Скованный

Сириус подошел ближе, приподняв брови в притворном беспокойстве. — Эй, Шрамого..? Гарри врезал ему кулаком. Его кулак врезался в нижнюю челюсть Сириуса, отчего голова более высокого парня откинулась назад с тошнотворным звуком. Почти сразу же Гарри отдернул руку, замерев в ужасе от собственной панической импульсивной реакции. Что же он натворил? Лицо Сириуса повернутое в сторону скрылось в тени камеры. С этого края его профиля было видно, как трепетали его ресницы, как будто он крепко зажмурился. Как будто он пытался справиться с болью. Несколько секунд все молчали. Никто не шелохнулся. — Неплохой удар, — последовал запоздалый беспечный ответ Сириуса. Гарри вздрогнул от чувства вины и плохого предчувствия. — Эм… спасибо?.. Нижняя правая часть его челюсти взорвалась болью, отчего он согнулся пополам и сжал руки у живота в кулаки. У него кружилась голова от силы ответного удара Сириуса. Зрение стало еще более размытым чем раньше, потому что, кажется, он еще и потерял очки. Пока Гарри продолжал стоять, согнувшись пополам, уставившись в пол под собой, в его поле зрения появились черные ботинки. Затем рука схватила его за челюсть и потянула вверх, заставляя Гарри повернуться лицом к лице к своему захватчику. Глаза Сириуса светились восторгом, а по его ухмыляющемуся рту ясно читалось злобное удовлетворение. — Глупая идея однако. Обычно Гарри фильтровал то, что говорил, даже когда ему было больно. В конце концов, именно благодаря этому он все еще был жив спустя все эти месяцы. Но что-то в тоне мужчины снисходительном, саркастичном и столь непривычно грубом зажгло нечто в Гарри. Нечто, что заставило его забыть об осторожности. — Я полон глупых идей. Можешь проверить, — не думая, бросил ему вызов Гарри, стиснув дрожащую челюсть. Услышав это, Сириус запрокинул голову и начал смеяться. Из его горла вырвался хриплый лающий смех, каждый смешок был наполнен до краев болезненным весельем и недоверием. Его смех не был похож ни на смех его младшего брата, ни на его собственный смех из прошлого. Он был грубым, безудержным, хаотичным. Его нельзя было остановить. Сириус смеялся, смеялся и смеялся. Его большие серые глаза ярко светились в темноте темницы, пряди волнистых черных волос щекотали широкие плечи. Гарри мог только смотреть на него в чистом ужасе. Потому что этот смех был таким пугающе знакомым — таким безумно до боли знакомым… — Ну же, ты способна на большее! — крикнул ей Сириус, его голос эхом раскатился по огромной комнате. Второй красный луч поразил его прямо в грудь. Смех еще не совсем сошел с его лица, но его глаза расширились от изумления. Гарри задохнулся, когда воспоминания обрушились на него во всю мощь, горе захлестнуло его с удвоенной силой. Слышать этот смех было еще одним напоминанием о том, что его Сириуса больше нет. Навсегда. А на его месте… Собрав последние крупицы храбрости, Гарри оперся рукой о стену позади себя и выпрямился, не забывая о руке, которая все еще удерживала его за челюсть… только чтобы остановиться в ужасе. Хищная ухмылка растянулась на красивом лице их захватчика, заострив его черты. — Полон глупых идей, да? Тогда мы станем лучшими друзьями, — ответил Сириус с усмешкой, поглаживая большим пальцем левую сторону подбородка Гарри в издевательской ласке. Глаза Гарри расширились от этого прикосновения, у него невольно перехватило дыхание. Но он держался неподвижно, борясь с желанием прильнуть к этому прикосновению, даже если… было так легко забыть, что этот человек не был его крестным отцом, который любил его, пока не был… Сириус крепко сжал челюсть Гарри, его длинные ресницы отбрасывали тени под его глазами. — До тех пор пока ты не забываешь свое место, Шрамоголовый. Ох. Гарри напрягся от знакомого оскорбления, его глаза сузились. Забавно, это было то самое прозвище, которое любил использовать Малфой. И независимо от того, в каком временном промежутке он находился или с кем разговаривал, он никогда не был тем, кто терпел таких снисходительных придурков. — Мое место… находится над тобой, засранец? — спросил Гарри с притворным простодушием. Внезапное ожесточение в глазах Сириуса было единственным предупреждением, которое он получил. Сириус с силой сжал челюсть Гарри и прижал его к стене. Затем он отнял руку от лица и вместо этого сжал левое плечо Гарри, его пальцы грубо впились в нежную кожу, как будто их ничто не останавливало. — Ты настоящий дерзкий перец, а? [1] — пробормотал он покровительственно с приятным изумлением, прежде чем поднять волшебную палочку другой рукой. Глаза Сириуса потемнели и стали почти дикими. — Интересно, как хорошо ты справишься с… искрами. [2] В тот момент, когда палочка Сириуса коснулась его кожи, Гарри потерял рассудок. Агония. Гарри закричал, когда палочка грубо скользнула вниз по его конечностям — словно оставляя за собой огненный след, сжигающий его заживо. Конец палочки потрескивал, оставляя после себя раскаленные докрасна железные цепи, сковывая каждую его часть… В другом углу комнаты Регулус начал отчаянно дергаться. Гарри даже забыл, что он находится в этой же комнате. — Не надо, — начал Регулус. — Что «не надо»? — спросил Сириус, истерическое веселье пузырилось в его голосе. — Делать больно бедному Пожирателю смерти? Он схватил свободно висящие запястья Гарри и прижал их к стене по обе стороны от себя, приковав его на уровне глаз. Гарри почувствовал, как его рукав соскользнул вниз, обнажив голую кожу на том месте, где навсегда была выгравирована Черная Метка, скрытая сейчас заклинанием. Он мог чувствовать, как взгляд Сириуса прожигал его руку с той же яростью, с какой он смотрел на собственного брата. — Вот так тебя должны были удерживать с самого начала, — выплюнул эти слова Сириус, и в его голосе внезапно исчезли все следы веселья. Он был достаточно близко, чтобы Гарри смог почувствовать его теплое дыхание на своем лбу, слабый пряный запах окутал его. Заколдованные раскаленные кандалы сильно ослабили Гарри — как физически так и морально. У него не было другого выбора, кроме как смотреть в лицо находящееся в паре дюймов от его собственного, неизбежно фиксируя взглядом каждую его деталь. Потемневшие серые глаза смотрели на Гарри с чистой ненавистью, резкие линии скул их захватчика казались более резкими в тусклом свете камеры. Жесткая щетина, которую Гарри мог видеть на уровне своих глаз, покрывала изгиб челюсти Сириуса. Гарри не помнил, чтобы его крестный в будущем был таким высоким, но Сириус, казалось, навис над ним. Мышцы его широких плеч напряглись, когда он вручную грубо затягивал кандалы на безвольных запястьях Гарри, безразличный к тому, как горячее железо остро врезалось в кожу его пленника. Гарри все видел как в тумане, смутно припоминая, как эти же самые большие руки крепко обнимали его — всегда помогая почувствовать себя в безопасности. За исключением того, что этот Сириус не помогал ему почувствовать себя в безопасности. Его прикосновения теперь казались чужими — совершенно не желанными и неприятными. Гарри прикрыл глаза ошеломленный и сбитый с толку тем, насколько все казалось неправильным. Он никогда бы не смог представить Сириуса таким… бесчеловечным. Даже если это было направлено в сторону предполагаемого врага. — …Тебе это больше не понадобится, — пробормотал Сириус. Что не понадобится?.. Гарри издал сдавленный вздох, когда острая боль пронзила его лодыжку. Он закусил губу и крепче зажмурился, желая — уже не в первый раз — сбежать от этой ужасной реальности. С него довольно, он так устал бороться. Но стоящий перед ним человек не позволил ему ни минуты передышки. — Смотри на меня, трус. Сириус снова лягнул Гарри по поврежденной лодыжке, отчего его глаза распахнулись от мучительной боли. — Я буду с тобой предельно откровенен. Так что на этот раз следи за мной внимательно. А затем Сириус сделал шаг назад, отступив от Гарри. Он покрутил палочку правой рукой и начал мерить шагами тюремную камеру. — В Ордене есть хорошие ребята — не только самые сильные, но и самые добрые ведьмы и волшебники, — он поджал губы. — в отдельных случаях. Сириус опустил взгляд на палочку в своих руках, пропустив ее между указательным и большим пальцами. — Большинство из них никогда не поймут, что за тьма скрывается внутри вас, Пожирателей Смерти — которая только усиливается каждый раз, когда вы практикуете Темные Искусства или пытаете очередного беспомощного маглорожденного. Потому что, видите ли, у них никогда не было подобного опыта. Он прекратил вышагивать, повернувшись спиной к двум заключенным в темнице. — Но у меня есть такой опыт. Я знаю каково это. Пока я рос, я был вынужден практиковать Темные Искусства, — его голос стал возмущенным с усилившейся ядовитой убежденностью. — И я знаю, как это может быть увлекательно, как вызывает зависимость, как это может исказить ваш разум с той же легкостью, что искажает вашу мораль. Он обернулся, глядя на Регулуса и Гарри с одинаковым отвращением. — Значит — добровольно стать Пожирателем Смерти? Даже достичь этой стадии? Я полностью понимаю, какое ты зло. Я знаю, на что ты способен. Зло? Изо рта Гарри вырвался звук протеста. И вдруг Сириус оказался прямо перед Гарри, руками прижав его к стене — как будто Гарри не был прикован к ней. — Один. Неуместный. Шаг, — его голос угрожающе понизился. — Если ты хоть пальцем тронешь кого-нибудь из членов Ордена, я отправлю твою гребанную задницу в Азкабан быстрее, чем ты насылаешь Непростительные. Я тебя блять уничтожу. Верхняя губа Сириуса изогнулась в жутком подобие улыбки, открывая взгляду клыки, которые были немного острее, чем у обычного человека. Он наклонился так близко, что его нос почти касался носа Гарри. Его глаза безумно сверкнули. — Я разорву тебя на куски собственными зубами. Гарри беспомощно вздрогнул. — Ты меня понял? Ужас и неверие Гарри не исчезали ни на секунду за время всего этого испытания. Он чувствовал оцепенение, бессилие перед натиском ненависти со стороны того, кто должен был любить его…он был настолько ошеломлен, что даже не мог защитить себя… Я твой крестник, Гарри хотел закричать ему вслед. Но даже без Клятвы, которая требовала от него молчания, он бы не заговорил. В горле саднило, его разум был в полном беспорядке. Вместо этого все, что он сказал: — Вполне. Он с трудом узнал свой собственный хриплый голос, такой тихий, отстраненный и далекий. Сириус выпрямился во весь рост, отступая от Гарри. Его глаза утратили свое звериное безумие, а его жесткие губы вновь искривились в фирменной ухмылке мудака. — Хорошо, — хмыкнул он. — Тогда увидимся позже, дерзкий перец. Он развернулся на каблуках и быстро покинул тюремную камеру. Колени Гарри наконец подогнулись, боль в лодыжке стала невыносимой, когда весь адреналин иссяк. Все его тело повалилось на пол как сломанная кукла. Его руки были все еще скованы цепями, он неловко вытянулся — его верхняя часть изогнулась под странным углом, из-за чего он не мог сдвинуться и изменить положение. Слезы закапали с его лица еще до того, как эхо шагов Сириуса затихло.

. . .

Гарри то приходил в себя, то снова терял сознание. Холод пола пробирал до костей, его тело поддерживала только каменная стена за спиной. Его обожженные раскаленным железом запястья давно покрылись коростами. Регулус оставался молчаливым, ненавязчивым — казалось, его глаза даже не останавливались на том месте, где был Гарри. Это все Гарри заслужил, но это не мешало ему тосковать о той необременительной почти дружбе, что у них была. Только резкий хлопок в камере, с которым появлялись и исчезали Домовые эльфы вместе с подносами, мог полностью привести Гарри к сознанию. Ощущение восхитительного аромата еды было подобно пытке. Но очевидно из-за кандалов на запястьях он не мог есть. А Регулус даже не хотел смотреть на Гарри, не говоря уже о том, чтобы помочь поесть… Боль пронзила живот, и Гарри снова стиснул зубы, натягивая цепи. Голод. Он свернулся в клубок, на мгновение вспомнив дни детства, проведенные в чулане. Заточение для него не было чем-то новым. И когда капающий звук послышался вновь… Жажда настигла его как заклинание. Гарри провел языком по потрескавшимся губам, сухо сглотнув. Ничто не могло избавить его от обезвоживания. Было легче оставаться без сознания, чтобы забыть о физических потребностях. Но каждый раз, когда Гарри закрывал глаза, перед ним возникало разъяренное лицо Сириуса. И в камере, где единственным звуком было неровное дыхание ее пленников, те слова полные ненависти снова и снова звучали в голове Гарри. «Я тебя блять уничтожу.» Гарри судорожно выдохнул, зажмурившись. «Я разорву тебя на куски собственными зубами.» Он задрожал. Потому что если Сириус питал к нему такую ненависть, Гарри не желал даже представлять, как все остальные будут смотреть на него… С отвращением? В ужасе? …пренебрежительно? Но были моменты, когда глаза Гарри резко распахивались, ярко горя в темноте темницы. Потому что его настигали воспоминания о… Тедди. Совсем один на территории Пожирателей Смерти, во власти Темного Лорда. Неужели Темный Лорд накажет его за отсутствие Гарри? «Нет» — отчаянно подумал Гарри. Нет, нет. Он резко рванул, пытаясь вырваться из цепей, и раны от ожогов на запястьях вновь закровоточили под железными оковами. Он прикусил язык, пытаясь удержаться от крика, но тут кровь потекла и по его челюсти. Гарри почувствовал слабость. Его зрение стало еще более мутным, источник света вдали казался всего лишь каплей золота в темноте. Кап… кап… кап… Капает. Он не мог точно сказать, был ли это тот же таинственный источник воды, что и раньше, или это была его собственная кровь, стекающая по капле на бетон. Кап… кап… Гарри облизнул губы при этом звуке, сглотнув слюну. Человеческий инстинкт, который нельзя подавить, даже если он еще больше иссушал его. «Так хочется пить» — подумал он, погружаясь в забытье. Шли дни. В конце концов Гарри совсем перестал бороться, став совершенно равнодушным ко всему. В камере по прежнему было темно, и даже тусклый свет из дальнего угла не мог заставить его открыть глаза и бороться. В прошлом осталась его борьба с цепями, о которой напоминали лишь следы на запястьях, произнесенное шепотом «Тедди» умерло на губах. Гарри забыл о голоде, о жажде и постепенно забывал о… боли… — Адриан! — раздался встревоженный знакомый голос. Но он не хотел слушать. Сон сейчас был так… кстати… — …вставай, просыпайся. Очнись. Незнакомый голос. Теплая нежная рука осторожно огладила его лицо, сжала челюсть и повернула голову из стороны в сторону. — О нет, — в тревоге пробормотал женский голос. Ослепительно яркая фигура осветила темноту, и Гарри, моргнув, очнулся. Высокая рыжеволосая женщина, отвернувшись от Гарри, передавала сообщение светящейся белым светом фигуре, что вылетела из ее волшебной палочки. Она говорила четким спокойным голосом, как будто привыкла отдавать приказы. Но в ее голосе слышалась тревожная почти паническая нотка, из-за чего он звучал чуть выше чем обычно. — Один из заключенных находится в критическом состоянии. Голодный, обезвоженный, без сознания от потери крови. Ему требуется немедленная медицинская помощь. Когда светящаяся фигура унеслась прочь, Гарри снова погрузился в забытье.

. . .

— Ренервейт! Глаза Гарри открылись против его воли. Он моргнул и тут же обхватил руками свое дрожащее тело… Его запястья. Он посмотрел на них, повертев в стороны. На них исчезли кандалы, они не болели — и были покрыты шрамами. Неровные белые линии пересекали загорелую кожу, опоясав запястья как грубый браслет, далее поднимаясь вверх по рукам. — Целители не смогли убрать эти шрамы, — произнес ангельский женский голос. Гарри поднял глаза. На него смотрели до боли знакомые зеленые глаза на лице в форме сердечка. Женщина была высокой с длинными рыжими волосами, струящимися по спине. На ней были джинсы и черная водолазка, и когда она подошла ближе, запах ее духов донесся до него… морозный и свежий, как свежесобранная клубника с каплями росы. Идеальное воплощение женщины с фотографии его родителей, которую Гарри хранил под подушкой в течение многих лет. Она была никем иным как Лили Поттер, его матерью. И она была красивой. Правда. Гарри окинул ее взглядом, отметив ее твердую походку и наклон головы, потому что это была его мать, его мама, он буквально мечтал о встрече с ней… видя ее в Зеркале Еиналеж… — Как ты себя чувствуешь? — спросила она Гарри холодным отстраненным тоном. — П-прекрасно! — хрипло сказал Гарри не готовый к тому, что его голос даст петуха как у двенадцатилетнего, а затем он закашлялся, никак не останавливаясь… — Агуаменти. Мощная струя воды ударила Гарри в лицо, отчего он чуть не захлебнулся. Но несколько капель воды попали ему в рот, избавляя от кашля. Лили так же внезапно прервала заклинание, хмуро наблюдая за ним. Гарри вытер лицо тыльной стороной руки, не в силах скрыть идиотскую улыбочку, медленно растянувшуюся на его лице. Она продолжала смотреть на него растерянно, ее брови опустились в замешательстве и подозрении. Затем внезапно выражение ее лица ожесточилось, став свирепым и воинственным. — Я бы извинилась за свое жестокое обращение с тобой, но вы, Пожиратели Смерти, поступали с нами гораздо хуже. Улыбка Гарри быстро исчезла, когда Лили шагнула вперед, ее глаза потемнели от ярости. Ее голос звучал в большой камере осуждающе и праведно. — Ты убивал из-за статуса крови… насиловал за гораздо меньшее… Она наклонила голову вниз, позволяя волосам скользнуть на грудь, кончик ее ботинка зацепился за джинсы Гарри. Ее зеленые глаза вспыхнули огнем, это ощущалось как пощечина, и Гарри поймал себя на том, что дернулся, подставив щеку в ее сторону. — Скажи мне, ты гордишься тем, что являешься Пожирателем Смерти? Гарри моргнул, захваченный врасплох, пьянящая его эйфория полностью исчезла. — Ни капельки, — тихо ответил он, встречаясь глазами с матерью, решив, что она увидит искренность в его признании. Ее зеленые глаза расширились, непонятно поблескивая. Но даже если его слова тронули ее, то ее истинные мысли быстро скрылись за холодным отстраненным выражением лица. Она отступила от него, взмахнув еще раз палочкой, цепи на его лодыжках исчезли. — Поднимайтесь, — коротко выдохнула она. — Вы оба, следуйте за мной, — ее последние слова властно зазвенели в воздухе. Она развернулась на высоких каблуках, распахнула дверь камеры и быстро вышла. Какое-то время Гарри продолжал сидеть на бетонном полу, все еще парализованный от шока. Затем давление начало нарастать, и каким-то образом он оказался на ногах, затем вышел из тюремной камеры и последовал вслед за Лили… Регулус был рядом с ним и имел видок еще более потрепанный чем в тот день, когда его заперли в камере. Гарри посмотрел на него, пытаясь встретиться с ним взглядом, но мужчина глядел только перед собой. Потому что только покинув темницу, Гарри понял, что они находились внутри особняка. Стены в коридоре были высокими светлыми и богато украшенными серебряными зеркалами и картинами. Движущиеся портреты, где были изображены различные предки, притихли, когда Гарри проходил мимо, их слабый шепот и бормотание были неразборчивы для его собственных ушей. В конце коридора был огромный вход, за которым — Гарри мельком увидел сквозь темно-бордовые занавески на окнах — прямо снаружи стояли высокие и могучие мраморные статуи. Люстра висела на высоте шестидесяти футов, и отблески ее света, который не гас ни на секунду, плясали по серебристо-белому мраморному полу. Цветовая гамма декора в основном состояла из серебристого и красного цветов. — конечно, — внезапно прошипел Регулус себе под нос, это были первые слова, которые он сказал Гарри за долгое время. — Ну конечно, конечно! — Что? — встревоженно прошептал Гарри. Регулус кивнул в сторону входной двери, и Гарри мельком увидел нарисованный над ней красно-серебряный семейный герб. На нем были изображены полумесяц и звезды, которые окружали двух серебристо-белых стоящих рядом… овец? Нет, быстро сообразил Гарри, заметив рога, торчащие из голов. Это олень. — Мы наконец-то обнаружили штаб Ордена, — тихо сказал Регулус. — и это ничто иное как поместье Поттеров. Он посмотрел на Лили, стоявшую в десяти футах от них. — Вот почему она не чувствовала необходимости связать нам руки за спиной или каким-то образом вывести нас из строя, чтобы выпроводить из темницы. — Почему? — спросил Гарри, наклонившись. Регулус невольно перешел на тот же лекционный тон, которым он разговаривал с Гарри раньше во время их совместных обедов в столовой. — Магия. Магия внутри Волшебных домов — особенно старых поместий, которые существуют уже какое-то время — имеет свойство подчиняться и действовать по воле хозяйки. Как гласит старое латинское изречение «В своем царстве она обладает верховной властью». Как ты думаешь, откуда пошел термин «хозяйка дома»? Гарри тупо уставился на него, сохранив молчание. — Я всегда думал, что это просто общеупотребительное выражение, созданное маглами. Регулус слегка улыбнулся. — Правда, Адриан. Тебе пора перестать так доверять маглам. Зеленые глаза настороженно сверкнули в сторону Гарри, возможно распознав его фальшивое имя. Но молодая хозяйка дома ничего не сказала. Однако на этот раз зеленая вспышка глаз что-то пробудило в Гарри, как будто он забыл что-то очень важное… Кулон в виде зеленоглазой змеи. Гарри принялся лихорадочно рыться в карманах. Он всегда держал при себе переделанный на обратное действие портключ, скрытый заклинанием и спрятанный… — Все ваше имущество разумеется было конфисковано, — Лили скрестила руки на груди и приподняла бровь. — Я не знаю, зачем тебе вообще понадобилось проверять… Он умоляюще посмотрел на Лили. — Включая кулон в виде зеленоглазой змеи? — он закрыл глаза. — Пожалуйста, я умоляю тебя. На кону жизнь ребенка. Глаза Лили расширились, снова непроницаемо блеснув, когда Регулус повернулся и тоже уставился на Гарри. Затем медленно она сказала: — Мне очень жаль, но единственное, что при тебе нашли при поимке, была палочка. Ничего больше. Ничего… больше? Сердце Гарри бешено заколотилось. Если его чары сокрытия работали, и кулон не забрали у него перед заточением в темницу… тогда как он мог исчезнуть? Где он может быть? Знакомое давление на шее, которое Гарри чувствовал раньше, вновь начало нарастать, вызывая все больший дискомфорт. И он побежал догонять Регулуса и Лили, мысленно все еще пытаясь найти ответ. Потемневшие серые глаза с ненавистью сверкнули на него. Сириус? Мог ли Сириус прорваться сквозь чары сокрытия и забрать его? «…Тебе это больше не понадобится.» Глаза Гарри расширились от осознания. Но прежде чем он успех подумать о чем-то еще, перед ним открылись двойные двери. Свет струился из больших витражных окон, заливая великолепную гостиную с красными диванами и креслами. И люди. Все знакомые лица. Гарри пробежался по ним взглядом. Дамблдор сидел на краю самого большого дивана в комнате. Он делил его с высоким кудрявым мужчиной, который был повернут спиной к Гарри. С другой стороны от кудрявого мужчины сидел Сириус в черной футболке со скрещенными руками, выставив волшебную палочку. Позади Сириуса стояла пара явно старше его — дружелюбного вида мужчина со светло-каштановыми волосами и слегка полноватая женщина с короткими темными волосами. А позади Дамблдора наполовину скрытый тенью стоял мужчина с большим количеством шрамов и грустными глазами. Гул разговоров, доносившийся снаружи, сменился внезапной тишиной, когда все оглянулись на Регулуса и Гарри. — Лили, — любезно произнес Дамблдор. — Спасибо, что привела их, — его холодные голубые глаза бегло скользнули по Регулусу и Гарри, его голос ожесточился, но звучал предельно вежливо. — Пожалуйста, присоединяйтесь к нам. Лили осталась стоять у входа, пока Гарри и Регулус продвигались вперед… только, чтобы вновь оказаться скованными. Цепи обвились вокруг нежных запястий Гарри, соединяя руки за спиной. Спустя несколько мгновений он обнаружил себя сидящим в кресле рядом с потрескивающим камином, которого не было видно из-за двустворчатой двери. Слева от Гарри сидел связанный аналогичным образом Регулус. Справа от него сидел Снейп, связанный по рукам и ногам. Рот Гарри приоткрылся, он боролся с желание вскрикнуть от шока. Рот Снейпа исчез. На его месте была лишь гладкая бледная кожа. К горлу Гарри подступила желчь. Как они могли так поступить? Да, Снейп был Пожирателем Смерти. Скорее всего он совершал преступления, за которые его стоило отправить в Азкабан на многие годы. Но Орден… разве они не должны быть хорошими ребятами? Прощающими, милосердными. Они не должны были опускаться до уровня Волдеморта… — Простите меня, — мрачно сказал Дамблдор. — Но такие меры предосторожности — какими бы безвкусными они не казались — необходимы. Он поднялся во весь рост, облаченный в свое розово-пурпурное великолепное одеяние. В любой другой ситуации Гарри бы подумал, что мантия его бывшего профессора забавная и милая. — Это война. Рядом с Дамблдором кудрявый мужчина и Сириус уже были на ногах, направив палочки на Гарри и Регулуса. И этот кудрявый мужчина, глядевший на них из-под прямоугольных очков, был не кто иной как Джеймс Поттер. Гарри закусил свои потрескавшиеся губы, к горлу подступили рыдания. Его отец. И ты, Брут? На столе, который отделял пленников от членов Ордена, появилось два флакона с жидкостью без цвета и запаха. Гарри обнаружил, что внезапно его правая рука освободилась, оказавшись в пределах досягаемости одного из флаконов. — Пейте. Затем мы поговорим.