Декоммунизация

Пётр страдает от ночных кошмаров уже несколько недель. Несколько недель его преследует один и тот же сон. Темнота. Вязкая и липкая, она давит со всех сторон. В голову приходит до ужаса простая мысль: наверное, чтобы темнота пропала, нужно открыть глаза. Так он и поступает. Вот он поднимает веки, и темнота уступает место красным всполохам. Красный везде. Красный — это коммунизм. А Пётр ненавидит коммунизм. Нет, открывать глаза было ужасной идеей. Внезапно бархатистый мужской голос с приятной хрипотцой звучит прямо над ухом: — Тебе уже не сбежать отсюда. Стоит Петру обернуться, и перед ним возникает силуэт мужчины средних лет, облаченный в потрепанную серую шинель. Блестящая лысина, старательно причёсанные усы и бородка, холодное бледное лицо совершенно бесстрастно. На руках у него кошка. Это тот, кого Пётр ненавидит всем своим сердцем. Тот, кого он боится. — Ты… Ты мёртв! Ты больше не… — оставшийся кусок фразы застревает в горле, мужчина способен издать только тихий хрип. Ни секунды не думая, он разворачивается и бежит куда глаза глядят. Нужно покинуть это место. Сбежать. Куда угодно, только подальше отсюда. Но бежать некуда. Вокруг только красная Бездна. Пётр спотыкается и падает на землю. На это Ильич только сочувственно качает головой, выпускает кошку из рук. Животное подходит к беспомощно распластавшемуся по земле Петру, начинает тереться о его ногу и успокаивающе мурлыкать. Но мужчине от этого не становится легче. Тот только посильнее дергает ногой, стараясь отогнать столь ненавистное ему животное. Кошка резко отскакивает в сторону, угрожающе шипит и ставит дыбом шерсть, а затем, сделав несколько мощных прыжков, разбивается оземь клубами красного дыма. Ильич подходит к мужчине ближе, садится на корточки. — Ты ошибаешься, товарищ. Я — тот, кто вечно живой. Я не могу умереть. Я не могу исчезнуть. И тебе от меня не избавиться, — от спокойствия в его голосе хочется рвать на себе волосы. Но Ильич только продолжает: — К чему всё это, товарищ? К чему эта вся твоя декоммунизация? Ты переименовываешь улицы, заводы, даже города. Отменяешь праздники. Но зачем? Разве от этого ты спокойнее спишь по ночам? Зачем ты пытаешься отсрочить то, что неизбежно? Тебе нужно принять это, — Ильич осторожно протягивает ладонь, хочет коснуться чужого лица. Не в силах больше сдерживаться, Пётр крепко зажмуривает глаза и кричит. Он ожидает худшего. Но мгновением позже мужчина просто… Пропадает. В Бездне остается один Ильич. «Всё-таки проснулся, — мелькает в голове у Ленина. О его ноги трётся та самая кошка. — Ничего, товарищ. Рано или поздно, ты всё поймешь».

***

— Пётр Алек… Пётр Алексеевич! С вами всё в порядке? Может, позвать врача? — грубый мужской голос заставляет мужчину вернуться в реальность. — Да, всё в норме, не стоит беспокоиться, — отвечает он немного рассеянно, в спешке собирая со стола бумаги. День изо дня Петру становится всё хуже. Мужчина стал раздражительным, несобранным. Всё чаще на первых полосах российских и европейских СМИ появляются обидные заголовки. Даже его отношения с Мариной дали трещину. Теперь они спят не то что в разных кроватях, а в разных комнатах. Больше тридцати лет крепкой семейной жизни, а сейчас они ссорятся из-за каких-то мелочей. Нет, не подумайте. Он всё ещё любит свою Марину. Просто он не хочет, чтобы и она пострадала. Его жена этого не заслужила. Желтые газетёнки уже несколько месяцев твердят о том, что чета Порошенко на грани развода. Возможно, Марина и сама об этом думает. Да, если жена уйдёт от него, так будет лучше для неё. Так будет безопаснее. Но Петру уже всё равно. Сейчас он думает совсем о другом. Он боится совсем другого. Сотни сеансов у лучших психологов и даже психиатров страны. Множество различных медикаментов. Всевозможные процедуры и терапии. Ничего не помогало. Становилось только хуже. Каждый раз, когда Пётр закрывал глаза, он боялся снова увидеть ту лысину и те усы с бородкой. Боялся услышать то страшное слово. Ком-му-низм.

***

Ильич сидел на простой самодельной табуретке и гладил кошку на коленях. В его Бездне всегда было скромно. Он ведь не буржуй. Пётр появился перед ним в клубах красного дыма. Мужчина выглядел как никогда серьёзно, плотно сомкнутые губы и сжатые в кулаки ладони. Ленин прекрасно понимал, зачем он сюда пришёл. Он лишь хитро прищурил глаза и улыбнулся себе в ус. Кошка послушно спрыгнула с его коленей на землю, а тот поднялся и сделал шаг навстречу Петру. — Товарищ, а ведь я оказался прав. Ты сам пришёл ко мне. На это Пётр ничего не ответил. Даже в последние мгновения своей сознательной жизни он сохранял чувство собственного достоинства. — Понимаю, товарищ, понимаю. Я, должно быть, совсем утомил тебя своими разговорами. Тогда, пожалуй, перейдём к делу? Ответа он так не получил. Но молчание — знак согласия. Пётр крепко зажмурился, но не проронил ни слова. Он только почувствовал легкое дуновение ветра, а когда открыл глаза — вокруг никого не было. Ни Ильича, ни кошки. Только красная Бездна. — Про… — его губы дрожали, а голос звучал неуверенно. Он почти шептал: — Пролетарии всех стран, соединяйтесь. Больше Пётр не контролировал собственное тело.