Какофония

— Я тут заметил, — бормочет Нетзач так тихо, что Хеседу приходится отложить ручку и напрячь слух, чтобы расслышать его слова, — как я ни прихожу, ты всегда чем-то занят. — Неужели хочешь сравниться в продуктивности, Нетзач? — ухмыляется и подмигивает Хесед, делая глоток кофе. Сам Нетзач растянулся на полу аккурат рядом с рабочим местом Хеседа. — Э-э, мож быть. Но я никогда не видел, как ты отдыхаешь. Ты просто всё время работаешь. Бровь Хеседа поднимается вместе с кружкой, и Нетзач качает головой. — Знаешь ли, некоторые из нас, сефир, действительно выполняют свою работу, — смеётся тот. — Хотя… Хотя у меня, полагаю, действительно полно дел, но я… хм, — проводит пальцем по бумагам на столе, — думаю, я хочу, чтобы всё оставалось, как есть. Или же… ну, это не важно. Я не против, вот и всё. — Ты мог бы отдохнуть… — Нам, сефирам, не нужен ни сон, ни отдых, — вертит он ручку между пальцев. — Я знаю, что некоторые намеренно это делают, но так получилось, что я не один из них. — Даже Йесод, этот Змей, иногда отдыхает. Он хотя бы закрывает глаза на десять минут или около того… Я видел это больше, чем пару раз. — На-а-адо же, — усмехается Хесед, — считай это рекордом. Думаю, мы с Гебурой не отдыхаем. Может, как и сефиры с самого нижнего уровня. Я не то чтобы много с ними общался. — Они не похожи на тех, кто любит отдыхать. Или, эм, общаться. — В любом случае, думаю, можно сказать, что ты спишь и за меня, Нетзач, — смеётся Хесед. — Стоит ли мне тебя поблагодарить? Нетзач закрывает глаза и переворачивается на бок. Наступает тишина, фоном для которой служат звуки ручки Хеседа, его глотки кофе, стуки кружки о стол. Эти монотонные звуки почти успокаивают, но только почти. Учитывая, где они находятся и кем являются, спокойствие — непозволительная роскошь, о которой неловко даже просить. Нетзач приоткрывает глаз и смотрит на Хеседа. — Отдел Благосостояния определённо делает больше, чем просто работает. — Если разбирать по полочкам, то да, — улыбается Хесед. — Но конкретно для меня это всё ещё просто работа, как и, технически, для всего моего отдела. Определённые моменты всё ещё остаются на моё усмотрение, как и любой другой сефиры, где уместно их вмешательство. Если бы ты чаще занимался своей работой, Нетзач, то тебе было бы проще это понять, — усмехнулся он. — Мне не нужно, чтобы ещё и ты ругал меня за бесполезность, — стонет Нетзач. — Я и так об этом знаю. Это и так практически высвечивается надо мной, как знак. Мигающий зелёный знак. Я не знаю, как мне это донести ещё яснее, чтобы Анджела отказалась от меня, а менеджер начал игнорировать, вместо того, чтобы пытаться скрыть отвращение… — Не волнуйся, я не буду, — улыбается Хесед вновь. — Лицемерие мне не по душе. Нетзач смотрит на Хеседа, а точнее, на бумаги на его столе, ничего не говоря. — Ты взял дополнительную работу из-за преданности Анджеле? — спрашивает он следом. — Знаешь ли, — усмехается Хесед, — на твоём месте я не стал бы так себя вести с тем, кто позволяет тебе прятаться в своём отделе. Для меня нет ничего проще, чем сказать Йесоду или Тиферет, что знаю все твои укрытия. Нетзач отмахивается и поворачивается на бок, прикрыв оба глаза. — Да, да… просто говорю, чувак. Нет ничего плохого в том, чтобы отдыхать иногда. Хесед опускает взгляд на бумаги. Он покончил только с четвертью из них, и это не учитывая те, которые лежат в ящиках стола. Но то, что сказал Хесед, не было ложью. Он не был против. Впрочем, возможно, это было и не совсем правдой. Просто он предпочитал, чтобы всё оставалось, как есть. Он уже давно перестал обращать на это внимание. — Ха-ха, что ж, благодарю за напоминание, Нетзач. Если я когда-нибудь решу полениться, я уверен, что ты найдёшь мне подходящее местечко. — Думаю, ты уже сейчас знаешь самые лучшие из них… — Это одна из моих обязанностей как сефиры отдела Благосостояния, — улыбается Хесед. — Только не говори Змею, — фыркает Нетзач. — Или… Анджеле. Или кому-нибудь ещё. — Значит, в протокол я это заносить не буду, — отвечает Хесед с обыкновенной для себя жизнерадостностью. Но затем его голос становится чуть мягче: — Приятных снов, Нетзач. Хочешь, я тебя разбужу? Или ты проснёшься сам, как обычно? — Как обычно. Ночи, Хесед. — Доброй ночи, Нетзач. Когда проходит время, и ручка Хеседа царапает на бумаге слова, давно прописанные в сценарии бесконечной пьесы, он вновь размышляет, что не против бумажной волокиты, дополнительной работы или мелких, обыденных задач, вроде проверки костюмов ЭГО или оружия, когда его сотрудники забывают об этом. Хесед делает это не только ради их удобства и них самих (ведь они всё равно умрут, а на смену им придут очередные, к которым тоже будут относиться как к никчёмному мусору), но и потому, что это даёт ему возможность хоть чем-нибудь заняться. Их время ничем не ограничено, и Хесед полон решимости сделать полезной каждую его секунду. Да, он предпочитает, чтобы оно так и было. Так приходится меньше думать. Так в ушах раздаются только царапанье ручки и команды Анджелы — бессменное звуковое сопровождение его вечного послушания и вины, складывающееся в симфонию, которая может убаюкать даже его.