Чанель, ты не можешь просто подойти к кому-то и потребовать встретиться с тобой, даже если ты нравишься этому человеку.» «Но мы целовались--» Чонин вздыхает, «Может… он не хочет с тобой встречаться. Иногда поцелуй это просто поцелуй.» Чанель хмурится, «Не может быть. Я знаю, что нравлюсь ему.» «Ты намного лучше меня справляешься с потенциальным отказом», серьезно говорит Чонин, глядя Чанелю прямо в глаза. «Ты уверен? Ты совсем совсем совсем уверен? На сто двадцать три процента уверен, что нравишься ему?» Чанель никогда не был в чем-либо уверен на сто двадцать три процента. Он просто высокий, пусть и неуклюжий, студент колледжа, который последние три месяца провел в мучительных страданиях, пытаясь понять, почему Бен Бэкхен так внезапно вторгся во все его существование. Бэкхен – славный парень, они не слишком близки, но и не совсем незнакомцы. Они были партнерами по какому-то проекту на первом году старшей школы, но больше внимания ему Чанель стал уделять только когда вновь увидел Бэкхена в колледже. Было что-то такое в улыбке Бэкхена. Она беспокоила Чанеля. Много всего в Бен Бэкхене беспокоило Чанеля, но его улыбка должно быть была самым крупным недовольством Чанеля. Улыбка Бэкхена всегда натянута. Даже когда он смеется, кажется, будто бы что-то сдерживает его счастье на одном и только одном уровне. Чанель не странный или еще что (молчать, он не странный!), но было такое, что он наблюдал за улыбкой или смехом Бэкхена, только для того, чтобы в итоге опять из-за этого рассердиться. Что сдерживает Бэкхена? Чанель хотел это выяснить, так что однажды он подступил к Бэкхену на вечеринке, с единственной кружкой того, что выглядело крутым крепким алкоголем, да, но на самом деле было лимонным соком. Чанель полагал, что если бы он выпил своего лимонного сока и отреагировал на него, это не сильно бы отличалось от его реакции на алкоголь. Он пьет, но той ночью ему не хотелось. Чанель никогда не пьет на миссиях. Если короче, он притворялся пьяным и это было сложно, учитывая, что он был одним из самых высоких людей на вечеринке, а такой высоченный человек не может просто внезапно начать плюхаться повсюду. Это не круто. К счастью, потерявшись на несколько минут в доме, чьим бы он ни был, он нашел Бэкхена в одной из спален смотрящим в окно. Чанель споткнулся о порог и почти упал на кровать лицом вниз, трюк никак не был связан с алкоголем, но Чанель надеялся, что это убедит Бэкхена, что он не совсем трезв. Что хорошего в том, чтобы подойти к парню, по которому он убивался, будучи трезвым? Зачем так скоро раскрывать свои чувства? Бэкхен был в веселом возбуждении и улыбнулся, завидев Чанеля. Он узнал его достаточно хорошо и сел на кровать, внимательно разглядывая Чанеля с блеском в глазах. Чанель чувствовал себя голым и попытался распутать сбившуюся худи, просто на случай, если Бэкхен был киборгом с рентгеновским зрением. Они немного поговорили, но Чанель не много помнит об этой части ночи. Кто кого схватил не имело значения и не имеет значения сейчас, но каким-то образом Чанель обнаружил себя на Бэкхене, целующимся*** на чьей-то чужой кровати. Чанель не был из тех, кто ходит на вечеринки ради такого, и он был удивлен, узнав, что Бэкхен был. Его удивление быстро превратилось во что-то более … вофылдвофы? В его разуме было только «вофылдвофы», когда Бэкхен обхватил его лицо руками и пробормотал Чанелю, чтобы тот ослабил напор на его рот. Он терпеливо уговаривал Чанеля правильно целоваться, и поцелуй со временем только улучшился. Хотя когда рука Бэкхена нашла футболку, которую Чанель надел под худи, и коснулась его живота через ткань, Чанель отскочил так быстро, что едва не упал с кровати. Устроившись заново, Бэкхен высвободил Чанеля из его огромной худи и не прекращал целовать его, пока кто-то неожиданно не вторгся к ним. Пьяная девушка, ввалившаяся в комнату, не увидела двух парней, лица которых были слишком близко, чтобы они занимались чем-то «невинным», и ее вырвало всего в нескольких дюймах от свитера Чанеля. Этот свитер обошелся Чанелю намного дороже, чем он когда-либо признает, и он спрыгнул с Бэкхена, поднимая и убирая свитер до того, как тот покрылся бы желудочной кислотой с запахом цитрусовой водки. Из всех вещей. Когда Чанель вернулся обратно к Бэкхену, чтобы возможно, кхм, продолжить целоваться, потому что хоть Чанель раньше таким ни с кем не занимался, ему это очень, очень понравилось… в самом деле, Бэкхен закрыл глаза и расслабился на матрасе. Он не пошевелился, когда Чанель потряс его за плечо, и Чанель, с опухшими губами, отправился с места преступления с поникшей головой. Так значит, это и был тот самый хук-ап****, настолько популярный в университете? Это был он? Чанель даже не знал, каким был протокол после занятия таким с другом (?), но Бэкхен не относился к нему как-либо иначе. И это значит, что Бэкхен махал Чанелю, когда видел его, и затем уходил. Это было тем, что он обычно делал, поэтому Чанель не понимал, почему в этот раз от этого было немного больно. С тех пор он пытался сблизиться с Бэкхеном, но несколько неудачно. Это должно быть легко, учитывая, что Бэкхен почти всегда один, когда Чанель его находит, но у Чанеля, согласно Чонину, отсутствует мозг-ко-рту фильтр, и очень тяжело говорить как нормальный человек, когда мозг Чанеля хочет сказать, «Твой язык был в моем рту три недели, два дня и семь часов назад.» Мозг Чанеля странный. Бэкхен и Чанель теперь друзья, может и не лучшие, но это прогресс. Бэкхен сидит с Чонином и Чанелем, когда он свободен, и Чанель на удивление контролирует свой мозг перед своим увлечением. Чонин думает, что Бэкхен идиот, раз не замечает. «У тебя практически сердечки в глазах, когда он с тобой разговаривает,» позже говорит Чонин в библиотеке. «Не правда,» Чанель открывает свою тетрадь по физике и вглядывается, вздыхая. «Мои… глаза находятся в моих глазницах, когда он со мной разговаривает, как и обычно.» Чонин фыркает, «Если уж он до сих пор не заметил, я думаю, он потерянный случай. Я вообще не понимаю, что ты в нем нашел.» Чанель вытаскивает карандаш из своего рюкзака и начинает чертить первую часть графиков своей домашней работы, «Чонинни, тебе вообще не нравятся парни в этом смысле. Как тебе понять?» «Его личность не…» Чонин широко раскрытыми глазами таращится на то, как Чанель непринужденно чертит часть домашней работы, на которой он сам застрял последние полчаса. «Как ты…» Чанель поднимает взгляд, « Как я что?» «Ты просто…» Чонин кивает на безупречно нарисованные графики с отчетливыми осями, линией регрессии, большим количеством нанесенных точек чем это требуется в вопросе, и поверх всего заголовок, который могла написать только рука, обученная каллиграфии. «Какого черта, Чанель --» «Почему ты так на меня смотришь? Я просто делаю свою работу.» Чанель считает это пустяком, переворачивая на чистую страницу и сканируя ее глазами в поисках следующего вопроса. «Ну, да,» Чонин встряхивает головой. «Что я говорил до того, как тобой овладел опасный математический демон?» «Звучит так, как если б это я сказал,» бормочет Чанель, голова склонена над бумагами. «Это потому что ты говорил это раньше, Ель.» «О.» «К чему я вел…» заново начинает Чонин, отводя глаза от тетради Чанеля. «А, да, Бен Бэкхен. Он не… Я не думал, что он может оказаться твоим типом, понимаешь? Он скучный. Он.. неприкольный. То есть, ты неприкольный , но он еще более неприкольный, чем ты. Если двое неприкольных сойдутся…это.. это просто неприкольно, Чанель.» «Он не скучный,» рассеянно говорит Чанель, щуря глаза на своей домашней работе. «Просто тебе нужно говорить с ним о правильных вещах. Я бы тоже был скучным, если бы все, о чем ты со мной говорил, было какая клевая у тебя девушка… хотя, погоди --» «Эй, я не говорю о ней все время!» «Ты говоришь о ней достаточно,» ухмыляется Чанель. «Бен Бэкхену не интересна твоя любовная жизнь, Чонинни.» Чонин усмехается, «О, правда? Что ты знаешь о его интересах? О чем любит говорить Бен Бэкхен? Математика? Наука? Устрашающие вещи типа таких? ‘Чанельные' вещи типа таких?» «Нет,» Чанель закрывает свою тетрадь, закончив домашнюю работу. Чонин чувствует, как часть его усыхает и умирает в море его зависти. «Музыка.» Бен Бэкхен специализируется в музыке, в вокале. Чанель ничего не понимает в музыкальной терминологии. Он бросил свои занятия скрипкой ради дополнительных классов по науке прямо перед старшей школой, так что все, что он знал, теперь стерлось со временем. Чанель однажды случайно натолкнулся на тему музыки в их (большей частью) односторонних беседах, и Бен Бэкхен говорил так долго, что их выгнали из кафе кампуса, потому что время закрытия уже прошло. Он может говорить и говорить о мелодии и знаках размера при ключе, и Чанель ничего не понимает ни в том, ни в другом. Он понял музыку с совершенно другого ракурса, чем ее понимает Бэкхен, только после того, как нашел музыкальную главу в учебнике физики («Наука о Звуке»). Даже если Чанель не имеет совершенно никакого понятия, что значат эти похожие на английский слова, нацарапанные по всей поверхности обложки тетради Бэкхена, он все равно позволит говорить с ним часами. Назовите это немного глупым (и очень тупым), но в такие моменты Чанель чувствует себя ближе к Бэкхену. Когда они говорят о музыке, Бэкхен улыбается, и это выглядит по-настоящему. Его голос меняется с громкого на тихий, в зависимости от того, насколько он взволнован темой разговора. Иногда он даже наклоняется к уху Чанеля, как если бы он нашептывал секрет создания хорошо продуманной музыки прямо в мозг Чанеля. Такие моменты очень милые. Чанель хочет больше таких. «Он гений.» Чанель давится своей лапшой, оборачиваясь, чтоб одарить Чонина яростным взглядом. «Гений?» повторяет Бэкхен, поворачиваясь к Чанелю. Он оглядывает вьющиеся каштановые волосы Чанеля, его большие карие глаза и как набиты его щеки… и наверно думает, что Ким Чонин сходит ко всем чертям с ума. «Я знаю, он не похож на него,» говорит Чонин. Чанель сдерживает прилив смущения, ползущий вверх по его шее, опуская глаза к своей еде. «Но он лучший во всех, буквально всех своих предметах. Он единственный, кто сдал последний экзамен по физике с… это были даже не летающие цвета, это было больше похоже на… мать его, взрывающиеся цвета --» «Чонин.» «С охрененными красным и синим и розовым повсюду --» «Чонин!» «Я думал, глаза профессора сейчас выпадут, потому что там было так много красок --» Чанель пинает Чонина под столом, чтобы заткнуть его. «Ой!» взвизгивает Чонин, отскакивая. «Чанель, какого черта --» «Я не гений,» говорит Чанель Бэкхену, съеживаясь на своем стуле, когда Бэкхен просто пялится на него. «Я хочу сказать,» продолжает Чанель. «Я учусь нормально. Я очень стараюсь. Я не жду, чтобы меня называли гением или еще чем --» «Если бы только ты мог увидеть, как много девчонок хотят 'делать с ним домашнюю работу' --» «Ким Чонин, ради всего святого, заткни свою чертову --» «Насколько ты хорош в химии?» «Что?» Чанель роняет руки с воротника Чонина, смотря на Бэкхена. «Я даже не --» «Он великолепен!» говорит Чонин и показывает двумя большими пальцами вверх. Чанель встряхивает его, чтобы изгнать лгущего демона, захватившего его друга. «Ты можешь… помочь мне в эту субботу? Прости, это такая поздняя просьба, но я --» «Он поможет!» Чонин ярко улыбается, показывая Бэкхену знак peace. «Наш старый приятель Чанель с большим удовольствием поможет другу, правильно, старый приятель?» Чанель отпускает Чонина и поднимает взгляд в потолок, вглядываясь. «Что бы вы, пришельцы, не сделали моему другу, Ким Чонину, верните его обратно, или я --» Чонин громко смеется, чтобы заглушить угрозу Чанеля, и хлопает того по плечу, улыбаясь Бен Бэкхену. «Он такой глупенький, этот приятель,» Чонин выдавливает из себя смех, когда Чанель стукает его по бедру. «Такой глупенький.» Именно так и получается, что Чанель репетиторствует с объектом своих воздыханий, пока в то же время пытается не планировать мистическое исчезновение Ким Чонина. Если он будет его планировать, то это умышленность, что отягчает… хехе, просто шутка. Чанель страшится репетиторского занятия только потому, что оно потребует, чтобы он был немнооооого ближе к Бэкхену. Это не должно быть проблемой, учитывая, что однажды Бэкхен едва не вытащил его из штанов, но с жаром очень трезвого пристального взгляда Бэкхена на своем лице, Чанель открывает одолженный учебник по химии и приступает к работе. Поскольку он не изучал химию несколько лет, он тестирует свои знания несколькими практическими заданиями, позволяя Бэкхену заглядывать через свое плечо. В теории, это звучало как хорошая идея. На практике, ничего кроме дыхания Бэкхена, соприкасающегося с шеей Чанеля, когда он склоняется к нему через стол. Это отвлекает, но Чанель переживает это, хотя он и не может объяснить, почему его шея краснеет, когда Бэкхен об этом спрашивает. Черт бы побрал его дурацкое тело и произвольные чувствительные точки. Ко второму часу занятия Чанель обнаруживает, что Бэкхен знает тему достаточно хорошо, но он не достаточно уверен, чтобы думать, что его идея правильна. Из-за этого он дважды и трижды проверяет правильные ответы до тех пор, пока они не покажутся ему неправильными, и Чанелю приходится вручную отбирать калькулятор подальше от него, чтобы он не создавал самому себе еще больше проблем. «Бэкхен,» говорит Чанель, обнадеживающе улыбаясь. Бэкхен отстраняется от тетради, глаза опущены вниз. «Все хорошо,» Чанель оглядывает ответы Бэкхена, удовлетворенно кивая. «Все правильно, и даже если б это было не так, не стоит так убиваться из-за этого. Все совершают ошибки.» «Ты не совершаешь,» возражает Бэкхен. «Так утверждает Ким Чонин.» Ким Чонин. Корень всего зла в жизни Чанеля. «Я тоже их совершаю,» настаивает Чанель. «Просто мои ошибки не совсем учебные, это скорее… жизненные ошибки. Как-то раз я сбежал от мамы в супермаркете, и один парень подошел ко мне и предложил мне мои любимые желатиновые конфеты. Клянусь, он будто знал, кто я, я почти последовал за ним в его машину, но моя мама нашла меня в последнюю секунду, так что --» «Тебя едва не похитили?» Бэкхен в ужасе. Вот дерьмо, Чанель только что убил настрой? Он отступается. «Похитили? Не глупи, я, э, просто был введен в заблуждение, эм, конфетой, так что.. так что я больше не доверяю конфетам! Конфеты мои враги!» Взгляд Бэкхена долгий и задумчивый, «Ты такой странный.» Чанель пожимает плечами, не обижаясь. «Да, но мне нравится думать, что мы все странные. Просто моя странность немного более очевидна, чем твоя.» «Ну ну.» Бэкхен поворачивается обратно к работе, и Чанель обвисает на своем стуле и трет лицо. Такое фантастическое впечатление он все продолжает производить на человека, которого хочет в качестве своего бойфренда. По крайней мере в этот раз он не говорил о пришельцах. Чонин говорил, Чанель особенно фрик, когда говорит о «гостях». «Эй, Чанель,» «Да?» он слегка неохотно оглядывается. «У моего соседа по комнате вечеринка сегодня вечером. Не хочешь зайти?» Дерьмо. Скажи нет. «Вечеринка? Э, то есть, о, мило. Да, я приду. Без проблем.» Это не было «нет». Это даже близко к «нет» не стояло. Черт возьми. Бэкхен кивает, губы растягиваются в слабой улыбке. «Здорово. Тогда увидимся там.» Пока Бэкхен заканчивает последний вопрос в задании, Чанель обдумывает ядерное деление. Шутка, на самом деле он думает о вечеринке, на которую он, видимо, идет этим вечером. Пусть он и не крупный любитель выпить, он все же выпивает пару шотов в светской обстановке. Это помогает успокоить его странность. Чанель склонен извергать случайные факты о создании вселенной и кварков когда нервничает, так что выпивка, успокоительное, немного его расслабит. Ему нужно завести больше друзей, особенно если Чонин скоро «пропадет». Это неплохая идея, но потом разум Чанеля переходит на то, что произойдет, если он выпьет немного больше обычного. Когда он пьет, он становится очень чувственным. Один раз он попытался поцеловать соседа Чонина. Он позволил поцеловать себя одному из своих обучающих ассистентов и сожалел об этом до конца семестра. Если Бэкхен будет там, что ж… Чанель думает о том, чтобы его поцеловать, будучи трезвым. Если Чанель выпьет, он будет больше думать о поцелуе, или может даже отрастит пару и схватит Бен Бэкхена и – Поцелует? Эмм. Чанель встряхивает головой. Он однажды уже целовался с Бэкхеном, когда тот был пьян. Он не очень уверен, что он хочет попробовать это снова так скоро. Это происходит. Это не очень удивительно, даже если Чанель и подпрыгивает в воздухе на несколько футов, когда Бэкхен притягивает его к себе. Они выпили свои порядочные порции алкоголя, и Чанель смеется, громко и возбужденно, когда Бэкхен хватает его руку и утаскивает из гостиной, спотыкаясь в темноте. Чанель никогда раньше не был в комнате Бэкхена. Она чистая, и стены здесь какого-то цвета между желтым и белым, и это странный цвет, учитывая, что это общежитие и они все должны выглядеть одинаково. У Чанеля скучные белые стены. Какая несправедливость. Чанель только собирается объявить, что он будет судиться с универом, пока не получит такие же персиковые стены, когда Бэкхен его целует. Бэкхен целует его жестко. Он усаживает Чанеля на край своей кровати и присоединяется к нему, руки запутываются в волосах Чанеля и удерживают их рты вместе. Бэкхен сладкий на вкус, и это только потому, что у Чанеля во рту горько и обожжено многочисленными алкогольными напитками, но Чанелю все равно нравится его вкус. Поцелуи бесконечны, с точки зрения Чанеля, и повторяющиеся, расслабляющее наклонное движение его губ на губах Бэкхена начинает его немного усыплять. Как только его рот слабеет, Бэкхен толкает Чанеля вниз, на кровать, его лодыжки сцепляются вокруг лодыжек Чанеля. Чанель отстраняется от поцелуя, задыхаясь, и хватает ртом воздух. Бэкхен, думая, что Чанель уходит, крепко держит его за шею и медленно опускает его лицо обратно вниз, губы теперь прокладывают дорожки вниз по шее Чанеля. Чанель странный, да, но пьяный Бэкхен даже еще более странный и настолько более чувственный, чем Чанель когда-либо думал. Всего несколько минут назад Бэкхен вжал Чанеля в дверь, несмотря на достаточно впечатляющую разницу в росте, и спросил Чанеля, хочет ли он посмотреть на его тату. Его. Тату. У Бен Бэкхена есть тату, и ее нигде не видно, когда он в одежде, значит, она должна быть в месте, которое обычно прикрыто. Все, о чем думает Чанель, это тату, в то время как Бэкхен оставляет засосы под линией его челюсти. «Тату,» бормочет Чанель, запуская руки в волосы Бэкхена. «Что?» Бэкхен поднимает голову, касаясь губами губ Чанеля. «Тату. Покажи мне.» Нет, тату для него не фетиш, замолкните. «О,» Бэкхен усмехается, садясь. Даже будучи с туманом в голове, Чанель начинает думать, что все это плохая идея. Бэкхен расстегивает свою рубашку и спускает на бок, поворачиваясь, чтобы показать Чанелю чернила, набитые на его правой лопатке. Дыхание Чанеля слегка шевелит его волосы, и он поднимает свою руку, чтобы коснуться букв. Бэкхен шипит. «Что это значит?» Чанель наклоняется на кровати вперед, опуская руки на плечи Бэкхена, чтобы удержаться прямо. «Это… ‘анданте’. Это значит ‘умеренно медленно'» Для Чанеля в этом состоянии слишком много вещей, которые нужно обдумать (например, какого черта ‘умеренно медленно’ вообще означает?), но его бормочущие губы могут произнести только одно слово. «Анданте --» Бэкхен поворачивается и притягивает Чанеля, стаскивая его рубашку. Они опять целуются, и руки Чанеля беспрепятственно скользят по бокам Бэкхена. Бэкхен дрожит в его руках, более требовательно прижимается губами ко рту Чанеля, и его язык скользит внутрь. Чанель не уверен, приведет ли все это к Странным Но Все Равно Интересным Действиям, о которых он знает только потому что Интернет слишком интересен разочарованной молодежи, но он знает, что не хочет останавливаться. У Бэкхена мягкая кожа, и короткий звук, что он выдыхает в рот Чанеля, когда Чанель непреднамеренно почти опускает руки к заднице Бэкхена… любопытный, мягко говоря. Чанелю это нравится даже еще больше. Довольно неожиданно Бэкхен отстраняется первым, лицо покрыто румянцем. «Чанель,» говорит он, задыхаясь. Он держит лицо Чанеля на уровне своего и смаргивает, чтобы прогнать туманную дымку. «Чанель …» «Это я,» отвечает Чанель низким голосом. Его опьянение выветривается. Он почти думает, что может буквально почувствовать, как облако его разума распадается на части из-за усвоения его телом его алкоголя. Старая добрая приятельница, печень, усердно работает в ночи. «Не имеет значения, сколько раз,» медленно говорит Бэкхен. «Не имеет значения, сколько раз ты предложишь мне встречаться, я никогда не скажу ‘да’.» Это как удар в солнечное сплетение. Никогда еще воздух из Чанеля не выбивался с такой скоростью, даже когда его кузен сбил его с ног во время дружеской игры в футбол. Даже опьянение, окружающее все его существо, не может смягчить такой точный удар. До сих пор не совсем трезвый, Чанель временно теряет дар речи, но он восстанавливается так скоро, как может, смеясь несколько слишком громко для своих собственных ушей. «Тогда тебе не следует об этом волноваться,» говорит он. Он старается, чтобы в голос не просочилось отчаяние, изо всех сил. «Я больше этого не сделаю.» Бэкхен кивает, закрывая глаза. «Хорошо. Мы оба будем счастливее.» Чанель невесело смеется. «Я так не думаю, но ладно.» Он пожимает плечами, «Как хочешь.» Когда ты напиваешься, это совсем не похоже на фильмы. Похмелье реально, тесные отношения, которые могут у кого-то возникнуть с чьим-то унитазом, даже еще более реальны, но внезапное забвение? Потеря памяти? Не реальны, только если кто-то не надерется тщательно и абсолютно в какашку. Чанель, к сожалению, не надрался в какашку и приходит утром понедельника, жалея об этом. Чонин понимает, что что-то случилось, ко времени ланча, потому что Чанель даже не попытался как-то упомянуть магию или контроль разума, и когда Чонин видит, что он все еще мрачен, ему этого достаточно. «Ну, хорошо, чувак, ты сейчас выговоришься, и выговоришься хорошо.» Чанель смотрит на него, «Что?» «Что случилось? Что произошло на вечеринке? Почему ты стал ходячей оболочкой моего лучшего друга?» Хмурясь, Чонин смотрит вверх и трясет кулаком потолку. «Кто вы, и что вы с ним сделали, ‘гости’?!» Чанель этому действу даже не улыбается. Теперь Чонин действительно взволнован. «Просто он мне сказал, чтобы я больше не предлагал ему встречаться. И все.» «И все?» Чонин на секунду не верит этому. «И все, да? Тогда, э, просто почему ты в водолазке в такую погоду?» Чанель полусознательно трогает закрытую тканью шею, «… у меня Синдром Холодной Шеи. Он очень редкий и очень смущающий, так что, пожалуйста, не смейся надо мной из-за него.» Чанель ведет себя достаточно убедительно, чтобы Чонин немного погрустнел, но потом он вспоминает, что Чанель может соврать о том, что небо голубое, и люди ему поверят, потому что люди всегда верят Чанелю. На самом деле инопланетянином здесь может оказаться он. «Так я и поверил,» Чонин отмахивается от него. «Сколько?» «Сколько чего?» «Голов у тебя,» невозмутимо говорит Чонин. «Засосов, Ель. Сколько? Большие?» «… Не много,» говорит Чанель, играясь с едой в своей тарелке. Чонин думает, что он пытается реконструировать Великую Китайскую Стену используя только равиоли. «Но они большие, я полагаю. Я не знаю. У меня их никогда раньше не было.» «Погоди,» Чонин хмурится. «Погоди, так значит, он тебя так зацеловал, а потом сказал никогда не предлагать встречаться?» «Собственно, так все и было, да. Теперь, когда все кончено, давай больше об этом не говорить, и надеяться, что когда в следующий раз я куда-нибудь пойду, я напьюсь достаточно, чтобы алкоголь выел часть моих мозговых клеток памяти.» «Память работает не так, и ты знаешь это.» Чанель роняет голову, «Какого черта.» Он тянет итак вьющиеся волосы в отчаянии. «Чонин, значит, отказ ощущается именно так? Это хреново. Я не могу есть. Я так смущен. Я хочу вернуть все обратно, но… когда я его вижу, это даже не имеет значения. Когда я его вижу, все так, будто ничего не изменилось.» «Ты его сегодня видел?» «Да, он … улыбнулся мне. Это было мило.» Это была хорошая улыбка. Она была честной. Это заставило Чанеля забыть, что ему сказали, и он стал снова глупо надеяться, что он, возможно, тоже нравится Бэкхену. Только после того, как Бэкхен исчез, Чанель вспомнил. На ужине Бэкхен сидит с ними, и Чанель старается скрыть свои болезненные мысли, стараясь быть громким и «счастливым», насколько это возможно. Он понимает, что это срабатывает не очень, когда Чонин пинает его под столом и сердито на него смотрит. Возможно, Чанелю стоит упомянуть тот случай, произошедший однажды в средней школе, когда Чонин забежал в туалет для девочек и был выпнут первогодками. Бэкхен ведет себя не заинтересованно, так, как ведет себя обычно, когда разговоры не касаются музыки. Чанелю кажется, что он сейчас тронется умом. Он не знает, что еще сказать, как разговорить Бэкхена, и он не уверен, что вообще этого хочет. Чонин сказал ему, что лучше всего для них отпустить все это, и притвориться, что этого увлечения никогда не было. Странный мозг Чанеля не дает этому произойти. Его мозг каким-то образом концентрируется на том, как Бэкхен держит свои палочки, и на маленьком пятнышке сои, оставшемся у его рта. Странный мозг привлек на свою сторону помощь странных глаз, и Чанель физически удерживает свое лицо, чтобы оно не поворачивалось. В конце концов, Бэкхен сидит тут же, рядом с ним. «Ну, так что, Чанель,» начинает Чонин, все еще уставившись на него. Чанель мгновенно приходит в состояние боевой готовности. Когда бы Чонин не смотрел так и не начинал предложения с «Ну, так что, Чанель,», ворота Ада открываются, и очень маленькие, очень злобные летучие мыши нашептывают грязные штучки в эльфийские уши Чонина. Чанель напряжен, ожидая того, что сейчас произойдет, что бы это ни было. «Готов к своему свиданию сегодня вечером?» «К моему чему --» голос Чанеля почти ломается. Чонин пинает его под столом. Чанель вздрагивает и кивает, чтобы скрыть это, подхватывая ложь. «Ахаха, конечно. Мое свидание. Как я мог забыть.» Бэкхен впервые за весь вечер оживает. «У тебя свидание?» «Конечно,» Чонин улыбается. Чанель должен посвятить немного времени тому, чтоб научить Чонина не перебивать людей, когда те говорят. «С кем?» спрашивает Бэкхен. Чанель смотрит на Чонина, в глазах паника. Чонин смеется, но Чанель видит, как его глаза яростно сканируют столовую. Когда Чонин внезапно кричит, «Крис!», Чанель едва не наворачивается со стула. Крис?! Из всех людей? Крис подкрадывается к столу (потому что Чанель совершенно уверен, что этот Крис – какой-то вид хищника из другого измерения, и все его действия смахивают на звериные), и смотрит на них сверху вниз, изгибая бровь. «Ты меня звал?» Позволить Чонину выбрать китайско-канадского студента по обмену, из всех людей. Пару месяцев назад Крис был партнером Чанеля по лабораторной, но они едва друг друга знают. Крис ни за что не поддержит это, не тогда, когда Бэкхен неожиданно слишком заинтересован этой беседой. «Чанель очень взволнован из-за вашего свидания этим вечером.» Чанель скрещивает все пальцы на руках, скрещивает ноги и пытается скрестить пальцы на ногах в ожидании ответа Криса. Крис смотрит на него, смущенный, а Чанель не может ему кивнуть и заставить подхватить все это, потому что Бэкхен так, мать его, близко, и он уставился прямо ему в лицо и – «А, наше свидание,» говорит Крис, улыбаясь. Преображение его лица из холодного и грозного в теплое, но по-прежнему грозное (и немного дикое, потому что, ну, вы знаете, существо из другого измерения, и все такое) просто поразительно, и Чонин облегченно смеется. Чанель кивает и выдыхает, не зная, что Бэкхен справа от него почти полностью застыл и вглядывается в Криса. «Какие-то проблемы?» спрашивает Крис Бэкхена. «Что? Проблемы? Конечно, нет!» Чанель скалится. «Проблемы? Никаких! У нас никогда не бывает проблем. Проблемы для слабаков!» Забавное в Крисе то, что даже если он выглядит так устрашающе, у него слабость к странности Чанеля, и Чанель знает, как безжалостно этим воспользоваться. Когда Крис, посмеиваясь, отходит от стола, Чанель знает, что ему только что было засчитано еще одно очко в Странном Но Ничего Так Ментальном Чарте. Чуть позже Бэкхен без слов удаляется от стола, выбрасывая весь свой поднос в ближайшую мусорную урну. Чанель мрачно за ним наблюдает. «Не думай об этом,» Чонин тыкает Чанеля в нос. Чанель выворачивается и пытается его оттолкнуть, случайно шлепая Чонина по лицу. Он это заслужил. Когда Чанель открывает дверь своей комнаты в своих пижамных штанах и универской толстовке, то с удивлением обнаруживает за ней ожидающего его Криса. «Крис …» начинает Чанель, почесывая себя за ухом. «Понимаешь … у нас на самом деле нет свидания, понимаешь? Может быть, не понимаешь. В общем, его нет. Я думаю. Нет. Его нет.» «Я знаю,» говорит Крис. Он выглядит веселым. Чанель смотрит вниз, чтобы убедиться, что он в штанах. Он в штанах. Окей, теперь он не понимает, почему Крис так выглядит. «Ты меня впустишь, или, может, мы можем прогуляться?» Чанель не пытается скрыть свое замешательство и оглядывает коридор, чтобы убедиться, что это не какой-нибудь розыгрыш. «Наверно, мы можем прогуляться…» Чанель до сих пор подозрителен, но Крис милый, и он никогда не говорил или делал чего-нибудь странного Чанелю в прошлом. Это больше, чем когла-либо можно будет сказать о Чонине. Он чувствует себя странно, идя рядом с Крисом, который выглядит так, будто он только что пришел с какой-нибудь спортивной тренировки, но их молчаливая прогулка расслабляет. Крис не очень разговорчив, а Чанель слишком разговорчив, но он не хочет рушить это уютное настроение. «Ну, так что, тебе нравится Корея?» спрашивает Чанель, когда они приближаются к театру в центре кампуса. «Нравится,» говорит Крис. «Очень нравится. Я очень счастлив здесь, хоть и хотелось бы, чтоб моя семья была поближе.» «А,» Чанель кивает. «Понятно. Ну, что ж, если когда-нибудь почувствуешь себя одиноко, заглядывай ко мне. Я живу один, так что привык к одиночеству. В конце концов, это не так уж и плохо.» Крис фыркает, «Это определенно самое угнетающее из всего, что я сегодня слышал.» «Только сегодня?» Чанель цокает на себя. «Должно быть, я теряю хватку.» Он поднимает взгляд и останавливается, когда видит название круглого театра, написанное на Ханджа*****. Он понимает, что это театр, только потому, что в названии написано ‘театр’; он никогда раньше здесь не был. «Здесь идет какой-то спектакль, или что?» Чанель следует за Крисом по ступенькам. «Или что,» загадочно произносит Крис нараспев. Подозрительность Чанеля вновь набирает полную силу, тело в состоянии наивысшей боевой готовности. «Прояви ко мне немного доверия,» усмехается Крис, когда оборачивается и обнаруживает пытающего прожечь в нем дыру взглядом Чанеля. «Ты еще потом поблагодаришь меня за это.» «Только если ты позволишь копам найти мое тело цельным.» Крис опять фыркает и качает головой, вздыхая. Он не открывает переднюю дверь, как думал Чанель. Вместо этого он жестами показывает Чанелю сохранять тишину и подталкивает его к непрочному боковому входу, разрисованному граффити на чем-то, похожем на английский. Когда они заходят, то оказываются за кулисами, и совсем рядом Чанель слышит пианино и голос, возносящийся над звуком, заглушающий все остальное. «Кто --» Крис дает Чанелю подзатыльник и тихо говорит ему затихнуть, толкая его ближе к сцене по одному из проходов. Там человек склонился над пианино и, грустно качая головой, поет песню на английском, которую Чанель никогда не слышал. Фигура ему смутно знакома, так же, как и голос, но его не осеняет, пока его не подталкивает Крис. Буквально. Крис стоит позади Чанеля и толкает его с такой силой, что Чанель визжит и спотыкается о сцену, отвлекая певца и заставляя его нажать не те ноты. Это Бэкхен. «Бэкхен --» Бэкхен дергается на сиденье назад, «Ч-Чанель? Что ты здесь делаешь?» Чанель смотрит в проход, «Крис привел --» Крис испарился. Чанель, офигев, потирает руки, чтобы избавить себя от внезапных мурашек по коже. Если Крис из одного из злобных измерений, они все обречены. «Крис?» Бэкхен насмешливо улыбается. «Он привел тебя сюда? Зачем? Чтобы вы могли вместе посмеяться надо мной?» «Посмеяться? Что? Он уже даже не здесь --» «Тогда почему ты до сих пор здесь?» Голос Бэкхена принимает враждебную интонацию; его тело излучает скрытое напряжение. Он выглядит так, будто хочет наброситься и ударить Чанеля головой о пол. Чанель делает шаг назад в качестве предосторожности. «Я хочу быть здесь,» говорит он твердым голосом. «Это проблема?» «Да. Тебе не позволено здесь находиться. Ты не видел знака? Чокнутым вход запрещен.» «Это случайно не было написано на запутанном музыкальном языке? Потому что, ты знаешь, я не могу это прочитать.» Они в тупике. Чанель ненавидит тупики и первым делает шаг вперед. «Почему ты так себя ведешь? Это ты сказал, что больше не хочешь, чтобы я предлагал тебе встречаться. Я и не предлагал, ведь так? Я сделал то, что ты просил… верно?» Бэкхен делает вздох и поворачивается обратно к пианино, внезапно начиная играть. «Эй,» громче говорит Чанель. «Эй, не игнорируй меня!» «Заткнись и сядь,» Бэкхен пододвигается, избегая взгляда Чанеля. «Ты уверен, что чокнутым можно сесть, или мое тело провалится сквозь скамейку и упадет --» Бэкхен наконец поворачивается к нему, пристально вглядываясь. Он немного покрасневший и сердитый, и Чанелю очень нравится его голова, уж спасибо, так что он решает затихнуть. По крайней мере, на этот раз. Он садится, и Бэкхен начинает играть что-то другое, его пальцы мастерски двигаются над клавишами. Чанель смотрит вниз на пальцы Бэкхена и немного удивлен, когда Бэкхен начинает петь, закидывая голову назад и беря ноты, которые Чанель слышал только по радио. После небольшого разогрева, Бэкхен глубоко вдыхает и говорит. «Я часто прихожу сюда, когда не хочу думать. Физика легко тебе дается, ведь так? Ты занимаешься ею не задумываясь? То же для меня и музыка. Но я знаю, что когда мысли о ком-то прерывают мою музыку …» Бэкхен улыбается. Чанель наклоняется вперед настолько, насколько это возможно не становясь Странным. «Когда кто-то прерывает мою музыку, это должен быть кто-то важный. Не каждый может оторвать меня от всего этого.» «И,» Чанель осторожно подбирает слова. «Кто тебя от нее оторвал?» Улыбка Бэкхена становится шире, «Я думаю, он инопланетянин. Он, мать его, настолько странный, то, что он говорит и делает, но нет, он не странный. Он гений. Меня несколько выводит из себя то, насколько … быстро он захватил мои мысли, но я больше не могу его игнорировать. Это не честно.» Чанель чувствует пузырьки зависти в животе. Кто бы, черт его побрал, это мог быть?! Серьезно, кто к черту может быть страннее, чем Чанель? «Но я не думаю, что я достаточно хорош для него,» продолжает Бэкхен. «Так глупо это говорить, я знаю.» Он продолжает играть, опуская глаза на свои руки. «Он невероятный, а я просто… обычный? Обычный и невероятный не подходят друг другу, так что я пытался оттолкнуть его. Привлекать его внимание было здорово, но … что я мог ему предложить? Я довольно скучный человек, а он, кажется, никогда не перестает думать. Затем появляется кто-то еще, и он подходит ему гораздо больше. Он тоже интересный. Так почему же мне грустно? Я это сделал. Если я его потерял, это было моей виной.» Бэкхен внезапно перестает играть, его плечи слабеют. «Как он к черту узнал, что я здесь --» бормочет он, потирая лицо. «Ублюдок.» «Кто это?» спрашивает Чанель после одного удара сердца. Бэкхен роняет руку со своего лица, «Кто что?» «Кто… этот человек в твоих мыслях?» Бэкхен таращится на него, «Ты это… серьезно?» «Это должно быть очевидно?» Бэкхен заливается бурным смехом, почти соскальзывая с скамьи в своем веселье. Он смеется, пока Чанель не начинает думать, что сейчас заплачет, и потом Чанель пытается заставить его замолчать, потому что, кажется, это будет слишком смущающе. «Так, блин, странно,» Бэкхен ухмыляется. Опуская глаза, он видит правую руку Чанеля на скамье, сжатую в кулак. Качая головой, Бэкхен тыкает в тыльную сторону его ладони и улыбается. Он понимает, что до Чанеля дошло, когда его глаза расширяются. «Но ты говорил --» протестует Чанель. «Я знаю,» говорит Бэкхен, фэйспалмя. «Я знаю, что я говорил. Я не думаю, что ты будешь счастлив со мной, Чанель. Я просто скучный человек, но я… тебя.» Он краснеет и прочищает горло, оттягивая воротник. «Ты… меня?» дразнит Чанель, поднимая бровь. Бэкхен краснеет даже еще больше, «Ты знаешь, что я имею в виду.» «Хорошо, потому что я… тебя тоже, но, думаю, ты к настоящему моменту это уже знал. Мне плевать, если ты думаешь, что ты скучный. Мне ты очень, очень интересен.» «Я… тебя уже давно,» Бэкхен смущен. Чанель тоже, поэтому смеется над собой, над ними заодно. Они даже не могут выговорить эти слова. Они такие фэйлы. Его смех медленно сходит на нет, когда Бэкхен продолжает. «Зачем еще я бы приглашал тебя на ту вечеринку?» Брови Чанеля исчезают в его волосах, глаза сверкают. «… Чтобы целоваться?» У Бэкхена хватает приличия выглядеть немного пристыженным. «Эм, ну, все начиналось не с этого, но, эм --» «Так странно,» говорит Чанель, улыбаясь. «Видишь? Ты не скучный. Ты тоже странный. Все странные.» «Не такие странные, как ты, я не думаю, что когда-нибудь привыкну и к половине того, что ты говоришь.» Игриво пожимая плечами, Чанель смеется, «Ты хочешь двоих меня в этом мире? Думаю, мы прорвем дыру в пространственно-временном континууме.» Когда они целуются, Чанель втайне надеется, что Крис не подглядывает за ними, где бы он ни был. Он не хочет, чтобы люди из злобного измерения узнали о его новых отношениях. Когда Чонин натыкается на них в третий раз, он пронзительно кричит, хватает свою тетрадь и колошматит Чанеля по затылку. Чанель, который до этого неистово целовался со своим новым бойфрендом, толкается вперед и случайно кусает Бэкхена, который выворачивается и пытается столкнуть его, пока его язык не прокушен надвое. «ТВОЮ МАТЬ,» Чонин роняет тетрадь, пылая от ярости. «БЫЛА ПРИЧИНА, ПО КОТОРОЙ ИЗОБРЕЛИ НОСКИ, ЗНАЕШЬ ЛИ. НЕТ, ДАЖЕ ДВЕ. ОДЕВАТЬ НА НОГИ И ВЕШАТЬ НА ДВЕРЬ, ЧТОБЫ ТВОЙ СОСЕД ЗНАЛ, ЧТО НЕ НАДО ЗАХОДИТЬ.» «Не так громко,» стонет Чанель, зарываясь головой в грудь Бэкхена. «Не позволяй Кротам услышать тебя, а то они атакуют.» Бэкхен смеется, руки гладят волосы Чанеля, легкий румянец оседает на щеках. Очень злая атмосфера пульсирует над Чонином, и он стремительно вылетает из комнаты, пронзительно крича «СТРАННЫЕ» на весь коридор. «Он вернется,» обещает Чанель, хватая Бэкхена за подбородок, чтобы склонить его для поцелуя. «Ты хочешь, чтобы он видел все это?» спрашивает Бэкхен. «Ну, ‘вернется’ не прямо сейчас. Это не бесплатное шоу, бойфренд. Ты должен заплатить эмоциональными муками и поцелуями, чтобы участвовать в этом славном спорте --» Бэкхен затыкает его языком в его рту. Чанель сможет к этому привыкнуть. Еще, пожалуйста. . . . the end. *Нет необходимости все усложнять Наше время коротко Это наша судьба Я твой **go out with как фразовый глагол переводится «встречаться с кем-либо», имеются в виду отношения. буквально же переводится как «выйти куда-либо с кем-либо», Бэкхен воспринимает это именно так. переводчик воспроизводит понимание ситуации Бэкхеном. ***вообще, обычно make out with smn означает “заниматься сексом”, но у автора они им явно не занимаются, у героев это скорее все то, что происходит непосредственно перед этим. поэтому переводчик выбрал, как наиболее приемлимый вариант, “целоваться”. ****опять же, ‘hook-up’ – быстрый, случайный, неразборчивый секс, но у автора все невинно. может, потому что Чанель не в курсе, что это слово означает хд *****Ханджа – корейское название китайских иероглифов, тех, что были заимствованы с китайского и включены в корейский с корейским произношением. (википедия)