Нарисуй меня как одного из своих динозавров

— Саша я же просто попросил тебя попозировать немного для рисунка, ты чего там в ванной делаешь так долго? Гоша нервно поерзал на стуле и зачем-то провел карандашом по страничке в блокноте, тут же начав ее усердно стирать. Занявшись таким важным делом, как очищение листка, он не отвлекся на звук открывающейся двери и, подняв голову, замер от удивления, медленно переходящего в дикое смущение.  — Куда мне встать? — поинтересовался Саша, стоя посреди комнаты, к Лапиному полному шоку, совершенно без одежды.  — Саш… — Гоша быстро опустил глаза обратно на страницу блокнота, понимая, что он просто не переживет, если Рублев прямо сейчас не вернется в ванную и не наденет то, что там оставил.  — Что-то не так? — поинтересовался Саша, внимательно наблюдая за реакцией друга, и, очевидно, совершенно ей довольный.  — Саша, на тебе же ничего нет! — возмутился парень.  — С чего ты взял, — Рублев гордо поставил ногу на кровать — Носки! Как бы там ни было, Гоша осторожно взглянул на друга — на его ногах действительно красовались серые, протертые в нескольких местах носки.  — Ну чего же ты, Гош, — протянул Саша, — че такого? Это же для рисунка только.  — Да, да, — неловко промямлил Лапин, меняя почти протертый насквозь листок на новый. Саша с улыбкой, не предвещающей ничего особо приятного, лег на кровать, элегантно скрестил ноги и с той же улыбкой тихо сказал:  — Нарисуй меня как одного из своих динозавров. От смущения Гоша не смог даже что-то сказать, так что ответом Саше стало шуршание карандаша по бумаге. Минута прошла в абсолютной тишине. Каждый раз, когда необходимость вынуждала Гошу взглянуть на Рублева, казалось, что все его лицо начинало гореть адским пламенем, какаим бы атеистом он не был. В конце концов, не выдержав напряжения, давящего на него, Лапин так же молча перевернул страницу и так же молча начал по новой рисунок. — Так сильно не хочешь, чтобы я одевался обратно, а? — подал голос с кровати Саша.  — Что? Я… Н-не… Это… Чт… — Гоша возмущенно вскинул глаза и покраснел еще сильнее, что до этого казалось невозможным.  — Не оправдывайся, — начал издеваться над ним парень, — мы с тобой оба прекрасно понимаем, какой ты сейчас хорни, Гоша.  — Чт… Я не х-хор… Х… А что значит хорни?  — Ну, — улыбнулся Рублев, приподнимаясь на локте, — щас объясню. Соскочив с кровати, Саша подлетел к Лапину, садясь прямо ему на колени (к полному ужасу расшатанной табуретки), хватая его за воротник и притягивая его губы к своим.  — Саша! — воскликнул парень, — ты чево, так же нельзя!  — Это еще почему? — выгнул бровь Рублев, глядя на гошины губы из-под полуприкрытых пушистых ресниц.  — Но мы… мы же друзья, — неуверенно промямлил Лапин, осозновая, что не так уж ему и нужна эта отговорка.  — Я бухой, мне можно, — исчерпывающий ответ. Гоша тихо фыркнул. Между их лицами остовалось всего пара сантиметров. Из внезапно ослабевших рук Лапина выпал блокнот. Саша вздрогнул и обернулся на звук. Взглянул на открывшийся рисунок. Моргнул пару раз. Потянулся за блокнотом и поднес его к лицу, на случай, если он вдруг неправильно понял.  — Это что, — он повернулся к горящему от смущения парню, — это динозавр?  — Ага. Это ты. Велоцараптор. В носках. — нелепо промямлил в ответ Гоша, — Тебе не нравится? Рублев полюбовался на картинку еще пару минут, и повепнувшись к Лапину, с улыбкой произнес:  — Это самый крутой Я-Велоцараптор-В-Носках. Их губы наконец-то слились в поцелуе.