***
Рон был чертовски испуган. Это было даже смешно, потому что, во-первых, он боролся с Тёмными Лордом, во-вторых, собирал крестражи, да и в-третьих, был гриффиндорцем, но всё равно был напуган. Это была просто встреча с Малфоем, с хорьком, с их главным школьным врагом, который теперь носил статус молодого человека его лучшего друга. Они уже даже жили вместе. В какой момент это произошло — ему не понятно, но и это мало волнует его ровно с того момента, как тот заметил счастливый блеск в глазах Гарри, такой же как и у них с Гермионой, такой же как и у его родителей. Он был просто рад, что его друг счастлив. Но знакомство пугало. Их миры диаметрально противоположны друг другу. Где Драко был утончённым аристократом, а он обычным парнем. Где Драко знал миллион правил этикета, он же знал только основы. И это его просто не могло отпустить. Уизли даже примерно не знал, на какие темы с успешным зельеваром можно было поговорить, когда он сам едва ли знал основы. Пусть и его заверяли, что всё пройдёт отлично, подключив к этому и Гермиону, легче не становилось. — И о чём нам говорить? Он же… ну… аристократ! — недовольно пробурчал Рональд, отпивая пиво, а после чего откидывается на спинку кресла. — Ему интересен Квиддич? Вообще какой-то спорт? Потому что если речь пойдёт о зельях, то я тут же провалю всю беседу. — Рон, он был в школьной команде по Квиддичу, поэтому, как ты думаешь, каков будет ответ на твой вопрос? — выдыхает Поттер, переглядываясь с подругой в сотый раз, чтобы попросить помощи. Он был абсолютный профан в таких делах, как эти. — Драко сидит на метле чуть ли не с пелёнок. Конечно, он любит Квиддич. Уизли едва заметно выдыхает, но напряжение в спине не спадает даже на немного. Они же не могут говорить целый вечер о Квиддиче! У него голова идёт кругом от нервов и количества повторений слова Квиддич, поэтому он снова делает глоток пива, пытаясь успокоиться. Ему, конечно, не хотелось завалить завтрашнюю встречу. Им давно не одиннадцать, и проблем не должно быть так много, но сотни глупых «если» разрывают его изнутри. — Мы с ним довольно неплохо поговорили, пусть и встреча была случайной, — произносит Гермиона впервые за десять или пятнадцать минут. — Драко вырос, и, думаю, если всё пойдёт отлично, то вы поладите. Даже мы нашли общий язык, поэтому тебе не стоит переживать. И, к тому же, он тоже хочет этого, верно, Гарри? Тот несколько раз кивнул головой и улыбнулся. — Я правда уверен, что всё будет хорошо. Расслабься, дружище. Гарри после пробыл недолго, но даже за этот час отвлеченной беседы Рону стало легче. Пусть нервозность и преследовала его до самой последней минуты перед тем, как он заснул. Миона еще несколько раз повторяла о том, что всё пройдёт хорошо, и Уизли был склонен ей верить. Обняв свою девушку, он заснул, надеясь, что всё пройдёт так же хорошо, как и говорили.***
Драко услышал шум камина ещё из лаборатории. Он мягко улыбнулся, помещая зелье под чары стазиса, а после поднялся наверх. Гарри стоял посреди гостиной, взмахивая палочкой, чтобы очистить одежду от сажи, и это вызвало очередную улыбку у него. Малфой, почти как кот, подошёл к Поттеру и крепко обнял его со спины, скрепляя длинные пальцы в замок на животе у парня. — Как прошла встреча? — спросил он удивительно ровным голос, хотя внутри в очередной раз тревожно дернулся комок. Не захотел ли Рон всё отменить, сделав одолжение обоим? Хотя это было бы абсолютно глупо, ведь нельзя вечно оттягивать с этим. Да и вряд ли бы гриффиндорец так поступил. — Мы с Гермионой пытались успокоить Рона, — с улыбкой произносит Гарри, повернувшись в объятиях, чтобы быть лицом к любимому человеку. — Он переживает из-за завтра, как и мы все, наверное. Мионе досталось самое тяжёлое — окончательно его успокоить. Думаю, она справится. Малфой слегка ухмыльнулся. Уизли тоже переживает, значит, как он и думал, ему не всё равно, как пройдёт эта встреча. Это успокаивало и его самого, но в глазах всё равно можно было различить беспокойный оттенок, скрыть который от взгляда Поттера не удалось. Пусть Драко и был готов поклясться, что на душе стало спокойнее, когда он увидел улыбку на лице возлюбленного. — Всё будет хорошо, Драко, — когда их губы соприкасаются, то дышать становится совсем легко, а уверенные руки, выводящие незамысловатый узоры на его шее, дарили абсолютный уют. Когда только Гарри узнал о том, насколько тактильным был он, то начал бессовестно этим пользоваться. — Я уверен. — Я знаю, Поттер, — фыркает Малфой, пусть в голосе яда нет от слова совсем. Но и так спокойно сдаваться, раскрывая всё его беспокойство, ему не хочется. Поэтому тот старается фырчать и игнорировать улыбку на лице мальчика-который-выжил-дважды-и-иногда-его-бесит-тем-что-слишком-его-хорошо-знает. Гарри же берёт руку парня в свою, уводя его наверх. В этот вечер он осыпает лицо и шею Драко мелкими поцелуями, рисунками на груди и, в конец концов, тот засыпает у него на груди, пока Поттер перебирал пряди его волос. Малфой заснул спокойный и счастливый, вслушиваясь в размеренный стук чужого сердца. И это дало сил проспать до самого утра.***
Драко буквально ощущал первые десять минут неловкость. Рон появился ровно в два, даже без опозданий, и ему отчего-то подумалось, что пунктуальность парня — заслуга его девушки, потому что на учёбе, кажется, тот довольно часто опаздывал. Несколько обязательно-вежливых вопросов о самочувствии и делах, недолгие разговоры о работе и учёбе — потому что оба друга всё ещё учились на авроров — и разговор зашёл в соответствующий тупик. Малфой не хотел говорить о погоде, но и на какие-то личные темы сейчас переходить попросту бы не удалось. То, насколько сильно он полюбил вновь Гарри, когда тот принёс бутылку дорого огневиски и три стакана, нельзя было даже описать словами. Алкоголь должен был хотя бы убрать дикую неловкость и развязать всем языки. И это помогло, потому что медленно, но напряжение начало пропадать, а разговор пошёл в более спокойном русле. Малфой увлекся спором насчёт Квиддича с Уизли, Поттер смеялся, наблюдая за этим, вставляя свои комментарии. Драко недовольно хмурился и оскорблённо бурчал что-то о том, что ничего смешного нет и это важная беседа. Под «важные» беседы их первая бутылка быстро была опустошена, и Гарри, который не был занят очередным спором, был отправлен за второй. Малфой к тому моменту нашёл Рона интересным собеседником, пересев к нему поближе, чтобы на крышке от огневиски объяснить ему более хорошую тактику полёта для идеально забитого квоффла. Драко был удивлён тем, что так волновался, потому что парень был прекрасным, но после этого открытия в пьяном мозге появился вопрос, почему же им не удалось подружиться раньше, ответ на которых им удалось найти втроём — они были маленькими идиотами. Вскоре после этого ему выпала минутка, чтобы нажаловаться Уизли на то, что Малфой постоянно не знает, что дарить Поттеру, боясь, что с подарком не угадает, но твёрдый ответ парня — «обращайся ко мне, я подскажу» — дал львиную долю спокойствия. Рон довольно отметил, что парень его лучшего друга и правда не тот высокомерный засранец, которым хотел когда-то казаться. Общие темы, которые он так боялся не найти, оказались лежали на поверхности. Он даже в какой-то момент с радостью согласился познакомиться с серебряным трио, но уже когда будут чуть трезвее, чем сейчас, потому что надо хотя бы стоять на ногах. Гарри, устроившись под боком Малфоя, кивнул на это заявления, а так же серьёзно проговорил, что надо будет взять и Гермиону. То, что они едва стоят на ногах, не остановило их в тот момент, когда Поттер, скорее философски, поинтересовался, хотел ли кто-то, кроме него, станцевать на столе под гимн Хогвартса. Трём пьяным людям не надо много время на раздумья, и уже спустя пару минут они танцевали на столе. Где-то в тот же момент они торжественно поменялись трансфигурированными галстуками. Рону и Гарри — слизеринские, а Драко — гриффиндорский. На комментарий Малфоя, что слизеринский галстук больше подходит Поттеру к его великолепно-бездонным изумрудным глазам, Рональда чуть ли не стошнило от милоты. — А вы знаете, что общего у ворона и письменного стола? — спрашивает Гарри, подняв голову, и слегка толкает Уизли, чтобы тот проснулся. В какой момент танцы на столе превратились в ленивые объятия его и Драко, а также слегка лёгкие похрапывания Рона, трудно было сказать. Наверное, это случилось где-то после попыток завернуть одного рыжеволосого парня в ковёр, потому что тот назвал какой-то итальянский мрамор камнем, но никто не был уверен на сто процентов. — Что? — Малфой хмурится и хочет сказать, что чисто теоретически ничего, но, кажется, случайно всё же пытается найти схожести между этими абсолютно разными вещами. — Ну, в одной маггловской книге есть персонаж, который задаёт этот вопрос, — поясняет Поттер, взмахнув излишне драматично рукой. Это вызывает у Рона приступ смеха и упрёков в том, что Гарри «понабрался» драматичных жестов от своего парня. А уже это вызывает раздражение у Драко. Бой подушками — точнее меткое непопадание — начался и закончился быстро, но с потерями в виде одной из подушек и какой-то вазы, где стоял искусственный цветок. Где-то после этого появилась Гермиона, которая днём была занята работой. Уставшая и недовольная она была готова ко всему, но не к тому, что в доме будет пахнуть гарью, а Драко, Гарри и Рон будут сидеть и кормить друг друга горелым печеньем непонятного происхождения. — Что тут произошло? — спрашивает Гермиона, смотря на троих пьяных парней, сидящих на диване, упорно игнорирующих её присутствие. На самом деле, ей хочется только напиться вместе с ними. — О, Гермиона, — радостно говорит Уизли, улыбаясь ей одной из пьяных улыбкой, означающих, что тот в состоянии любви ко всему миру. Но уже через минуту в его глазах появляется намёк на серьёзность. — О, может моя Миона знает! — парни непонимающе уставились на друга, словно не понимая, о чём тот говорит. — Что общего у ворона и письменного стола? Помоги ей, Мерлин, эти трое идиотов всё же спелись. И спились.