Два слова, строка, да шнурок с потолка...

Никто не знал, под чью ответственность его выпустили из психушки. Никто об этом и не задумывался. Этот парень просто был частью этого района, где его знал каждый. Хотя, он был слишком странным. И для этого района, и для города, и для этого мира. Уже два томительно-долгих месяца никто не видел рыжеватых безумных искорок в его глазах, невозможно тёмных, с едва различимым на зелёной радужке зрачком. И, опять же, каждый знал, почему. Всё было просто – он влюбился… Наверное, именно тогда он раздобыл где-то ручку, а семилетняя девчонка с короткими, по-мальчишески остриженными волосами, притащила ему откуда-то большой лист бумаги. Она единственная не боялась его и даже с легкостью называла другом: он чем-то напоминал ей давно пропавшего брата. Может, безумным блеском в глазах и нечеловеческим одиночеством?.. Наверное, тогда он и начал писать… ________ Все незаконно хранимые секреты убегают, Оставляя мои двери, утекая через тысячи Замков… Он встречался с парнем. Много кто в тайне жалел того несчастного, который на это согласился. А, между тем, остальные знали, что этот «несчастный» сам предложил встречаться местной достопримечательности – странному зеленоволосому парню с мутным прошлым. Так к чему было жалеть идиотов?.. Пускай, это их жизнь, они сами её гробят. Утро штрих-кодом рубцов На левой руке подскажет мне, Что наши сорванные быстро Растрепались на ветру… Единожды содранные с лиц маски – и умопомрачительное счастье. Самая ненормальная и самая чистая любовь, исправившая убийцу и смертника в одном лице. Хоть он до сих пор вздрагивал, когда тонкие пальцы касались горизонтальных шрамов на его руке, и раздраженно отворачивался, заставляя звенеть сережки в своем левом ухе. Его не пытались изменить или даже просто понять. Его любили, только и всего. По проводам, резонируя, Уносится в твою квартиру Моё слово. Курим с тобой, А на руках замыкаются кольца рукой… И в одночасье появившийся в глазах блеск, и снова взгляд убийцы. И он сам не запомнил момент, когда тоже начал курить. И он сам не запомнил момент, когда позволил приручить себя. Приручить и выбросить, как любую надоевшую зверюшку. И он сам не понял, почему снова остался один. Мне зуб на зуб не попадает, я от бешенства белею Каждый раз, и снова глухо на трамвайной Остановке, и пальцы ловки, И всё шире улыбки в местной ментовке… В первый раз из ментовки его вытащил Эйс. Они дружили… до того, как он свихнулся. Золотой парень, Эйс. Он всегда пытался помочь другу и всегда надеялся его вернуть. Сбитые костяшки, драки, запах алкоголя… Раз за разом его в отделении его встречали всё более привычно и радостно. Привыкли, как к родному. И звали уже не иначе, как «наш Зоро-семпай». Он только недовольно отмахивался. В который раз приходя сюда, уже добровольно, он направился в КПЗ, бросив дежурному: - Драка. Начальник поискового отдела учтиво кивнула ему, привычно выговорив: - Добрый вечер, Зоро-сан. - Добрый, сестренка, - бесцветно отозвался он. В тот вечер он начал придумывать музыку к уже написанному тексту, болезненно перебирая воспоминания. А было б так просто докричаться до крови, Отхаркать и раздать своё сердце по куску На пироги… Он всё сильнее сходил с ума, теряя себя в безумии. Да, докричаться до крови. На этот раз вертикально. Поверх старых шрамов, поверх воспоминаний о тонких светлых пальцах, осторожно скользящих по ним… - Зоро-сан! – девушка, словно выросшая из-под земли, выхватила нож из его рук. Он поднял на неё глаза, облизав губы, и выговорил, словно глядя сквозь неё: - Гори, серая плесень, Дай встать моим, твой мир им так тесен… Так тесен… Он быстро вытащил из кармана листок и, обмакивая уже закончившуюся ручку в собственную кровь, начал выцарапывать пришедшие в голову слова. Начальница поискового отдела проследила за его записями, а после принесла новую ручку. После этого случая он две недели не появлялся в отделении, а потом сам туда позвонил. - Зоро? – удивился дежурный. - Да. Я… убил человека, - выдавил он и назвал адрес, - Я никуда не уйду. Дождусь вас. Только вам, наверное, не понравится, что я его убил… - Я еду с вами, - выговорила начальница поискового отдела, когда дежурный положил трубку. - Но, Робин-сама, это не в вашей компетенции, - возразил он. - Да. Но мне это интересно, - девушка едва заметно улыбнулась. Когда дверь в нужную квартиру была открыта, Робин шагнула туда первой. - Как я и ожидала, - она покачала головой. Подчиненные из-за её спины удивленно рассматривали труп всем знакомого зеленоволосого парня, который мерно покачивался на каком-то проводе. - Суицид, - мрачно констатировал кто-то. Начальница поискового отдела подошла ближе и вытащила из кармана парня листок и свою ручку. И будут дети в твою спину кидать свои снежки, Весь город, улыбаясь, будет слушать твои Звонки. Скоро ты станешь и сам Перебегать кривыми по чужим адресам. Я, как и ты, думал что за нами прилетят, Ошейник снимут, за ухом почешут И всё простят. Но я сплю у миски, И ты всё съел, в подарок ириска. Два слова, строка, да шнурок с потолка... Верному псу шнурок с потолка... Довершенный стих с символами гитарных аккордов над словами. Робин сохранила этот листок. и бледный светловолосый парень пришел на опознание. И, коротко кивнув, коснулся губами посеревших губ зеленоволосого, покрытых коркой из пыли и соли, а потом резко развернулся и ушел, почти сбежал. А ещё через пару недель в местной психиатрической клинике появился новый пациент с манией преследования и второй стадией шизофрении. Тот самый парнишка, чуть переваливший порог двадцати лет. Санджи. Со светлыми волосами и тонкими бледными пальцами, которые зеленоволосый так хорошо помнил касающимися темных шрамов на своих руках. К нему пару раз заходила Нико Робин, а после, спустя ещё два месяца, парня нашли в его палате со вскрытыми венами и ненормально счастливой улыбкой на губах… Верному псу шнурок с потолка... 04.07.2013.