Глава 1
Мэри развешивала белье, когда явился дьявол. «Мэри, — обратился к ней нечистый, и голос его скрежетал как ржавый клинок. — Мэри, скажи мне, что ты любишь?» В руках Мэри держала стопку одежды: поношенные рабочие рубашки Джона и мягкие крохотные распашонки Дина. Она, ощущая теплую ткань в своих руках, взглянула в бледно-желтые глаза дьявола и ответила: «Своих мальчиков. Я люблю своих мальчиков». После того как она это произнесла вслух, Мэри задалась вопросом, почему она сказала именно это, потому что такую истину нужно было хранить ото всех подальше. Но, возможно, бес и без слов бы все понял. Дьявол провел ногтем по шее Мэри. Ноготь был шершавым и серым. Из-под его острия появилась рубиновая капля крови. — Я мог бы забрать их, — сказал бес. — Всех. И Мэри это знала. — Что ты мне дашь взамен? — спросил дьявол. Его глаза вспыхнули оранжевым, а улыбка превратилась в плотоядный оскал. Мэри стало страшно, потому что ей придется дать ответ на самый главный вопрос в ее жизни. Она отдаст все. Все, что у нее есть, и все, что есть у кого-то еще: украдет у соседей, у своего пастора и своих друзей, заберет что они любят и обменяет это со спокойным сердцем. В этот раз Мэри промолчала, но слова повисли в воздухе, и дьявол снял их у нее с языка. — Я не буду тебя просить об этом, — сказал нечистый. — То, что мне нужно — принадлежит тебе. Это то, о чем ты даже не подозреваешь. Ты же не будешь по этому скучать, Мэри, так ведь? Мэри не была дурой. Она знала, что эта сделка очень сомнительна. «Я не так проста», — сказала Мэри и, повернувшись к дьяволу спиной, поспешила прочь. Той ночью нечистый сжег Джона и Дина пока они спали. Мэри застыла за дрожащей стеклянной стеной, барабаня кулаками по ней и крича до тех пор, пока ее голос не сорвался. Джон бессильно орал от страха, а Дин умер тихо со слезами на своих огромных зеленых глазах, их капли шипели на липкой плоти его рук, пока они сгорали. Мэри стояла на пепелище своего дома и рыдала. Когда она проснулась, дьявол сидел на ее груди. Он водил своим острым ногтем между ее грудей и спустился вниз, к ее животу. Рядом с ней Джон тяжело дышал во сне. — Я согласна, — сказала Мэри. Две недели спустя, когда регулы не пришли, Мэри начала понимать, насколько гнилой оказалась сделка. Когда что-то начало трепетать внутри нее, Мэри не находила себе места оттого, что она ничего не может сделать с растущей в ней жизнью. Джон массировал ей спину, гладил по волосам и вытирал пальцами слезы. Его беспокоило то, что она не хотела этого ребенка. Мэри пыталась ему сказать, что он ошибается, но не смогла вымолвить ни слова — только осколки колючего смеха вылетали из ее уст и пугали Дина, пока тот играл. — Что случилось с мамочкой? — спросил Дин. На лицо Джона легла тень. Он ответил Дину, что не знает. Когда ребенок появился на свет, Мэри побоялась посмотреть на него из-за страха, что тот родился с дьявольскими мертвенно-желтыми глазами. Джон положил малыша ей на грудь, а она отвернула лицо к стене. Малыш заплакал. Они лежали там вдвоем очень долго, прежде чем Джон молча взял ревущего ребенка. Мэри видела, как Джон укачивал малыша, и луч света упал тому на лицо. Она услышала, как Дин радостно вскрикнул, и увидела, как он протянул свои маленькие ручки, чтобы коснуться малыша. Она просыпалась каждую ночь от плача ребенка, но так и не осмелилась подойти к нему. Так прошло много ночей, и наконец Джон сам начал по ночам вставать и успокаивать его. Однажды Джона не было дома, и ребенок начал кричать. Мэри старалась не слушать его, но скоро до ее ушей уже доносились два воющих голоска. Дин, зареванный, смотрел на нее. — Мама, — сказал он, — мама, я не знаю, как ему помочь. — И Мэри подошла к своему сыну — разве она могла по-другому? Неожиданно ребенок оказался у нее на руках. Она посмотрела на него, а он на нее, и его глаза оказались не желтыми, а зелено-голубыми, отливающими золотом. Сердце Мэри сжалось и разжалось словно кулак. Она заперла глубоко в самом центре своей груди небольшой сундук, наполненный воспоминаниями о дьяволе, его сделке и его когтях. Заперла крепко-накрепко. Воспоминания оставались запертыми целых четырнадцать лет. За это долгое время ребенок получил имя и обзавелся кудрявыми каштановыми волосами. У него появилось по ямочке на каждой щеке, словно отпечаток большого пальца на тесте, и привычка крутиться рядом с братом. Мэри наблюдала за своими детьми: Дином, веселым, добрым и бойким, и Сэмом, серьезным, упрямым и милым. Она ощущала нутром острые углы своей тайны и старалась улыбаться как можно естественнее, чтобы мальчики не смогли понять, что это маска. В день рождения Сэма дьявол явился снова. Он пришел Мэри во сне, вдыхая ей в ухо запах горящей плоти Дина, и улыбнулся, показывая свои словно сломанные ножи зубы. — Я пришел за ребенком, — сказал он. Мэри покачала головой и попыталась сказать ему «нет», но ее легкие казались пустыми бумажными пакетами, а голос истончился и пропал. Дьявол рассмеялся ее безмолвию и скользнул обратно в тень, оставляя за собой темную пыль из серы. Когда Мэри обрела контроль над своими ногами, они отнесли ее вниз по лестнице во двор, где нечистый разговаривал с Сэмом. — Ты принадлежишь мне, мальчик, — прохрипел бес. — Дай мне свою руку. Сэм поднял на него взгляд своих разноцветных глаз и ответил «нет» дьяволу. Нечистый протянул свою иссохшую лапу к белой руке Сэма. Но что-то его остановило. — Что ты сделала? — всхлипнул бес. Сэм посмотрел на Мэри, а она на него. Дьявол скрежетал зубами и плевался от ярости. — Я не могу к нему прикоснуться, — сказал он. — Чему ты его научила? Что ты сделала? — Ничего, — ответила Мэри. — Он слишком чист, — прошипел дьявол. — Мне больно. Мне больно. На протяжении всей жизни Сэма Мэри старалась любить младшего сына чуточку меньше, чем его брата, так как знала, что наступит момент, когда его у нее отберут. Но сейчас Мэри стало ясно, что незачем было так осторожничать. Сэм был слишком чист, слишком совершенен. Возможно, над жизнью, которая была слишком прекрасна и чиста, что даже у самого дьявола не было столько сил, чтобы получить желаемое. Желтые глаза демона стали ярче, когда узы в сердце Мэри начали ослабевать. — О нет, — произнес он. — О нет. Мы заключили сделку. Если ты хочешь оставить его, тогда я сожгу двух других. Я сожгу Джона и Дина, и их жир будет шкворчать не хуже свиного. Так скажи, Мэри, что ты прикажешь мне сделать? Мэри повернулась к Сэму. Она пыталась поднять голову, чтобы увидеть его, но та была слишком тяжела под гнетом стыда, и Мэри отчаянно молилась умереть здесь на месте, чтобы не стоять перед таким выбором. Но она все еще дышала, как и дьявол. И тогда: — Что мне сделать? — спросил Сэм. — Что мне сделать, чтобы спасти их? — его голос был высоким и неуверенным, и Мэри подумалось, что он плачет, но его лицо было сухим и ясным, а его подбородок — твердым. Дьявол рассмеялся. — Тебе нужно избавиться от своих рук*. А затем я заберу тебя. Сэм посмотрел на Мэри. — Ты должна помочь мне это сделать, — сказал он. Отец Мэри был охотником, и в подвале дома хранился большой сундук, наполненный орудиями его труда. Сейчас Мэри, спустившись в чрево своего дома, открыла сундук и взяла нож своего отца — устрашающие оружие с острым лезвием. Она слышала, как ее ноги стучали по деревянной лестнице, ведя ее на кухню. Лезвие качалось тяжело и низко рядом с ней. Проходя через кухню, Мэри взяла свой фартук. Где-то далеко от нее витала мысль, что ей предстоит кровавое занятие. Сэм стоял в центре двора, а бес пританцовывал вокруг него. Когда дьявол увидел блеск ножа в руке Мэри, то свалился плашмя на спину и, содрогаясь, начал смеяться. Мэри повязала фартук вокруг своей талии. Сэм, слегка покачиваясь, маленький и худой, приготовился. Опустившись на колени у ног своей матери, он не сводил глаз с лезвия. Сэм вытянул руки перед собой, сжимая запястья вместе, будто они были связаны. А связал их болезненный эгоизм Мэри, который высоко поднял ее локти и пронзил плоть и кости Сэма ножом. Руки мягко упали на землю с глухим стуком. Мэри думалось, что они будут трепыхаться, как рыба, но они не шевелились. Кровь пульсировала из запястий Сэма. Теперь, больше не сдерживаясь, Сэм заплакал. Его большие ясные глаза медленно, как кувшин воды наполнились, а затем серебристые слезы омыли культи на его руках. Кровь превратилась в серебро, а руки Сэма побледнели. Красные раны от клинка Мэри засияли как звезды. Они затянулись, заживая. Мэри удивленно за этим наблюдала. Дьявол же подавился своим смехом. — Что это за магия? — спросил нечистый. Мэри не знала. Сэм не знал. Но когда дьявол потянулся когтями к лежащим на земле ладоням Сэма, то зашипел и задымился. — Слишком чистый, — выплюнул он, — слишком невинный. Дьявол завыл и, выкрикивая проклятия, затопал ногой. В земле разверзлась большая дыра, и он прыгнул в нее. Звук тысячи кричащих душ быстро затих. Сын Мэри стоял рядом с ней, дрожащей от страха, и молчал. Он спас ее. Он спас их всех. Сэм посмотрел на нее, а затем на кисти своих рук, отрезанные и бесполезные, на земле. Он перевел взгляд на окно комнаты, в которой спал Дин. Мэри видела, что он о чем-то задумался, но было уже поздно. Культями Сэм поднял одну свою кисть и протянул ее матери. — Привяжи их к моей спине, — попросил он. Мэри обмотала руки своим фартуком — ей казалось, что пальцы двигаются. Пальцы Сэма были длинными, тонкими и очень искусными. Он плел ими веревки, вырезал изящные поделки из дерева и играл на старой гитаре Джона. Мэри помнила прикосновение пальцев к своему лицу. Она прижалась щекой к ним, когда они уже висели за спиной Сэма, но холод от кончиков пальцев распространился по ее спине и высвободил из ее памяти воспоминания. Когда кисти рук были закреплены за его спиной, Сэм попятился назад. — Что я скажу Дину? — спросила Мэри. Она хотела бы вернуть слова обратно, как только они скользнули с ее губ. — Скажи Дину… — начал Сэм, но потом, жестикулируя обрубками, добавил: — Не говори Дину. Мэри наблюдала за тем, как он шел по дороге, высокий, с выпрямленной спиной и ее горем за своими плечами. Куда Сэм направился, она не знала. Когда Дин узнал, что его брат ушел, его лицо стало черствым, как горбушка несвежего хлеба. Его рот сжался в тонкую линию и утонул в мрачных мелких стежках. Он перестал смеяться и начал смотреть на Мэри так, словно ее фартук до сих пор был забрызган кровью. Когда Джон узнал, что его мягкоголосый сын пропал, он утонул в слезах и алкоголе. Трава разрасталась в поле, но на плуг он ни разу так и не взглянул. Мэри начала понимать, что в конце концов она потеряет и их обоих.Глава 2
Прошли годы, и Джон, горюя по потерянному сыну, рано покинул этот мир. Мэри с Дином вместе жили в доме двумя тихими, раздельными жизнями. Пришло время, и Мэри тоже слегла. Она лежала на своей кровати, смотрела в небо и думала о ночи, в которую дьявол явился за Сэмом. Она помнила, как Сэм посмотрел на нее, когда бес спросил: «Чему ты его научила?» и Мэри ответила, что ничему. Когда Дин принес ей воды, Мэри попросила его остаться. Дин не повернул своей головы к ней, но и не ушел. Вместо этого он сел на дальнем краю кровати и устремил свой взгляд в окно на верхушки деревьев. Мэри негромко сказала: «Скоро я умру. Поэтому я должна рассказать тебе о твоем брате и о причине, по которой он ушел». Плечи Дина напряглись, но он так и не повернулся. Мэри рассказала Дину о дне, когда ей явился дьявол, и о том, как она согласилась принять его сделку и дать ему то, о чем сама еще не знала. Она рассказала Дину, как пыталась оградить свое сердце от любви к Сэму и как долго скрывала свой секрет ото всех. Она рассказала о ночи, в которую вернулся дьявол. Она рассказала ему о том, как Сэм ушел со своими отрезанными руками, привязанными к спине. Когда Мэри закончила свой рассказ, Дин долго ничего не говорил. Мэри подумала, что, возможно, он с ней больше никогда не заговорит. Спустя время Дин обернулся. Лицо его застыло, как лед на зимнем озере. Под ним Мэри смогла рассмотреть, как шевелится черная вода. — Спасибо, что рассказала мне, — сказал Дин. Он поднялся, и Мэри с трудом поборола в себе желание отодвинуться от него подальше. Было бы справедливо, если бы Дин ее ударил, словно собаку. Но он так не сделал. Вместо этого Дин взял толстое шерстяное одеяло, под которым спала Мэри, и осторожно укрыл ее. И спустился вниз. Мэри лежала в кровати одна. Звезды ярко сияли над верхушками деревьев. Она размышляла о своем втором сыне, которого больше никогда не увидит. Через четыре дня после смерти Мэри Дин похоронил ее рядом со своим отцом на холме за домом. Засыпав могилу, Дин отправился в сад, пытаясь представить сцену, что описала ему Мэри: Сэм стоит на коленях, а вокруг него скачет дьявол и кровь сочится из рук алым фонтаном, но оставляет на земле серебряные следы. Дин взял в руки горсть земли, но ничего от своего брата не смог ощутить между ее крупицами. Дин направился в подвал дома и открыл сундук, в котором хранилось оружие его деда. Он достал самый большой нож, тот самый, которым Мэри отрезала Сэму кисти. Остальное оружие было блестящим, ярким и острым. Но этот почернел от крови. Дин взял свою любимую рубашку и разорвал ее на куски. И начал вытирать клинок. Он медленно и методично корпел над ним, пока с него не исчезла последняя капля крови Сэма. Затем Дин вернулся в сад и поднял тяжелый камень. Он точил нож до тех пор, пока его лезвие неистово не засияло. Он вложил нож в кожаный чехол и повесил на пояс. Он зарыл все, что осталось от рубашки, в землю рядом со своими родителями. Все остальное оружие Дин убрал в повозку. Он закрыл за собой дом и уехал. Не оглядываясь. Два года Дин продолжал дело своего деда. Он стал искусным охотником, убил множество злых созданий и спас множество невинных жизней, исколесил страну вдоль и поперек. Куда бы он ни направлялся, то везде искал своего брата и расспрашивал о маленьком худом мальчике с привязанными к спине отрезанными руками. Дин понимал, что Сэм должен был вырасти, измениться, как и он сам. Но он только видел своего брата ребенком, следовавшим за ним по пятам. В любом случае, это уже не имело никакого значения, потому что все его поиски оказались тщетными. Одним зимним днем Дин оказался в небольшом городке на берегу озера. Озеро было широким и неподвижным, местами покрытым словно стеклом льдом. В домах повсюду горел свет, но в комнате, в которой остановился Дин, было темно, одиноко и холодно. Комната находилась в доме на окраине поселения, где свисающие ветки деревьев были покрыты толстым слоем снега. В этих лесах жил человек-волк, существо, на которое приехал сюда Дин охотиться. В этот день Дин не убил существо, хотя на его поимку он потратил много времени. С тяжелым сердцем Дин направился в свою комнату. Трактирщик, которому принадлежала комната, в которой остановился Дин, дрожал на пороге, ожидая возвращения Дина. Он извинялся за что-то, чего Дин не понимал до тех пор, пока не вошел в комнату и не увидел, что его ограбили. Кто-то пробрался внутрь и украл еду, что Дин разложил на столе утром. Дина не волновало исчезновение еды. В кармане у него было золото, а в городе — где его потратить. Но его беспокоило то, что в комнату, которую он тщательно защитил от злоумышленников, мог пробраться любой незнакомец. Это просто оскорбление его охотничьей чести! Дина накрыла пелена злости и смущения из-за своего провала, и он обратил свою ярость против трактирщика. Он взял мужчину за грудки и, приподняв, прижал его к стене, словно тот был пушинкой. Испугавшись разъяренного Дина, трактирщик еще раз извинился. Он попытался все объяснить: — Это был ангел, — сказал он Дину. — Серебряный ангел с крыльями за спиной. Я не посмел его остановить. Дин не верил в ангелов. Но у него были все основания верить в дьявола. Потому что он никогда не видел ничего такого, что бы заставило его поверить в бога. Тем не менее домовладелец казался честным человеком, и Дин понял, что где-то внутри него, переполненного мыслями о маленьком худом мальчике, было место для надежды на что-то лучшее. И когда в следующую ночь человек-волк оказывается убитым, а в комнате Дина снова исчезает еда, он решает попытаться выследить и схватить воришку. Конечно, Дин не знал, как распознать ангела, поэтому он попросил знакомого священника прийти и помочь ему. Несмотря на метель, пастор быстро приехал к Дину — снег таял на его волосах, а драгоценности под золотом лампы отбрасывали на стены блестящий ореол. — Где твой ангел, Дин? — поинтересовался он. Дин попросил пастора подождать с ним в темноте. Их дыхание поднималось кверху параллельно влажной оштукатуренной стене. И вдруг со скрипом открылась дверь, и в комнате оказался сияющий ребенок. Каждый миллиметр его волос светился словно яркая звезда. Дин замер, пойманный между молотом и наковальней от страха и желания. Затем пастор Джим скользнул со своего места, и ребенок повернул к нему свое красивое лицо. Его губы сложились от тревоги в круглую и безмолвную «о». — Дитя, — начал пастор. — Что ты такое? Откуда ты? — Я странник, — ответило дитя, тихо и испуганно. И продолжило: — Пожалуйста, не трогайте меня. — Незнакомец поднял руки перед собой, чтобы показать, что он безобиден, и пространство, где должны были быть его кисти, мерцало пустотой перед его лицом. Дин посмотрел на серебристые обрубки. — Сэм… — едва слышно пробормотал он. И лицо мальчика уставилось на него в удивлении, и брат Дина упал к его ногам и заплакал. Дин поднял своего брата с пола и крепко прижал к себе, чтобы убедиться, что тот настоящий. Он прижался своим лицом к мягким мерцающим волосам Сэма. — Я так долго тебя искал. Сэм рассказал Дину, что он много лет странствует совершенно один. Раньше ему везло — он находил фрукты в лесу или принимал еду из щедрых рук незнакомцев. Но когда Сэм стал старше, зимы стали суровее. И Дин, глядя на своего брата, увидел, что тот уже больше не ребенок, а взрослый молодой человек. Сэм рассказал ему, что люди начали его сторониться, спрашивать, за какое преступление ему отрубили руки. — Люди начали говорить, что я вор, — сказал он. А затем, с виной глядя Дину в глаза, продолжил: — Наверное, так и есть. Сэм рассказал, что пришел сюда после долгих дней блуждания по лесу. — Я был так голоден, — начал он, — что думал, что умру. Поэтому я опустился на колени и начал молиться. — Сэм посмотрел на Дина. — Явился ангел и указал мне на этот дом. Он сказал, что я могу взять здесь все, что мне будет нужно, что могу лечь и отдохнуть. Но остаться я побоялся. Но я украл твою еду. Извини, — сказал Сэм. — Это было неправильно. — Я отдал бы тебе все, что у меня есть, и даже больше, если бы ты остался со мной, — ответил ему Дин. Дин не хотел забирать Сэма в дом, где они выросли. Поэтому он привел его в хижину, в которой он когда-то жил, в горах под небом. Много месяцев они жили там вместе. Дин охотился только на птиц и кроликов. Сэм рассказал Дину, как пришел к вере, которая его поддерживала. И они оба нашли радость, и холодное молчание лет, проведенных в одиночестве, переросло в счастливое, как когда-то в детстве, время. Когда лето вступило в свои жаркие права и кожа Сэма из снежно-серебристой превратилась в солнечно-золотистую, Дин начал себя чувствовать самым счастливым человеком на земле. Но все же на свет его радости отбрасывало тень одно обстоятельство. Сэму не нравилось, когда Дин прикасался к нему. Он говорил, что Дин был слишком красивым, а шрамы на его собственных руках — слишком уродливыми. Дину не нравилось, когда Сэм так говорил, поэтому, когда тот заснул, Дин отправился в лес и срубил крепкую ветку с ясеня. Он кропотливо работал своим ножом, обрабатывая древесину. Скоро ветвь преобразилась в две руки. Они были тонкими и нежными, как когда-то были Сэмовы, как сам Сэм. Дин принес руки домой. Сэм ждал его, и Дин положил их на мягкое шерстяное одеяло на кровати. И так они лежали там, идеальные и мертвые. Сэм вытянул руки, и Дин привязал кисти к культям. Сэм взглянул на них. Он увидел заботу и любовь, и его грудь затопило текучей болезненной теплотой. Дин неуверенно переминался перед ним с ноги на ногу, и Сэм протянул руку и провел по щеке брата деревянным пальцем. Дин закрыл глаза, и ладони нежно скользнули по его лицу. Он почти чувствовал, как бьется пульс под лакировкой. Руки едва заметно касались тела Дина, и Сэм шептал: — «Спасибо», «Я люблю тебя», «Ты сделал их для меня», «Для меня». Пальцы Сэма скользили по покрытой веснушками коже Дина, и их прикосновение разжигало пламя. Дин чувствовал эту искру, холодное топливо его долгого одиночества внезапно раскалилось до кипятка. Его глаза пекло от дыма. Сэм крепко прижимался руками к коже на спине Дина, оставляя за собой едва заметные царапины деревянными пальцами.Глава 3
Незаметно пролетело много месяцев. С деревца, которое искалечил Дин, чтобы исцелить Сэма, опали листья. Лес стал голым, его ветви казались выкованными из черного железа по сравнению с прозрачным льдом и белым снегом. Но внутри хижины — они оба разгоряченные, сплетенные туго вместе, словно корни деревьев. Дин думал о том, что сможет навсегда остаться здесь, крепко прижимая к себе Сэма и зацеловывая его деревянные руки, пока они не оживут благодаря силе, что существовала между ними. Но этому не суждено было случиться. Однажды Сэму приснился сон. Дьявол извивался в его сне, черный, покрытый бородавками, устрашающий, угрожая острым клинком украсть еще одно дитя у его семьи. — Я должен его остановить, — сказал Сэм. — Нет, Сэм, ты не должен выходить из дома, — ответил ему Дин. Он взглянул на изгиб жестких деревянных рук Сэма и подумал о мягкой податливой плоти тела своего брата. И понял, что ему нужно было сделать. Он запер Сэма в хижине и попросил пастора присматривать за своим братом. Сэм на коленях умолял Дина взять его с собой, но Дин только указал ему кивком на его же искалеченные руки. Сэм покраснел, и вина острыми коготками впилась в сердце Дина. Он раздавил ее каблуком ботинка, собрал сумку и ушел. Сэм, всхлипывая и ловя ртом воздух, смотрел ему вслед. Пастор наблюдал за тем, как уходит Дин, с холодком в сердце. Он был рад видеть, как тени Дина растворились в свете Сэма. Но черная ярость, движимая Дином, и его стиснутые зубы, и его холодные резкие слова, все это заставило пастора усомниться в силе любви Дина. Он посоветовал Сэму послушать своего брата и спокойно ждать его благополучного возвращения. Дин не знал, как он будет охотиться на дьявола, но все же быстрым и уверенным шагом направился прочь от своего любимого. Он прошел много миль, прежде чем, обессилев, остановиться. Дин лег спать в поле у дороги. Пока он спал здесь, прижимаясь спиной к колючкам живой изгороди, дьявол проник в его сны. Дин думал о золотой силе своего брата, о белом сиянии зубов Сэма, о мягких ямочках, обрамляющих его улыбку. И нечистый начал прясть свое черное колдовство: неожиданно сияющая кожа Сэма обросла чешуей, его яркие глаза покрылись мертвым желтым налетом. Дин, хватая ртом воздух, проснулся. Нечистый в виде черного дыма выскользнул из него и, превратившись в ворона, уселся на ветке. И притворно-хриплым голосом обратился к Дину: — Ты знал, что твой брат любил дьявола всю свою жизнь? Его слова посеяли подозрения в сознании Дина. Но Дин отмахнулся от них, качая головой, и отправился по дороге, чтобы продолжить охоту на нечистого, который не отходил от него далеко. Пастор написал Дину письмо, где говорил о том, что Сэм молчал и скорбел без него. «Ты должен вернуться к своему брату», — просил он. Дьявол прочитал письмо, что отправил пастор, и зашелся в эгоистичном гневе от любви между Сэмом и его братом. «Это дитя принадлежит мне», — сказал он. Поэтому бес при помощи волшебства подменил слова на бумаге, которые, словно умирающие летние мухи, нехотя расползлись по строчкам. Они перестраивались до тех пор, пока доброе послание пастыря божьего не превратилось в нечто опасное и лживое. В новом послании больше не упоминались ни слезы Сэма, ни обнаженные культи, ни то, что новые драгоценные кисти лежали без дела в стороне. Вместо этого, когда нечистый закончил колдовать, в письме пастора оказалось написано, что Сэм впустил дьявола в свою постель. Именно в таком виде письмо дошло до своего получателя. Дин распечатал его и, задыхаясь, прочитал письмо, в его венах забушевала горячая красная ярость. Его пальцы смяли бумагу, а рукоять ножа глубоко вонзилась в его ладонь. Образы, что дьявол подослал ему, пока он спал, ярко расцветали перед его глазами. Дин закипал от гнева и задыхался от боли. Он думал, что мог бы убить Сэма и этим бы оказал ему милость. Дин видел, как его большие пальцы сжимались на горле Сэма, видел, как розовый рот Сэма хватал воздух и умолял о прощении. А затем Дин подумал о своих руках на теле Сэма, о том, как они касались с любовью друг друга. Вместо этого он написал письмо пастору, который когда-то сам был солдатом: «Моего брата осквернили. Ты должен его убить. Это будет милосердием. Он должен умереть». Пока Дин записывал свои мысли, его пальцы отказывались ему подчиняться. Где-то между кожей, мышцами и костями находились воспоминания о Сэме, крепко прижатом к плоти Дина. Когда он закончил и взглянул на письмо, слова с осуждением смотрели на него со страницы. Каждая петля, оставленная пером Дина, превратилась во внимательный глаз. Дин подумал о глазах Сэма, и голубых, и карих, и зеленых. Он разорвал письмо на куски. А затем снова приступил к делу. В этот раз он написал: «Сэм, я люблю тебя. Я не знаю, что сбило тебя с пути. Но все, чего я хочу — чтобы ты вернулся ко мне. Я не могу тебя потерять. Я не могу снова тебя потерять». Дьявол в форме птицы притаился на ветви дерева. Он видел первое письмо Дина и раздулся от восторга, но когда Дин порвал его и написал новое, бес решился снова действовать. Он рассыпался на тысячу чернильных муравьев, которые спустились по стволу дерева и по траве залезли в сумку Дина, в которой ждало письмо своего часа. Они переставляли слова до тех пор, пока они не вернулись к первому, ложному смыслу. Когда Дин отправил письмо обратно с быстроногим гонцом, дьявол свалился на землю и рассмеялся. Затем встал и, расправив свои адские крылья, быстро полетел обратно к хижине, в которой жил пастор с Сэмом, глядя на дорогу в ожидании возвращения Дина. Черный ворон увидел одно только разочарование на лице пастора, когда прибыло лишь письмо. Он испытал удовольствие, когда увидел ужас, который промелькнул на лице пастора, когда тот открыл письмо и прочитал послание: «Мой брат осквернен. Ты должен убить его. Это будет милосердием. Он должен умереть». Холодная дрожь страха пробежала по спине пастора. Должно быть, это какая-то ошибка. Но он держал в руках бумагу с гневными словами Дина и припомнил, как Дин стиснул зубы, уходя из дома. Пастору Джиму стало интересно, чем занимался Сэм столько лет, пока скитался в одиночестве. Он видел перед глазами, как сохнет и истончается Сэм, и спрашивал себя, было ли это результатом печали или вины. Позади послышался тихий шорох, и пастор развернулся так быстро, как мог, но все же не успел спрятать записку. — Что ты читаешь? — спросил Сэм. — Это от Дина? — Нет, — ответил пастор, но он не умел лгать. Ответ получился грубым и неубедительным. — Что случилось? — спросил Сэм дрожащим голосом. Он потянулся культей правой руки к бумаге, прежде чем вспомнить, что ему нечем ее взять. Сэм не носил деревянные руки с тех пор, как ушел Дин. И он не будет, пока его брат не вернется и не пристегнет их сам. — Покажи мне письмо, — попросил Сэм. Пастор посмотрел на Сэма и подумал о том, как тот останется совсем один со своим горем. Он отбросил в сторону свои недостойные подозрения и показал письмо Сэму со смертным приговором, вынесенным на бумаге. С лица Сэма сошла вся краска. Он не упал на колени и даже не убежал. Вместо этого он посмотрел пастору в глаза. — Как ты это сделаешь? — спросил он. На секунду пастору подумалось, что Сэм попросит исповедаться. — Вам понадобится очень большой нож, — сказал Сэм. — А потом Дин сможет сделать мне голову из дерева, что будет намного лучше. Он засмеялся. Этот смех, высокий и болезненный, словно вода наполнял легкие пастора. Пастор ударил Сэма, сильно, по лицу, чтобы заставить того остановиться. — Я не убью тебя, — сказал он Сэму. — Я не смогу этого сделать. Но и не думаю, что будет разумно, если ты останешься. Сэм кивнул. Его голова тяжелой ношей ощущалась на плечах, и он взглянул на пастора с мольбой в глазах. — Ты смог бы это сделать, — сказал он. — Я выдержал и не такую боль. Пастор покачал головой: — Это против божьей воли. Сэм раздумывал о том, чтобы оставить деревянные руки, которые Дин для него сделал. Но когда он спустился с крыльца, чтобы вернуться к жизни, полной одиночества, то понял, что не может стоять на ногах без груза за своими плечами. Он попросил пастора привязать ему руки к спине. Пастор наблюдал за тем, как Сэм уходил по дороге прочь, высокий и неестественно прямой, со своим горем на плечах. Куда он направится, пастор не знал.Глава 4
Сэм вспомнил день, когда его мама отрубила ему руки. Казалось, что все его детство превратилось в гнилую труху, а вся его сладость прогоркла от ужасной ядовитой лжи. Но сейчас, когда Дин пожелал ему смерти, а пастор прогнал его, Сэм понял, что та боль была настолько слабой по сравнению с новой. Каждая клетка его тела переполнялась отчаянием. Каждый шаг его был шагом по острым шипам. Сэм бродил много миль, не заботясь о том, куда идет. Он шел до тех пор, пока его ноги не стали кровоточить, а глаза — слипаться от сна. Грохот деревянных рук за его плечами пробуждал воспоминания в его голове. Сэм вспомнил зеленые глаза Дина, его веснушчатую кожу и улыбку на лице, когда Сэм касался его деревянными пальцами. Он вспомнил яркое пятно крови на фартуке своей матери и последний взгляд, наполненный тоской, брошенный на свой дом между высокими деревьями. Папоротники на земле превратились в руки и ухватили его за лодыжки. Сэм споткнулся и не смог устоять на месте. Он очень долго лежал лицом в грязи. И все ждал, ждал, но так и не умер. Сэм вспомнил о последнем разе, когда потерял все. Он вспомнил ледяной лес и городок у озера. Сэм неуклюже поднялся на колени и позвал ангела, который однажды показал ему, где найти Дина. Ангел явился Сэму, сопровождаемый звуком, похожим на пение. Он вытер слезы на осунувшемся печальном лице и помог Сэму подняться на ноги и вывел его на тихую зеленую поляну, на которой стоял серый каменный дом у мерцающего ручья. Ангел сказал Сэму, что это священное место, где даже самые скорбящие люди могут обрести покой. Дин же повсюду искал дьявола, которого Сэм видел в своем видении. Но нигде не смог его найти и, наконец, почувствовал, что его отсутствие надолго затянулось. От пастора больше не приходило писем, и где-то глубоко внутри, там, куда Дин спрятал свои терзания, начало прорастать темное семя беспокойства, которое посеял нечистый. Дин не мог полностью избавиться от образа своего брата, покрытого чешуей, с желтыми глазами, в объятиях хихикающего дьявола. Поэтому он развернулся и направил свой путь к их дому в горах. Когда Дин заметил пастора, сидящего на крыльце, то понял, что произошло что-то плохое. — Где Сэм? — спросил он. Пастор оглянулся через плечо и, посмотрев вдаль, натянуто ответил: — Я похоронил его за домом. Дин почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось. Пока он охотился на зло, его единственное счастье заболело и умерло. Когда Дин, наконец, привел свое дыхание в порядок, он смог тихо и невнятно спросить: — Отчего он умер? Тогда пастор повернулся, и их взгляды встретились. Дин не понимал, что видит. — Как хочешь, — сказал пастор. — Я не буду тебе больше лгать. Я не смог его убить. Но Сэм ушел. Дин никак не мог понять, о чем тот говорил. — Как ты мог в чем-то его винить, когда он настолько богобоязнен и чист? — спросил пастор. — Твое письмо вселило в меня подозрения. Но я не хотел, чтобы он ушел от меня. Я не желал ему смерти, — ответил Дин. На лице пастора появилось обеспокоенное выражение. Он пересек комнату достал из шкафа письмо Дина, которое так и не выбросил, и вернулся, чтобы вложить его руку Дина. Петли и завитки первого гневного послания смотрели на Дина с пожелтевшей страницы. — Я не отправлял это письмо, — сказал Дин. Он начал рьяно копаться в своей сумке и нашел письмо пастора, в котором тот рассказывал ему историю демонической любви Сэма. Пастор приложил дрожащую руку ко рту. — Это проделки дьявола, — произнес он. — Тогда он намного умнее меня, — сказал Дин. Он развернулся на каблуках и снова отправился в дорогу на поиски брата, которого потерял. Дин искал Сэма семь лет. Он исколесил всю землю от гор до зеленых долин, от знойных пустынь до берега холодного океана. Он искал в пещерах и городах, искал даже в мертвых поселениях, в которых давно никто не жил. Он изучал каждое лицо, которое видел, и расспрашивал каждого встречного, ища признаки высокого молодого человека с деревянными руками, привязанными к спине. И все это время Дин не ел и не пил. Ангел, охранявший Сэма, сохранял ему жизнь. Дин считал себя сильным и жестким человеком. Но потеря брата растопила что-то в его сердце. Очень часто он плакал. Однажды кое-что случилось, пока Дин сидел у ручья. Слезы падали в ручей, смешиваясь с его водами. Они утекали по реке в то скрытое место, где жил Сэм. Сэм усердно трудился в святилище, пытаясь быть благодарным за покой, который он нашел. Он старался вырастить пригодные для пищи растения, но это было очень трудно, когда вокруг торчали одни только пни. Поэтому он питался в основном тем, что мог дать лес. В момент, когда слезы Дина проплывали мимо дома Сэма, тот мыл культи своих рук в потоке. Сэм не отводил взгляда от шрамов и культей, моя их, потому что он всегда пытался быть честным с самим собой. Поэтому когда культи начали бугриться, словно из них вырывались корни, Сэм это сразу заметил. Он чувствовал, как внутри него что-то трепетало, а сила распространялась по его венам. Он наблюдал за тем, как воды реки омывали его культи и принимали форму двух серебристых кистей. Он наблюдал за тем, как от его рук простирались серебристые тени, пока не стали похожи на сияющие перчатки, плотно севшие на его новую кожу. Сэм поднял свои новые руки из воды и сжал пальцы в лучах солнца. Это случилось через три года после того, как братья расстались. И еще четыре года оставалось до их встречи. Но однажды днем, по прошествии всего этого времени, Дин пришел на тихую поляну в лесу. Там, среди пения птиц и мелких белых цветов, растущих прямо под деревьями, он заметил келью отшельника. Дин обошел келью, которая была маленькой и скромной. Он взглянул на ветхие камни, из которых она была сделана, прислушался к шелестящему потоку реки, протекающему поблизости. Он увидел, что отшельник, живший здесь, оставил буханку хлеба на полке рядом с дверью, ведшей в дом. Крупные буквы, вырезанные на дереве, гласили: «Путешественник, освежись и отдохни». Корочка хлеба была орехово-коричневой, присыпанной белой мукой. Дин мог почувствовать, как она будет хрустеть у него на зубах. Он подумал о корочке и хлебном мякише, и у него скрутило живот, который был пуст с тех пор, как он потерял своего брата. Дин вспомнил свою клятву. — Я не буду есть, — сказал сам себе Дин. — Но я могу отдохнуть. — И он прилег на зеленую траву рядом со скитом отшельника. Река нашептывала ему колыбельную звуком его собственных слез. Внутри кельи молился Сэм. Он молился, как и каждый божий день о силе стать счастливым. Сегодня в луче света ему явился ангел. Его кожа переливалась серебром и жемчугом. Сэм перекрестился. — Я обрел счастье, — сказал он. — Ты счастливее, чем сам думаешь, — ответил ему ангел. — До брата, которого ты любил и потерял, всего рукой подать. Сэм последовал за ангелом наружу, туда, где спал Дин. Он видел темные ресницы, отбрасывающие тени на щеки его брата, и веснушки, раскрашивающие его кожу, как цветы луговую поляну. Он увидел новые морщины под глазами Дина и на его лбу. Все то упорство, которое Сэм прилагал, чтобы стать счастливым без своего брата, казалось, рассыпалось как прах. Он не мог дышать, пока не коснется кожи Дина. Поэтому Сэм протянул один палец новой сияющей руки и едва ощутимо коснулся им своего брата. Дин, моргая, проснулся. Сэм, отступил, дрожа. Он до сих пор помнил все слова из письма, что прислал Дин. — Сэм? — спросил Дин. Сэм кивнул, но сделал еще один шаг назад. — Пожалуйста, не трогай меня, — взмолился он. Сэм поднял руки перед собой, чтобы показать, что он безобиден, и золотая кожа на его руках оказалась перед его лицом. Дин покачал головой. — Ты не можешь быть моим братом, — сказал он. — Я сам лично вырезал руки для него из ясеня. Сэм зашел в дом и открыл сундук, в котором хранились руки. Он взял их в свои руки, и снова ощутил ту заботу, мастерство и любовь в каждой их изящной линии. Сэм вынес их на улицу, чтобы показать Дину. Когда Дин увидел деревянные руки, то понял, что нашел брата. Он посмотрел на Сэма и сказал: — Я никогда не желал тебе смерти. Дьявол… Сэм прикрыл рот Дину рукой. Дин почувствовал ровный пульс под кожей. — Нам незачем говорить о дьяволе, — сказал Сэм. Тяжелый камень, лежавший на сердце Дина все годы его странствий, свалился.Эпилог
Однажды, спустя много лет после того, как Сэм и Дин воссоединились, дьявол напал на них в доме, в котором они теперь жили. Он искал их очень долго, потому что ангел счел нужным защитить братьев от его взгляда. Но нечистый был настроен очень решительно и превратился в маленькую старушку и отправился пешком по земле, чтобы найти Сэма, дитя, которое было ему обещано. И так дьявол дошел до небольшого каменного дома на поляне у реки и громко рассмеялся, когда увидел Сэма на заднем дворе. Сэм погрузил пальцы в почву, сажая новую зелень, которая цвела как жизнь в его сердце. У беса не было времени заметить странные новые пальцы Сэма. Вместо этого он обернулся огромной черной собакой и, злобно рыча, бросился на свою добычу. Дин, который в то время стоял на опушке леса, в ужасе бросился назад к дому, когда заметил прыжок дьявола. Но он был слишком далеко, чтобы успеть к своему брату, и дьявол сомкнул свои зубы на нежном горле Сэма. Сэм не боялся лесных созданий. Он вытянул свои сияющие новые руки и вцепился ими в спутанную шерсть, которой был покрыт нечистый. — Оставь меня в покое, — приказал Сэм. Когда руки Сэма коснулись темной сырой шкуры, дьявол в собачьем обличье поднял свою морду к небу и завыл. — Что ты со мной сделал? — попытался сказать дьявол. Но его собачье горло не было приспособлено к человеческой речи, и Сэм услышал только сдавленный вой. Затем мех, покрывавший дьявола, начал скукоживаться. Его позвоночник — изгибаться, а лапы — уменьшаться, и он превратился в змею. Змея упала на землю и начала извиваться. Сияющие чешуйки на ее коже задрожали и, отслаиваясь, рассыпались словно сажа. Сэм понял, что это не обычная змея, а дьявол, который снова его выследил. Без всякого страха он потянулся своими золотыми пальцами и крепко сжал ими змею, которая корчилась на земле. Когда их кончики сомкнулись вокруг змеиных колец, дьявол взорвался облаком густой черной пыли. Дин глубоко дышал. Сэм начал смеяться. Не тем высоким и болезненным смехом, от которого пастору стало не по себе, а низким радостным смехом. Он согнул свои пальцы в солнечных лучах, и Дин засиял изнутри, видя, как ярко сияет его брат. Дин даже не удивился тому, что дьявол не смог затащить Сэма в свою яму под землю. Сэм с Дином посадили деревянные руки в том месте, где нечистый был побежден, и там вырос высокий и сильный ясень. Много лет спустя, когда пришло время, братьев похоронили под ним, и даже тогда они держали друг друга за руку. _____________________________________________________________________________ * В оригинальной сказке дьявол приказал отрезать руки для того, чтобы главная героиня не смогла умыться и остаться чистой, чтобы было проще утащить ее безгрешную и незапятнанную душу в ад. В фике же автор эту подробность опустил.